Ард Скеллиге - Хиндарсфьялл. Часть 2

Начало: http://proza.ru/2022/12/26/1484

Глава 09. Северо-восток от маяка Элверум

Почти сызмальства, ещё до инициации, любимым моим словом было «дерзание». И Боги свидетели, как я дерзал! Если вы так дерзнёте - отправитесь к праотцам или схватите паралич. Даже так: если бы вы дерзали, как я в ваши годы дерзал, вы бы в одно прекрасное утро взяли да и не проснулись. А я - просыпался почти каждый день и продолжал дерзать.

Например: к тому времени когда меня стали брать в море, я заметил, что с первой порции по восьмую включительно я мужаю, причём, мужаю неодолимо, а вот уж начиная с девятой и по тринадцатую включительно - размягчаюсь. Настолько размягчаюсь, что от четырнадцатой смежаю вежды, также неодолимо.

И что же я по молодости думал? Я думал: «Надо заставить себя волевым усилием победить дремоту и выпить пятнадцатую порцию - тогда, быть может, наступит рецидив возмужания». Однако, меч там плавал. Никаких рецидивов - доказано опытным путём.

Я бился над этой загадкой непрерывно три года, каждый день бился, и все-таки каждый день после четырнадцатой засыпал.
А ведь все решилось так просто! Оказывается, если вы уже выпили восьмую, вам надо и девятую, и десятую, и одиннадцатую, и двенадцатую, и тринадцатую употребить сразу, одним махом, причём употребить идеально, то есть лишь в воображении. Для этого вам на первых порах может потребоваться помощь мардрёма.
А правильно использовав воображение, можно приступать непосредственно к четырнадцатой. И точно так же, как Трисс Меригольд называли Четырнадцатой погибшей на Содденском Холме, хотя она на самом деле была девятой выжившей там, точно так же и вы: условно назовите четырнадцатой свою девятую порцию и можете быть уверены: теперь вы будете только мужать и мужать, от самой девятой (четырнадцатой) и до самой двадцать седьмой (тридцать второй) - то есть до того предела, за которым следуют безумие и священная ярость. Ну то есть, как если бы вы ничего не пили, а сразу обожрались мардрёма.

Сказать честно, я сомневаюсь в поколении, идущем вслед за нами. Оно не внушает мне доверия. Песен о них я не сложу, нечего и думать. Не буду утверждать, будто мы в их годы тащили на себе целый груз священного. Хвала Богам, священного у нас было с утопцевый хрен, но зато сколько было вещей, на которые нам было не начхать! А вот им - на все начхать. Ну, это они так утверждают. Мамкины нигилисты, двумя словами.

Почему бы им не заняться вот чем: я в их годы пил сезонно: попью в течение Луны, и на одну Луну перестану, попью Другую Луну, и ещё на Луну перестану. Посему не возьмусь говорить, является ли утренняя депрессия высоким чувством, если делается ежедневною привычкой, например, если с четырнадцати лет пить каждый день по две кружки в пять часов пополудни. Конечно, если бы отмотать мои годы назад, я бы провёл такой эксперимент. А они? Тьфу!

Да только ли это! А какой простор для познания таят в себе другие сферы человеческой жизни! Вот представьте на минуту, один день с утра до вечера вы пьёте исключительно Темерскую Ржаную и ничего больше; а на другой день - исключительно Меттинксое Розовое. В первый день вы к полуночи становитесь как берсерк. К полуночи у вас внутри столько огня, что через вас девушки могут прыгать в ночь Беллетейна. Вы, как костер, сидите, а они через вас прыгают. И, ясен Иггдрасиль, они таки допрыгаются, если вы с утра до ночи пили исключительно Темерскую Ржаную.

А если вы с утра до ночи пили только Меттинское Розовое? Да девушки через вас и прыгать не станут в ночь Беллетейна. Даже наоборот: сядет огненная девушка в ночь Беллетейна, а вы через нее и перепрыгнуть не сумеете, не говорю уже о прочем. Конечно, при условии, что вы с утра до вечера пили только Меттинское Розовое!

О, да! А насколько захватывающими могут быть опыты в узко специальных областях! К примеру, пускание ветров. Мой глупый земляк Эйнн Эйрассон зовет вас в пещеру за грибами-шибальцами. Да плюньте вы ему в его шибальцы! Займитесь лучше пусканием ветров. Точнее, исследованием пускания ветров на пиру в математическом аспекте...
- Постойте! - кричат мне со всех сторон. - Да неужто в Мире, кроме этого, нет ничего такого, что могло бы...
- Вот именно: нет! - ору я всем в ответ. - Нет ничего такого, что могло бы! У меня есть мозг, я понимаю, есть еще онейромантия, есть наука о Сопряжениях Сфер, все это так! Но. Все это - не наше, все это нам навязали Косимо Маласпина и Адам Нивель. А ведь наше призвание совсем не здесь, совсем в иной стороне! В той самой стороне, куда я вас приведу, если вы не станете упираться. Вы скажете: «Призвание - это несерьёзно». А я вам отвечу: «Нет несерьёзных призваний, следует уважать всякое призвание».

И тьфу на вас, наконец! Лучше оставьте оксенфуртцам Сопряжение Сфер, а новиградцам - онейромантию. Пусть всякая падаль вроде зерриканцев идет на свои гладиаторские игры глядеть; пусть курвин сын махакамец строит свои подгорные копи, пусть строит, курва мать его, все равно их засыпет обвалом; пусть подавится Туссент своим дурацким Эст-Эст, пусть!
А мы, повторяю, займемся ветрами.

Для того, чтоб приступить к их исследованию, надо, понятное дело, их вызвать: или an sich (термин Стефана Келлера), то есть в себе самом, или же вызвать ее в другом, но в собственных интересах, то есть fbr sich. Термин Стефана Келлера. Лучше всего, конечно, и an sich и fbr sich, а именно вот как: запаситесь песочными часами, пергаментом и письменными принадлежностями, и отправляйтесь на пир. И там два часа ешьте несовместимое и запивайте какой-нибудь медовухой: Махакамской или Соденской. Пейте кружками, через полчаса по кружке, заедая сюрстрёммингом и овсяным пудингом.

А потом сделайте перерыв на полчаса. Ничего не ешьте, ничего не пейте; развалитесь на скамье в пиршественном зале и расслабьтесь.
И вы убедитесь сами: не успеют пройти эти полчаса, и они начнутся.
Когда вы испустите их в первый раз, вас удивит внезапность их начала; затем вас удивит неотвратимость второго раза, третьего раза, и понеслась. Но если у вас есть мозг, скорее перестаньте дивиться и займитесь делом: записывайте на пергаменте, в каких интервалах ваши ветры желают быть испущенными - в минутах, конечно:
- восемь - тринадцать - семь - три - восемнадцать...

Можете попытаться отыскать здесь хоть какую-нибудь закономерность. Если у вас всё-таки нет мозгов, попробуйте вывести какую-нибудь вздорную формулу, чтобы хоть как-то предсказать длительность следующего интервала. Флаг вам в руки, корону Цинтры на голову, и Эмгыра вар Эмрейса навстречу. Жизнь все равно опрокинет все ваши чаячьи построения:
- семнадцать - три - четыре - семнадцать - один - двадцать три - четыре - семь - семь - семь - восемнадцать...

Говорят, великие учёные, Косима Маласпина и Альзур тщательно изучили магию мутаций и на этом основании сумели предвидеть многое. Но тут даже они были бы бессильны предвидеть хоть самую малость. Вы вступили, по собственному согласию, в сферу фатального. Смиритесь и будьте терпеливы. Жизнь посрамит и вашу элементарную, и вашу высшую математику:
- тринадцать - пятнадцать - четыре - двенадцать - четыре - пять - двадцать восемь...

Не похоже ли это на то, как в смене успешных и провальных экспериментов над ведьмачьими мутациями - нет ни малейшего намека на регулярность? Закон - он выше всех нас. Испускание ветров - превыше всякого закона. И как поразила вас недавно внезапность их начала, так поразит вас их конец, который вы, как свою смерть, не предскажете и не предотвратите:
- двадцать две - четырнадцать - всё. И тишина.

И в этой тишине ваш живот говорит вам: они неисследимы, а мы - беспомощны.
Мы - дрожащие твари, а они - всесильны. Как воля Богов, они непостижимы уму, а следовательно, Они есть.
Итак, будьте совершенны, как совершенны Всеотец и все, кто с ним живут в Асгарде.

Культурные коты:
1. В битве на Содденском Холме – чародеи королевств Севера героически отразили нападение армии и чародеев Нильфгаарда. Из 22 магов 13 погибли. Трисс Меригольд одно время считалась 14-й погибшей, потому что её, раненую и изуродованную, сначала не смогли опознать.
2. Утопец – вид чудовищ, обитающих в водоёмах Мира Ведьмака.
3. Инициация - обряд, после прохождения которого мальчик считается мужчиной.
4. Эйнн Эйрассон - перевод на древнеисландский фамилии Солоухин из оригинальных "Москва-Петушки". Здесь я сделал вольность: первый корень интерпретировал как соло (один), что в переводе на древнеисландский будет "Einn". А Ухо - "Eyra". Плюс окончание -son. В результате получился Einn Eyrasson.
5. Грибы-шибальцы растут в пещерах в играх по Ведьмаку. Являются алхимическим ингредиентом.
6. Онейромантия - искусство и наука сновидения
7. Сопряжениях Сфер - явление из Вселенной Ведьмака, когда два или более Миров соприкасаются, и временно появляется возможность перемещаться из одного в другой.
8. Косимо Маласпина - маг из Вселенной Ведьмака.
9. Адам Нивель - учёный из Вселенной Ведьмака.
10. Оксенфурт - университет в Редании.
11. Зеррикания - государство на юго-востоке Мира Ведьмака. Загадочное и таинственное.
12. Махакам - горный массив и одновременно государство краснолюдов в Мире Ведьмака. Население специализируется на горном и кузнечном деле.
13. Туссент - государство в Мире Ведьмака, "пряничное княжество", страна вин, рыцарей, и утончённых манер, аналог нашей Франции.
14. Стефан Келлер - учёный из Мира Ведьмака.
15. Сюрстрёмминг – блюдо из норвежской кухни, квашенная сельдь с очень резким и специфическим запахом.
16. Цинтра - государство из Мира Ведьмака. Пострадало первым из Северных королевств в начале войн, развязанных Нильфгаардом.
17. Всеотец – прозвище Одина – верховного Бога в скандинавской мифологии.


Глава 10. Море к востоку от Ард Скеллиге

Всеотец велик. Он ведет меня от страданий - к свету. От Каэр Мюира - к Ларвику. Через муки в Гольмштейне, через очищение у побережья Ард Скеллиге, через грезы у маяка Элверум - к свету и Ларвику.
Al Emer as Aine! Так сказали бы представители Старших Народов.

Я заёрзал на площадке у руля в ещё большем волнении. И тут яркая мысль, как брошенное копьё, пронзила мой мозг:
- Что мне выпить еще, чтобы и этого порыва - не угасить? Что мне выпить во Имя Твое?

Засада! Нет у меня ничего такого, что было бы Тебя достойно. Реданская Травяная - это такое дерьмо! А Вишнёвую Наливку на спирту - смешно при Тебе и упоминать Вишнёвую. И Меттинское Розовое за 10 крон! Боги!

Решено. Если сегодня я таки доберусь до Ларвика невредимым, - я создам коктейль, который можно было бы без стыда пить в присутствии людей и Старших Народов во имя Богов. Я назову его «Струи Урд» или «Ветвь Иггдрасиля». Если в Ларвике я об этом забуду - напомните мне, будьте добры.

Вы усмехнулись? Зря. У меня богатый опыт в создании коктейлей.
По всему Миру, от Каэр Трольде до Новиграда, пьют эти коктейли до сих пор, не зная имени автора. Пьют «Мимирова влагу», пьют «Слезу валькирии», и правильно делают, что пьют. Мы не можем ждать милостей от природы. А чтобы взять их у нее, надо, разумеется, знать их точные рецепты: я, если вы хотите, дам вам эти рецепты. Слушайте.

Кстати, один старый краснолюд, с которым мы выпивали в новиградской корчме «Нигде», после пятой кружки утверждал, что знал эти рецепты ещё во времена своей бурной молодости.  То есть, если ему верить, моим коктейлям уже пара сотен лет. Однако, выглядел он так, словно все эти два века ежедневно употреблял их все, полируя сверху фисштехом. Так что веры ему нет. Более того: то же самое я в разное время и из разных уст слышал про свои песни. Но в них-то я упоминаю исторические события, свидетелем которых сам являлся, и личностей, живших в одно время со мною. Так что все они либо заблуждаются, либо нагло лгут.

Так вот. Просто пить спиртное, даже из горлышка, - в этом нет ничего, кроме томления духа и суеты. Смешать спирт с духами - в этом есть известный каприз, но нет никакого пафоса. А вот выпить стакан «Мимировой влаги» - в этом есть и каприз, и идея, и пафос, и вдобавок еще намёк на сверхъестественность.
Какой компонент «Мимировой влаги» мы ценим превыше всего? Ну конечно, денатурат. Но ведь денатурат, будучи только объектом вдохновения, сам этого вдохновения полностью лишен. Что же, в таком случае, мы ценим в денатурате превыше всего? Ну конечно: голое вкусовое ощущение. А еще превыше тот миазм, который он источает. Чтобы этот миазм оттенить, нужна хоть крупица благоухания.
По этой причине в денатурат вливают в пропорции 1:2:1 тёмное пиво, лучше всего Каэдвенский Стаут, и очищенное средство для полировки мечей. Не буду вам напоминать, как очищается средство для полировки мечей. Это всякий младенец знает. Почему-то мало кто на Скеллиге знает, как умер Бальдр, а вот как очищается средство для полировки мечей - это всякий знает.

Короче, записывайте состав «Мимировой влаги».
Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не ошибиться в рецептах:
Денатурат - полкружки.
Каэдвенский Стаут - 1 кружка.
Средство для полировки мечей очищенное - полкружки.
Итак, перед вами «Мимирова влага» (его в просторечье называют «чернобуркой») - жидкость в самом деле черно-бурого цвета, умеренной крепости и имеющая стойкий аромат. Это даже не аромат, а драпа. Драпа Локи. Именно так, потому что в выпившем этот коктейль прорастают сарказм и темные силы. Я сколько раз наблюдал!

А чтобы вызревание этих темных сил хоть как-то предотвратить, есть два средства. Либо не пить «Мимирскую Влагу», либо пить взамен его коктейль «Дух Боклера».
В нем, в этом «Духе Боклера», нет ни капли утончённости, но есть букет. Вы спросите меня: в чем загадка этого букета? Я вам отвечу: Хель весть, в чём загадка этого букета. Тогда вы задумаетесь и спросите: а в чем же разгадка? А в том разгадка, что духи «Сирень и крыжовник», составную часть «Духа Боклера», не следует ничем заменять, ни "Ромашкою", ни "Вербеною" (пробовал, не работает), ни "Купавой". «В Мире компонентов нет эквивалентов», как говорили старые алхимики, а они-то знали толк в своём деле. То есть «Ромашка» - это вам не «Сирень и крыжовник», даже в нравственном аспекте, не говоря уже о букетах. «Ромашка», к примеру, тревожит совесть, укрепляет праведность, пробуждает сентименты, и дарит интересные сны. А «Сирень и крыжовник» - напротив, успокаивает совесть и примиряет человека со своими демонами, которых выпускает на свободу...
Однажды у меня было так: я выпил целый флакон «Ромашки», сижу и плачу. Какого кальмара я плачу? Потому что маму вспомнил и не могу забыть. «Мама», - говорю. И плачу. А потом опять: «Мама», - говорю, и снова плачу. Тот, кто поглупее, так бы сидел и плакал. А я? Взял флакон «Сирени и крыжовника» - и выпил. И что же вы думаете? Слезы высохли и одолел ехидный смех. При том, что маму не забыл, просто она перестала кусать за сердце.
И с тех пор мне смешон тот, кто, приготовляя «Дух Боклера», в средство от принципов добавляет «Ромашку»!

Слушайте точный рецепт:
Духи "Сирень и крыжовник" - 50 г.
Средство от принципов - 50 г.
Реданское светлое пиво - одна кружка.
Краска для щитов синяя - 150 г.

Но если человек не хочет зря тревожить мироздание, пусть он пошлет к троллям и «Мимирову Влагу», и «Дух Боклера». А вместо этого пусть лучше сядет за стол и приготовит себе «Слезу Валькирии». Пахуч и всранен этот коктейль. Почему пахуч, вы узнаете потом. Я вначале объясню, чем он всранен.

Пьющий просто водку сохраняет и здравый ум, и твердую память, либо наоборот - теряет разом и то, и другое. А в случае со «Слезой Валькирии» просто смешно: выпьешь ее полкружки, этой слезы, - память твердая, а здравого ума как не бывало. Выпьешь еще полкружки - и сам себе удивляешься: откуда взялось столько здравого ума? И куда девалась вся твердая память?

Даже сам рецепт «Слезы» благовонен. А от готового коктейля, от его пахучести, можно на минуту лишиться чувств и даже сознания. Я видел, как люди лишались.
Духи "Купава" - 15 г.
Духи "Вербена" - 15 г.
Одеколон «Вода Эйтнэ» - 30 г.
Пропитка для защиты парусины от гниения - 40 г.
Средство от зубной боли - 100 г.
Яблочный сок - 150 г.
Приготовленную таким образом смесь надо двадцать минут помешивать костью тунца. Иные, пытаются утверждать, что в случае необходимости кость тунца можно заменить костью крупной форели. Это неверно и преступно. Режьте меня вдоль и поперек, хоть "Красного орла" мне сделайте - вы меня не заставите помешивать костью форели «Слезу Валькирии», я буду помешивать ее костью тунца.

Впрочем, о «Слезе» довольно. Теперь вы услышите последнее и наилучшее. «То, что вкушают в Вальхалле», как сказал один знакомый скальд. Итак, я предлагаю вам коктейль «Потрох сестры Фенрира». Напиток, затмевающий всё. Это уже не напиток - это Мёд Поэзии. Что самое прекрасное в Мире? Освобождение от чего бы то ни было. А еще прекраснее вот что (записывайте):
Реданское светлое пиво - полкружки.
Кислота для травления по железу - 5 г.
Средство от перхоти - 70 г.
Клей для корабельной обшивки — 30 г.
Дубильный раствор для кожи — 30 г.
Отвар крушины — 50 г.

Все это неделю настаивается на свежевыкопанном хаукарле - и подается к столу...
Мне рассказывали о досужих экспериментаторах, которые рекомендовали еще вот что: полученный таким образом настой еще процедить через сито. То есть процедить и спать ложиться... Это уже Хель весть что такое. Все дополнения и поправки к классическому рецепту - они от рыхлости воображения и от недостатка полета мысли.
Итак, «Потрох сестры Фенрира» подан на стол. Заранее позовите ведьмака и пейте коктейль в его компании с появлением первой звезды, большими глотками. Уже после одной кружки этого коктейля человек впадает в такое состояние, что можно подойти и целых полчаса с расстояния двух шагов плевать ему в физиономию, и он ничего тебе не скажет. А ведьмак, выпив, крякнет, утрёт губы, и достанет серебряный меч. Ибо на запах крушины, отвар которой входит в рецепт, вскорости прилетит грифон, а с ним надобно что-то делать.

Вы успели хоть что-нибудь записать? Ну вот, пока и довольно с вас... А в Ларвике я обещаю поделиться с вами секретом «Струй Урд», если конечно доберусь живым.

А теперь давайте поразмышляем вместе: что бы мне сейчас выпить? Какую комбинацию я смогу создать из этой дряни, что осталась в моем чемоданчике? «Поцелуй Фрейи»? Пожалуй что да. Из моего чемоданчика никаких других «Поцелуев» не выжмешь, кроме «Нулевого поцелуя» и «Поцелуя Фрейи». Объяснить вам, что значит «Поцелуй»?
А вот что. «Поцелуй» значит: смешанное в пропорции напополам любое красное вино с любым крепким спиртным. Допустим: сухое Боклерское плюс Местная Перцовка или Темрская Ржаная на спирту - это «Нулевой поцелуй». А Зерриканский Спирт и Санкерре – это «Поцелуй без любви», или проще, «Эсси Давен». Да мало ли разных «Поцелуев»! Чтобы не так дурно было от всех этих «Поцелуев», к ним надо привыкнуть с детства.

У меня в чемоданчике есть Темерская Ржаная. Но нет сухого Боклерского вина. Значит, о «Нулевом поцелуе» я могу только грезить. Но. У меня в чемоданчике есть полторы четвертинки Вишнёвой наливки и розовое Меттинское за десять крон. А их совокупность и дает нам «Поцелуй Фрейи». Согласен с вами: он никчёмен по вкусовым качествам, он в высшей степени тошнотворен, его уместнее использовать как основу маринада для баранины, чем пить его из горлышка, - согласен, но что поделаешь, если нет сухого вина, если нет даже барашка? Приходится пить «Поцелуй Фрейи».

Культурные коты:
1. Элверум – маяк на мысе на юго-востоке острова Ард Скеллиге
2. Al Emer as Aine - перевод на Старшую Речь (язык эльфов и прочих Старших Народов во Вселенной Ведьмака) выражения "От страданий к Свету".
Боль = emer.
Свет = aine.
Из (от) = al.
К = as.
3. Коктейли и их аналоги в оригинальном "Москва-Петушки":
Струи Урд - Вифлиемские Струи.
Мимирова влага - Ханаанский Бальзам.
Слеза Валькирии - Слеза Комсомолки.
Духе Боклера - Дух Женевы.
Потрох сестры Фенрира - Сучий Потрох.
Поцелуй Фрейи - Поцелуй тёти Клавы.
4. Фенрир - хтонический волк в скандинавской мифологии.
5. Урд – источник, бьющий у подножия Всемирного Древа Иггдрасиля в Скандинавской мифологии.
6. Мимир - великан, охранявший колодец, в котором верховный Бог Один нашёл мудрость.
7. Попытка заменить аромат сирени и крыжовника запахом ромашки - отсылка к любовной сцене Геральта и Иоли в книжной серии.
8. Хель - Богиня смерти в Скандинавской мифологии.
9. Всранный - одновременно всратый и странный.
10. Боклер - столица княжества Туссент и одноимённый дворец в столице.
11. Эсси Давен по прозвищу Глазок– девушка-менестрель, влюбившаяся в ведьмака Геральта.
12. Эйтнэ - верховная дриада в лесу Брокилон. Вода из её источника дарует амнезию.
13. Красный орёл - самая страшная пытка в Скандинавии эпохи викингов.


Глава 11. Окрестности мелких островов к востоку от Ард Скеллиге

Я вернулся на свою скамью, чуть покачиваясь в такт волнам, но совершенно твёрдо, и соединил две жидкости в «Поцелуй», улыбаясь уголками губ. Соединил и уже был готов немедленно выпить, как...

- Сирены! Сирены! - закричали и спереди, и сзади, и справа от меня.
Моё священнодействие оборвалось в самом начале.
Собственно говоря, в окрестностях островов к востоку от Ард Скеллиге сирен никто не боится. Сейчас расскажу почему. Если какой-нибудь новичок, первый раз идущий морем по этому району, с непривычки испугается и вытащит оружие, то вся команда смотрит на него большими, красивыми глазами, как бы говоря: меч опустил, долбодятел! А в глаза сиренам глядят еще решительней: подплывайте, мы вас не обидим...

Не знаю, как всё выглядело до того, как Зиэлара возглавила популяцию сирен в этих водах. Это было, когда моря ещё бороздили изящные ладьи эльфов. В те дни, возможно, у них были свои способы договориться со смежным Старшим Народом о проходе через их воды. А у тех были свои способы наказать тех, кто не проявлял уважения.

Зиэлара все изменила: она упразднила всякие нападения на корабли. Она со своими подчинёнными стала делать проще: брать с каждого моряка по грамму за лигу пути. Например, твой драккар идёт из Фирсдаля в Харвикен, расстояние полторы сотни лиг. Каждый, кто находится у тебя на борту, наливает кому-то из стаи Зиэалары по сто пятьдесят грамм. И дальше вы идёте совершенно спокойно, развалясь на скамьях, как офирские купцы, пока не настанет время браться за вёсла или швартоваться. А сирены, умеющие договариваться с силами Природы, заботятся о ровном попутном ветре.

Итак, нововведение Зиэлары укрепляло связь между Старшими Народами, а затем, с приходом людей, - и Старших Народов с Младшим. А также удешевляло эту связь, упрощало и гуманизировало... И с той поры в крике «Сирены!» нет никакого страха. В этом крике - одно лишь предвосхищение...
Зиэлара подплыла к левому борту, плотоядно улыбаясь. Длинные мокрые волосы рассыпались по плечам зелёною волною и лишь частично скрывали её прелести, находящиеся выше уровня воды. Остальные сирены рассредоточились вокруг драккара, похихикивая.

- Так-так-так. Снова Драккар Бларфлеск. - мелодичный голос сирены завораживал. - И незаменимый капитан Хаэлл Спорр. Куда держим путь? Из Гольмштейна в Ларвик? Выходит триста двадцать лиг. Итак, с каждого - по триста двадцать грамм.
Пока моряки и пассажиры копались в своих пожитках, доставая бутыли, склянки, фляги, и меха с выпивкой, главная сирена обвела всех своими прекрасными глазами и остановилась на мне.
- А к тебе, Снорри, у меня, как обычно, особое требование. И ты наверняка думаешь, что и на этот раз от меня отвертишься?
Здесь я должен сделать маленькое отступление, и пока сирены из стаи Зиэлары пьют положенное им, я поскорее вам объясню, почему «Снорри» и что значит «отвертишься»?

Прошёл уже год, как я впервые столкнулся с Зиэларою. Я был на борту драккара, идущего тем же маршрутом, что и сейчас, и везущего меня к моей девушке.
Главная сирена подплыла и сказала: «Гольмштейн - Ларвик? Триста двадцать». И когда я не понял в чем дело, она объяснила мне. И когда я сказал, что у меня с собой ни грамма нет, она мне сказала на это: «Так что же? Утащить тебя под воду и залюбить до полусмерти, а потом выпотрошить живьём и съесть, если у тебя с собой ни грамма нет?»
И хоть я смотрел в этот момент не в её глаза, а сантиметров на тридцать-тридцать пять ниже, я понимал, что она совершенно серьёзна. Эти создания в принципе не приучены лукавить, обманывать, или бросать слова на ветер.
"Не надо потрошить", - успел промямлить я, не отрывая глаз от её груди. И ещё что-то про Аваллакха и Лару Доррен аэп Шиадаль, которую тоже увели у него и погубили, хотя они были помолвлены. И тут она страшно заинтересовалась и попросила меня рассказать их историю целиком. Я стал рассказывать, и дошел уже до роковой встречи Лары с Крегеннаном из Лёда, но тут на горизонте появился другой драккар, и сиренам надо было плыть и брать свою дань топливом с идущих на нём моряков, так что в тот раз Зиэлара не успела дослушать, что же в этом человеке привлекло эльфскую Ведающую.

Как оказалось, Зиэлара живо интересуется историей нашего Мира и народов, населяющих его, и магии, которую представители этих народов творят. А кто как не знаменитый скальд древности Снорри Стурлусон собрал и объединил в своих трудах больше всего информации об истории и магии? Поэтому она в шутку меня так и прозвала.

Впрочем, как позже выяснилось, во всей истории Мира, народов, и их магии, её более всего привлекает аспект межрасовых любовных связей. И когда одну Луну спустя драккар со мною на борту вновь оказался в районе этого архипелага, и к нему устремились сирены; подплывшая к борту Зиэлара уже не сказала мне: «Гольмштейн-Ларвик? Триста двадцать». Нет, она подмигнула мне прекрасным сине-зелёным глазом и обратилась за продолжением: «Ну так как? Чем он её соблазнил?»
И я рассказал ей, что было дальше. О том, как старая помолвка была разорвана. О том, как новая пара поставила вопрос об объединении эльфской и человеческой магий. И даже спел для неё отрывок из своей песни об этом:

Любил Лару Доррен ведун Аваллакх,
Но что-то пошло, как обычно, не так:
Крегеннан из Лёда разбил их союз,
Теперь флейта Лиса играет лишь блюз.

Мужей человеческих нежной рукой
Не трогай беспечно, сердечный друг мой!
Ведь кровь - не водица, и в этом вся суть:
С такими водиться - и думать забудь!

Но тут сирены заметили вдалеке другой драккар, и Зиэлара, следуя зову долга, сказала мне "до встречи" и повела своих подчинённых собирать положенные граммы с моряков на нём.

Так продолжалось год, каждое полнолуние, кроме предыдущего. На маршруте «Гольмштейн Ларвик» я был единственным пассажиром драккара, кто ни разу еще не подносил Зиэларе или её подругам ни единого грамма и тем не менее оставался в живых. Но всякая история имеет конец, и история гена Старшей Крови - тоже.
Две луны назад я дошел до отплытия последней носительницы этого гена Цириллы с умирающим ведьмаком Геральтом и чародейкой Йеннифэр на легендарный Остров Яблонь. Дальше этого идти было некуда, ибо дальше об их истории я ничего не знал.

Зиэлара выпила триста двадцать граммов из фляги, протянутой капитаном, выдохнула, и посмотрела на меня аки грифон на раненую корову.
- Итак, вещай, скальд.
- Зиэлара! - я облокотился на борт и пытался смотреть ей в глаза, - Ты выпила сегодня много?
- Прилично, - отвечала мне Зиэлара не без саморисования. Алкоголь её не пьянил нисколько.
- А значит: есть в тебе воображение? Значит: устремиться в будущее тебе по силам? Значит: ты можешь вместе со мною перенестись из тёмной современной действительности в грядущий Мир Прекрасного?
- Без споррана.
- Как-как?
- Бесспорно, Снорри. Я всегда на это способна.
- От двух войн с Нильфгаардом и тринадцати магов погибших на Содденском Холме, можешь ли ты шагнуть вместе со мною в вожделенный Мир дюжины полутонов и тридцати трёх букв?
- Я уже ответила на этот вопрос. Продолжай.
- Так слушай. То будет день, когда музыка Вселенной зазвучит в полную силу и будет услышана всеми. В тот день истомившаяся Итлина скажет наконец: «Ныне свершается моё пророчество» И придёт час меча и топора, час волчьей пурги, час Белого Хлада. И наглый будет пожирать тихого. И нарекут тот день именем Rag Na Roog. И тогда явится Исток и пройдёт сквозь Белый Хлад и победит его и уничтожит его. И Миры погибнут и возродятся вновь. И Дикая Охота прекратит свои набеги. И будет добро и красота, и всё будет хорошо, и все будут уважать друг друга, и кроме добра, красоты, и музыки ничего не будет, и сольются в поцелуе...
- Тааааак!
- Да! И сольются в поцелуе жрец Вечного Огня и чародейка; и хитрость, и жадность, и предательство покинут сердца; и эльф и человеческая женщина...
- Что же они сделают? - прищурилась Зиэлара.
- И эльф и человеческая женщина перестанут друг друга презирать. И возлягут...
- Ну же, не томи!
- Да. И возлягут они и полюбят друг друга. И краснолюд пожмёт руку Aen Seidhe. И ни одна слеза не прольется, и все смогут выбирать себе любовников из других рас без ограничений!
- Как славно это звучит, - промурлыкала Зиэлара. -  Скоро ли сие будет?
- Как только будут явлены необходимые для этого знамения.
- Какие же?
- В первую очередь - появится Нагльфар - корабль, построенный из ногтей трупов.
- А дальше?
- Дальше хтонический шерстяной волк Фенрир пожрёт Солнце. Мировой змей Ёрмунганд гневно повернётся. А древо Иггдрасиль начнёт трястись.
- Что ж, пока ничего из этого не произошло. И тем не менее, я уже много лет выбираю себе любовников из других рас. До вас, людей, здесь ходили ладьи эльфов. А ещё ранее - бадьи краснолюдов. Гномов я не застала, я не настолько древняя. - тут Зиэлара усмехнулась. - Понимаешь, к чему я клоню?
- Думаю, да.
- Ты мне нравишься, Снорри. Прыгай ко мне, нам будет хорошо вместе. А после я доставлю тебя обратно на драккар.
- Увы, Зиэлара. Ты прекрасна. Но. Я еду к своей девушке, которую люблю.
- Что ж, значит, это был последний раз, когда ты платил за проезд рассказами.

И звеня серебристым смехом, она устремилась к первому помощнику капитана, протягивающему ей с борта бутылку со спиртом.
А я, раздосадованный, уселся на свою скамью, взял свой до сих пор не выпитый "Поцелуй Фрейи", и влил в себя залпом. Как и собирался, во имя Его. И только тогда мне полегчало.
А команда, чокаясь бутылками с развеселившимися сиренами и прерываясь на крики "Skol", напевала нестройным хором:

"Взяли они полный трюм Каэдвенского тёмного пива,
И пьяная в гузно команда парус поставила криво…"

Культурные коты:
1. В моём произведении сирены - книжные, а не игровые. Это один из Старших Народов, со своим диалектом Старшей Речи, обитающий в морях.
2. Сирена Зиэлара - образ контролёра Семёныча. Имя Семён происходит от Симеон = Услышанный (Богом). На Старшей Речи (а сирены говорят на её диалекте) "слушать" = "ziheal". Причастие в прошедшем времени образуется суффиксом -ar. А Женский род - окончанием -a. Получается Zihealara.
3. Фирсдаль и Харвикен – локации на Скеллиге в игре Ведьмак 3.
4. Драккар Бларфлеск олицетворяет Чёрную Жемчужину из Пиратов Карибского Моря. "Чёрный" на древнеисландском будет "blar". Одна из версий этимологии слова pearl (жемчужина) - от pernula (окорок) - разновидности двустворчатого моллюска. Ветчина на современном исландском будет "flesk". Выходит Blarflesk.
5. Как вы уже догадались, капитан Хаэлл Спорр - это Джек Воробей. Имя Джек по одной из версий происходит от имени Jacob, что на иврите означает "пятка". В переводе на древнеисландский пятка будет "haell". Воробей - Sporr.
6. Снорри Стурлусон - составитель Младшей Эдды.
7. Первая фраза Зиэлары к главному герою - своего рода отсылка к фразе Мюллера: "Штирлиц, а вас я попрошу остаться!"
8. В текст вставлен отрывок из песни "Не трогай" авторства вашего непокорного и Линн Итил:
https://stihi.ru/2020/12/24/6269
9. Спорран – сумочка, носимая поверх килта на причинном месте. Шутку "без споррана", что звучит похоже на "бесспорно" придумал ваш непокорный и регулярно использует по жизни.
10. Отсылка к анекдоту про 12 полутонов и 33 буквы, из которых надо составить хит, скомбинировав их в разных сочетаниях.
11. Хитрость, и жадность, и предательство - три головы Дьявола по мнению Глеба Жеглова из фильма "Место встречи изменить нельзя".



Глава 12. К востоку от мелких островов

Все это я видел и слышал совершенно отчётливо, и свидетельствую об этом Миру. Но вот всего остального я уже не слышал, и не могу об этом свидетельствовать. Краешком сознания я запомнил, как сирены, выпив полагающиеся триста двадцать грамм, оставили наш драккар, а моряки расселись по своим скамьям и продолжили возлияние.

И если в Вальхалле Боги спросят меня: «Неужели, Хейлл, ты больше не помнишь ничего? Неужели ты сразу погрузился в тот сон, с которого начались все твои бедствия?..» - я скажу им: «Нет, не сразу..." Всё тем же самым краешком сознания я запомнил ещё, как рулевой сидит вместе со всеми и пьёт, запрокинув голову, из меха с мёдом, а руль брошен им и болтается как дерьмо в проруби, хотя обычно этого не происходит, ибо обычно сирены заботятся о попутном ветре и правильном течении.

«Все ваши выдумки о грядущем Мире Прекрасного, - бормотал я, - суть ложь и уныние. Но я-то, один год и одну Луну тому назад, видел его прообраз, и нынче вечером сверкнет мне в глаза его отблеск - в очередной раз. Там пение жриц Фрейи не молкнет ни ночью, ни днем, там ни зимой, ни летом не отцветают вербена и аренария, - а что там в вербене? Кто там лежит, облаченный в пурпур и бобровый мех, смежил ресницы и обоняет цветы?»
И я улыбаюсь, как идиот, и ломлюсь в заросли вербены...

... А в зарослях вербены просыпается Тейп и щурится, от меня и от Солнца.
- Что ты здесь делаешь, Тейп?
- Я разрабатывал новую технику партизанской войны против регулярных войск. Все давно было готово, кроме техники. А вот теперь и техника готова...
- Значит, ты считаешь, что ситуация назрела?
- А кто ее знает? Я, как немного выпью, мне кажется, что назрела; а как начинает хмель проходить - нет, думаю, еще не назрела, рано еще браться за Солнечный Камень.
- А ты, Тейпушка, выпей мандрагоровой.
Тейп выпил мандрагоровой, крякнул и загрустил.
- Ну как? Назрела ситуация?
- Погоди, сейчас назреет...
- Когда же вызывать? Завтра?
- А кто его знает! Я, как выпью немножко, мне кажется, что хоть сегодня вызывай, что и вчера было не рано вызывать. А как начинает проходить - нет, думаю, и вчера было рано, и послезавтра не поздно.
- А ты выпей, выпей еще мандрагоровой...
Тейп выпил ещё и снова загрустил.
- Ну, как? Ты считаешь: пора?
- Пора!
- Не забывай пароль. И всем скажи; чтоб не забывали: завтра утром, между деревней Ферлунд и деревней Боксхольм, у развалин старой крепости, на рассвете.
- Да. На рассвете.
- Va fail, gear. Постарайся уснуть в эту ночь.
- Постараюсь, усну. Va fail, gear.

Здесь я сразу должен оговориться перед лицом всех народов Мира. В этом своём многосерийном сне я был эльфом из Aen Seidhe. И с самого начала был противником этой авантюры, пованивающей, как гнилец, и беспощадной как василиск. Я с самого начала говорил, что возмездие грёбанным dhoine можно свершить только силами Старших Народов, живущих в нашем Мире. А не призывом своих бывших соплеменников Aen Elle из других Миров. Но раз уж начали без меня - я не мог быть в стороне от тех, кто начал. Я мог бы, во всяком случае, убавить излишнюю наивность своих родичей относительно порядочности Народа Ольх и тем самым предотвратить грядущую катастрофу.

С чего всё началось? Нет, глобально всё началось с Сопряжения Сфер и позже высадки кораблей с людьми на Континенте. И последовавшего за этим неконтролируемого размножения оных людей; которые, как испускаемые после пира ветры, занимают столько места, сколько имеется в наличии и вытесняют всех остальных, кто находился в этом месте ранее.

А конкретно у нас всё началось с того, что я увидел в антикварной лавке красивый камень с вырезанными на нём рунами. Я всегда любил читать древние свитки. А также много общался с мудрыми людьми, один из которых, старый друид, рассказал мне о Солнечном и Лунном Камнях. А тут я по пьяни заглянул в лавку и увидел камень, очень похожий на то, как друид описывал Солнечный. Естественно, я не мог пройти мимо. И через 2 минуты камень был у меня в кармане, в то время как деньги, предназначенные для покупки вина на всю нашу компанию приятелей - в кармане лавочника. Вернувшись к приятелям, увидев их меняющиеся от гнева лица, я остановил их движением руки и рассказал об уважительной причине отсутствия выпивки. Выслушав мой рассказ, они загорелись идеей возмездия, и теперь их трудно было остановить.

В тот же вечер Тейп прибил к доске с объявлениями в Ферлунде свои четырнадцать тезисов. Точнее, не прибил к доске, а написал на ней мелом; и это скорее были не тезисы, а слова, краткие и сочные; и было их не четырнадцать, а всего три: "Dhoine va tean'ch".  Но, как бы то ни было, с этого всё началось.

Перед рассветом, в траве у развалин старой крепости, мы сидели и ждали. Каждому, кто подходил, мы говорили: «Ceadmil, gear. Садись с нами - в ногах правды нет», и каждый отвечал: "А в гузне она что ли есть?" и оставался стоять, бряцал оружием и повторял условную фразу: «Мир изменяется, Солнце идёт по кругу, а водка кончается». Неоднозначен был этот пароль, но нам того и надо было. Приближался рассвет.

Эта крепость была провозглашена нашей столицей и местом проведения ритуала вызова Aen Elle. Мы уже были готовы выступать рассыпным, курва мать его, строем, со штандартами в руках, одни - на Ферлунд, другие - на Боксхольм. Оставалось обсудить тактику. Что мы и делали, с немалым шумом в отсутствии порядка.

Все выступавшие были в лоскут пьяны, все мололи одно и то же: Аэлирэнн, Исенгрим Фаоильтиарна, Врихедд, карательные отряды из Каэр Трольдэ, интервенция Aen Elle…
С места кричали: «А где они, эти Aen Elle?..» «А меч их знает! - отвечали с другого места. – В другом Мире где-то!» «Да где бы они ни были, - говорили третьи, - без интервенции нам не обойтись. Раз не получается восстановить своё нарушенное статус кво мирным путём, без войны с людьми не обойтись. И в этом нам может помочь Народ Ольх.»

Ахтан уже бежал на голубиную ферму с пачкой писем. Одно письмо было адресовано конунгу Скеллиге Брану, с объявлением войны. Другое письмо, вернее, даже не письмо, а чистый лист, свёрнутый в трубочку, - было отправлено императору Нильфгаарда Эмгыру вар Эмрейсу: пусть он увидит в этом грозящий перст, старая швабра, и пусть побледнеет, вспомнив, как нарушил свои обязательства и выдал командиров бригад скоя’таэлей палачам!
От королей Темерии и Редании мы потребовали совсем немного: пусть выделят нам земли для житья, а дальше поступают по произволению.
И послали две открытки: В Зерриканию и Офир. Обе были очень красивые, с виньеточками и желудями. Пусть, мол, порадуются ребята, может и нас, губошлепы, признают за это субъектами международного права...

А я взял свой Камень и на обломках башни старой крепости провёл над ним необходимые ритуалы, о которых читал в древних свитках.
Никто в эту ночь не спал. Всех захватил энтузиазм, все глядели в небо, ждали явления и интервенции Народа Ольх, а также ждали ответных голубей от монархов со взаимным объявлением войны.

А с утра, еще до рассвета, состоялось вече.
Всё первое вече было посвящено избранию командира, то есть избранию меня в командиры. Это отняло у нас полторы-две минуты, не больше. А всё оставшееся время поглощено было прениями на тему чисто умозрительную: что раньше откроется – таверна в Ферлунде или лавка в Боксхольме, и кто раньше направит на нас свои войска – Темерия или Редания?

А я, сидя на своем месте командира, слушал эти прения и мыслил так: прения совершенно необходимы, но гораздо необходимее декреты. Например, такой декрет: обязать лавочника в Боксхольме открывать лавку в шесть утра, а не в восемь. Кажется, чего бы проще - нам, облеченным властью? Как это раньше не приходило мне в голову!
Или, например, декрет о земле: передать Старшим Народам всю землю на островах, со всеми угодьями, крепостями, инфраструктурою, и со всеми спиртными напитками и без всякого выкупа. Или так: передвинуть календарь на десять дней вперед или на семь с половиной дней назад, все равно, только бы куда передвинуть. Потом: вместо слова «суккубы» надо принудить всех писать «мохнатые ****и», а человеческий алфавит вообще упразднить к хренам фенрировым.
И, наконец, заставить корчмаря в Ферлунде открывать таверну в пять тридцать утра, а не в восемь...

Мысли роились так, что я затосковал, отозвал в кулуары Тейпа, мы с ним выпили полынной, и я сказал:
- Послушай-ка.
- Ну, что?
- Да ничего. Пора заканчивать вече? Лавка в Боксхольме уже открылась. Там, говорят, есть махакамский спирт.
- Заканчивай, конечно. Завтра с утра всё равно будет второе вече. Пойдем в Боксхольм.

У лавочника в Боксхольме в самом деле оказался макахамский спирт. В связи с этим, а также в ожидании карательных набегов Каэр Трольдэ, решено было временно перенести штаб из руин старой крепости в окрестности Боксхольма, то есть на двенадцать лиг вглубь нашей территории.
И там, на другое утро, открыть второе вече, что и было сделано.

Всю ночь я ходил меж огней нашего лагеря с одною тревожною мыслью: почему это никому в Мире нет до нас ни малейшего дела? Почему такое молчание? Район охвачен пламенем, и Мир молчит оттого, что затаил дыхание, - есть такая возможность. Но почему Aen Elle до сих пор не заявились сюда и не подают нам руки? А куда смотрит конунг Бран? Почему нас не давят из Каэр Трольдэ регулярные части?

- Я встаю со своего командирского места, - начал я вступительную речь на втором вече, - я плюю на командирское место. Я считаю, что пост командира должен занять тот, кто не употребляет Зло. А разве такие есть среди нас?
- Нет таких, - хором отвечали собравшиеся.
- Я, например, зло употребляю?
Секунду-две все смотрели мне в глаза оценивающе, а после ответили хором: «Употребляешь».
- Так вот, - продолжал я. - Обойдемся без командира.
- А поведай, Беаннахд. Насчет Aen Elle ничего не слышно? - подал голос Тейп.
- Пока ничего.
- А дружина конунга? В состоянии войны мы с ним или не в состоянии? Очень глупо все получается. Мы с ним воюем, а он с нами не хочет... Если и завтра они нас не атакуют, я наша затея не стоит и плевка.
- Именно. Я присоединился к вам просто с перепою и вопреки всякой очевидности. Я вам говорил, что бороться с dhoine надо объединённою силою всех Старших Народов нашего Мира, а что все остальное, что вы тут затеяли, все это суета и томление духа, бесполезнёж и мудянка... И на что нам рассчитывать, подумайте сами! Если даже Aen Elle пришлют свой Нагльфар. Если они даже победят армии королевств. Да они в лучшем случае сделают нас своими вассалами. А в худшем - и представлять не хочу... Посмешище получается.
Тут уже заорали с мест:
- А ты не представляй, Беаннахд! Мы захватим в оружейной Каэр Трольдэ хорошие мечи, и никто не решится делать нас посмешищем!
- Дурак ты, Тейп, как я погляжу! Я не спорю, ты ценный теоретик, но уж если ты ляпнешь то  - как в лужу испустишь ветры. Да и не в этом дело. Почему, как вы думаете, весь район деревень Боксхольма и Ферлунда охвачен пламенем, но никто, никто этого не замечает, даже старосты деревень? Очевидно: наш Солнечный камень - ни разу не настоящий. Подделка и фуфел. Короче, я пожимаю плечами, допиваю остаток Мандрагоровой, и ухожу с поста командира. Ухожу от вас. В Ларвик.
Можете себе вообразить, какая буря поднялась среди собравшихся, особенно когда я стал допивать остаток!

А когда я ушел от них - какие слова полетели мне вослед! Тоже можете себе вообразить, я этих слов приводить вам не буду.
В моем сердце не было раскаяния. Я шёл через леса, холмы и пустоши, через заросли вереска и стада овец, мне в пояс кланялся чертополох и улыбалась купава. Солнце закатилось, а я все шёл.

«Боги, как далеко еще до Ларвика! - сказал я вслух. - Иду, иду, а Ларвика все нет. Уже и темно повсюду - где же он?»
«Где же Ларвик?» - спросил я, подойдя к чьему-то костру посреди пустоши. Откуда он взялся, этот костёр? Я подошёл и спросил: «Далеко ещё до Ларвика?» А мне в ответ все, кто сидели и лежали подле костра, расхохотались, и ничего не сказали. Я начал злиться и повторил вопрос. Ржание возобновилось. Странно! Мало того: кто-то ржал у меня за спиной.
Я оглянулся - команда драккара, идущего из Гольмштейна на Хиндарсфьялл сидела по своим лавкам, и пела хором:

"Ну и приплыли макаром таким к острову Фаро
Ведь рулевой всё время блевал и не рулил, урод"

Их пение то и дело прерывалось всеобщим смехом.
Вот как? Значит, я все еще еду? Ничего, Хейлл. Пускай смеются; пренебречь, пляшем. У тебя Реданская Травяная в мешке осталась? Осталась. Ну вот, ступай на площадку к рулевому и выпей. Чтобы не так тошнило».

Я перебрался на площадку, провожаемый дурацкими ухмылками. Тревога поднималась с самого днища моей души, и невозможно было понять, что это за тревога, откуда она, и почему она так туманна.
- Мы подъезжаем к Хиндарсфьяллу, да? - задал я вопрос рулевому. А тот свесился через борт и начал издавать страшные звуки. Видимо, пил, не закусывая ни после первой, ни после девятой.
- Чем спьяну задавать глупые вопросы, лучше бы ты дома сидел, - отвечал мне рулевой, вернувшись в вертикальное положение и икнув. - Дома бы лучше сидел и сети чинил. Сети наверняка ещё к завтрашнему отплытию не чинены, отец ругаться будет.
А потом добавил:
- От горшка два вершка, а уже рассуждать научился!
У него что белочка, у рулевого? Какая сеть? Какой отец? От какого горшка? Впрочем, возможно, не рулевой очумел, а я сам очумел. Потому что сидящий на задней скамье моряк с красным от пития лицом, повернулся ко мне, смерил меня взглядом, и сказал:
- Да и вообще: куда тебе ехать? Невеститься тебе уже поздно, на кладбище рано. Куда тебе ехать, милая странница?

«Милая странница!!!?»
Я вздрогнул и залил в себя Реданскую Травяную. Что-то неладное в море. Какая-то гниль по всем островам, и у всех мозги набекрень. Я на всякий случай всего себя ощупал: какая же я после этого «милая странница»? С чего он это взял? Да и зачем? Можно, конечно, пошутить. Но насколько это нелепо! Я в своем уме, а они все не в своем? Или наоборот: они все в своем, а я один не в своем? Тревога со дна души все подымалась и подымалась.

Рулевой снова свесился через борт, и я остался на площадке в полном одиночестве и полном недоумении. Это было даже не совсем недоумение, это была тревога, переходящая в горечь. В конце концов, утопцы с ним, пусть «милая странница», но почему вокруг драккара темно? Почему за бортом чернота, если мы вышли из Гольмштейна утром и прошли всего две трети пути?
Я положил голову на руки, скрестив их на борту - о, какая чернота! И что там в этой черноте - дождь со снегом? Но сейчас же только начало осени. Или это я сквозь слезы гляжу в эту тьму? Боги!

- Так это ты! - кто-то сказал у меня за спиной таким сладким сопрано, с небольшой хрипотцой, таким довольным, что я даже поворачиваться не стал. Я сразу понял, кто стоит у меня за спиной. «Пытается забрать меня к себе, зараза! Нашла же ведь время, чтобы забирать!»
- Так это ты, Хейлаграссон? - спросила Хель.
- Ясен Иггдрасиль, я. Кто же еще?
- Тяжело тебе, Хейлаграссон?
- Конечно, тяжело. Только тебя это не касается. Проходи себе дальше, не на такого напала.

Я все так и говорил: уткнувшись подбородком в сложенные на борту руки и не поворачиваясь.
- А раз тяжело, - продолжала Хель, - смири свой порыв. Смири свой душевный порыв - легче будет.
- Меч там плавал.
- Ну и дурак.
- Может, и дурак. Но с пламенем внутри.
- Ну надо же. Пламя внутри у него. Раз тебе тяжело, ты лучше вот чего: возьми - и на ходу из драккара выпрыгни. Вдруг да и полегчает...
Я сначала подумал, потом ответил:
- He-а, не буду я прыгать. Страшно там. И глубоко.
И Хель ушла, посрамленная.

А я (что мне оставалось?) сделал из горлышка шесть бульков и снова припал головой к рукам. Чернота всё плыла за бортом, и всё тревожила. И будила черную мысль. Я стискивал голову, чтобы отточить эту мысль, но она всё никак не оттачивалась, а растекалась, как пиво по столу. «Не нравится мне эта тьма за окном, очень не нравится».
Я взглянул за борт и опять нахмурился: «Да-а, странно это. Выехали на рассвете. Сейчас уже стемнело, а мы всё еще не на месте.»
Я отвесил себе оплеуху, выпил еще три булька - и прослезился. Со дна души взамен тревоги поднималась любовь. Я совсем раскис: «Ты обещал ей пурпур и бобровый мех, а везёшь Сладкий Рулет». И вот - через пару часов ты будешь в Ларвике, и на залитом солнцем причале смутишься и подашь ей этот Сладкий Рулет. А все будут говорить: «13-й раз подряд мы видим сплошной Сладкий Рулет. Но мы ни разу не видели ни бобрового меха, ни пурпура». А она рассмеётся и скажет: «...»
Тут я снова задремал. Я уронил голову на руки и не хотел ее поднимать до Ларвика. Я снова отдался потоку.

Но мне помешали отдаться потоку. Чуть только я забылся, что-то стукнуло меня по спине. Я вздрогнул и обернулся: передо мною был некто маленького роста, широкий в плечах и в талии, с бородой, и с молотом в мозолистых руках.
- Ты кто? - спросил я его в изумлении.
- Угадай, кто! — и он рассмеялся по-людоедски.
- Вот еще! Буду я угадывать!
Я обиженно отвернулся от него, чтобы снова забыться. Но тут меня жахнули по плечу. Я опять обернулся: передо мною был всё тот же некто.
- Ты почто меня бьешь? - спросил я его.
- А ты угадай! - ответил тот, всё с тем же людоедским смехом.
На этот раз я всё-таки решил угадать. «А то, если от него отвернешься, он, чего доброго, треснет тебя в третий раз, и уже по голове»
Я опустил глаза и задумался. Он ждал, пока я додумаюсь, и в ожидании тихо поводил молотом у самых моих ноздрей. Как будто мне его понюхать предлагал.

Первым заговорил все-таки он:
- Ты едешь в Ларвик? В место, где ни зимой, ни летом не отцветает и так далее? Где...
- Да. Где ни зимой, ни летом не отцветает и так далее.
- Где твоя курва валяется в аренарии посреди вербены, и поёт Богам, а те снисходят к ней и лобзают ее, куда им вздумается?
- Да. Куда им вздумается.
Он опять рассмеялся и ударил меня в поддых рукоятью молота.
- Так слушай же. Перед тобою Гандальв. И он говорит тебе: ты туда не пройдёшь.
- Почему же это не пройду? Там, в Ларвике, - что? Вспышка активности трупоедов? Или там какой-то недоумок использовал эльфскую лютню в качестве весла?
- Там хуже, чем трупоеды или лютня-весло. Мне лучше знать, что там. И я сказал тебе - не пройдёшь. Вернее, пройдёшь при одном условии: если ты справишься с тремя моими испытаниями.
«На кой меч ему, стервецу, меня испытывать?» — подумал я про себя. А вслух сказал:
- Ну, так не томи, давай сюда свои испытания. Убери свой молот, в поддых не бей, а испытания давай.
А он уже озвучивал:
- Первое испытание: выпить море.
Я улыбнулся и сказал:
- Это так себе испытание, Гандальв. Я за свою жизнь уже выпил столько, что на океан хватит.
- Вот мы какие, значит? То ли ты у меня дальше запоешь! Получай второе испытание: победить Смерть»
- Ха-ха! И это я уже сделал. Мои висы и баллады обеспечили мне бессмертие.
- Смотри-ка, и здесь успех. Тогда держи третье. Чтобы пройти его, ты должен жрать всё подряд быстрее, чем это делает огонь.
Тут я нахмурился и ответил ему:
- А вот так нечестно! Знаю, что даже знаменитый Велхваттирст на пирах, устраиваемых его отцом, не мог жрать быстрее, чем огонь, а ты это предлагаешь мне.
- Условие есть условие. Ты его не выполнил. В Ларвик ты не пройдёшь.
Сказав это, он исчез.

«Ты честен, Хейлл. Выпей весь свой остаток Реданской Травяной - за то, что ты честен».
И я запрокинулся, допивая свой остаток.
И сразу вокруг стало светло, краски дня вернулись, показалось Солнце и расцветило море вокруг и берег по правому борту. А на меня снова нахлынула тревога, потому что мысль, которую я хотел отточить в себе, сама обрела остроту: "Почему и Солнце, и берег - по правому борту? Ведь если мы прибываем на Хиндарсфьялл, отправившись с Ард Скеллиге, и сейчас вторая половина дня, то Солнце должно быть по левому борту, где я сидел, а берег - по правому. Почему?"

Я заёрзал на скамье. «Постой, Хейллушка, не торопись. Глупое сердце, умерь скорость своего биения. Может, просто ты немного перепутал: может, всё-таки ещё первая половина дня, и Солнце так и должно быть - справа, где берег? Или же... Или же наступает Rag Naar Og, ибо оно садится на востоке? Тогда мне потребуется мой меч!"

Я сунул руку под скамью в поисках меча и онемел: его там не было. Я наклонился и сунул туда голову: кроме моего дорожного мешка, мешков моих соседей по скамье и их мечей там действительно ничего не было. Я схватился за голову, потом развязал тесёмки мешка и заглянул в него. "Так и знал!" Сладкого рулета и бутылки Вишнёвой Наливки - как ни бывало. "Нннеееет!" - возопил я мысленно - "Это верно рулевой. Он всё время завистливо косился на то, как я пью у него на глазах. А потом вдруг оказался пьяным. Это всё он! И меч, видимо, тоже он стянул. Вот мужеложец!"

И тут некто рыжий и мохнатый, с большим хвостом, схватил меня зубами за ухо и потащил куда-то, где было сыро и холодно.
- Куда ты меня волокёшь, окаянный?
- Рррра. Та-та-та. Тоск! - процокало существо сквозь сомкнутые на моём ухе зубы, продолжая меня тащить.
"Вот и она пришла ко мне. Точнее, он" - подумал я, слыша треск ломающегося дерева и изощрённые ругательства моряков, и потерял сознание.

В забытьи мне привиделась священная роща на острове Хиндарсфьялл. Двое, беловолосый мужчина с мечами за спиною и необыкновенной красоты женщина-брюнетка, стояли над полуразорванным телом юноши.
- Celain, celain, difraen! - декламировала женщина, простирая руки, - Celain, celain, davidar!
Вокруг них сгущались чёрные клубы.
Тело ожило, задышало, и попыталось сесть.
- Ммммооёоо ииимммяаааа... Ссскьяаааалллль! - пролепетал оживлённый не очень членораздельно.
- Мы ищем Цири. Серые волосы, зелёные глаза. Что с ней стало?
- Ии... Из-за... Из-за неё... Из-за нееёоооо меееняаааа прооокляаалииии...
- Меня это не интересует. Что с ней стало? Что она тут делала? Говори!
- Нннеееееет!
- Говори!
- Ааааа-аахххх!
- Говори!
- Ввв... Вввв... В моореее быылаааа... Пооочтиии уууууу.... Ууутооонууулаааа...

Следующее видение: Зиэлара, почувствовав выплеск отрицательной энергии на Хиндарсфьялле, даёт своей стае команду оставить корабли и эвакуироваться в дальний от злополучного острова район моря, дабы уберечь самих себя. Начинаются шторм и дождь. Небо заволакивают чёрные тучи и скрывают Солнце. На море спускается темнота, хотя до заката ещё несколько часов. Команда драккара спускает парус. Лоцман говорят капитану, что при полном отсутствии видимости в шторм остаётся положиться лишь на волю Богов. Драккар несёт на прибрежные скалы...

Культурные коты:
1. Тейп - перевод на Старшую Речь фамилии Тихонов. Имя Тихон происходит от древнегреческого Тюхон, а оно восходит к Богине Тюхе и означает "удачливый".
2. Солнечный Камень - артефакт из игры Ведьмак 3. Связан с другим артефактом - Лунным Камнем - односторонней связью. Создан для призыва того, у кого находится Лунный Камень. А он находится у Aen Elle, другого эльфийского народа, ушедшего в свой Мир несколько веков назад.
3. Va fail - "до свидания" на Старшей Речи.
4. Gear - "друг" на Старшей Речи.
5. Ceadmil - приветствие на Старшей Речи.
6. Dhoine va tean'ch - "люди, идите домой!" на Старшей Речи.
7. Отсылка к мему о преимуществах «рассыпного сука строя» перед римской фалангой.
8. Ахтан – перевод на Старшую речь имени Влад.
9. Беаннахд = Благословенный на гэльском (Старшая Речь отсылается к этому языку)  = Хейлл
10. Словосочетание «мохнатые ****и» применительно к суккубам – отсылка к моей песне «Чародейки»:
https://stihi.ru/2021/05/06/8546
А также к моему клипу на одну ближневосточную песню о любви к Родине, в которой слышится сквернословие.
11. Отсылка к фразе "пофиг, пляшем" или "пренебречь, вальсируем".
12. Отсылка к фразе Гэндальфа из Властелина Колец Толкина "Ты не пройдёшь!".
13. Гандальв - один из карликов в Старшей Эдде.
14. Велхваттирст - Всежаждущий = Пантагрюэль на древнеисландском.
vel hvat - всё
tyrstr - жаждущий
15. Поверье, что без оружия в руках муж не попадёт в Вальхаллу.
16. Отсылка к издевательской фразе из игры Skyrim "Кто-то украл твой сладкий рулет?"
17. Отсылки к строкам из песни "Конунг Олаф" группы Infornal Fuck:
"Ведь рулевой всё время блевал
И не рулил, пидорас!"
18. Рататоск - белка, бегающая по древу Иггдрасиль вверх и вниз с посланиями.
19. Ритуал некромантии над Скъяллом, проведённый Йеннифэр в присутствии Геральта с целью получить информацию о местонахождении Цири. Этот ритуал причинил большой ущерб Природе. В частности, священная роща на острове Хиндарсфьялл завяла.


Глава 13. Берег.

Крик, с которым я проснулся, наверняка был слышен за лигу. Весь я - и лицо, и одежда, и душа, и мысли - содрогался в конвульсиях.
Боги, как холодно! Я что, лежу в воде? И впрямь, ваш Хейлл валяется в полосе прибоя, и морские волны лижут его одежду и тело своими холодными языками. Прямо передо мною песчаный берег, далее становящийся каменистым. Надо попытаться приподняться и проползти чуть вперёд, чтобы волны не доставали, мимо вот этих обломков досок и обрывков верёвок, и спрятаться за камнем от ветра. Вот так уже лучше.

Что там мешается у меня за пазухой, на чём было так неудобно лежать? Это мой дорожный мешок! Порядком изорвавшийся и полностью промокший. Заглянем внутрь. Так и думал: лишь пачка самопишущих табличек, осколки от бутылки с Вишнёвой Наливкой, да маленький пузырёк с настоем Мардрёма. Выкинув осколки, проверяю пузырёк. Цел, герметичность сохранена. Моё увожение изготовителям тары. А деньги? Деньги у меня есть? Кошель на поясе цел, сейчас откроем его. Жалких двадцать крон. Хватит разве что на бутылку Меттинского Розового. Но - и то хлеб.

Что же произошло? Давайте попробуем вспомнить. Мы шли на драккаре из Гольмштейна в Ларвик. Встретили сирен. Выпили с ними. Продолжили свой путь. Я задремал. Или это я не задремал, а начал галлюцинировать? Да нет, что вы, это бред какой-то. Потом я пару раз просыпался, а вокруг было темно. Была ли это ночь? Или странный морок? Сейчас тоже темно. Но сейчас хотя бы есть немного света от Звёзд и Луны. А тогда и их не было видно. Затем, когда я снова задремал, был жуткий треск дерева и вопли команды вокруг. Больше ничего не помню.

Значит, наш драккар на подходе к Хиндарсфьяллу в темноте напоролся на скалы и разбился в щепки. Опять же, претензия к рулевому, а к капитану - вдвойне. Нельзя продолжать движение в условиях отсутствия видимости. А все остальные, кто был на борту? Что с ними? Погибли? Печаль. Надо будет сказать жрицам, когда дойду до них, чтобы позаботились о телах.

Выходит, я один единственный из всех выплыл. И кто я после этого? Уж не говно ли я?
О, невозможность! Таких ли судорог я ждал от тебя, Хиндарсфьялл?

«Ничего, ничего, Хейлл... Встань и иди. Не знаю, откуда у меня в голове эти слова. Но они мне нравятся. Да, ты раздавлен, всеми членами и всею душою, и на морском берегу мокро и пусто, и до Ларвика и тамошнего причала наверняка ещё идти пару лиг. Может, она тебя там всё-таки встретит. Иди, Хейллушка, иди...»
О, как тяжко и скользко брести по камням в промокшей обуви! О, эта эфемерность бытия!

А вот и причал далеко впереди. И на нём - в свете Луны это видно - никого. Никого! Похоже, любимая не пришла к тебе на причал, с ресницами, опущенными ниц. Жрица от тебя отвернулась. Какой же смысл после этого ещё куда-то идти, Хейлл?
Но погодите. Сейчас ведь не закат. Сейчас поздняя ночь. А она должна была меня встретить на закате. Так что это я, я вовремя не явился на причал и не дал ей меня встретить. В чём бы то ни было, а в логике мне не откажешь, даже в таком тяжёлом состоянии из-за похмелья и разбитости после кораблекрушения. Значит, сейчас надо найти себе ночлег в Ларвике. (Это ведь Ларвик? Ларвик, да?) А утром уже искать встречи с нею.

Я дошёл до ближайшей улицы и постучался в первую же дверь. И, вздрагивая от холода, стал ждать, пока мне отворят...
«Странно неопрятные дома в этой части Ларвика! Грязные и обшарпанные. Впрочем, это всегда так, с тяжелого и многодневного похмелья: люди кажутся мрачными и сердитыми, улицы узкими и тесными, дома странно облезлые... Все предстаёт в дрянном свете.
Я еще раз постучался, чуть громче прежнего: «Неужели так трудно отворить человеку дверь и впустить его на четверть часа погреться? Я этого не понимаю. Они, серьезные, это понимают, а я, легковесный, никогда не пойму. Но почему же так странно сузились улицы в Ларвике?..»

Я отошел от дверей, и тяжелый взгляд свой переводил с дома на дом, с двери на дверь, с окна на окно. Ни в одном из них не горел свет. И пока вползала в меня одна тяжелая мысль, которую страшно вымолвить, вместе с тяжелою догадкою, которую вымолвить ещё страшнее, - я всё шёл и шёл, и в упор рассматривал каждый дом, и хорошо рассмотреть не мог: от холода и морской соли мне глаза устилали слезы...
«Не плачь, Хейлаграссон, не плачь... Ты же скеллигец! И почему ты так дрожишь? От холода или еще отчего? Не надо...»
Если б у меня было хоть двадцать глотков Реданской Травяной! Они подошли бы к сердцу, и сердце всегда сумело бы убедить рассудок, что я в Ларвике! Но Реданской Травяной не было. Я свернул в переулок, прошёл его весь, и снова задрожал и заплакал...

Так я и вышел за околицу деревни, сопровождаемый лишь светом Луны и Звёзд. Пройдя чуть дальше по дороге, я увидал за деревьями огонёк. Огонь - это костёр. Костёр - это тепло. Тепло - это люди. А люди - это возможность поесть. Нет, не в том смысле, в каком это делают хищные звери и чудовища. А в смысле попросить или купить у них еды.

Приблизившись, я различил пять фигур, сидящих у костра. И тут началась кульминация истории, страшная и героическая одновременно: я перестал дрожать, вошёл в круг света, и поздоровался. А они, не вставая с мест, воззрились на меня. Как бы вам объяснить, что у них были за рожи? Бывают просто разбойничьи рожи. А эти рожи походили на рожи утопцев. С такими же холодными, ничего не выражающими глазами. Рядом с каждым лежал его топор или меч.

- Здравы будьте!
- Угу, - промычал один из них.
- Могу я погреться у вашего костра? А то так голодно, что выпить нечего.
Все четверо смерили меня равнодушными взглядами, чуть задержавшись на кошеле у меня на поясе.
- Ежели есть чеканные монеты, то почему бы и не погреться, - отвечал второй.
- Монеты найдутся. Я запустил руку в кошель под их внимательными взглядами и протянул десять крон.
- Садись, значит, - улыбнулся второй одним ртом.
- Кто таков, откуда будешь? Что здесь забыл? - спросил меня второй, когда я устроился у огня.
- Моё имя Хейлл Хейлаграссон, я скальд. Я не доехал до своей девушки. У меня украли сладкий рулет, пока я спал. А драккар, на котором я ехал, разбился о скалы. В общем, я сейчас не в лучшем состоянии.
- Какой еще сладкий рулет? - со смехом спросил третий.
- Да гостинец. Я его девушке вёз, я ей обещал.
- Драккар разбился, говоришь? - проговорил второй, и все пятеро обменялись взглядами.
- Да. Скажите, где я сейчас?
Они смотрели на меня в упор, и все наверняка думали: «Как жалок этот идиот, и как он ничтожен!» Что ж, пусть себе думают, только бы согреться дали и поесть!
- У костра, - и все залились хохотом.
- Ты не из клана Смарблаут случаем? Я имел в виду, какой это остров?
- А ты, видать, сильно перебрал вчера? Ты на Фаро. На землях клана Димун.
"Клан Димун. Не самая лучшая компания для одинокого путника" - подумал я.
- А что это у тебя за пазухой? - третий протянул волосатую руку к вороту моей рубахи. На руке в свете костра блеснул браслет. До боли знакомый браслет.
Я с трудом удержался, чтобы не схватить эту руку. Знал, что, если схвачу, они сразу же набросятся на меня с мечами и топорами и изрубят к хренам фенрировым. А мне необходимо было знать, откуда у него этот браслет. Поэтому я просто уклонился и спросил:
- Откуда он у тебя?
- Что откуда?
- Этот браслет.
- Ишь ты. Теперь он нам вопросы задаёт. Слышь, робяты? - прошамкал третий. - Ну коли тебе интересно, я расскажу, - он ухмыльнулся, - Эту цацку я взял у одной курвы с Хиндарсфьялла. Мы с ребятами повстречали там компанию девок в прошлое полнолуние. Сначала нам захотелось с ними поразвлечься. А они не хотели. Тогда мы решили избавить их от лишнего имущества. Все кроме одной при виде доброй стали быстренько расстались со своими цацками. Только эта курва отказалась. А когда Раммрагети хотел забрать у неё браслет силой, она выхватила нож и мигом всадила ему в горло. Раммрагети только и успел побулькать с минуту и помер. Ну, здесь, значит, начался переполох, и мы их всех и прирезали. Ты чего так побледнел?
- Да ничего. Скажи, та девка была такая, пышногрудая, с чёрными волосами?
- Не-а. Вроде, худая и русая.

При последних его словах все следы вчерашнего хмеля из меня мгновенно выветрились. Это разбойники. И они убили её! Как раз Луну назад, когда я к ней не доехал из-за шторма! Отчаяние захлестнуло меня с головой, как не смогло захлестнуть море, в котором моё тело плавало после кораблекрушения. Если её у меня больше нет, значит, у меня больше ничего не осталось. И ещё я видел, как они косятся на кошель у меня на поясе и мешок у меня за пазухой. Похоже, меня ждёт такая же участь.

Я понял, что должен отомстить. Даже ценой своей жизни, которую надо постараться продать подороже. В этом есть один плюс. Она умерла сопротивляясь и с оружием в руках, а, значит, в Вальхалле мы можем снова быть вместе. Только мой меч стащил поганец-рулевой. А без оружия мне не справиться с пятерыми. Но. У меня есть склянка с Мардрёмом, и она может мне помочь. Только бы нашлось время её выпить.

Так. Бежать обратно в деревню нет смысла. Клан Димун состоит сплошь из бандитов. Никто мне там не поможет.
Увидев, как я меняюсь в лице, все пятеро подались ко мне и потянулись за своим оружием.

Я вскочил и бросился бежать в сторону от костра и от дороги. Слыша, как они устремились за мною.
У меня была фора в несколько секунд, и я не хотел её терять. Благо, занятия нашими народными скеллигскими танцами в юности не прошли даром и подарили мне хорошую выносливость. Поэтому я бежал вперёд, а бандиты постепенно отставали. Но я знал, что бесконечно так бежать не получится.

Боги. Откуда эта удушливая вонь вокруг? Ясно: здесь когда-то давно был закопан хаукарль, и хозяин его не выкопал. А почему тот большой куст с крупными бутонами начинает шевелиться? Так это же сюрстрёмерия! Давным-давно я читал в древних свитках об этом хищном растении. Она вырастает именно на забытом хаукарле. Говорят, в неё воплощается дух умершей акулы, чьё мясо осквернили таким обращением, и мстит всем, кто оказывается рядом. Значит, у меня есть шанс. Точнее, есть десять секунд, пока она не раскрыла бутоны и не начала плеваться из них ядовитой слизью. А бандиты, скорее всего, не читали древних свитков, поэтому не знают о правиле десяти секунд, боятся её как огня и обходят по большому кругу. Схорониться за ближайшим камнем от ядовитого плевка - готово - это пять секунд. А теперь можно достать из-за пазухи мешок, из мешка - пузырёк с настоем Мардрёма, откупорить его, влить содержимое себе в глотку - это ещё пять. А вот и топот бандитов. Чавкающий звук, истошный вопль - похоже, один из них оказался не столь прыток и получил свой плевок. Сюрстрёмерия обычно не промахивается. А если слизь попадает в глаза, нос, уши, или рот, смерть наступает менее чем через минуту, в течение которой жертва корчится от мучительной боли.

Значит, одним противником меньше. Что ж, пора бежать дальше. Крики умирающего стихают позади. Дорога поднимается в гору, но мне это только на руку: Мардрём начинает действовать, и у меня сейчас будет прилив сил. Да, дорога ведёт на холм. А что там на холме? Какие-то камни, поставленные в круг. Бегом туда. Поднявшись почти на вершину холма, я понимаю, что сейчас задохнусь. Не от быстрого подъёма, а от переполняющей меня энергии. Значит, бой будет здесь. Разбойники приблизились. Обступили меня с четырёх сторон. Один достал меч, другой - топор, остальные двое тоже надвигались, держа руки на своём оружии, и я смотрел на них по очереди.

"Бей, Хейллушка. Бей прямо сейчас!" - прозвучало у меня в голове.
Я бросился на того, который с мечом, схватил его за лезвие ладонями, изрезав их, и вырвал меч из его рук. А вырвав, сразу ударил его рукоятью в лицо. Хрустнула лицевая кость. Во мне было столько силы и быстроты, что я готов был порвать двоих противников голыми руками. Но чтобы справиться с четырьмя, таки необходим был меч. Да и в Вальхаллу больше шансов попасть, умерев с оружием в руках.
Подбросив меч и перехватив его, я увернулся от удара топора, но не от меча одного из оставшихся двоих, который желая рубануть меня по голове, попал вскользь по левому плечу. Тот, что с топором, получил от меня тычок остриём меча в шею и осел на землю, а я повернулся к оставшимся двоим.

Те двое разошлись, обходя меня с разных сторон. Один сделал выпад. Я отразил его, но в этот момент второй перерубил мне подколенное сухожилие на правой ноге. Еле устояв, я развернулся на одной левой и раскроил голову второго. В это время первый ткнул меня мечом сзади в поясницу. Боли не было, благодаря Мардрёму, но я понимал, что не все раны можно игнорировать, даже будучи берсерком. Я сделал обманное движение, как будто собираюсь ударить сверху, и когда противник заслонил блоком голову, быстро резанул его по животу. Тот левой рукой ухватил свои вываливающиеся внутренности и, опуская правую с мечом, полоснул меня по груди. Уже лёжа на земле, видя его дёргающееся лицо рядом с моим, я сорвал с его руки этот витой браслет, мой подарок ей. Он наконец замер, а я прижал браслет к груди и прохрипел:
"Любовь моя, иду к тебе!"
Затем из последних сил вытянул из своего мешка стопку табличек, положил руку на верхнюю из них, и угасающим разумом постарался сформулировать эти последние строки, которые вы сейчас читаете.
А в это время в голове звучало:


"Даже попав на старом холме к злобным бандитам в засаду,
Хейлл Хейлаграссон у них не просил пощады.
Чувствую, мне наступает конец, я умираю как надо.
Я иду, встречай, Всеотец, пускай мне будут рады!"

Культурные коты:
1. Мемная фраза "Моё увожение"
2. Мемная фраза "Да ну, бред какой-то"
3. Отсылка к шутке про магнолию. (Гамнолия)
4. Отсылка к рассуждению Винни-Пуха из книги А.А. Милна: "Так. Если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, то дыра - это нора. А нора - это Кролик. А Кролик - это подходящая компания. А подходящая компания - это такая компания, где могут чем-нибудь угостить."
5. Отсылка к анекдотической фразе "У вас не найдётся воды попить? А то так есть хочется, что переночевать негде."
6, 7. Отсылка к анекдоту о сотрудниках компании Microsoft (Мелкомягких), дающих верные, но абсолютно бесполезные ответы. И к мему «А не пидорок ли ты часом?»
Смарблаут (Smarblautr) - собсно Microsoft в переводе на древнеисланлский.
Smar - маленький.
Blautr - мягкий.
8. Раммрагети = Бармалей в переводе на древнеисландский.
Имя Бармалей происходит от тюркского имени Байрам-Али.
Байрам - праздник
Али - могучий.
Праздник = Agaeti (Агети).
Могучий, сильный = Rammr (Раммр).
9. Сюрстрёмерия – изобретение вашего непокорного. Вымышленное хищное растение, вырастающее на месте, где был закопан и так и не выкопан хаукарль. При приближении любого объекта плюётся ядовитой слизью.


Окончание читайте здесь:
http://proza.ru/2023/04/22/813