О драбблах и драбблописателях

Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки.

Анна Ахматова


Случайно наткнулся на страницу, автор которой в своём творчестве всерьёз поглощён, по его признанию, неизвестным для меня жанром, с названием  "драббл". Обращаюсь к опубликованным им текстам. Выходит, что это своего рода небольшие истории, рассказы, заметки, на самые разные темы. Подумалось: ну и обозначал бы их по-русски: "Короткий рассказ", "Рассказ-крошка", "Быль"... Или уже привычными для русской, российской публики словами: "Новелла", "Миниатюра", "Этюд"... Нет, называет по нынешней сверхмоде, ко всему дешево-экзотичному, западному: "ДРАББЛ". А это всё равно, что если б некий писатель-англичанин обозначил бы жанр своего произведения, под заголовком, не родным ему fairy tale, а в русском звучании словом "skaska". Думаю, не обозначит. Из уважения к себе, своему языку и Англии.


О том, что это, вроде бы, действительно, заманчиво и сверхмодно, говорят хотя бы организуемые наиболее активными драбблистами и драбблистками своеобразные конкурсы. В них втягивается всё больше и больше пишущих и страждущих славы авторов. Спросив одну участницу, почему она с жаром кинулась в массовку, услышал: мол, это ново, а новое увлекает. Промолчал. Хотя надо было бы спросить, что ж там нового? Драбблиного? Да ничего! Всё те же короткие незатейливые истории-байки о неверных мужьях и жёнах, о русских хрюшках и дачных грядках... Но почему тогда под заголовками торчит не наше название жанра "ДРАББЛ"?. С другой стороны, нынче ведь ново и то, что, к примеру, Белому свету и нам предлагают вместо слова "мама" и "папа" писать "родитель 1", "родитель 2". Значит, следуя логике моей собеседницы, и такое новшество надо оценивать как вполне нормальное?

"Эка, хватил!" - воскликнут некоторые оппоненты. Разные, мол, сферы, разные темы. Я же им посоветую обратиться к независимым источникам и проследить эволюцию того, как самая "авангардная" часть мирового сообщества  постепенно, но целенаправленно шла (в литературе особенно!) к этим самым идеям отмены традиционных семейных устоев. Как не спеша, методично навязывались нам мысли о свободе анатомического превращения мужчин в женщин и наоборот, а с  ними - и другие "новшества". Начиналось названное с безобидных мелочей, с благими  намерениями. В итоге же, в целом комплексе других хитрых, коварных, изощрённых "новшеств", охватывающих почти все стороны человеческой жизни, мы и пришли к нынешнему положению духовно-нравственных явлений и вещей.

Воинствующий русофоб, польского происхождения, Сбигнев Бжезинский, в своей книге "Великая шахматная доска" с гордостью провозглашает: "Американские телевизионные программы  и  фильмы занимают  почти три четверти  мирового рынка. Американская популярная музыка также занимает господствующее положение, и увлечениям американцев, привычкам в еде  и  даже  одежде все больше  подражают  во всем мире.  Язык Internet - английский, и подавляющая часть  глобальной компьютерной "болтовни"  - также из  Америки и  влияет  на содержание глобальных разговоров...". Спрашивается, стоит ли после этого удивляться тому, что мы всё больше и больше погружаемся в атмосферу деградации, которую теперь наблюдаем и осуждаем в других странах. Осуждаем, а сами, вольно или невольно, способствуем протечке не только свежих, позитивных токов, но и всей этой болотной "забугорной" жижи в наши мозги, души и сердца.

Язык, напомню, отнюдь не только средство человеческого общения. Язык, ничуть не меньше других сфер бытия, а подчас и несравненно больше, сказывается, в частности, в укреплении нашей государственности, наших семей, сплочении нас как нации, в культуре, воспитании, образовании,  связях с мировым сообществом... И отнюдь не случайно наблюдаемое ныне становление новых государств сочетается с неотложными, подчас, жёсткими мерами по защите своих национальных языков. Разумеется, не собираюсь оправдывать  все эти, без исключения, меры (тем более, если они давят языки национальных меньшинств), но в принципе вижу здесь и здравый смысл.

Мы тоже вроде бы в большинстве своём любим и защищаем родной язык. Нередко восторгаемся, скажем, оценками, которые давали русскому языку наши гении: Ломоносов, Пушкин, Тургенев, другие. Вспомним: "Ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!". Но и он, "о великий и могучий", требует защиты, не меньше той, с которой защищали русскую словесность, русский словарь наши предки. Помимо прочего, им  было очевидно: посягательство иноземщины на наш язык - из того же тематического круга, что и посягательство на нашу историю, наши традиции, наш образ жизни. Мы же, их соотечественники-потомки, всё больше и больше, подчас без острой на то необходимости, но ради своего дешёвого  творческого и прочего "имиджа",  вязнем, как в трясинах, в потоках иностранных словечек типа: триллер, бестселлер, хоррор, уик-энд, аскать, юзать, лайкать, ноу-хау, вау! прайз, релиз... Мы мгновенно и слепо цепляемся за навязываемые нам лексические, жанровые гостинцы, вроде этого  дрябло-худосочного, заморского явления "драббл" (напоминает: "драп", "драпать!"). Между тем, даже оно, подхалимски обожаемое  нашими "драбблистами" и "драбблистками", используется как бы наспех, не грамотно, не по назначению. Одни пишут его с двумя "б", другие - с двумя "л". Одни придают ему значение игры в короткие рассказы, в сто слов, другие обходятся кто меньшими, кто большими словесными объёмами. То есть, у кого насколько "творческого" запала хватает. А вот один из откликов на конкурсные драбблы: "Наткнулась недавно на драбблы, это ж ппц, нафиг было такое писать?".

В заключение. Не был и не хочу быть занудой. И я не против к месту и ко времени упоминаемых и применяемых таких литературных жанров, как : "мистика", "комикс", "хокку", "рубаи", хотя родина предпоследнего - Япония, последнего - арабский Восток. И нет ничего предосудительного, если их названия использовать в научно-литературных статьях или в переводных произведениях с других языков.  В то же время я решительно против случаев, когда к любой написанной на русском языке, в русском стиле незатейливой истории, пристёгивать к её заголовку  англоязычные слова, будь то "драббл" или "скетч". Я категорически против нелепой, нередко по-обезъяньи подражательной, а то и преднамеренно вредной языковой тенденциозности. Тенденциозности, в которой, к тому же, слепо заимствованная чужеземная лексика переплетается у некоторых "писателей", обеих полов, с игнорированием элементарных правил грамматики родного языка, вульгаризмами, никем "не замечаемой" матерщиной и циничным, показным коверканьем русской речи.