Без происшествий. Глава 6. Стучали колеса вагонные

                Стучали колеса вагонные,
                мелькали огни станционные
                и солнцем пейзажи сожженные
                на память мою обреченные ...

     Предыдущие главы:
     Глава 1. Утро в порту. http://proza.ru/2022/01/10/1153
     Глава 2. Мой друг в поход собрался. http://proza.ru/2022/11/23/1777
     Глава 3. Сборы походные. http://proza.ru/2022/11/23/1799
     Глава 4. Восток - дело тонкое. Часть 1. http://proza.ru/2022/11/23/1845
     Глава 4. Восток - дело тонкое. Часть 2. http://proza.ru/2022/12/23/25
     Глава 5. Пора в путь-дорогу. http://proza.ru/2022/11/23/1857

     Путешествие до места назначения пробежало рельсово-гладко, на остановках спокойно, днем солнечно-знойно, по ночам звездно-прохладно, а главное ... без происшествий, о чем начальнику караула удалось единожды доложить в штаб своей части с комендантского телефона железнодорожной станции Карши.
    
     Для большей организованности и поддержания, так сказать, высокого боевого духа, да, в конце концов, и просто как средство борьбы с серостью путевого однообразия, лейтенант распределил в своем коллективчике должностные полномочия, соответствующие делам насущным.

     Сержанту Каримову досталась вакансия начальника штаба, которая его обязывала блюсти образцовый порядок в  трудах бумажных, коих оказалось не столь много: постовая ведомость да боевой расчет. В нагрузку ему же поручалось исполнять и обязанности замполита, то есть ежедневно выпускать «Боевой листок». К выполнению столь важной политической задачи отражения боевой действительности Каримов подошел с армейской смекалкой в творческом содружестве с Чеховским утверждением: «краткость - сестра таланта». Озаглавив листок крупно уставным «Караул есть выполнение боевой задачи» и, заверив ниже сей постулат коллективным обязательством «Боевую задачу выполним на отлично», далее замполит кратенько изложил её суть. Не блещущий литературными изысками текст, Каримов сопроводил и соответствующим обозначенной теме рисунком - несколько карикатурного вида человечком с ружьем и почему-то на фоне забора, напоминающего колючую проволоку. Получив замечание от начальника караула, прямо указывающее на бедность художественной фантазии, автор шедевра дополнил его изображением подобия железнодорожного вагона.  А затем сержант ежедневно просто менял на Боевом листке дату, изначально обозначенную простым карандашом, и дополнял рисунок новым элементом типа солнца, кустика, деревца или домика, текст же прирастал сообщениями о пройденных расстояниях, измеренных наименованиями мелькавших вдоль железки населенных пунктов.

     Двое из ларца одинаковых с лица Нодир с Нурдином поделили между собой должность начпрода-начвеща. Им доверялись дела по учету, сохранности и расходованию всего продовольствия, они же отвечали будущей своевременностью дембеля* за всё вещевое имущество караула, что выражалось в требовании ничего не потерять ... преумножение при этом не возбранялось. Причем оба парня имели отличные навыки кухонных дел мастеров и упорно боролись за почетное звание главного повара дня.

     Рыжего проныру Тахира лейтенант назначил начальником разведки. Его главная обязанность заключалась в поисках той необходимости, коей в данный момент не наблюдалось или в скором времени могло не оказаться: воды, дров или угля, например. Этот достойный своей нации сын проявил врожденную смекалку и выяснил, что в печке-буржуйке неплохо горят остатки накладок железнодорожных тормозных колодок. Не все горели, но с некоторыми получалось прилично, чадили только и пованивали неприятно, но когда ни дров, ни угля, то и сие рацпредложение шло в дело. А однажды в очередной разведвылазке этот шустрый малый набрел на открытый неизвестными негодниками вагон с кондитеркой и притащил по коробке конфет, печенья и пряников. Лейтенант немного повоевал с совестью, но уступил слезным просьбам и разрешил трофей оставить, приказав о том вагоне забыть, сладости перепрятать по продзапасам, пустые коробки сжечь, обертки от съеденных конфет нещадно отправлять в буржуйку ... мало ли какие крамольные мысли посетят проверяющих от комендатуры, на станционных остановках проявляющих внимание к армейским путешественникам.

     Тем временем колесики вагонные, весело попискивая на поворотах и стрелках, мерно постукивая на стыках, катили состав всё дальше к югу ... всё ближе к самой жаркой точке великой страны, солнечному городу горячим именем Термез. Дольше, однако, приходилось скучать без дела ... такова уж судьба товарных поездов: двигаться больше ночью, днем же часто и подолгу ожидать своей очереди, уступая свободный ход пассажирским и более литерным собратьям.

     Караулбазар, Мубарек, Касан, Карши, Нишан, Нуристан ... встречали дальними станционными путями отстоя ... печальным взглядом обитатели теплушки проводили безмятежную гладь Талиманджарского водохранилища. И на всем пути, где до горизонта, где до холмистых пыльных склонов, путешественников окружала то солнцем выжженная пустынная степь, то голые камни уходящего вдаль Зеравшанского предгорья ... и ни деревца, ни кустика, подходящего под категорию солнечного укрытия.

     Июльское солнце как-то по-особенному издевалось над человеком с ружьем, поджаривая его нещадно. Накалившийся металл крыши караульного вагона пылал зноем, достойным чрева буржуйки, которую для приготовления пищи три раза в день приходилось приводить в рабочее состояние, а вне теплушки спрятаться от ультрафиолетовых объятий и вовсе не представлялось возможным. 

     На длительных остановках часовой еле ноги волочил, передвигаясь вдоль охраняемого состава, а свободная и отдыхающая смены разоблачившись до летнего армейского белья, лежали в теплушке на матрацах, разложенных по дощатому полу между настежь раздвинутыми обеими дверями. Несмотря на это подобие удобства, теплушка в полной мере оправдывала свое название и «холодушкой» никак становиться не желала. Поэтому к лежке на матрацах армейская смекалка добавила некое подобие водных процедур, которые заключались в накрытии себя мокрой простынью. Высыхающая под слабым горячим ветерком ткань, немного охлаждала тело. Минут через пятнадцать процедура повторялась, так как простынка высыхала до пыльного хруста. Идею подбросил сержант Каримов, логично сообразив, что таким же образом придумано охлаждать воду в солдатских алюминиевых флягах, обшивая их шинельным сукном и периодически смачивая, так почему бы и на себе этот способ не опробовать. Лейтенант дал добро на поиски подходящей емкости, и вскоре начальник разведки таковую обнаружил на ближайшем полустаночке, ей оказалась обычная двухсотлитровая металлическая бочка, которую и наполнили водой.

     Четвертые сутки пути подарили очередной отстойник на станции Амударья и ... не оправдали трепетной надежды на речную прохладу. Ближе к вечеру состав, зарядившись солнечной энергией до состояния ожога третьей степени, проследовал далее вдоль пограничной реки, изредка видимой и напоминающей о себе разве что густыми утренними туманами, впрочем, ожидаемого влажного облегчения так и не приносящими. Керкичи, Дустлик, Учкызыл ... и разъезды, разъезды ... долгие стоянки ... а вокруг песчаные просторы ... хлопковые поля ... и вновь пески.

     Ранним утром шестого дня путешествия поезд прогрохотал сквозь довольно большую станцию и, проскрипев на стрелках, смачно дымя тормозными колодками, остановился на самом краю небольшого многопутевого разъезда. Выставив часового на пост, начальник караула отправил Тахира на разведку источника свежей воды, а Каримова к локомотиву за новостями. Вернувшись, сержант поведал, что до Термеза осталось километров десять и это, скорей всего, последняя перед ним остановка, локомотив отцепили, на его смену прикатит маневровый, но не ранее, чем после полудня.

     Зыбкий предутренний туман медленно таял в нежно-оранжевой дымке рассвета, обнажая соломенные, жестяные и шиферные крыши типичных кишлачных домиков, верхушки деревьев и глиняных дувалов просыпающегося неподалеку от железной дороги поселка. Лейтенант, сел в проеме двери вагона, свесив ноги, расслабленно прислонился к его боковине и вдруг почувствовал подзабытую тягу к табаку.
     - Абдулла, достань из моей сумки полевой баночку ... там она одна ... беленькая такая ...
    
     Каримов, довольно хмыкнув на «Абдуллу» нырнул в темноту теплушки. Парень нисколько не обижался на столь вольное к нему обращение, в дивизионе всё больше так его и называли, или просто по сокращению фамильному «Карим», имя же настоящее «Бахтиер» вспоминали редко. Так в армии часто бывает, прилипнет прозвище, и никуда не деться ... нравится тебе или нет. Сержанту, похоже, нравилось.
     - Эта? - Каримов протянул баночку и, сев с противоположной стороны дверного проема, хитро прищурился, - Насвай?
     - Балда, табачок-с, причем, настоящий ... армейский, - лейтенант, открутив крышку баночки, с удовольствием вдохнул.

     Уже около года, как он бросил курить, а запах табака любить не перестал. Да и раньше, прежде чем прикурить сигарету, долго приминал её пальцами и вдыхал приторно-чайный дерзкий аромат. А с год назад вдруг как обрезало, дым сигаретный опротивел ... до рвоты, но запах табака по-прежнему помнил. И как-то по случаю достались лейтенанту пару пачек махорки из армейских складских закромов немереных. Запашок от вскрытой упаковочной коробки с вытертыми временем надписями шел просто головокружительный. В коробке же хранились, кто ж его знает, с каких времен, совершенно новенькие пачки махорки №2 какого-то ГОСТ аж 1941 года. Не выдержала душа лейтенантская такого соблазна табачного, пригрел себе немного.

     Под вагоном шумно захрустело гравием, мелькнула тень, другая ... испуганные коты бросились врассыпную, следом из тумана вынырнул начальник разведки.
     - Товарищ лейтенант, мы аж на пятом пути и всё забито товарняками ... на станции комендатуры нет, колонку нашел, но воду придется далековато таскать. Может ещё где пошарить? - Тахир посмотрел в сторону поселка.
     - Пошаришь ... потом. Давай-ка буди Нурдина, завтрак готовьте, - лейтенант глубоко вдохнул табачком, закрутил плотно крышку баночки и прислушался к пробуждающейся жизни в пока ещё скрытом сумрачной дымкой поселке.

     Петушиная перекличка уже затихала, сменяясь квохтаньем наседок, утино-гусиным гвалтом, мычанием дойных коров, скрипом дверей, ворот, периодически заглушаемых истошными жалобами обиженных ишачков. Вкусно потянуло тандырным дымком, горячими лепешками ... Туман оседал, открывая картинку сельского бытия небольшого кишлака, расположившегося, как оказалось, всего-то в паре сотне шагов от разъезда. 

     За лейтенантской спиной трубно загудела буржуйка, растопленная саксауловыми дровишками вчерашнего разведулова вездесущего Тахира, запахло тушенкой. За столом, вырывая друг у друга консервные банки и гремя посудой, зло шипели и ругались по-узбекски поваренок с помощником, очевидно договариваясь о дневном рационе.

     - Эй, там, на камбузе ... ну-ка остыли ... Юсупов, ты как-то на плов намекал ... трудись, кулинар ... Что? Мяса нет? Я вот тебе дам ... в поселок ... Тушенка есть? ... Вот и вперед с песней ... да чтоб через час готово было.
Разобравшись с кухней, лейтенант, ткнув в бок задремавшего сержанта, спрыгнул на насыпь.
     - Каримов, не спи, смотри тут за ними, пойду, пост проверю.

     К восьми часам раскрасневшийся от кулинарного труда и удовольствия шэф-повар Юсупов, совсем по-киношному пригласил к столу:
     - Пилов готовы, садытесь жрать, пажалуста.

     За пловом последовал чай с остатками трофейного печенья и молчаливый перекур. Присев на насыпь, парни смотрели на проснувшийся и постепенно заполняющий своё жизненное пространство до боли знакомой, но пока такой далекой гражданской обыденностью поселок. О чем думалось воинам? Конечно о доме.

     Сержант, неторопливо пуская дымок, представлял скорое возвращение, ведь ему до дембеля оставалось чуть больше трех месяцев.

     Рыжий Уразбаев, пожевывая папироску, наверняка также представлял свою встречу с родными, пусть и в несколько отдаленной весенней перспективе, но всё же не настолько тоскливо, как о том мечталось в свой первый год службы.

     А не прослужившему и года Юсупову возвращение домой казалось столь далеким, что его думки пока обитали в более близком прошлом, в совсем ещё недавнем и очень похожем образе жизни родного кишлачка. Да и не курил он вовсе, а, по обыкновению простого и не принимающего скверность привычки сельчанина, очень хотел пожевать насвай, косясь на лейтенантскую загадочную баночку. Впрочем, сегодняшний шеф-повар, нынче по-настоящему удивив братьев по оружию кулинарным мастерством, сиял тихим довольством и ... улыбался, меняя на посту своего кухонного соперника, справедливо считая себя персоной дня, да и просто радуясь, что посуду в этот раз ему мыть точно не придется.

     Сменившийся с поста Гарипов удар судьбы принял стойко, поскольку был голоден и хотел спать. За всё время завтрака, его каменная луноликость не выразила ни капли эмоции по поводу оригинальности рецепта плова с тушенкой, однако, карий с прищуром взгляд в сторону автора стрелял впечатляюще. Затем, прихватив кружку с чаем, сытый воин, решив присоединиться к умиротворению товарищей, оступился, неуклюже съехал задом по гравию, и зашипел, обжегшись пролитым кипятком.
     - Тенннтак ... блллин, - вернулся в бытие сержант и, загасив сигарету, ловко стрельнул бычком, - глотай побыстрей и за уборку.

     Лейтенант же домашними воспоминаниями не грезил по той простой причине, что понятия «дембель» для него не существовало, и вся его ближайшая, как минимум, двадцатилетка подчинялась суровым и не очень, но уж точно беспокойным будням и праздникам, однако с обязательным отпускным перерывом, когда он, в отличии от этих мальчишек, гарантированно мог посетить свой отчий дом. Нынче же лейтенанта беспокоили дела текущие, судя по всему, приближающиеся к скорой передаче охраняемого груза.

     А пока предстоял обычный знойный день, о чем оторвавшееся от горизонта солнце начало досадно напоминать. Именно поэтому, свободные от службы воины дружно взялись за подготовку к водным процедурам, как вдруг ...
     - Это ещё кто? - заметил Каримов направляющуюся от поселка к составу фигуру.

     Вскоре приближающееся нечто материализовалось в пожилую женщину с ведром, в котором издалека угадывалось что-то похожее на красные яблоки или помидоры. Женщина подошла и, поздоровавшись, указала на поклажу:
     - Покушайте сынки вкусненького.

     Вкусненьким оказались гранаты ... фруктовые ... разумеется. Ведро с благодарностью приняли, а взамен нагрузили в него три банки тушенки и столько же каши разной, благо кагано-складские запасы всё ещё оценивались как неисчерпаемые. Женщина улыбнулась, как потом вспоминалось с продуманной хитрецой:
     - Рахмат милые, но мне много не надо. Вы, сынки, лучше помогите дерево спилить во дворе. Совсем старое стало, а мне не по силам с ним справиться.
     «Всё одно день стоять», - решился лейтенант на дело благородное, назначив дровосеками сержанта с начальником разведки.

     На истребление большей части гранатового гостинца ушло не более двух часов. При этом удовлетворенное витаминной добавкой воинство забыло, а может и не знало, что гранатовый сок организм внутренне крепить изволит, в отличие от продуктов воздействия слабительного. Лейтенант же контроль над ситуацией из виду упустил, сам поклевав немного без фанатизма, впрочем, о последствиях также совершенно не задумываясь.

     Но параллельно процессу фруктового потребления, в сержантско-солдатских организмах происходил и процесс переваривания обилия утренней трапезы, что потребовало срочного избавления от последствий органической переработки. А, поскольку сок гранатовый дремать не собирался, приключилась желудочно-кишечная коллизия: и надо и неможется. Благо, что лейтенант предусмотрел аптечку дорожную иметь не только в йодно-бинтовом снаряжении, дополнив её содержимое по совету медика части, в том числе и используемым в то время для устранения подобных неприятностей, «Пургеном». Вот им-то личный состав караула и лечился. А пока тот, бегая по окрестностям в поисках туалетных удобств, выздоравливал, пришлось начальнику караула принять пост под личную охрану.

     К вечеру, наконец, народ выздоровел, с облегчением присел перед теплушкой на насыпи, молча закурил. О чем думая? О случившемся ли? Может и опять о доме, но уж точно не о еде в любом её виде.

     А к тому времени подали локомотив и движение возобновилось. Эшелон протащили на сортировочную станцию, караульные вагоны отцепили и втолкнули на территорию речного порта.

     Окончание: Глава 7. Невеликие комбинаторы. http://proza.ru/2022/12/23/42