Миражи. Глава 3. Послание

     Предыдущие главы:
     Глава 1. Тещин язык. http://proza.ru/2022/09/29/758
     Глава 2. Чудовище. http://proza.ru/2022/09/29/767

                В бесконечной дали
                что за миражи?
                Мы ответ искали ...
                А они про жизнь.

     ... К мистической способности пятницы числом месяца тринадцатым приносить роковые неудачи, пассажиры автобуса, в отличие от суеверных летчиков, будучи племени военно-сухопутно-ракетного, ранее относились без особого предубеждения. Но почему-то в этот день, пришедшийся именно на такую пятницу, о её подлом коварстве недобро вспомнили, встречу с загадкой природы ожидали с особым беспокойством. И оказались правы.

     Всполох ослепительного света превзошел все ожидания. Белая плазма солнечного взрыва на мгновение заполнила всё пространство, резкой болью пронзила сквозь закрытые веки, черной смолью залила глаза, радужными иголками уколола сознание.

     Водитель жестко и одновременно ударил по педалям сцепления и тормоза, автобус пошел юзом, пассажиры подались вперед, задние ряды навалились на впереди сидящих, кто-то, не удержавшись, упал в проход. Василий ослабил педаль тормоза, прекратил юз, поймал дорогу, остановил ПАЗик, скрипнул трещеткой ручника.

     В салоне загудели, заматерились, потирая ушибы, пытаясь сослепу разобраться по своим местам. Старший, протирая глаза, старался рассмотреть водителя:
     - Вась, ты как?
     - Косого поймал нехилого ... а так, ничего ... нормально. Сейчас проморгаюсь ... А что это было?
     - Да кабы знать ...

     Зрение постепенно возвращалось и, сквозь исчезающую темно-радужную пелену, просветленному взору обитателям совершенно инородного местным первобытным просторам железного тела представилась та самая потрясающая картина не менее инородного образа - удивительного города, будто сошедшего со страниц фантастических романов. Та ли картина ... или не та? Будто бы и та ... трудно запомнить призрачно-переменчивую необъятность громады, заполнявшей собой всё пространство от горизонта туманного до высот невидимых, чтобы уверенно сказать: «Да, это тот город». Однако, общие, главные очертания мерцали утверждающе: «Да, это я ... заводи аппарат, Василий, вези их ко мне ... я жду вас ...» Но железная повозка о четырех колесах стояла на месте, тихонько урча мотором, попыхивая сизым выхлопом ... команды на движение давать ей не спешили.

     Картина потрясала. Но к пятому случаю её наблюдения над мистическим восприятием постепенно брало верх естественное человеческое желание рассмотреть подробности, понять непонятное, постичь непостижимое. И вернувшееся зрение пассажиров, получив соответствующий импульс из оправившегося от потрясения серого вещества, стало различать несвойственные городу обыкновенному загадочные странности. Смутно, но всё же угадывались явные несовпадения одних городских элементов с другими. Вот широкий проспект уперся в узенький проулок, как в стену, без какого-либо перекрестка между ними. А там два небоскреба неестественно приклеились друг к другу. А на краю заполненной автомобилями площади перед каким-то невиданным доселе сверкающим полным остеклением огромным зданием, присоседилась, будто обрезанная гигантским лезвием, часть невзрачно-типовой постройки в три этажа. Все детали рассмотреть не представлялось возможным, но и от малого, что успевал охватить восхищенный, но уже осмысленный взгляд, складывалось впечатление, будто город этот удивительным образом сложен из отдельных кусочков городов разных. И не только городов. Далеко справа слабоконтрастной картинкой проявлялось инородное сооружение из нескольких одинаковых кубического вида строений, точно не городского типа и никакими коммуникациями с ним не связанного. И главное ... наблюдателей охватили смутные подозрения, будто, несмотря на грандиозность масштаба, размытость искаженных форм, яркость и многоцветность мерцания, да, в конце концов, и просто невозможность объять необъятное зрением и восприятием обыкновенным, есть в нём что-то совершенно знакомое и даже близкое, чем-то памятное.

     - Парни, а не кажется ли вам ...? - медленно начал излагать свои сомнения комбат-два** Анисимов.
     - Что где-то, что-то из этого мы уже видели, - продолжил мысль замполит, - к примеру, вон тот шпиль о ногах, жаль не понятно, сколько их там ... как-то он мне напоминает башню Останкинскую.
     - Похожа, - поддержал старший автобуса, - а мне ещё мост, что дальше слева, кажется чем-то знаком ... весь не виден, но что-то в нем есть такое ... и часть дома обрезанного то ли на школу похожа ... может на больницу ... А это вообще Чикаго? ... или ...

     Продолжить он не успел. Мираж пришел в движение. Смутные очертания кубического вида строений мелко задрожали, на мгновение искривленно вспучились и ахнули взрывом черной тучи, рассеявшись далеко вокруг багровой пылью. Следом по всему горизонту пробежала череда разрывов появляющихся на мгновение инородных кровавых пузырей с непонятным и тревожным содержимым. Вскоре весь горизонт занялся жадными огненными сполохами ...

     - А где ящер? - кто-то вспомнил о главной, казалось, доселе загадке и все посмотрели на правую обочину дороги ... В душном салоне повис холодок тревоги.

     Чудовища там не оказалось. Но на расстоянии его обычного появления в постоянной смене очертаний клубилось нечто полупрозрачно-серое величиной с баскетбольный мяч.
     - Вася, газу! - заорал старший.

     Василий жестоко проскрежетал коробкой передач, вдавил педаль акселератора в полик, и ПАЗик неожиданно резво рванул без привычных по такому случаю жалобных всхлипываний и фырканий.

     Нечто серое двинулось следом, набирая скорость вместе с автобусом и, постепенно вытягиваясь в длину, приобрело четкие очертания того самого чудовища.

     - Вася, наддай, газуй! - кричали уже все, с тревогой наблюдая за бегущим ящером.
     - Всё, не могу больше, - Василий выжал из старичка предельные для него семьдесят.

     Железный работяга страдал, надрывая горячее сердечко, пованивая резиной, стуча амортизаторами, хлопая кузовными лючками и грохоча Васиным инструментальным ящиком, в испуге метавшимся под задними сидениями ...  Но терпел, терпел трудяга, будто и действительно желая победы в этом странном мистическом соревновании.

     Ящер не отставал. По-вараньи приподняв тело над землей, вытянув шею и хвост, имея при этом размер четырех-пяти метров, он мощно работал когтистыми лапищами, показывая рекорд, достойный занесения в книгу рекордов Гиннеса. Ну, просто не в состоянии варан, пусть даже и комодский, на такие скоростные подвиги. Максимум, на что они способны, так это выжать километров двадцать в час, а этот ... Но поражали не только его скоростные качества, и даже не столько ... сколько ошеломлял реальностью настоящий пыльный след, оставляемый за собой этим чудовищем, будто оно и на самом деле находилось в существующей действительности.

     Страшилище вдруг слегка повернуло уродливую голову в сторону автобуса. Грозно сверкнув отражением огненных отблесков, хищно посмотрело на пассажиров не моргающим левым глазом и, длинно стрельнув черным раздвоенным языком, начало растворяться.

     - Денисыч, чего ждешь? Давай, фоткай быстрее, пока есть что! - вспомнил кто-то про замполита с фотоаппаратом.
    
     А фотограф, как завороженный, смотрел совсем в другую сторону, держа в руках разбитый вдребезги «Зенит».
     - Туда смотрите, - прохрипел он, указывая в даль дорожную, к миражу ведущую.

     Впереди полыхнуло пожарищем адовым. Весь горизонт быстро окрашивался оранжево-алым растущим пламенем, жадно пожирающим зыбкое великолепие мистического видения. Пожар уносился ввысь, съедая всё на своем пути и не оставляя ни пылинки пепла за собой. Секунда, другая ... и над путниками нет ничего, кроме чистейшего неба желто-голубого цвета. И только высоко, высоко, едва уловимой млечностью, матово отсвечивало солнечную активность полупрозрачное пушистое облако, да справа от ПАЗика пылила его дрожащая тень.

     - Кому рассказать, не поверят, - прошептал Василий и долгим сигналом клаксона взбодрил вековое спокойствие наливающийся летним туркестанским зноем пустынный простор, вернув в действительность ошеломленных и притихших пассажиров.

     В тот день тринадцатого июля одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года пятница достала из своих потусторонних закромов и отсыпала военному городку третьей точки изрядную порцию дьявольских семян. Зловредные зерна быстро проросли сорной травой небывалого доселе урожая неприятностей. Неисправность на магистральном кабеле оставила городок без связи с большой землей. Не ко времени пожелав капитального ремонта, застучал двигатель пусковой установки лейтенанта Шалимова. Капитан Макаров сел за руль топопривязчика и, не справившись с управлением, сошелся в лобовой атаке с командирским УАЗиком. Кашлянув дымно-черным, одновременно заглохли и более не подавали признаков жизни все бензоэлектрические агрегаты в ракетно-техническом взводе. Командир соседнего дивизиона, решив лично проверить на ходу девственно новенькую пусковую установку, протаранил ею въездные ворота городка. На водокачке засорился и мертво заклинил единственный глубинный насос, оставив без водоснабжения весь городок. Слесари котельной загремели в госпиталь, отравившись своей же бражкой, и туда же начмед части отправил штабного сержанта с укусом каракурты.

     Настоящим же апофеозом проявления массовой активности досадных неожиданностей стало наглое дневное явление на крыльцо штаба огромнейшей гюрзищи, выполняющей сей акт демонстрации личных прав на данную территорию исключительно ночью. Здоровенная змеюка чудовищным зигзагом привычно заняла всю площадь нижней широченной ступени, злобно постреливая своим мерзким языком в ответ на безрезультатные попытки каменно-палочных атак дежурной службы.

     - А ну-ка посторонись, - рявкнул совершенно взбешенный нескончаемым потоком проблем командир части, двумя выстрелами личного оружия завершая битву с незваной гостьей. Оба свинцово-стальных шестиграммовых шарика, не достигнув цели, чвиркнули по каменной поверхности, срикошетив в стоящий возле штаба, подготовленный к выезду ПАЗик, заставив, тем не менее, двухметровое пресмыкающееся убраться в таинственные глубины штабного фундамента, облюбованного ею в качестве своего жилища.

     - Ни хрена ж себе ..., - удобно расположившийся на водительском сидении Василий побледнел, живо убрал расслабленно свесившуюся босую ногу в кабину и хлопнул дверцей, укрывшись от командирского гнева.

     С тех пор к пятницам числом месяца тринадцатым офицеры и прапорщики гарнизона третьей точки стали относиться с опасением, если не сказать больше - с некоторой долей суеверия.

     На следующий день, как, впрочем, и более никогда, удивительный мираж сей далекий край южных рубежей Великой Страны своим мистическим появлением не потревожил.

     «Кому рассказать, не поверят» - тогда и впоследствии думал и молодой лейтенант связист по военной профессии, в первый же день появления миража профессиональным чутьем радиста усмотревший в мерцаниях иллюминации пустынного миража знакомые знакопеременные сигналы простейшего и известнейшего кода «Морзе». Все пять дней Данилов проверял свои подозрения, уловив четыре буквенных знака: «К, С, Р, О». Долгое время он терялся в догадках и сомнениях, пока в противоречивых размышлениях загадочное сочетание букв не сложились в слово «СКОРО». И уверенную в торжестве материалистического реализма лейтенантскую душу потрясла крамольная мысль, что тот необычный мираж есть мистический посыл из будущего.

     - Чушь какая, - твердо разогнал дурные мысли Николай и, посмотрев в чистейшую желто-голубую высь, добродушно улыбнулся. Над удивительным ущельем с загадочным названием Тещин язык, окруженным пыльно-пустынными Туркестанскими просторами, впрочем, как и над всей одной шестой части суши именем Союз Советских Социалистических Республик, мирно всходило, праздно гуляло и тихо уходило на ночной покой благословенное Солнце.

     ** комбат-два - командир второй стартовой батареи.