Скудара-16

                Встали рано. Даже мальчишки поднялись раньше обычного легко и с  желанием, стараются быть похожими на отца и старшего брата. С большим удовольствием кряхтя и фыркая, умылись в ручье, переоделись в походную одежду.
 
               Помолившись, все члены семейного отряда, пошли снаряжать лошадей в дорогу. Когда все было готово, сели завтракать: выпили  по пиале мясного бульона с баранины, и уложив гору лепёшек, и отварное мясо в кожаный мешок, во главе с Акшаном все отправились по тропе, что шла у подножья горы.
Шли долго.
 В горы поднимались, когда стало светать. До первой вершины шли по проторённой тропе. Подниматься было легко, а вот спускаться пришлось по бездорожью. Часть собак бежала вместе с Акшаном, а часть осталась охранять юрту и хозяйство. Акшан не давал им никакой команды, собаки всё делали сами. Как только спустились в ложбину, собаки как горох рассыпались по обе стороны всадников, обнюхивали траву, землю, порой кружились на одном месте, а потом, просив это занятие, догоняли отряд.
               
Мальчишки здесь были впервые, и всё им было интересно, они то и дело обменивались друг с другом своими впечатлениями, стараясь держаться, как бывалые таёжники
.
 
                В ложбине на солнечной стороне, Михаил увидел свой табун. Как обычно, Дикий был с табуном. Сердце Михаила дрогнуло.

— Ах ты, чертяка, ещё краше стал. Заматерел - то как! — весело сказал Михаил, увидев Дикого.

— На сонци пасёца. Там трава шибче растет. —Михаилу хорошо было видно каждую лошадь, все были живы и похоже, что здоровы.

— Сберёг Акшан табун, сберёг всех до единого,— подумал Михаил. его взгляд упал на отвесную скалу, что была рядом с вершиной этой горы.

— Вот она, скала, с которой сбросил Дикий, вновь подумал он.
Перейдя на скалистую вершину, Михаил посмотрел вниз. Холодная дрожь пробежала по его спине.

 — Высоко-то как! Как же я не убился? — он перекрестился и повернул лошадь на вершину следующей горы, прошли немного по рёлке, это гряда с пологими склонами и, спустились в низину. Затем обошли гору вдоль подножья, и оказались у мелких камней. Камни длинной лентой спускались между двух гор и уходили далеко вниз.

— Каменна река — сказал Акшан и спрыгнул с лошади.

— А где вода?- спросил Санька.

— Река без воды не река совсем, она там где-то, под этими каменьями течёт - сделал свой вывод Ванька.

                Вслед за Акшаном все слезли с лошадей, и привязали их к стволам деревьев. Затем все, кроме мальчишек, стали срубать тонкоствольные деревья, метра по три высотой и увязывать, кожаными ремнями, макушки одних деревьев с комлями других, делая длинный деревянный хлыст. С большим усердием мальчишки подтаскивали деревья, помогали завязывать ремни .
— Ай да молодцы мои сынки, сразу видно, чья порода, никакой работы не гнушаются. — нахваливал мальчишек Михаил.

Николай смотрел, как стараются его младшие братья и улыбался. Он очень их любил и знал, что они его так же любят. Странная шевельнулась тревога под сердцем. Он ещё раз окинул взглядом своих братьев. Которые со всех сил старались быть нужными и необходимыми помощниками.

                Хлыст получился длинной в семь метров, а сделать таких хлыстов пришлось пять штук. Каждый хлыст, протолкнули комлем вперед по влажным камням, на противоположную сторону. Хлысты шли хорошо. Расположили их друг от друга на расстоянии мужской ступни. Потом хлысты стали переплетать молоденькими елочками, да пихтушками. Заводили ёлочки с разных сторон комлями, поэтому мелкие ветки приходились на середину хлыстовой дорожки. Вот такая получилась плетёная гать.
              Взяв мешки, все отправились по этой гати на другой берег каменной реки. Камушки в этой реке были мелкие, самый большой камень с кедровую шишку.

— Батя, а зачем мы этот мостик ладили? - спросил неугомонный Санька.

— Батя, разве по каменьям-то нельзя было пройти? - задал свой вопрос Ванька.

— Каменная речка, потому и речка, что в каменьях тонешь, как в воде  — ответил за отца Николай.

— Да разве ж в каменьях тонут? — снова спросил Санька.

— А ты спробуй — посоветовал Евстафий и засмеялся.

— Не дури, Истаф - повернувшись к Евстафию, строго сказал Николай.

— Не доводи до греха, случись чё, всё на твоей совести будет, — заявил он, крепко держа мальчишек за руки.

В это время Акшан уже перешёл, через настил на другую сторону, и подобрав камень с лошадиную голову, кинул его в каменную реку. На глазах у всех, камень тут же скрылся в мелких сыпучих камнях, словно его и не было. Удивлению мальчишек, не было конца, ну как же тут не удивляться, когда камень в камнях утонул?!

 Все благополучно прошли по настилу. Михаил укоризненно поглядел на Евстафия и пояснил

— Ты, племяш, глупости-то свои брось, в тайге кажный друг дружку подмога и выручка. Тайга, баба капризная, чуть-што не по ней, так поминай, как звали. Она нас к себе не звала, мы сами пришли. А это её дело, дозволить она нам взять, то за чем пожаловали, али не дозволить и, пустыми возвернуть.
 
                Мы с Акшаном давно в тайгу ходим. Она пред нами ничего не скрывает, а случалось, когда гнилой человек за нами увяжется, так ему тайга все тропы и все дороги перепутает.Хорошо, если удастся как-то ему выпутаться, а зачастую гибнет человек и всё тут. В тайгу ходи с чистой душой и светлыми помыслами, иначе сгинешь, помни это, племяш.

— Пришли - сказал, как бросил Акшан.
Все остановились, стали осматриваться.
— Подниматься вон туда будем - он показал на голую скалу
.
                Подъем был очень крутым.Поднимались не спеша, берегли силы.Николай учил братьев, как правильно ставить ступню. Чтобы ноги не скользили по траве, а вставали твёрдо и устойчиво.Смотреть приходилось всегда под ноги, на те места, куда будешь ставить ногу. Вдруг мальчишки закричали:.
— Смотрите, смотрите, деревья лежа растут.

                Все подняли глаза, картина и на самом деле была удивительна. Под козырьком высокой скалы был кедрач, который рос лёжа на земле. Снизу его тоже прикрывала скальная стена. Возможно, часть огромной скалы вместе с землёй и выросшим на ней кедровым лесом, откололась от основной скалы в горе и поползла вниз. Зацепившись одним боком за выступ, другой поднялся вверх, и положил деревья на землю. 

Скала бала очень огромная, почти такая же большая как гора и поэтому из-за сползшей скалы, кедрач с низу совсем не виден. Не виден он и сверху, потому, что над ним нависла скалистая вершина горы. Видно только с одного боку, и только тогда, когда перейдёшь каменную реку. Поэтому редкому человеку, такому, как Акшан, этот кедрач был известен. Но даже тогда, когда про него кто-то и знал, подняться на крутую скальную гору, не всякий отважится.

— Ой, сколько шишек-то! Смотрите, видимо-невидимо, — закричали мальчишки.
 
— В кедрач не залазить!  Собирайте шишку, что от кедрача откатилась, или сколько рука достанет – строго предупредил всех Михаил
Первыми до кедрача добрались мальчишки и, подхватив мешок, принялись собирать шишку-паданку.

Шишки было много, но Евстафий все же решил собирать ту шишку, что упадала под стволы кедрача. Он лёг на живот и ползком, лежа на животе, стал просто сгребать шишки в мешки, уползая все глубже и глубже в гущу к макушкам деревьев. Первым отсутствие сына, заметил Степан.

— Истафий, ты где? Иста-а-афииий - кричал он, но сын не откликался. Евстафий слышал крик, но не прислушивался и старался, как можно быстрее наполнить все мешки, что взял с собой. Наполнив мешок, он оставлял его тут же в надежде, забрать на обратном пути. Страсть обуяла Евстафием, он видел огромное количество шишек и не мог остановиться. Отгибая ветки, он пробирался между, тесно прижатыми друг к другу, стволами, и нагребал в мешки, кучами лежащие, шишки.

 
Вся группа перестала собирать шишки и все принялись звать Евстафия. Когда он наполнил последний мешок, то вдруг услышал, что его зовут.
—Аууу! Я здесь, я иду — ответил на крик Евстафий и попытался выбраться из кедрача. Да не тут-то было!

                Но выбраться из лежащего кедрача с ветками навстречу, оказалось не просто, точнее невозможно. Ветви, которые он отгибал, когда проползал под ними, теперь были к нему колючими концами и никуда не отклонялись. Он все же попытался их отогнуть, но сильные ветки были не послушными, очень колючими и очень густыми.
                Акшан понял, что Евстафий не сможет выбраться из кедрача. Он снял с пояса нож-сучкоруб и пополз под деревьями к Евстафию. Проползая под толстыми сучьями, он старался их вырубать, что бы Евстафий смог выбраться. Когда Акшан добрался до Евстафия, то у того уже совсем не было сил. Обратно они выползли вместе и тут Евстафий вспомнил про свои мешки с шишками.

— Мои мешки, они там остались. Мои шишки, они остались в мешках. Как я .буду возвращаться без шишки, без ореха. Я же все мешки заполнил.—хныкал Евстафий. Сейчас он бул похожь на ребёнка, у которого отняли игрушку и  и в насмешку показали язык. Николай очень удивился. Евстафий старше на четыре года, женат, а поступает как малый ребёнок.

Степан подошел к сыну:
— Мне совестно, каков у меня сын, перед ними совестно – он показал рукой на всю свою родню.

— Перед Богом совестно, перед тайгой- Матушкой – сказав это, он пошел прочь от сына.

 Все стояли, смотрели на Евстафия и каждый взглядом его осуждал, но никто не проронил ни слова.

 Акшан крепко завязав каждый мешок, опрокидывал их на землю, толкая, отправлял своим ходом вниз. Склон был крутой и без камней. Мешки спускались и, нигде не задерживаясь.
               
    По настилу над каменной рекой, мешки переносили на плечах. Все мишки в один раз перевезти не удастся, поэтому их спрятали в молодом пихтаче. Разобрали переход. Забросали мешки в пихтаче, деревцами с разобранной гати и, погрузив оставшиеся мешки на спины лошадей, отправились в обратный путь.

.                Обратно шли другой дорогой, спускались вдоль ручья. Потом прошли по низине, перешли ровную полянку и вновь вышли к ручью, который впадал в ручей Урил. Спускаться по ручьям удобнее, особенно когда нет троп. А вот подниматься очень долго, каждую гору обходить вокруг приходится. Пока лошади налегке, быстрее перевалить через гору, а потом и через другую, и ты у каменной реки.

                Санька с Ванькой хотя и очень устали, но вида не показывали, они старались бодро сидеть в седле и с удовольствием рассматривали окружающую их природу. Таких гор, таких деревьев и такого изобилия разнотравья, они видели впервые.

Побеспокоенные животные то и дело мелькали перед глазами. То косуля пробежит, то олень, на вершине горы мальчишки увидели рогатых козлов, в сторону шарахнулся лось, ломая сучья.Обеспокоенные птички прыгали с ветки на ветку, крича и высвистывая, своими голосами рассказывая об опасности.

                Айгуль поджидала шишкарей к вечеру, она натопила баню, протопила печь в избе, приготовила ужин, подоила коров, загнала овец. Шишкари пришли, когда на небе загорелись звёзды.

Мужики были молчаливые, и очень уставшие. Только мальчишки делились с Айгуль своими эмоциями об увиденном. Все помылись в бане, перекусили и ушли спать.
Утром Акшан пришёл к Михаилу, в тот момент, когда тот освобождал мешки от шишек, ссыпая их в одну кучу.

— Добра здоровица Михаиля, слегка склонив голову, поздоровался Акшан.
— И тебе доброго здоровьица, Акшан, не спится?.

— И Михаиля не спица – улыбаясь, заметил Акшан.

— Да вот думаю сынов оставить нынче, пусть шелушат, да отсеивают, без них с мешками управимся.

— Правильно говорит Михаля, правильно. Тебе Михаля к Табурбеку идти надо. Петра Тритякава сюда звать надо. Беда будет. Мой зять всё знает, сюда зови Петра.

                Михаил всё понял, он тут же вскочил на коня и поскакал в алтайское поселение Суучук. Перешёл Пыжу и отправился вдоль  берега, выглядывая самую богатую юрту. Юрту Табурбека нашёл быстро, приблизившись, стал звать Петра.
 — Петро Семёныч, Петро Семёныч, ты здесь? — не слезая с лошади, кричал Михаил. Наконец из юрты вышел Пётр Семёнович.

 — Доброго тебе здоровья Михаил Петрович, понадобился чем, или так, свидеться захотел? - спросил Петр.

 — Здоров будь, Петр Семёныч. За тобой пришёл. К Акшану пошли, там всё узнаешь — и развернул Карьку в обратный путь. Пётр запрыгнул на своего коня и они поскакали к Акшану.
                Акшан ждал, сидя на крылечке избы. Привязав лошадей, мужчины подошли к Акшану, он встал и, поздоровавшись с Петром, пригласил всех в аил.

 — Конь другой, брать надо, Петру уезжать надо. Табурбек, человек худой. Зло удумал, орех взять удумал, деньги взять удумал. Тебя топить удумал, уходить надо. Орех зять привезёт. Михаля свой орех, твой орех зять мой, он всё привезёт. – Акшан замолчал.

 — Пётр Семёнович, пошто весной орешничашь? Пошто деньги с собой возишь? — возмущался Михаил.

 — Долг у меня, всю душу на изнанку вывернул. Купил орех, с ним выйти собирался, пока коренная вода не тронулась.

 — Велик ли долг? спросил Михаил .

 — Да не маленький, беда не в величине долга, а в сроке. Осенью нужно возвернуть. За год двум детям свадьбы справил, всё что можно, то и продал. Помоги, если можешь. А я в долгу ходить не люблю. Постараюсь по частям,но возвернуть всё до копеечки. Ты меня знаешь, я слово держу.

 — Помогу. Опосля, как будут, так и вернёшь, щас ступай за Акшаном. уходить поскорее надобно, Давай с Богом, дома встретимся — и похлопал Петра по плечу.

 — Дай Бог и вам всех благословений. Ты Михаил Петрович ногу-то побереги, шибко уж не надсажай. Поберегись, ради Христа. Ну, оставайтесь с миром.

                Пётр и Ашан сели на лошадей и вместе пошли в верховье реки Пыжи. Там Петр должен перейти вброд реку, и по горам спустится к реке Бии. Путь этот не лёгкий, много рек нужно вброд перейти, но безопасный. В горах есть поселения, в них живут в основном племена туба, народ добрый и гостеприимный. На ночь приютят, мясом накормят, где лучше дорога, подскажут, а то и проводника дадут.
                Степан со своими сыновьями уже оделись в рабочую одежду, ждали Михаила. Он разбудил мальчишек и после завтрака, который приготовила Айгуль, рассказал, кто и чем сегодня будет заниматься.

                Когда все ушли в тайгу за мешками с шишкой, Николай настроил свою машинку-рушалку и ребята принялись за работу. Санька на решете, отсеивал орехи от шелухи. Ванька ситом отсеивал мелкий мусор и высыпал чистый орех в бочку-долблёнку. Когда ореха набралось половина бочки, мальчишки наносили в неё воды. Пустой орех всплыл, и они принялись его вычерпывать ситом и рассыпать на камни на просушку.Камни большие, уложены плоской стороной к солнышку, между камнями трещины законопачены и замазаны глиной, чтобы орех не попадал  в щели.
Из юрты вышла Айгуль.

— Кушать надо, на стол поставила кушать вам.

— Счас, ступай в дом, на улице холодно - заметил Николай.

Мальчишки зашли в аил, на столе стояла перловая каша с мясом, печёные на масле маленькие пышки - борсоок, сыр-курут, заквашенное кипячёное молоко-чегень, мёд и лепёшки. Ребята прочли "отче наш" и сели кушать.

— А ты чё не садишься, отобедала? - обратился к Айгуль, Николай.

— Нет, мне только после вас можно – ответила, улыбаясь, девушка.

— Садись с нами, мы никому не скажем – заверил Санька.

Айкуль, так же улыбаясь, отрицательно покачала головой.

Она накормила ребят, покушала сама, убрала со стола и вышла во двор.

— А ты могла бы нам что -то поведать про вас, про тайгу, про охоту? - спросил Ванька Айгуль.

— Могу – засмеялась она, показав ровные крепкие зубы.

               Айгуль, очень красивая девушка. Стройная фигура, длинная шея. Густые, почти черные волосы, подчеркивали нежность её юной кожи. Слегка удлинённые чёрные глаза, под прямыми длинными ресницами, светились радостным блеском. Лёгкая улыбка играла на ярких пухлых губах. Красивый круглый лоб прикрывал атласный, розовый платок, который был опущен до самых бровей, с узлом на затылке. На атласный, длинный платье-халат, наброшена меховая безрукавка – чегедек. Была она ей велика, видимо эта вещь осталась от матери. Айгуль села на бревенчатый стульчик и стала рассказывать.

— Родился в семье охотника мальчик. Рад был отец, помощник родился. Подрастёт сынок, думал отец, и вместе с ним охотиться будет, Будут белку бить и лося, соболя ловить, с волка шкуру снимать. Двое не один. В семье доход будет. Семья хорошо жить будет. Сытно семья жить будет. Сын рос, но стрел из прутьев, не делал, ружьё отца подержать не просил, со шкурками соболя не играл. Пойдёт в тайгу, увидит шмеля и подставит к нему ухо и слушает, как шмель жужжит. Зашумит сырой ветер, он к дверям и слушает. Зазвенит сухой ветер, он бежит на улицу и опять слушает.
                Однажды пришли в их дом охотники, а вместе с ними пришёл сказитель-кайчи. Сел кайчи с кобызом у очага и стал смычком перебирать волосяные струны, и рассказывать, про хозяйку Золотых гор.
Хозяйка тайгу сторожит, зверей всяких в тайге разводит, чтобы люди тайги, могли на этих зверей, охотиться, добывать мясо для всей семьи, шкуры добывать для одежды и утепления жилья.

                Слушал сын охотника кайчи, так мы называем своих сказителей —пояснила Айгуль и продолжила:.
— Слушал да вдруг обратился к нему с просьбой, дать кобыз в руках подержать. Кайчи протянул ему кобыз и наблюдает. А тот принял в руки и сам того не ожидая, стал струны трогать, да тоненьким голоском им подпевать.
Как только сказитель уснул, Кемерчи, так звали сына охотника, взял кобыз и побежал с ним во двор. Там он хорошо разглядел, как устроен кобыз, и из чего он сделан.

 Не удержался Кемерчи и тронул смычком по волосяным струнам, они нежно зазвучали, и полилась удивительная музыка. Пел Кемерчи до рассвета. А с рассветом, положил кобыз на место. С той поры каждую ночь мастерил Кемерчи себе кобыз. У самой красивой лошади взял длинный волос и натянул струны.
Кемерчи рос, и каждую ночь он уходил в тайгу, чтобы играть на кобызе и петь.
Пришло время, когда стареющий отец Кемерчи пришёл к сыну и сказал, что теперь он, должен, заботится о семье. Теперь он, должен ходить на охоту, и добывать мясо и пушнину.
                Рано утром отправился Кемерчи на охоту. Идёт по тайге, а сам слушает, как ветер в кедраче шумит, как птички поют, как ручьи журчат. С одного края, до другого дошёл, назад вернулся, домой пришёл, когда солнце село, а ни мяса, ни пушнины не принёс.

— Сынок, что-же ты пустой пришёл? — спросил отец.

— Мне никто не встретился, — объяснил сын.

И на другой день, и на третий день, повторилось всё тоже самое. Заплакал отец, сын его не только семью, но и себя не прокормит. На четвёртый день пошёл Кемерчи в тайгу, и взял с собой кобыз. Он сел под большую развесистую сосну и стал играть.
 
                Чудесная музыка полилась по тайге, и Кемрчи стал петь. Закрыв глаза, он играл и играл, наслаждаясь чудесной музыкой. Когда перестал петь и играть, он открыл глаза, перед ним стояла невиданной красоты женщина. Была она в дивных уборах, которые переливались на солнце разным цветом и искрились, что смотреть глазам больно. Понял Кемерчи, что перед ним сама хозяйка Золотых гор. Отложив кобыз, он склонился в низком поклоне перед женщиной.

— Красивая твоя музыка, кто научил? — спросила женщина.

— Весенний ветер научил, летний ветер научил, потом осенний ветер и зимний ветер научили. Птицы учили и шмели, ручьи таёжные учили, да реки горные.
— А для чего сюда играть пришёл, разве в твоём дворе места мало?.

— Отец на охоту отправил, а я три дня по тайге ходил, никакого зверя не видел.
— Хорошо, будет тебе зверь, только бери ровно столько, сколько тебе надо, чтобы быть сытым и тепло одетым. Приходи завтра сюда и с кобызом и ружьём - сказав это, она растаяла, как и не было никогда.

                Пришёл на следующий день Кемерчи, сел под сосну и заиграл. Как только он заиграл, на него пошли разные звери табунами. Настрелял он белок, что бы семье на день поесть хватило, соболей сестре на шапку, да одного оленя. Уложил всё на волокушу и пошёл домой.

                Наутро отец посылает Кемерчи на охоту, а он спрашивает отца:.
— Ада, разве ты голоден, или мясо оленя закончилось?.

                Через три дня он опять пошёл на охоту. Сел под раскидистую сосну, и заиграл. Он пел песни хозяйке Золотых гор, благодарил её за свою сытую жизнь и желал, чтобы вместо одного убитого им зверя, в тайге рождались десять таких зверей, и чтобы все они радовали свою хозяйку.

Закончив петь, он открыл глаза и на него пошли табуны разных зверей. И вновь
                Кемерчи настрелял столько, сколько семье хватит на неделю, и сколько бы его отец ни просил, настрелять больше, он всегда помнил завет хозяйки гор и никогда его не нарушал. Больше он не видел хозяйку Золотых гор, но никогда не нарушал её наказ. Так наш народ делает всегда, мы никогда не нарушаем завет хозяйки тайги, хозяйки Золотых гор. На охоту идём, когда заканчивается мясо и изнашивается одежда.

— Ооо, мне бы такой кобыз - восхищенно воскликнул Ванька.

— Ага, сел под дерево, поиграл и звери на тебя ватагой – рассмеялся Санька.

— Уймитесь. На нём надо уметь играть, а ещё и петь уметь надо. Да и сладить тоже суметь надо — подвёл итог Николай.

В это время верхом на лошади подъехал алтаец из поселения Суучук Табурбек.

— Чужой есть? Урус есть? — Спросил он у Айгуль, та отрицательно помотала головой.

— А тебе Табурбек, кто нужен и для чё снуждался?  — спросил Михаил, ведя под уздцы, нагруженных мешками, лошадей. Ребята, увидев отца, очень обрадовались.

— Акшан, верно подумал, что Табурбек искать Петра Семёныча станет — мелькнула мысль в голове Михаила.

— Гостя ищу, пропал совсем, однако погибнуть может, тайга большой, однако блудить будет, одному нельзя ходить, зверь однако шибко злой в тайге, порвать совсем может – жалобно стал пояснять алтаец.
Был он такой крупный с чёрными усами и смуглым жирным лицом, что его жалобный голос вызвал у мальчишек смех. Они засмеялись и все в один голос ответили.
— Не е т. Здесь окромя нас никого боле нету. — дети продолжали смеяться и Табурбек, развернув коня, ускакал.

                Петр Семёнович немного поднялся вверх по реке, куда ему указал Акшан, и легко нашёл брод. Он слез с коня,разделся, чтобы не замочить одежду и обнимая лошадь за шею, перебрался на другой берег. Солнце село, сумерки быстро сгущались, тропа, терялась из виду. Обойдя гору, Петр перешёл в лог. Нашёл подходящее место для ночлега и, привязав к дереву, у густой травы лошадь, развел костер. Наломав веточек смородины, заварил ими кипяток, достал сухари, мёд, кусок сушеного мяса, перекусив, лёг у костра. Из поселения до него доходили людские голоса, рёв коров, лай собак.

На душе было тревожно. А ведь он поверил этому алтайцу, Табурбеку, когда встретился с ним в Барнауле. Тот сказывал, что видел меня у Акшана, что Акшан его близкий родственник. Обещал навьючить на моих лошадей мешки с орехом и помочь с золотишком. Золото бы очень выручило. Три дня поил своей водкой и вот ведь что удумал разбойник, обокрасть и убить. Тайге конца края нет, кто бы сыскал в такой глухомани? Кости-то мои не по-христиански в землю были бы брошены, грех -то какой. — сокрушался Пётр. Проснулся от холода, шел мелкий дождь.

 — Пожалуй, нужно уходить подальше, Акшан сказал, что надо горную гряду перевалить и там будет поселение, где живут туба, дознаться где юрта Сатлая — размышлял Пётр Семёнович.

 —Знает ли Сатлай по-русски, сможет ли понять его? – раздумывая, он постучался, в первую на его пути юрту. Вышел очень старенький, сгорбленный дед, подслеповато щурясь, он пытался рассмотреть, кто стоит у его жилища.
— Здравы будьте дедушка - дрожа от холода, сказал Пётр.

 —Эзен — поклонился старик пришельцу, переступив с ноги на ногу,  отойдя на шаг в сторону, освободил вход в жилище. Пётр вошёл в юрту, там пахло дымом и шкурами.


    Поставив на стол две пиалы, дед приготовил горячий напиток с молоком и толканом и протянул Петру. Пётр, обхватил ладонями пиалу и стал жадно глотать горячий напиток мелкими глотками. Старик вышел из юрты, расседлал коня, поставил его под навес, и наломав веник ивовых молодых веток, бросил коню.

начало Скудара 1  http://proza.ru/2021/03/19/1902
продолжение следует Скудара- 17  http://proza.ru/2021/06/26/1312