Отпуск в Боровичи. Десять дней без учета дороги

               К ноябрю 1967 года тоска по дому стала невыносимой.  Я служил в Гремихе почти полтора года,  многие мои товарищи  уже успели побывать в отпуске,  а до меня очередь не доходила.   Просить своего командира капитана Гусева я считал ниже собственного достоинства, да он и сам как-то обмолвился, что пора мол меня опустить на побывку домой.  Тогда я был здорово обнадежен этим заявлением и стал ждать. 
             Надо сказать, что служить я напросился сам. Работал по распределению после окончания Ленинградского кинотехникума в ПТУ города Боровичи Новгородской области - обучал шестнадцатилетних мальчишек профессии киномеханика. Дело шло к завершению обучения, оставалось лишь несколько недель до выпускного экзамена и тут привод в милицию за пьяную драку, да вдобавок это уже повторный случай, который тянул на пятнадцать суток.  Хорошо, что мировой судья вошел в положение и заменил сутки  штрафом в 50 рублей /половина моей месячной зарплаты/.  - А что ты хочешь! -добавил судья.  -Чтобы ученики ходили смотреть, как их преподаватель машет метлой, убирая улицы от окурков и мусора!
             Такого унижения я не мог себе позволить, да и платить тоже не хотелось. Директор стадиона Апсов сам спровоцировал драку  на танцплощадке,  вызвал дружинников и определил меня в участок.  Ночь я провел в камере. Разъяренный приговором судьи,  я не придумал ничего лучше, чем отправиться в военкомат.  Знакомый капитан встретил меня как родного -еще в апреле он меня отправлял на службу, но мне тогда  пошли навстречу и дали отсрочку для поступления в институт. И вот теперь, подобным поступком я решил порвать порочный круг.  -Заберите меня немедленно в армию! - попросил я капитана.
            Через неделю я уже ехал в переполненном эшелоне с новобранцами на Кольский полуостров.  Так в июне 1966 года я оказался в Гремихе.
            Армейская служба не была мне в тягость. Дисциплина и порядок благосклонно подействовали на меня в тот период жизни. Я занимался любимым делом в полковом клубе - крутил кино, в фотолаборатории делал портреты сослуживцев, оформлял альбом истории нашей части,  писал статьи и заметки в редакцию армейской газеты,  включал трансляцию и любимую музыку, занимался спортом. Мои успехи в службе, победы в спортивных соревнованиях, участие в художественной самодеятельности не раз отмечались благодарностями.
          В середине шестидесятых служба по призыву составляла три года и когда я преодолел половину этого срока, то серьезно заскучал по маме, бабушке, сестренке, /отца у меня не было/.  Часто вспоминал родной Ленинград и мечтал об отпуске. Наконец, мой командир твердо заявил, что моя фамилия стоит в приказе на отпуск, и в День ракетных войск и артиллерии 19 ноября 1967 года долгожданный отпуск был объявлен. 
           Продолжительность отпуска для солдата срочной службы составляла десять суток без учета дороги, которая рассчитывалась в зависимости от маршрута следования. Ленинградцы, побывавшие в отпуске,  рассказали,  что на дорогу отводится четверо суток в одну сторону - два дня на переход по  Баренцеву морю на теплоходе по маршруту Гремиха-Мурманск /около 400 км/ и двое суток на почтовом поезде Мурманск-Ленинград со всеми остановками. Таким образом,  весь отпуск составлял 18 суток. Но ведь тебя призывали не из  Ленинграда, а из Боровичей - напомнили друзья. Почему не попробовать прибавить на дорогу пару дней?  Ну проедешь в военкомат Боровичей, потратишь  день, поставят тебе сразу два штампа "прибыл-убыл", какие проблемы?
        Вы не поверите, уважаемый читатель, но эта идея, подсказанная друзьями, прокатила; - штабной писарь поставил в маршрут следования Боровичи и весь отпуск 22 дня с дорогой.  Правда напомнили, что в военкомат следует явиться одетым по форме, а то возможны варианты отправки сразу обратно в часть.
       Получив положенные 20 рублей отпускных, 10 рублей месячную заплату сержанта и гонорары из редакции газеты Часовой Севера, я ухитрился собрать некоторую сумму для отпуска и в один из декабрьских дней  поднялся на борт теплохода Вацлав Воровский. С этого момента мой отпуск и начался.  Мне сразу повезло, ведь Воровский, в отличие от двухпалубного теплохода Илья Репин, шел в два раза быстрее  и вечером следующего дня пришвартовался в морском порту заполярного Мурманска.  Не теряя ни минуты я помчался на железнодорожный вокзал и здесь меня ждало разочарование - почтовый поезд на Ленинград должен был отправляться в 12 ночи, то есть через три с половиной часа. Я протянул кассирше документы и она мне выписала билет на этот злополучный поезд. Расстроенный я сел на вокзальную скамейку и приготовился к длительному ожиданию.
         Но, видимо,  кто-то там наверху, высоко в небе, наблюдая за мной очень расстроился от этой ситуации, и решил мне помочь. Внезапно включилась вокзальная радиотрансляция и взволнованный женский голос выдал информацию: - "Через десять минут от первой платформы отходит скорый поезд Арктика направлением на Москву. Пассажиров просим занять места."
        Я выскочил на платформу и подбежал к проводнику ближайшего вагона: -  Возьмите меня, вот мой билет, правда на другой поезд, но я очень спешу в отпуск!  Тут  же подошли еще два проводника с соседних вагонов, показался и начальник поезда. - Сергеич!  Обратились к нему проводники. Давай возьмем солдатика! Ему в Ленинград надо, отпуск пропадает!  Сергеич задумался и вертел в руках мой билет, а у меня от нетерпения ноги дрожали, ведь время катастрофически таяло. -Давай сделаем так!  Беги в кассу и скажи, что я прошу заменить билет,  доплатишь пять с небольшим рублей, и подходи ко мне. Только поторопись, время уходит!
       Когда я оказался у кассы, здесь уже скопилась небольшая очередь. -Товарищи!  Обратился я с мольбой в голосе. -Опаздываю, мне только поменять билет!  Поезд отправляется!   
      В моем голосе было столько отчаянья, что очередь беспрекословно расступилась.  Кассир взяла мои документы, деньги, моментально выдала билет и, через мгновение, я был у ожидающего меня на платформе начальника поезда. Мы вошли в вагон и тут же поезд тронулся.  Как на крыльях я мчался домой, в Ленинград, c опережением графика!
       Расположившись на верхней полке и постелив шинель, я заснул. Поезд мчался быстро, с редкими остановками на узловых станциях. В Медвежьегорске в моем отсеке расположились строители, возвращавшиеся с заработков домой. Они позвали меня поесть, появилась выпивка  и за разговорами прошла большая часть пути. Не помню как  я отключился и уснул. Разбудил меня голос проводника, возвестивший о том, что поезд прибывает на Московский вокзал и стоянка всего десять минут.  Меня будят, боятся что уеду в Москву. Быстро собираю вещи и, в довольно потрепанном виде, выхожу из вагона. Привожу себя в порядок в вокзальном туалете /осторожно, патруль/,  cпускаюсь в метро и через  минут сорок я уже дома.
         До чего приятно видеть родные лица мамы, бабули, сестренки.  Я снимаю ненавистную форму,  ложусь в горячую ванну и едва не засыпаю в воде.  Как же хорошо дома!
                ===============================
             Сколько же времени я отсутствовал в Ленинграде?  Уехал работать в Боровичи после окончания техникума в июне 1965 года, а теперь на календаре декабрь 1967 -го.  Целых два с половиной года! Как же я скучал по тебе - мой родной любимый город! Отправляюсь на Невский проспект дом 72 -здесь в Доме актера работает заведующим радиоузлом мой друг Боря Богданов. Сидим в его кабинете, слушаем свежие записи, пьем портвейн.  Он старше меня на год и у него отсрочка от армии,  но скоро она заканчивается и обещают призвать. Рассчитываю попасть в коллектив  ансамбля Ленинградского военного округа - сообщает он, /Боря опытный радист, специалист по микрофонам и звуку; за него есть кому походатайствовать/. Записывает мне пластинки Элвиса и Бич Бойз, после чего я выхожу на Невский и двигаюсь к новому концертному залу Октябрьский. Вместительная коробка на 4000 мест построена к 50-й годовщине Октября.  Изучаю расписание и беру билет на концерт югославской эстрады. Будет выступать Джордже Марьянович. Концерт состоится через три дня, а я иду на Московский вокзал, cмотреть расписание поезда на Боровичи.
                Ничего не изменилось за это время -те же два вагона, которые пристыковывают к поезду на Москву. Отправление 1 час 15 минут ночи. В 6 утра эти вагоны цепляют в Угловке к поезду из Новгорода и прибытие в Боровичи в 7 утра. Cегодня четверг, завтра рабочий день,  надо ехать в военкомат. Дома вытаскиваю большой чемодан,  укладываю в него мундир, галифе, шинель с шапкой, сапоги.  Не ехать же в осточертевшей форме! Переоденусь перед военкоматом, а чемодан оставлю в камере хранения.
                В час ночи я уже на вокзале, состав на привычной первой платформе, нахожу свой вагон.  Места как обычно, только сидячие; -даже постель никто не берет-всего пять с небольшим часов в пути. Прохожу по вагону в поисках знакомых, в этот раз никого нет. Устраиваюсь в компании с двумя cолдатиками и девчонкой напротив, чемодан с формой забрасываю на багажную полку.  Солдатики, похоже, демобилизованные. Сержант с иконостасом значков на груди: -здесь и воин-спортсмен,  спортивный разряд, отличник боевой и политической подготовки,  какие-то аксельбанты.  Меня высокомерно не замечают, все внимание на девчонку, которая забилась в угол и разговор не поддерживает. Предполагаю,  что ребята скоро начнут пьянствовать и приставать к соседке.  Молчу и жду развития событий.
             Поезд тронулся и первая бутылка уже на столике; мне выпить не предлагают и пытаются развлекать соседку.  Она не реагирует, на вопросы отвечает коротко,  знакомиться не хочет. Один из солдатиков уже "поплыл", забрался на верхнюю полку и захрапел,  сержант пока держится, но почти готов.  Скоро и он засыпает.  Мы с девчонкой бодрствуем и тихо разговариваем.  Она учится в Ленинградском архитектурно-строительном техникуме на Английской набережной и едет навестить бабушку. Мы проболтали до самой Угловки и лишь перед Боровичами  я сумел покемарить полчаса.  Когда показались первые строения Боровичей я переоделся в туалете и сел на свое место в ожидании остановки. Надо было видеть растерянные физиономии дембелей-солдатиков,  которые проснувшись увидели меня в мундире с погонами сержанта артиллерии.  Это была немая сцена.  А с девушкой мы договорились встретиться после обеда и сходить в кино.
        Я вышел из вагона.  Все тот же вокзал - историческое, но абсолютно неухоженное здание, словно сошедшее с черно-белой гравюры XIX века. Как будто и не было прошедших двух с половиною лет.  Сапоги заскрипели по свежему декабрьскому снегу.  Улица Ленинградская,  поворот к мосту Белелюбского  через Мсту,  "веселый угол" - все как и тогда! Гастроном на углу, здание почтамта, универмаг.   Вот и общага ПТУ - уже проснулась и скоро ученики побегут на занятия.  Пельменная напротив -уже открыта, можно позавтракать.   Цены все те же, гуманные: - порция пельменей, кофе, ватрушка.  Продолжаю свой путь к военкомату. 
        Подошел чуть раньше, но  двери уже открыты. Знакомый капитан на месте ,   докладываю по форме :  - прибыл в отпуск,  прошу отметить.   Капитан улыбается, сразу видно узнал.  Как служится?  Нормально! Вот видишь!  Уже и отпуск заслужил, сержантом стал!  А помню,  прибежал ко мне, глаза ввалились, еще не протрезвевший, просишь - заберите в армию!  Ну я тебя и пристроил!  Да, уж!  На Кольский полуостров,  нашел место! Так ты, я вижу, не пропал! Ведь у тебя, вспоминаю,  кинотехникум,  ребятишек обучал в ПТУ!  Прямая дорога в клуб и все у тебя сложилось!  Знал, что благодарить будешь!  Тебе для исправления нужна была армия,  а я тебе помог!
         За такой беседой прошли минут пятнадцать,  капитан поставил мне оба штампа "прибыл - убыл",  а я сказал, что буду у мамы в Ленинграде и сообщил свой адрес.  На том и расстались.
        Ноги сами направили меня к дому на улице Кузнецова 108,  где мы снимали комнату у одиноких пенсионеров.  Cупруги состояли на партийном учете в ПТУ и по плану директора должны были присматривать за мной и Володей Барановым.  Ничего подобного у них не получилось, хотя моя мама поддерживала связь и писали им письма.  Я стоял у калитки, не решаясь войти в дом, испытывая стыд за то поведение, которое себе еще недавно позволяли. Нет,   не могу!  Развернувшись, я пошел в сторону базара,  к площади Володарского. 
         Зеленый забор, окружающий со всех сторон торговые ряды и павильоны, формировал пространство рынка. Торговали, в основном,  по выходным.  Пока здесь была абсолютная тишина и покой.  Двухэтажное здание путевого дворца Екатерины II выделялось исторической монументальностью и являлось доминантой площади. Козырек над массивной двухстворчатой дверью, мощная ручка,  за которую я взялся, но открывать передумал.  Да и что я скажу директору училища Ильину Сергею Александровичу,   который бессовестно обманул нас, молодых специалистов, пообещал, но так и не предоставил нам жилье.  Дал нам самые низкие оклады, запретил подработку киномеханиками на одну ставку, чтобы мы свели концы с концами,  нашел нам комнату за наши двадцать рублей в месяц.  Даже на практике в кинотеатрах Ленинграда мы зарабатывали больше!  Какую отдачу он ожидал от нас с Володей?  И даже несмотря на это, мы выполнили поставленную задачу - все тридцать наших учеников получили удостоверения киномехаников II категории. Поздно предъявлять претензии, да и какой в них смысл сегодня, когда время ушло! Я перевернул эту страницу своей жизни и иду  дальше!   
          Захотелось снять форму, cапоги,  ненавистную шинель и облачиться в модное пальто, удобные ботинки,  пиджак "а-ля Битлз" и я заторопился на вокзал,  где в одной из ячеек находился чемодан с нормальной одеждой.  Переодевшись,  вновь отправился в город по знакомым местам.  Пообедал в ресторане Адисс-Абеба на Коммунарной,  прошелся по универмагу, интересуясь ассортиментом.    Никого из знакомых не встретил,  город будто опустел, правда морозец был градусов 10,  хотя когда - то и в такую погоду встречи на "веселом углу" были нередки.  Cтало уже темнеть и до встречи с девушкой оставалось не так уж много времени. 
           Прогулка в морозную погоду не задалась и мы пошли в кино.  В ДК комбината огнеупоров демонстрировался, только вышедший на экраны, фильм "Свадьба в Малиновке". Кино  не вызвало у моей знакомой никаких эмоций, да и погода не настраивала на продолжение знакомства,  поэтому я проводил девушку до ее дома и договорился встретиться на неделе после занятий в техникуме уже в Ленинграде.  Мы расстались без особых эмоций от этой встречи. У меня сложилось устойчивое убеждение, что для своей новой знакомой я не представляю особого интереса. Посудите сами - солдатику еще служить полтора года, придется поддерживать переписку, ждать, давать какие-то обещания. А  зачем весь этот геморрой? И действительно,  мы встретились еще один раз уже в Ленинграде,  сходили на выступление поэта Александра Михайлова /тогда было модно слушать поэтов-Евтушенко, Вознесенского, Рождественского/  и благополучно расстались навсегда.
         До отправления поезда в Ленинград оставалось более двух часов. Идти на вокзал и ожидать там отправления не хотелось и я двинулся к ресторану Мста.  Небольшое деревянное здание рядом со знаменитым арочным мостом когда-то служило местом постоянных встреч нашей компании.  Проходя мимо, я услышал музыку, проникающую даже сквозь закрытые окна.  Пройдя в знакомые двери и раздевшись в гардеробе,  я поднялся на второй этаж в обеденный зал.  Первым, кого я там увидел, был Володя Смоленов,  наяривающиий  на саксофоне знакомую мелодию и небольшой музыкальный ансамбль,  где за ударной установкой сидел мой старый знакомый Толик Петров.   В центре зала были сдвинуты два стола и сидела вся компания моих бывших друзей: - Cеменов Боря,  Коля Кирсанов с сестрой Ольгой, Володя Рабинович,  Володя Матвеев - вратарь местной хоккейной команды, какие-то незнакомые девчонки.   Я поздоровался со всеми и попросил официантку принести пару бутылок вина.  Вся компания,  открыв рты, c удивлением смотрела на меня.
          Ну, рассказывай,  что это за явление Христа народу!  - не выдержал Боря.  - О тебе давно ничего не слышно. 
   - Да все нормально!  Служу на Кольском полуострове,  на базе подводных лодок в Гремихе. 
   - Ну тебя и запендюрили! - не удержался Боря.
   - У меня все в порядке, как сами,  что слышно о Володе Баранове?
   - После твоей отправки в армию много чего случилось!   Убили Малина Юру по пьянке,   кому-то нагрубил и до сих не нашли преступника,   Грунева посадили за тяжкие телесные,  у Рабиновича отсрочка от армии - папа постарался, недаром возит начальника тюрьмы в Полыновке.  Я вот, - похвастался Боря,  - поступил в ЛИИЖТ,  уже на втором курсе.  Не зря ходил на курсы подготовки. Мы же вместе посещали и ты бы мог поступить,   но зачем-то решил отправиться в армию.  Не понимаю! Зачем все бросил - работу, учебу?  И не было бы этого Заполярья!  Дурак ты, Витька!
       Я поспешил перевести наш разговор на другую тему. 
     - Как Баранчик заканчивал работу в ПТУ? 
     - Да нормально!  Через пару недель как ты отправился в армию,  в училище начались выпускные экзамены у вашей группы.  Приехал начальник Новгородского управления кинофикации Качалов. Сам принимал экзамены у ребят и остался доволен,  похвалил Володьку за работу.  А он, вот ведь дурак,   сказал Качалову на банкете по окончанию: - Теперь ты мне и нафик не нужен! Качалов обиделся и заявил,  чтобы духа твоего во всей Новгородской области не было.  Баранчик еще пожил некоторое время у Кати - сестры Матвеева /вратаря/,  а вскоре его Сухарев -  председатель приемной комиссии в Новгородский педвуз пристроил.  Он ведь вам обоим это обещал! А ты не стал ждать! А с тех пор о твоем напарнике ничего не слышно. Где-то промелькнуло, что твой друг на железной дороге пристроился.  Вроде обслуживает электроустановки поездов.
          Когда до отправления моего поезда оставалось полчаса,  я попрощался с ребятами и направился к вокзалу.  Поезд готовился к отправлению, я нашел свое место на второй полке, и под стук колес заснул. Я попрощался со своей беззаботной юностью и впереди была целая жизнь. 
           Ровно через год завершилась моя служба в заполярной Гремихе. Благодаря военной реформе 1968 года я отслужил на полгода меньше. После службы я окончил без отрыва от работы институт,  стал энергетиком завода. У меня замечательная семья, любимая жена, сын, внук. И об этом я пишу в своих мемуарах.