Наступающий Новый год еще неразличим...

Наступающий Новый год еще неразличим среди декораций из обледенелых зданий, огней витрин и бесконечной толчеи городской суматохи, где словно бы пока и нет никакого волшебства в ряду привычных глазу картин.

Но стоит только выключить в комнате свет, подойти к окну и совсем чуть-чуть прищурить взгляд, как привычный вечерний город тут же превратится в волшебное карамельное царство пряничных домов и сахарно-глазурованных крыш, выглядывающих из-под ванильного сливочного неба, утыканного сверкающими цукатами звезд, освежающих душу мятой, имбирем, корицей и мандариновой цедрой.

Я стояла одна и смотрела, как в окнах напротив зажигались всё новые и новые новогодние ёлки, и думала, что и этот Новый год будет таким же невесёлым, как и прежние. И всю оставшуюся жизнь я так и буду стоять в тёмной комнате одна-одинёшенька и смотреть, как в чужих окнах сияют гирлянды, вспыхивают бенгальские огни и летают по параболе, по гиперболе и даже по лемнискате Бернулли пробки полусладкого шампанского.

У меня защипало в глазах от жалости к себе, я быстро открыла окно и вдохнула холодный свежий воздух, потом ещё раз.

- Добрый вечер, девушка, - прозвучал сбоку незнакомый голос.

Рядом с моим окном, на прикрученной к стене пожарной лестнице, висел мужчина. Он сноровисто приматывал к стылым перилам огромную ватную конфету.

-Здрасссте, – в легкой панике сказала я, пытаясь вспомнить, где лежит мой телефон и как позвонить в полицию, – а что вы тут делаете?

- Я тут ёлку украшаю, - сказал мужчина, - у меня целый мешок игрушек, едва дотащил.

- Ёлку? – оцепенело спросила я. – Какую ёлку?

- А вот эту, — мужчина весело постучал рукой о пожарную лестницу, — высоченная ёлка попалась, целых пятнадцать этажей. У вас какой этаж?

- Седьмой, - сказала я.

- Уже хорошо, — сказал мужчина, — значит, половину ёлки я уже украсил. Сейчас к макушке поползу.

- Но это же не ёлка, а пожарная лестница, - слабо возразила я и, вдохнув воздуха, добавила: - И к тому же она оранжевая.

- Верно, оранжевая, - согласился мужчина, - если бы не зима, я бы её покрасил в зелёный цвет, никто бы от ёлки не отличил.

- Я бы отличила, — сказала я.

- Вы бы тоже не отличили, — заявил мужчина.

- Я бы отличила, я малярша, - сказала я, - колеровать еловый оттенок еще уметь надо.

- А, ну тогда всё понятно, – сказал мужчина..

- А что вам понятно? – спросила я.

- Понятно то, что вы исключение из правил, — сказал мужчина, — все остальные бы не отличили.

Хотела я ему еще про елочную хвою напомнить, но не стала, польстилась на исключение из правил.

- Руки примерзают, — сказал мужчина и посмотрел вниз, — сейчас свалюсь. Я уже падал, но с третьего этажа. А тут выше.

- Могу дать перчатки, – сказала я.

- Лучше водки, — сказал мужчина, — и желательно теплой.

- Какую уж найду, — сказала я. — У меня тут не рюмочная.

-И себе налейте, — сказал мужчина, — не могу пить один.

Я уничтожающе хмыкнула, чтобы он услышал, прикрыла окно и пошла в комнату. Открыла канистру со спиртом, всегда держу его под рукой, как растворитель. Налила спирт в термос. Вернулась к окну. Высунулась, а его нет. Пустая ступенька. Меня прямо жаром окатило. Как так? Высунулась подальше, чтобы двор лучше разглядеть.

- Смотри, не свались, - слышу знакомый голос. Смотрю наверх, вижу его на лестничном пролете этажом выше, улыбается, вот гадина, — что, испугалась за меня?

- Да мне-то что, – говорю, - жонглируйте тут сколько хотите. Термос заберите.

- Не могу, примерз, - говорит мужчина, - ты вот что, ты оденься и ко мне лезь.

- Зачем это, - говорю, - мне и отсюда все видно.

-Да что с седьмого этажа тебе видно? – говорит мужчина. – Доберемся до еловой макушки, и такой вид откроется, такой простор. Лезь ко мне, малярша! Когда в жизни еще такой случай выпадет, чтобы в городе на ёлку залезть.

- Если бы на ёлку, — говорю, — может, я и подумала. А лестниц я много в своей жизни перевидала.

- Просто она еще не украшена, ты погоди, мы с тобой игрушки на ней развесим – вообще не отличишь, – сказал мужчина. – Ну побудь ты полчасика Снегурочкой, ёлки-палки, одному мне не управиться.

- Про Снегурку прямо насмешил, — сказала я, но все-таки пошла и напялила на себя свитер, куртку меховую, штаны горнолыжные и немного духов от Жака Герлена, там ирис с перуанским бальзамом, томный до дрожи.

Выбралась на улицу, уцепилась за лестницу, она ледяная, но в перчатках козьих терпимо.

- Эй, малярша, держи бумажную гирлянду, — сверху командует мужчина, — и привяжи её покрепче. А я пока надувной паровоз к лестнице прикручу, снизу будет казаться, что он по рельсам едет. А ты как Анна Каренина под поезд бросаешься. Это шутка. Извини, если дурацкая.

- Извиняю, — сказала я, — мне и не такие шутники в бригаде попадались.

- Молодец, малярша! — неизвестно чему обрадовался мужчина и всучил мне бумажную гирлянду.

Я привязала гирлянду, потом алюминиевые бусы, потом гармошку с картонными мехами, потом огромный полосатый мяч.

Наконец доползли мы до крыши. Там к телевизионной антенне прикрутили гигантского надувного снеговика из виниловой плёнки.

- Ну вот, вроде всё, — выдохнул мужчина и постелил на бордюре пустой мешок от игрушек. — Садись, отдохнём.

Я протянула термос со спиртом.

- Мать честная, а я уж и забыл, — засмеялся мужчина. — Не, я не замерз, я же альпинист и к холоду привыкший. Но по традиции пятьдесят грамм на вершине примем. Ты как?

Я отказываться не стала. Холодно. Мы выпили по чуть-чуть, закусили снегом. Спирт на морозе никогда не подводит, хоть в деле, хоть в отдыхе.

- Красота вокруг, — сказал мужчина, — вот он, настоящий праздник! Я, честно говоря, ёлки не люблю, я вообще не домашний человек, от меня три жены ушли. Но вот если в башку шальная идея приходит, то расшибусь, а сделаю..

- Насчет расшибусь — верю! — сказала я.

- А ты молодец, — сказал мужчина, — другая бы испугалась, полицию вызвала, а ты ничего, помогала даже. Может, ты тоже не домашняя, как и я?

- Не, — сказала я, — я очень даже домашняя, очень. Ясно?

- Ясно, – мужчина отхлебнул из термоса, - а муж-то не заругает?

-Заругает, — сказала я. — Еще вопросы имеются?

-Нет, не имеются, – мужчина снова улыбнулся, – в общем, с Новым годом тебя, Снегурка!

-Малярша я, малярша, — я тоже нормально отхлебнула из термоса, — так что, как говорится, помогла чем могла и гуд бай, ищи других, потому что дур, в смысле, снегурок, на твой век с запасом заготовлено.

-С этим я как-нибудь разберусь, не переживай, – сказал мужчина, разматывая альпинистскую веревку, – ты как, сама вниз спустишься или проводить?

-Спущусь, – сказала я, – у нас в доме целых два лифта.

Царапаться с ним мне уже не хотелось, глупо как-то всё это, устала я, да и вообще.

- Ну, тогда будь здорова, малярша, — мужчина помахал рукой, перекинул веревку через карниз и соскользнул вниз.

Сил подойти к краю крыши и заглянуть за карниз у меня уже не было. Да и чего мне о нем волноваться? Не сорвется, он шустрый.

Я с трудом добралась до лифта. Вошла в квартиру, согрела чашку кофе и уселась на подоконник. Привычно сощурила глаза и посмотрела на свой пряничный город, он совсем не изменился, только небо из сливочно-карамельного стало матово-черным, лакричным.

И от этого электрические россыпи праздничных огней стали еще заметнее и наряднее. И едва слышно, но звонко и мелодично вдали заиграли рождественские колокольчики, и мне показалось, что город озарила улыбка ангела.

А посреди всей этой благодати царила наша оранжевая ёлка, увешанная праздничными игрушками. Она была прекрасна даже в своём выцветшем сурике, и на следующий год я уже сама наряжу её от первого этажа до пятнадцатого.

А этот тип пусть мотается по своим горам, плакать не буду. И зря он мне всунул свой номер телефона на прощанье. Звонить не собираюсь. Просто поздравлю с Новым годом в двенадцать часов и всё!