Не тот уже букет рЮмашек... Не тот

   Какая она была в молодости, сказать трудно: фотографии
не сохранились, а, может быть, их и не было. Но сейчас это
крепкая старушка. Живёт в доме на одной площадке с сыном
и его семьёй.

  Валентине Борисовне это очень удобно: в любой момент может
прийти к сыну, даже когда их дома нет. Открывает квартиру
и шарится: всё просматривает, перебирает. Духами обливается.

   Но главной целью её прихода - кухня. Она не переживает и
совершенно не заботится о том, что готовки осталось немного -
лишь на обед вернувшимся из школы внучкам. Ужин сноха приготовит
и свекровь всегда к нему успеет.

   Уходя из квартиры, она никогда не моет за собой посуду.
Просто приспособилась: тарелку не берёт, а ест из кастрюльки,
сковородки или сотейника, оставив на дне чуть-чуть еды.

   Дома она наслаждается вкусностями, которыми ни с кем не делится,
кроме подруг. Этих она ублажает: за конфеты, зефир, пироженки
они заглядывают ей в глаза и всюду говорят о ней в превосходных
степенях.

   Но, если не расположена, Валентина Борисовна может
и не впустить любого, кто к ней звонит в дверь или по телефону сообщает,
что хочет навестить её.
   - Я болееееюююю... - значит, страдает в одиночку и не надо
ей мешать.

   Молодость у Валентины Борисовны была бурная. Она умела весело жить
в любые периоды своей жизни и сейчас ни в чём себя не ограничивает.
Конечно, постарела. "Букет ромашек" - так она называет неопределённое
количество принятых рЮмашек, стал не только не роскошным, как раньше,
а скудненьким. И последствия долго не проходят. Вот и отлёживается...
"по метеоусловиям" - "штормит её". Но нельзя сказать, что она алкоголичка,
нет, просто с алкоголем поддерживает связь. Любит пошутить над собой
в кругу подружек, преданных ей всей душой.

   Сноха терпеливо относится к свекрови, никогда ни с кем её
не обсуждает, хотя свекровь обсуждает её неустанно.

   И вот теперь она старуха. За восемьдесят перевалило. А что интересно
и даже небывало, Валентина Борисовна ни разу не лежала на лечении
в больничном стационаре. Серьёзного повода обратиться с жалобой к врачам
у неё не было за всю жизнь ни разу! Но она этот факт ставила себе в заслугу
и так объясняла:

   - Как же мне в больницу? У сына в семье всё на мне держится!
Я и за внучками, и уборка на мне, и готовка! Да и сторожу их квартиру,
когда их дома нет.

   Вечером, уходя от подружек, она поднимает руку и, резко опуская,
говорит:
   - Я - всё! - это означало, что её трудный день закончился и теперь
её не кантовать - отдыхать будет! Еле дожила до вечера.
   Подруги сочувственно кивают головами, когда она жаловалась,
что молодость снохи на своих плечах вынесла и вздыхала при этом:
   - Тяжёлая батарея...

   Как-то подружка сказала, что знает одну женщину с такой же
тяжёлой судьбой. Валентина Борисовна вскидывается тут же:
   - Таких, как эта твоя "женщина" я видывала, да через себя кидывала!

   Как-то она несколько дней не разрешала подружкам прийти к ней
и сама на приглашения отвечала долгим вздохом и одним только словом:
   - Боооолееееюююю...

   Когда, наконец, удалось собраться, все в один голос стали убеждать
её пойти в поликлинику или, хотя бы, вызвать врача на дом.
   - Да не знаю я, что мне делать? За моими догляд нужен, - расслаблено,
с расстановкой говорит болящая.
   - Да что за дела такие? - не выдерживает одна, самая активная подруга, -
сколько они ездить на тебе будут? Я схожу к ним и скажу, что собачек
и кошек водят в ветлечебницу, а они матерью не дорожат!

   - Я тебе схожу! Ходилки твои с языком выдерну! Сама разберусь! -
неожиданно крепким со сталью в голосе прервала её Валентина Борисовна.

   Быстренько выпроводив подруг, задумалась:
   - А что, в самом деле, не полежать в больнице? Сколько внимания будет!
Да и подтверждение веское моей немочи.

   На следующий день она была в поликлинике. Все мытарства по коридорам
преодолела и жалостливо, дрожащим голосом описывала доктору и всем,
кто готов был её послушать, донимающие её боли.
Старушке предложили госпитализацию.

   Первым делом Валентина Борисовна оповестила всех в своём близком круге
и за его пределами о том, что в больницу её кладуууут...
Зашла в магазин, закупила себе основательную продуктовую поддержку,
собрала вещички, что по её разумению, должны у неё быть и водворилась
в палате.

   Кроме неё в палате были четыре женщины. Они то между собой
разговаривали, то по телефону, то с приходящими их проведать.

   Валентина Борисовна устала, хотелось подремать, но её окликали:
предлагали яблоко, банан... Спрашивали, чего она притихла?
Всё ли в порядке? Потом пришла медсестра, принесла какие-то бутылки
для анализов, сказала, что сделать это надо рано утром.

   Болезную всю передёрнуло - рано утром?!
Да для неё рано - это девять утра.

   Ужин... Валентина Борисовна фыркнула, глядя на квадратик омлета
и непонятное холодное пойло в стакане.  Она с тоской подумала
об ужине, который готовит её сноха. "Ладно, потерплю",- успокоила
себя, потом мне всё принесёт горяченькое, в судочках.

   Ночь прошла ужасно: соседке пришли давление измерить,
укол сделать - ей было нехорошо. Валентина Борисовна есть захотела
зверски! В полумраке стала шуршать в своей тумбочке, что-то роняла,
поднимала, злилась...

   - Валь, ты чего?- спросила соседка. (Здесь всех называют по именам
без отчества)- может сестру позвать? Она скорее найдёт лекарство.
   - Спасибо. Я не лекарство ищу...
   - Еду, что ли? Тебе же анализы сдавать!
Надо натощак! Ведь предупреждали.

   Валентина Борисовна прибила бы эту доброжелательницу, но молчит.

   Только разоспалась, вошла санитарка мыть пол. Как же она гремела
ведром и шваброй! Потом крутилась-крутилась около коек - протирала их,
на подоконниках что-то переставляла... Тут эта сердобольная соседка
проснулась.
   - Наташ! - обратилась она к санитарке, - ты спроси медсестру,
можно у Вали анализы брать? Она всю ночь "точила"... Говорит: Это я
по болезни!
   - Да что же ты врёшь? Ничего я не точила! Хотела булку с йогуртом
съесть, а булка упала, я с полу есть не стала. И йогурт не выпила
после твоего напоминания.

   - Да у неё только мочу будут исследовать... Кровь назначат после обхода.
   - Ничего не после обхода,- доносится с дальней койки, из поликлиники
приходят бумаги, по ним и назначают.

   Тут такое началось, что санитарка свет включила - чего уж...
Сейчас температуру мерять будут... опять же анализы сдавать надо.

   Как же дома-то хорошо! Спи, сколько хочешь! Ешь, когда хочешь!
Подруг не хочешь - сиди в тишине!
   Обходы эти... Кто бы их побрал!

   - Вы в прошлый раз говорили, что голова кружилась - давление
высокое было, желудок беспокоил... Изжога мучает.
Сейчас по-другому: изжоги у вас отродясь не было, давление всегда
сами измеряете - только пониженное,- недоуменно выговаривает врач.

   - Что я жалобы записывать должна, чтобы не путаться...
в показаниях, - думает про себя Валентина, но вслух поясняет:
   - Что-то у меня болячек после вашего лечения прибавилось.

   Соседки по несчастью просто бесили её: та храпит, та вставленными
челюстями стучит, эта гогочет постоянно... жизнерадостная кобыла.

   А эти уколы, капельницы, таблетки!  Чего только не придумали,
чтобы под благородным видом людей мучить!

   С бесконечными своими посетительницами она старалась выйти
в холл, там поговорить... Да какой разговор... сплошные пересуды.
 
   Сноху ждала, как маму в детстве: сейчас вкусностей принесёт всяких!
И уйдёт быстро, не как все эти зануды.

   Как же не понравилось ей в больнице лежать! Век бы не попадать!

   Провожали Валентину Борисовну дружно, она же отводила руки
особо прытких, пытавшихся обнять её. Но говорила с улыбкой, почти
материнской:
   - Выздоравливайте, милые! Будем встречаться вне этих стен.
Не попадайте сюда больше! Будьте здоровы, красавицы мои!

   - Какой человек!
   - Как солнышко ласковое!
   - Ушла, а в палате и теперь светло и тепло!
   - И уютно!

 Выговорились и... захохотали! Видать, на поправку пошли!