Без происшествий. Глава 4. Восток-дело тонкое 1

                Восток - есть дело тонкое,
                товарищ Сухов прав ...
                Иди любой дорогою,
                но знай, что путь лукав.

     Предыдущие главы:
     Глава 1. Утро в порту. http://proza.ru/2022/01/10/1153
     Глава 2. Мой друг в поход собрался. http://proza.ru/2022/11/23/1777
     Глава 3. Сборы походные. http://proza.ru/2022/11/23/1799

    Второй день ожидания встретил командировочных товарищей столь аномальной солнечной активностью, что обоюдная идея пивного ей противоборства принималась с бодрящим воодушевлением. Первым же делом молодые, но вполне ответственные командиры проверили подчиненных. Пройдя по маршруту от казармы к столовой, свою четверку воинов Николай обнаружил при делах кухонных:
    - Как дела? Где спали? Что ели? Чем заняты?
   
    - Да всё в порядке, спали в казарме, вот ... поварам мало-мало помогаем, не голодные, - Каримов, стоя за длинным рабочим столом в забрызганном кухонной деятельностью фартуке, но в белоснежном поварском колпаке, огромным ножом ловко кромсал соломкой морковку за морковкой. С противоположной стороны Бобчинский на пару с Добчинским не менее артистично и вдохновенно расправлялись с луком и картошкой.  Между варочными котлами мелькнул рыжиной Уразбаев. Такое положение дел лейтенанта удовлетворило полностью. Да он и не сомневался, что четыре воина узбекской национальности найдут теплое местечко или при кухне, или на складе продовольственном, поскольку так уж устроен их веками воспитанный на торгово-выгодных отношениях менталитет, что в данном случае, несомненно, приветствовалось.

    Другому лейтенанту венценосным именем Степан в этом отношении не повезло. Его интернациональная славяно-молдаванская четверка подчиненных кухонно-складским притяжением не отличалась. Напротив, в состоянии вынужденного безделья могла легко и непринужденно доставить массу дисциплинарных неприятностей. Побродив по незнакомой территории, Степан отыскал потенциальных нарушителей в самом дальнем её уголке. Товарищи по бездельному счастью, с энтузиазмом передовиков строительной отрасли, возводили под кроной достойного их присутствия тополя хижину коттеджного типа. Строились основательно, отгородив от нежелательных наблюдателей необходимые для почетного возлежания квадратные метры двумя огромными деревянными катушками из-под силового кабеля, и забаррикадировав свободное между ними пространство защитного цвета ящиками от снарядов. К моменту вскрытия противником их тщательно замаскированной позиции, четверка заскучавших воителей вдохновенно обустраивала свой крайне неуставной быт, готовясь к отбою, и один Всевышний мог предположить, какие сны послужат им путеводной звездой в дальнейших действиях после пробуждения.

    Не долго думая, Степан отконвоировал несостоявшихся сурков в казарму и определил им альтернативное и на постоянной основе местоположение в Ленинской комнате. Разделив подшивку газеты Красная Звезда на четыре части и сунув каждому под нос кувалду серьезного размера и твердости кулака, лейтенант завершил политико-воспитательную работу:
    - От корки, до корки ... Экзамен приму вечером.

    Определившись с бытом подчиненных и, развивая на ходу тему пивной грамотности, друзья шагнули за порог контрольно-пропускного пункта, отправившись на поиски соответствующей торговой точки-бочки, в обиходе народном именуемой «коровой». Ориентируясь в незнакомой местности по шоссе, ведущему в город и, следуя подсказкам местного населения, на окраине Кагана таковую точку обнаружили в лоне зелено-тенистой прелести небольшого скверика. Прикупив сразу по две кружки граненого стандарта Веры Мухиной и пакетик подсоленных сухариков, пристроились на лавочке под деревцем и, в прохладном дыхании мило журчащего арычка, расслабились. Неторопливо и оценивающе отведали по половинке первой, похрустели сухариками и ... призадумались. Вкус пива друзьям показался каким-то … далеким от классического о нем представления. Продолжили уже осторожней, но всё же содержимое первых осилили. А со вторыми вернулись к источнику с резонным желанием познать истину:
     - Это что же за пиво такое?

     Очередь жаждущих хмельного счастья местных завсегдатаев сего уличного питейного заведения дружно вздрогнула неодобрением и сомкнула ряды в защиту руки подающего. Трое бугаев в пропотевших полосатых халатах сдвинули тюбетейки на бритые затылки и воинственно сплюнули отработанным насваем. Бандитского вида Черного Абдуллы продавец, явно закаленный в делах подобных и готовый к неравной баталии, закрыл кран, поставил недолитую кружку на столик, снял с головы выгоревшую панаму с остатками армейской принадлежности, бережно водрузил её на батарею перевернутых кружек. Презренно не удостоив лейтенантов и толикой внимания, вновь взял недолитую кружку с пивом и, сделав шумный глоток, с достоинством профессионального дегустатора, произнес:
     - Халлёдний.

     Затем, с чувством выполненного просветительского долга и, сразив недостойно вопрошающих презрительно-уничтожающим взглядом победителя, надел панаму, от души допенил кружку и передал терпеливо ожидающему в благодарном поклоне покупателю.

     Глядя на невозмутимое непроницаемо-индейское лицо торговца хмельным удовольствием, лейтенанты уяснили, что, пожалуй, такой сорт пива у него всегда и решили более не рисковать. Вторые кружки остались нетронутыми, но ... оказалось ... поздно. Похоже, что принимать жидкость, столь сомнительной принадлежности к излюбленному мужской половиной человечества напитку, могли исключительно местные устойчивые к внутренним потрясениям организмы.  Организмы же пришлых из далеких гарнизонных окраин товарищей, стерилизованных по мере необходимости и желания, как правило, более чем сорокоградусным эликсиром, с нанесённым несравнимо легким, но крайне непривычным пивным ударом не справились. Ох, как же им повезло, что бедовая точка-бочка оказалась от пункта их временной дислокации на расстоянии критического, но всё же терпения, а потому добежать к следующей своей цели в нужном направлении парни успели. Более в тот день друзья расположение базы не покидали. Порошки медбрата и мужская комната медпункта спасали положение до позднего вечера.

     Утро следующего дня ознаменовалось полным выздоровлением, и два товарища по командировочному счастью посчитали возможным продолжить его эффективную реализацию ранее намеченным методом культурного времяпрепровождения. Эксперименты с пивом оставили в прошлом, а более крепкие напитки парней не интересовали по двум причинам. Первая заключалась в великолепной солнечной активности. Второй же причиной являлся действующий в то время, так называемый, Горбачевский сухой закон. Именно в текущем 1985 году в стране по велению не совсем адекватных правителей предали анафеме всю вино-водочную систему, что привело к тотальному дефициту этого доселе и по-прежнему востребованного потребительского товара. Поэтому выбор друзей пал на экскурсию по нетленным древностям Бухары. А там ... как Бог даст.

     Как новоиспеченные исследователи старины морально не готовились к встрече с восточным таинством веков, но колоссальное количество и запредельная плотность достопримечательностей великого города их изрядно потрясли. Повинуясь движению по большей части туристических масс, жаждущие исторических познаний лейтенанты незаметно оказались в самом экскурсионном эпицентре, то есть на площади Регистан, где непосещение главной резиденции эмиров Бухарских в знаменитой крепости Арк приравнивалось к туристическому преступлению. Блюдя неписанный закон, парни двинулись по долгому коридору внутрь каменной древности, ужасаясь гробовой мрачности и тесноте тюремных клеток, вмурованных в самой толще стены прохода. Побродив по широким крепостным террасам, экскурсанты оценили исполинскую мощь цитадели и ... не очень-то глубоко прониклись тихим восторгом экскурсионной массовки, трогательно впечатленной восточным колоритом местечкового музейного комплекса. Как говориться, и не такое видали в своих пустынно-отдаленных захолустьях.

    Особенно наших компетентных товарищей рассмешила наивность явно столичной группки, увлеченно кивающей в такт пояснений экскурсовода относительно, такого ... ну просто древнейшего бухарского изобретения, как арба, коих несколько штук уперлось оглоблями в каменное покрытие конюшенного двора, как главная его достопримечательность. Уж этого вида транспорта в окрестностях мест лейтенантской службы им встречалось не меньше, чем очарованным экскурсантам легковушек в своих столицах... по крайней мере, на душу населения точно.

    Несколько повышенный интерес близких к разочарованию неутомимых искателей приключений вызвал разве что отдел природы, где умудренные опытом взаимоотношений с местной фауной лейтенанты предложили музейному смотрителю свою практически неограниченную в номенклатуре экспонатов помощь по их обновлению, поскольку кое-какие экземпляры им встречались и полюбопытней.

    Дотошных в вопросах объективности молодых исследователей старины Бухарской, впрочем, как и всякого активно любознательного посетителя столь мощного, яркого и огромного исторического сооружения, заинтересовала явная несопоставимость его внешней величины с крайне малой, предлагаемой к осмотру, внутренней территорией. Туманные объяснения музейных работников о многолетних реставрационных работах ещё более подстегнули желание неудовлетворенных товарищей познать истину или, хотя бы приоткрыть завесу неведомой тайны старой крепости.

    Проход на закрытую часть цитадели оказался рядом с общественным местом, куда лейтенанты ненадолго заглянули, прежде чем ступить на неизведанную тропу ... в общем, рядом с туалетом. Пройдя через небольшой двор, куда не ступала нога экскурсантов по причине его не музейного вида, искатели приключений наткнулись на закрытую дверь в глухом и давно не крашенном жестяном заборе. Безрезультатно подергав за ручку, они услышали потустороннее движение ... кто-то осторожно подошел, притаившись в ожидании.

    - Открывай, медведь пришел, - настроенный по-боевому Степан грохнул в дверь  кулаком и, заговорщицки подмигнув товарищу, строго добавил, - инспекция министерства обороны.

    Шоркнула задвижка. Из приоткрытой двери на непрошенных гостей внимательно смотрел пожилой узбек.
    - Кто такие? Почему без заведующего? Мандат есть?
    - А как же, - напористый Степан сунул в проем открытую корочку удостоверения личности офицера и, бесцеремонно потеснив сторожа, шагнул на заветную территорию.
    - И чего вам здесь надо? - старик по-прежнему настороженно оглядывал военного вида инспекторов, - мандатик-то дай-ка поближе посмотреть.

    Степан, понимая, что удостоверение личности на требуемый мандатик никак не тянет, а дальнейшая безрассудная активность грозит провалом задуманного предприятия, сложил корочки и, многозначительно ухмыльнувшись, начальственно осмотрелся. На самом деле его мозг усиленно работал в поисках выхода из создавшейся неопределенности. Сторож, явно подозревая что-то неладное в действиях неожиданной и странной инспекции, приосанился, готовясь дать ей решительный отпор.

    - Да погоди ты ... товарищ пошутил, - пришел на помощь Николай, шагнув между бойким товарищем и готовым вот-вот поднять тревогу охраннику. Вовремя вспомнив бессмертное учение товарища Сухова о тонкостях в делах восточных, он мирно улыбнулся старому служителю цитадели, придумав на ходу историю о якобы своем Катакурганском знакомом, поведавшим про тайные развалины бухарской крепости, оставшиеся ещё со времен нашествия Чингиз-Хана, где до сих пор ищут, мистически пропавшее, эмирское золото.
    - Вот мы и решили проверить, правда ли ... А друг мой Степан просто пошутил. Извините ... ота.
    - Так вы из Каттакургана? - прищурился старик, - у меня там брат младший на тракторном заводе работает.
    - Отажон ... вы, верно, ошиблись, наверное он на хлопковом трудится, - простенькую стариковскую хитрость Николай понял верно, поскольку точно знал, что в Каттакурганской вотчине его гарнизона никакого тракторного завода не существует, а вот хлопковый да-а-а ... воняет на всю округу отменно.

    - Ну, так что ... как насчет пропуска? - вовремя сообразил Степан, протянув потерявшему бдительность стражнику своё удостоверение, - проверяй мандат.
Вновь сделав строгое лицо, охранник раскрыл корочки и, неуловимым движением изъяв из них два рубля, широко улыбаясь, вернул хозяину.

    - Мархабо, уважаемые ... мархабо, - и старик, со скрипом задвинув засов железной двери, повел нежданных «инспекторов» по пыльной тропинке вглубь загадочной территории, где среди горок каменно-глиняной печали зеленели редкие кустики пустынной поросли и лишь местами угадывались останки былого величия.

    - Сюда, сюда ... заходите, отдохнем в тени,  - старый охранник завел гостей в частично сохранившую купольную постройку с арочными проходами и поведал красивую легенду о происхождении крепости и настоящую историю развалин.

    - Крепости этой много тысяч лет, никто не знает сколько ... никто, - провожатый, загадочно улыбнулся и поведал уже знакомую лейтенантам легенду, услышанную от экскурсовода группы туристов, к которой они ранее ради интереса присоседились. Однако в устах почтенного рассказчика сия история звучала как нечто сокровенное, священное, оберегаемое мудростью поколений, потому воспринималась без колебаний с верой в истину.

    По народному преданию крепость построил легендарный герой Сиявуш, бывший сыном Иранского царя Кей Кавуса и его жены - пленной туранки царского рода. После её смерти Кей Кавус вторично женился на Судабэ, которая воспылала любовью к Сиявушу. Когда же она поняла, что он не отвечает ей взаимностью, оклеветала Сиявуша перед отцом. Кей Кавус, поверил жене и выгнал сына из Ирана. После долгих скитаний тот оказался в Туране, где правил царь Афросиаб. При царском дворе Сиявуш встретил прекрасную принцессу Фарангис и безумно в неё влюбился. Афросиаб не желал этого брака и решил хитростью заставить Сиявуша отказаться от возлюбленной, поставив невыполнимое условие. Он разрешит Сиявушу жениться на принцессе, если тот построит дворец на клочке земли, помещающейся под бычьей шкурой. Тогда Сиявуш разрезал шкуру на тоненькие полоски, соединил концы вместе, оградил ими огромную территорию и внутри этой границы построил великолепную крепость Кангдез, которая, впоследствии, получила название Арк.

    Скучающий старый охранник не прочь был рассказать и о завоевании крепости Искандером Двурогим, и о разрушении её всемогущим Чингиз-Ханом, и о последующих исторических событиях, оставивших в крепостной судьбе немало черно-белых отметин бедствий и милостей. Но коль его посетителей интересовали развалины, поведал он только о последней черной полосе, так и оставившей глубокие шрамы на большей части крепостной территории, оказалась ликвидация Бухарского эмирата в двадцатом году двадцатого же века, когда главнокомандующий Туркестанским фронтом Красной Армии Михаил Фрунзе во время штурма Бухары громил цитадель артиллерией и бомбил с аэропланов.

     Фрунзе? Как Фрунзе? Не может быть Фрунзе? Неужели тот самый Михаил Васильевич, красноармейский полководец, знаменитый нарокомвоенмор ... да чтобы он ... да быть того не может ... Лейтенантское воспитание идеалистически двуполярного восприятия событий Гражданской войны отказывалось верить в столь откровенное посягательство на славное имя героя. Хотелось возразить, убедить ... и рассказчик с душой восточной тонкости, очевидно, почувствовав настроение гостей, подправил повествование в нужном направлении.

     - Хотя, если по-хорошему разобраться ... ну что за бомбочки могли нести тогдашние аэропланы, чтобы вот так ... всё изувечить ... Может и неспроста считается, что последний эмир Бухары Сейид Алим-хан сам решил взорвать цитадель, чтобы сокровенные для него места никому не достались. Так что, чьих усилий в этих развалинах больше ... Фрунзе или эмира Бухарского ... тот ещё вопрос. И лишь небольшую часть крепости тогда удалось уберечь от пожара и потом восстановить, по ней-то сейчас и гуляют туристы. А крепостные развалины полюбились киношникам, они частые здесь гости ... приезжают фильмы снимать. Я вас за них-то сначала и принял, думаю, нарядились, выпили и пришли покуражиться ... любят они это дело,  - завершил свой рассказ старик-охранник, и с лейтенантских душ немного отлегло.

     Попрощавшись с неожиданным гидом, ошалевшие от впечатлений лейтенанты, покинули цитадель и, выбравшись на гудящий восхищением толпы площадной простор Регистана, отправились в бесцельное и бесконечное праздношатание живописными маршрутами двухтысячелетней истории Старого города. Дабы пестрая толпа экскурсионных зевак не мешала полному ощущению магии удивительного перемещения в далекое прошлое, позевав  вместе с нею на главные достопримечательности крепостного окружения, друзья решили найти тропу, где не ступала нога среднестатистического современного странника.

     Обойдя высоченные и глухие стены мечети Калян с тыла, жаждущие свежих впечатлений путешественники смело шагнули в томную загадочность первой, попавшей под ноги улочки, стараясь по ходу знакомства с её внешностью и характером, запоминать и особые приметы, дабы не оказаться в положении киношного Лелика, рыдающего в тисках бесконечных тупиков. Примет же оказалась столь много и столь издевательски похожих, что память просто отказывалась воспринимать сей факт как нечто приметное, предлагая смириться с волей случая, в святом уповании на русское авось.

     Высокие стены монументальных каменных строений с арочными окнами сменялись чередой глиняных дувалов с почерневшими от времени деревянными воротами, вновь вырастая за следующим перекрестком и далее опять уступая место под солнцем простоте кишлачной архитектуры. Пройдя мимо очередного медресе, ноги сами несли к очередной же примеченной за поворотом мечети или возвышающемуся над местечковым бытием минарету, порой украшенному гнездом аистов. Птицы счастья широко расправляли крылья, приветствуя  странников, и провожали их степенными поклонами, щелкая клювами: «вам туда, вам туда». И друзья с оптимизмом продолжали путь в подсказанном направлении к великолепной голубизне мозаичных куполов, базарной пестроте уличных торговцев и коварному переплетению узких улочек, зачастую ничем не мощеных, растоптанных в пыль людской поступью и ослиными копытами, под задумчивыми взглядами, сидящих у дворовых ворот аксакалов, мимо невинных шалостей голопузых пацанов визжащих в арыках сомнительной чистоты ... И вся эта разновековая живописная смесь пышного благолепия и худой бедности норовила окончательно запутать, заблудить и, в конце концов, поверить в нереальную реальность обратимости времени.

     Познав блеск и нищету замысловатых бухарских лабиринтов, друзья всё же выбрались из магии вековой бесконечности на нечто более определенное с обозримым простором. Дальнейшее направление движения подсказал открывшийся вид на Калян-минарет, как спасительный ориентир туристического блуда, утверждающий место его начальной и конечной тусовки с единственно точно запоминающимся названием «Регистан».

     Улочки расширялись, обуваясь в брусчатку, на одной из достопочтенной старинной выщербленке которой Николай лишился современного каблука. И как-то совершенно кстати неподалеку оказалась сапожная мастерская, расположение которой удивительным образом позволяло хозяину внимательно наблюдать за непредвиденными ситуациями при встрече зазевавшихся прохожих с многострадальным дорожным дефектом. Причем, несмотря на музейный вид башмачного ремесла мастерской, ботинок всё же удалось довольно быстро починить.

     Впрочем, крошечное местечко в арочном углублении древнекаменной стены действительно не совсем соответствовало нынешним понятиям о мастерской. На площади в пару квадратных метров сразу бросался в глаза окованный по краям и почерневший от времени деревянный сундучок оригинальной конструкции. В его настежь раскрытой крышке имелась дощатая раскладка особым способом по-книжному. На получившейся при этом широкой столешнице в идеальном порядке разместились инструменты вида музейных экспонатов. С переднего торца сундучка выдвигались потайные ящички с разнокалиберными ячейками, наполненными сапожной мелочевкой. Рядом находилась аналогичная реликвия похожего устройства, но без ящичков выдвижных и размером примерно вдвое меньше. На одну стену мастерской опиралась деревянная решетка, богато увешанная обувными заготовками, кусками кожи, дратвы и прочей рабочей необходимостью. К противоположной стене прислонилось деревянное же сооружение с полочками и крючками, на которых аккуратно устроилась в понятном мастеру порядке обувь. У входа на тротуаре стояла замызганная ваксой подставка для чистки обуви. Удивительно, как в такой невообразимой тесноте нашлось место и самому хозяину. Тем не менее, рядом с сундучками на деревянной разножке расположился сапожник в ветхом халате неопределенного цвета и скромно продолжал наследие своих почтенных предков.

     - Ассалом алейкум, уста! Каблук сломался, прибьешь?
     - Ваалейкум ассалом! Синимай.
     Мастер отложил в сторону ремонтируемую туфлю, надел на сапожную лапу лейтенантский ботинок и ловко восстановил его первозданный вид. Проверив что-то своим крепким ногтем с внутренней стороны обувки, удовлетворенно поцокал языком, оценив армейское качество советской обувной промышленности.
     - Хоп, надивай.
     - Яхши ... сколько за работу?
     - Эээ ... а сколька ни жалка.
     - Бир сум? - Николай достал рубль. Мастер многозначительно посмотрел, и лейтенант добавил второй.

     Степан тем временем успел самостоятельно почистить свою обувь, на что неодобрительно посматривал мастер, и два товарища, не имея конкретных планов в дальнейшей туристического-исследовательской деятельности, влились в ближайший поток себе подобных, следуя простому житейскому правилу «куда кривая выведет».

     Продолжение: Глава 4. Восток - дело тонкое. Часть 2. http://proza.ru/2022/12/23/25