Миражи. Глава 1. Тещин язык

                В бесконечной дали
                что за миражи?
                Мы ответ искали ...
                А они про жизнь.

     Ранним июльским утром по маршруту Каттакурганский гарнизон - третий военный городок, именуемым в народе третьей точкой, в умеренном темпе усталого путника, колесил потрепанный нелегкой военной судьбой трудолюбивый экземпляр одного из самых известных брендов советского автопрома фирмы «Павловский автобусный завод».

     Примерно пятьдесят верст пустынно-пыльной дороги из её общих семидесяти имел счастливое для водителя свойство прямых линий, как по лекалам соединенных плавными поворотами.

     Срединный двадцатикилометровый участок опасно юлил узким серпантином среди скалистых препятствий базальтового шрама, оставленного на теле многострадальной планеты в глубоко далеком прошлом как память о великой битве двух противоборствующих и ныне покойных пустынных тектонических уровней. Истертая ветрами в хрустящий щебень подошва серпантина с каменной завистью косилась в сторону тенистой благодати, хранившей скромный уют предгорного ущелья. В лоне едва заметного с дороги оазиса приютился кишлачок именем Сыпки, с довольно колоритного вида времен Ходжи Насреддина населением узбекской национальности.

     Самый коварный участок серпантина с затяжным крутобоким спуском-подъемом имел довольно выразительное, но загадочное название «Тещин язык». Кто и когда его так окрестил доселе неизвестно. Попытки любопытных путников выяснить истину у сыпковой молодежи заканчивались испуганным бегством последних. Поселковые аксакалы хранили зловещее молчание. А жители ближайшего центра современной цивилизации городка Каттакурган давно утвердились в уверенности, что автор сего топонима есть, не иначе как, воин российский.

     Столь смелое предположение следует из изучения не то, чтобы древних, но всё же имеющих некоторое историческое значение наскальных рисунков на почти отвесной скале, возвышающейся над нижним участком Тещиного языка. Причем для их расшифровки не обязательно обладать ученостью специального образования. Любой мало-мальски знакомый с армейскими традициями индивидуум вполне способен разгадать глубинный смысл простой аббревиатуры из трех букв русского алфавита: «ДМБ» с обязательной численной приставкой. Без всякого шифровального ключа он сразу поймет, что такое буквенно-цифровое сочетание означает не что иное, как вожделенный «дембель такого-то года». О давности сей традиции свидетельствует потертая временем, но вполне отчетливо читаемая надпись «ДМБ-32». Именно этот артефакт одна тысяча девятьсот тридцать второго года явно указывает как на давнишнее присутствие здесь российского воинства, так и на то, что представителями именно этого воинства придумано столь выразительное название для самого коварного участка и без того опасного дорожного серпантина.

     И все-таки, почему «язык», к тому же ещё и «тещин»? Да вполне возможно, что соединил эти два слова в загадочно-смысловое сочетание и нарек им сие местечко какой-нибудь кавалерист буденовец, в двадцатых годах двадцатого же столетия прибывший в Туркестан со знаменитым командармом для ликвидации не на шутку разгулявшегося здесь басмачества. Ступившего на опасную тропу долгого и крутого спуска-подъема воина наверняка поразило, как мягкая тишина ущелья, тревожимая разве что цоканьем копыт, беспокойным конским храпом, да приглушенными голосами всадников,  вдруг растворилась в свежей какофонии  загадочных звуков. Тихонький шепот таинственных хозяев каменной обители плавно сменялся звонкоголосой перебранкой, переходящей в булькающие переливы, прерываемые мажорными нотками с бог весть какими ещё руладами и перепевами, неожиданно и резко вновь заглушаемых бархатным шепотком.  И вполне вероятно, что музыкальный тонкий слух удивленного кавалериста уловил в невероятном звучании местечкового оркестра до боли знакомые нотки недовольного бурчания его горячо любимой тещи. Да так хорошо уловил, что, притормозив поводьями своего всяко в походах повидавшего, но не менее удивленного боевого коня-товарища, о неожиданном для себя открытии во всеуслышание и объявил: «Ха, братцы! Ну, совсем как теща моя языкастая, бурчит и бурчит ...» Так с тех пор и появилось не обозначенное ни на одной из топографических карт очччень загадочное географическое название: «Тещин язык».

     А ведь непонятного происхождения звуки в этом месте действительно существуют и по сей день. Причем они и на самом деле довольно схожи с невнятным бурчанием чем-то недовольного человека. Впервые здесь оказавшемуся путнику, непосвященному в некоторые особенности окружающего ландшафта, обязательно покажется, что он просто слышит тихий разговор речушки, наверняка бегущей глубоко внизу от дороги с её обрывистой стороны. Но никакой речки там нет, камни одни и только. Откуда же звуки? Собственно говоря, путник окажется прав, поскольку источником происхождения тихой разноголосицы действительно является текущая водица. Вернее скрытый в противоположной от обрыва скальной стороне многоступенчатый водопадик резвого ручейка, пробивающего себе жизненную дорожку в каменной теснине. Его журчание перекатным эхом разлетается по крутому ущелью, переплетаясь в причудливый говорок, воспринимаемый как некое человеческое недовольное бурчание. Свое же секретное начало ручеек берет не иначе как от небольшого озера, заливающего пронзительной голубизной подходящую впадину на вершине этого скального образования. В совершенно лишенной растительности пустынно-каменистой местности сей интересный феномен природы кажется призрачным миражом. Тем не менее, озерко вполне реально. Очевидно, его водичка и течет скрытно вниз поперек горной гряды ... с камушка на камушек, из щелки в щелку, завершая свой бег в том самом оазисе с узбекским поселочком, именем Сыпки. Там ручеёк любезно встречает местное население, направляя его чистенькие воды по аккуратным и не очень арычкам, с удовольствием пользуясь совершенно бесплатным и самым здесь драгоценным даром природы.

     Вернемся же в раннее июльское утро и проследуем далее по маршруту, судьбой военной намеченному. Удачно преодолев гористый участок и, счастливо избежав коварства Тещиного языка, ПАЗик выскочил на пустынный простор. Облегченно фыркнув выхлопом перегретого двигателя, малыш покатил дальше в направлении конечного пункта своего ежедневного утреннего путешествия. Поскольку вечером ему предстояла дорога обратная, стоило поднапрячь силенки, дабы успеть прибыть в точку назначения вовремя и предать дневному отдыху свои натруженные агрегаты далеко не первой молодости.

     - Василий, без фанатизма, - дежурно прозвучало из салона. Потревоженные серпантинной тряской пассажиры вновь устраивались поудобней в естественном желании невыспавшихся организмов максимально использовать оставшиеся полчаса неслужебного времени в ласковых объятиях навязчивого морфея.

     Рядовой срочной службы Василий без фанатизма хрустнул шестеренками четвертой скорости коробку передач ПАЗика, придавил педаль акселератора и установил стрелку спидометра на отметку «40». Совершенно прямое направление и отсутствие встречно-поперечного транспорта позволяли водителю слегка расслабиться и попутно созерцать окружающий мир.

     Плавно вписавшись в правый поворот, ПАЗик покатил вдоль горной гряды, постепенно удаляясь от неё по касательной. Ранний утренний, но уже нестерпимо яркий солнечный свет щедро поливал ультрафиолетом угрюмый серый базальт скал, прогоняя прочь остатки смутных ночных призраков, всего-то полчаса назад причудливо мелькавших в околосерпантинном таинстве каменного бытия.

     К подножию возвышенности в тщетной надежде спрятаться от туркестанского зноя доверчиво приросла кривенькая и приземистая деревоподобная растительность. Нет-нет, да и оторвется от неё, пустившись в бега, клубок другой перекати-поля. Гонимые шальным ветром, колючие шары лохматят вековую пыль и несутся вприпрыжку, вырываясь из не менее цепких когтей джузгуна, прорываясь через островки пустынной осоки, калеча квелые кустики полыни, и безжалостно ломая засохшие до сухарного хруста пустынные эфемеры.

     Старший автобуса Володя Лидякин скучал. Повальное пассажирское умиротворение не давало ни малейшего шанса на достойного путевому моменту собеседника. Василий же в таковые не годился. Молчаливый по характеру воронежский паренек лишь изредка кареглазо косил на серую печаль старшего соседа, волей инструкции обреченного на неусыпное наблюдение за маршрутом и бодростью водителя. Должностному пассажиру приходилось устраиваться на переднем сиденье боком к моторному отсеку и спиной к правому окну. Недостаток комфорта несколько компенсировался избытком свободного пространства для его соразмерно высокому росту длинных ног и широким обзором сквозь лобовое остекление. Маслянисто-горячее дыхание двигателя, пробиваясь сквозь кузовные щели в салон, нестерпимо морило и клонило в сон. Заметив очередной позыв старшего к сонному поклеву, бдительный водитель слегка притормаживал. Начальственный сосед, теряя равновесие, вздрагивал и, крайний раз боднув головой пустоту, несколько секунд быковато смотрел на возмутителя спокойствия. Вернувшееся осознание служебного положения хмурило взгляд, меж сурово сведенных бровей залегала складка чрезмерной серьезности.

     Очнувшись от очередной дремоты, Лидякин хрустко потянулся и положил в рот «Барбариску» как малое, но всё же относительно действенное средство от неминуемого в сложившихся условиях засыпания. Повернувшись к окну и, открыв его пошире, легким щелчком отправил в странствие смятую конфетную обертку.

     - Не спи, Василий, смотри, каков красавец, - вдруг оживился старший, рассмотрев грациозно скользящего над серой картиной земного бытия крылатого хищника. Вот он на мгновение замер и, сложив крылья, камнем устремился к земле. Маленький взрывчик пыли засвидетельствовал жестокую смерть оказавшегося не в то время и не в том месте одного из обитателей сего песчано-каменистого безмолвия. Несколько мощных махов огромных крыльев и хищник вновь парит над землей, неся добычу к своему гнезду поднебесному. Минута, другая и вот уже гордый орлиный образ черной точкой скрывается в ярком рассеянном свете.

     - Жесть, - коротко обозначил Василий свой интерес к величественному акту смертоубийства, справедливо полагая себя главным действующим лицом на время всей поездки и выстраивая отношения со старшими соответствующе своей уверенности в их на то согласии. Слегка подруливая на неровностях дороги, он старательно выполнял непростые обязанности военного водителя, лишь иногда поругиваясь на безрассудно бросающиеся под колеса шипастые шарики перекати-поля.

     Лидякин, вновь расслабившись и задумчиво посасывая леденец, продолжил не менее старательно выполнять не столь сложные обязанности старшего автобуса, страдая от серой скуки вынужденного безделья и довольствуясь созерцанием невзрачных видов окружающей среды. Далеко впереди парило зыбкое марево исчезающей ночной прохлады.

     Продолжение: Глава 2. Чудовище. http://proza.ru/2022/09/29/767