Ев. от Екатии. гл. 17. 18 плюс. Даже с Лишком

                Стих 1. Дьяволица и ангел

      — И стала ночь; и было ко мне слово господне: «Блаженны очи, видящие то, что вы видите! Ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышали, и не слышали», – прошептал Странник, медленно засыпая. Однажды в детстве, еще до начальной школы, лет в пять, тетушки коммунистки у него отобрали Библию, которую он читал своей няне, бабушке-приживалке, – такие уж были тогда времена, – и это спровоцировало совсем еще юного познавателя к ее тщательному... перелистыванию. Слова из святого писания посещали его, по ходу пьесы, и днем; ночью же, в своих снах, Странник знал его наизусть. Однако сны в его странной головушке порой случались весьма занимательными, приходящими словно извне. Вот и теперь он услышал сначала голос рассказчика, а затем уже начал видеть туманные образы:

      И стал день. И пришла война. Чернокнижник Отто Вюрцнер схватил все самое дорогое, что у него было – старинную книгу в кожаном переплете, переходящую из рук в руки уже не одно поколение, череп «гейдельбергского человека», возрастом в пятьсот тысяч лет, и спустился в подвал. В следующее мгновение шальная пятисоткилограммовая бомба угодила прямиком в его родной и древний, но все еще идеально ухоженный, отчий дом.
      Прошли нелегкие дни. Семья Вюрцнеров вернулась в родной Гейдельберг, застав на месте своего старинного особняка группу рабочих, разгребающих горестные руины. Благодаря сбережениям в швейцарском банке, а так же фамилии и хранящимся в университете архивам, Вюрцнерам удалось провести полномасштабные раскопки и буквально с нуля восстановить Вюрцнерхаус.
      Во время этого рабочие обнаружили многие ценные реликвии и предметы истории. Вот только останки восьмидесятилетнего Отто Вюрцнера, а так же две вещи, о которых знала лишь его внучка Хельга, найдены так и не были.
      Минули годы. Хельга Вюрцнер чувствовала присутствие своего деда чернокнижника и предпринимала множественные отчаянные попытки связаться с его духом; но, не имея книги и не получив по наследству от деда предназначавшуюся ей ведьмовскую силу, она не могла проникнуть за грань бытия и только усугубляла свои страдания. В конце концов, природа взяла свое, – Хельга влюбилась в американского бизнесмена, нарожала ему детей, что в послевоенные годы было весьма популярным занятием, и почти позабыла о своем древнем даре и предназначении.

      — Тебе открытка, – крикнула Люси, разбирая накопившийся ворох счетов и корреспонденции. – Красивый город. Это от бабушки?
      — Du sagtest nicht, dass du Deutsch schrichst, – удивилась Эльвира.
      — Und fragst du mich nicht, – ответила дьяволица.*
      — Так или иначе, она приглашает нас в гости. Через неделю ей девяносто.
      — Молодая еще совсем… Шучу. В Преисподней тоже есть Гейдельберг. Волшебное, незабываемое место. Интересно было бы взглянуть на земной вариант.
      — Так поехали, – сказала Элли таинственным голосом. – Возможно, в твоем присутствии старые легенды нашей семьи оживут.
      — Есть одна маленькая загвоздка, – немного замялась Люси. – Этот долбаный Габриель возомнил, что теперь обязан быть с нами.
 
                Сутками ранее

      — Она не нефилим, – сказал Габриэль.
      — Ну надо же, какой догадливый ангелочек, – съязвила Люсильда.
      — Не искушай меня, ведьма. Я знаю, чего ты боишься.
      — Ты такой крутой, такой брутальненький, тестостерон разыгрался? Мы не питаемся страхом...
      Это всё людовы выдумки.
      Мы не боимся лишь глупостей.
      От недоступного разуму
      У всех людей в попе колики.
      А мы с чертями якшаемся... Прекрати! Своди с ума этими песенками глупых девчонок. Бесы трепещут. Демоны не веруют, они знают.
      — Помни, с кем говоришь. Я не рядовой ангелок. Мне ничего не стоит отправить тебя обратно. И тогда все ваши планы рухнут, как конструкции из домино.
      — Слушай, Габриэль, какого лешего ты тут вообще забыл? И что ты знаешь о моем пребывании здесь?
      — Я старше тебя на тысячи жизней и знаю достаточно, – гордо сказал архангел. – Поверь, я тут не ради забавы. Где Лейла?
      — Все, что известно мне, – это то, что она тебя трахнула, а потом, когда заполучила желаемое, испарилась. И если она пропала так, что в Преисподней даже не догадываются о ее подмене, значит на то были причины, и никому не найти ее до тех пор, пока она сама этого не захочет.
      — Она в опасности. Они обе; но я не вправе говорить об этом.
      — Вот и прекрасно. Вали своей дорогой и не тревожь нас больше.
      — Я должен помочь ей. Я обещал.
      — А я здесь при чем?
      — Вы связаны. Если я буду жить с тобой и Эльвирой, то пути земных судеб пересекутся, и мы окажемся там, где следует в нужное время.
      — Жить с нами? У тебя с головой все в порядке?
      — Я знаю, что ты не от хорошей жизни сюда попала; и я помогу тебе вернуться назад в Геенну именно тогда, когда это не повлечет за собой для тебя неприятных последствий.
      — Значит так, – Люсильда сделала глубокий вздох, выдохнула. – Пусть Элли спит, а мы с тобой пойдем в бар и все конкретно обсудим.

      Уже светало, когда Люси с Габриелем вошли в клуб «Черная роза». Похоже, это было стандартным названием для всех готических баров и клубов во всех маленьких городах. Впрочем, бюргеры, торгующие кичем, редко отличались большой духовностью и харизмой, будь то «Злые птички», садовые гномики, портреты смазливого Иисуса, явно написанные с какой-то монашки-натурщицы или же непонятная обывателю темная философия, навеянная потусторонней болью, страданиями, смертью, – дикая муть, парадоксальная и таинственная, но весьма популярная.

      — Они смотрят на тебя, как пьянчуги на Фауста, – сказал ангел, присаживаясь за столик.*
      — Это легко объяснимо. Всего несколько часов назад я подожгла местного бармена, а после сломала шею одной из его послушниц, – беззаботно ответила дьяволица.
      — Зачем тебе это понадобилось?
      — Искала вампиров. А нашла трепачей. Терпеть не могу всяких напыщенных паразитов, как и мелкую криминальную шушеру. Есть в этом мире вещи и люди, которые меня просто выводят из себя.
      — Как я понимаю, ты пригласила сюда меня не случайно?
      — Конечно. Ты готов?
      — К чему?
      — К демонстрации силы, – усмехнулась Люсильда и поведала ангелу вкратце о том, что ей удалось выяснить.
      — Не лучше ли нам будет сдаться, с тем, чтобы отправиться на допрос к людям, стоящим за этими богопротивными деяниями.
      — Мысль недурна. Не будем открывать раньше времени карты, – повысим ставки.

      Тем временем к ним подошли четверо здоровенных байкеров с цепями и бейсбольными битами. Люси включила обаяние и невинность, а Габриель прикинулся фотомоделью. Отделавшись незначительными повреждениями, архангел и дьяволица были доставлены на мясокомбинат и подвешены цепями рядом с телячьими тушами.

      — И что теперь? – спросил, очухавшись, Габриель.
      — Теперь надо придумать нечто такое, что сможет их заинтересовать, – ответила демонесса.
      — Настоящая ведьма с ее уникальною кровью.
      — Настоящий ангел, которого она тут же потребует в качестве кота-фамильяра.
      — Я бы мог разорвать эти цепи. Правда, телу не поздоровится.
      — Не торопись. Способности человеческого организма не беспредельны. К тому же, они уже рядом.

      Раздался тихий скрежет открываемых железных дверей и гулкое эхо шагов. Из полумрака медленно и эффектно появился мужчина лет пятидесяти. Он был совершенно лыс, красив и похож на злого ифрита – изогнутые дугой зловещие брови, окладистая бородка «а ля Мефистофель», немного восточные черты лица. Одет «злой джин» был не хуже, чем президент, а сопровождали его два солидных телохранителя, один из которых тут же, демонстративно снял с пленников небольшие жучки и вернулся на свое место.

                Стих 2. Чудесное воскрешение

      — Из вашего разговора я понял, что вы считаете себя настоящими ведьмой и ангелом. Забавно. Я коллекционирую ведьм и безумцев. У вас десять минут на то, чтобы убедить меня не пустить вас на котлеты.
      — Как тривиально, – фыркнула Люси. – Представиться не хотите?
      — Меня зовут Антон Шандор Лавей. Девять минут, – ответил ифрит.
      — А ты не отдал концы лет десять назад? – вмешался Габриэль. – Думаю, что кое-кто захочет лично с тобой побеседовать.
      — Из могилы удобнее руководить тайным обществом, особенно, если от твоего имени зависит судьба твоего детища. К тому же, имеется и еще масса причин. Восемь минут.
      — Заткнитесь оба, мне все это уже надоело. Освободи нас, – раздраженно сказала Люсильда. – Иначе мне придется рассказать о том, что знают только жители Преисподней. Понимаешь меня, Антон? – добавила с едкой ехидцею в голосе.

      Прошла всего половина отведенного Лавеем для доказательства срока, как он уже находился на месте своих пленников, а оба его телохранителя были мертвы. Глава сатанинской церкви замер в недоумении. Он находился в настоящем ступоре и не мог произнести ни звука.

      — Итак, патриарх, не ожидал такого поворота событий? – спросила Люсильда, облизывая кровь с тонких пальцев. – Так кто ты такой? Настоящий Лавей уже давно прислуживает евнухом в одном из борделей. Таково его наказание за то, что изображал из себя мессию, даже не спросив на то разрешения. За то, что поставил материальные блага выше духовных и проповедовал ложь о своем господине.
      — Я его брат Алексей. Нас разлучили сразу после рождения. Но об этом не ведомо никому, кроме нас! Все мертвы... Кто ты? Так или иначе, вам не выйти отсюда. А если и выйдите, то мои люди повсюду. Во всех местах и во всех сферах. Вы даже представить себе не можете всей моей власти.
      — Думаю, ты действительно не понял, с кем тут имеешь дело, – вмешался ангел.
      — Вам не одурачить меня дешевыми копперфильдовскими фокусами, – ответил мнимый автор Сатанинской библии. – Я сам обучал детей своих многим трюкам. Какой-то новый амфетамин – военные разработки, – верно?
      Габриель двинулся было вперед, но Люсильда остановила его.
      — Постой, он не поверит нам, даже если ты покажешь ему свою память. Он и так видел достаточно, но не верит своим глазам. Внушение в его случае тоже бессмысленно.
      — И что же нам делать? Отправим его к любимому Люциферу?
      — У меня есть идея получше. Дай ему немножко своей крови, – ведьма достала из кармана куртки фляжку, и протянула ее ангелу. – Капни туда две капли. После я исцелю его, – сказала она.
      — Он впитает часть моих знаний, – неуверенно сказал Габриэль.
      — Пусть. Это немного пошатнет его скептицизм и представление о мире, – ответила дьяволица.
      — Ну что ж, надеюсь. То самое зелье?
      — То самое. Люблю совместить приятное с полезным, – игриво сказала ведьма.

       Вскоре Антона иль Алексея, или неизвестно кого, в общем проходимца освободили от тяжелых цепей. Габриэль, опоивший его, сразу же сделался объектом страстного вожделения. Люсильда наблюдала с улыбкой, как солидный брутальный мужчина оказывает знаки внимания женоподобному молодому красавцу.
      — Не вздумай сопротивляться, – шепнула она архангелу, когда они садились в просторный «Кадиллак» Лжелавея. – Расслабься и используй часть женского естества – с тебя не убудет.

      Габриель обреченно вздохнул, позволяя Алексею обнять себя на заднем сидении. Это было так странно, но ему начали нравиться грубоватые мужские ухаживания. Ангел ощутил себя котенком, которому хочется, чтобы его потискали и погладили; он почувствовал вожделение и где-то в глубине души ужаснулся. Страх, точнее приятное волнение и похоть охватили его; причем, возбуждение оказалось совсем иным, гораздо более всеобъемлющим и приятным, нежели то, когда он сам ласкал женщину. Люсильда сидела напротив и помогала пробуждению блудницы в сознании Габриеля, проецируя в него всю свою чувственность и сексуальность пристальным взглядом и яркими эманациями. Ангел сам того не заметил, как его рука проникла в брюки к Лжавею, и начала трогать его пухленький фаллос.
      — У меня уже стоит, – сказал, а может, сказала Габриэлла.
      — У меня тоже, – ответил мнимый Антон. – Потерпи, мы уже почти дома.
      Дорога была недолгой. Вскоре «Кадиллак» остановился во дворе загородного особняка, одного из многих, принадлежащих сатанинской церкви.
      — Когда-то здесь жила моя спутница, Бланш. – сказал Лжелавей. – Дом идеально подходит для праздности и разврата. Добро пожаловать в гости к легенде.
      — Я займусь выпивкой, – проворчала Люсильда, придя в восторг при виде бара и кухни, отделенной от зала лишь стеллажом узких стеклянных полок, заставленных керамикой и диковинными статуэтками. Убранство же самого зала напоминало бордель эпохи Наполеона и Жозефины.
      — Несколько смелое смешение стилей, – сказал архангел.
      — О да, Бланш большая любительница экспериментов. Будь она помоложе, непременно составила бы нам компанию, – гордо заметил Лжавей, присаживаясь рядом. – Нашла все необходимое для зелья, Люсильда?
      — Везде и всегда, главным ингредиентом любого снадобья является сила самой ведьмы, – ответила Люси. – Возьму на себя смелость предложить вам особое заклинание – ни один контракт или договор не сравнится с его силой.
      — И что это за магия? – усмехнулся мнимый Антон.
      — Заклинание называется «Триада». Оно не позволяет трем участникам договора навредить друг другу или предать. Мне понадобится по капле крови каждого из нас.
      — Я не верю во все эти штучки, но не откажусь от эксперимента, – сказал несколько надменно Лжавей, держа при этом за руку Габриеля, любуясь чертами его лица.
      — Хоть я и не понимаю сути нашего альянса, но, будь по-твоему, – вздохнул ангел.
      — Еще поймешь, – усмехнулась Люсильда, закрывая шейкер и встряхивая коктейль, – это великий момент истории, когда силы Геенны, Света и Ассии заключают союз.
      — Если вы хоть на одну сотую те, за кого себя выдаете, то вас ждет великое будущее. Я открою вам двери и проведу по усеянной цветами золотой лестнице к славе и могуществу. За новую кровь в моей вырождающейся темной империи! — произнес Лжелавей очень пафосно и поднял бокал.
 
      Люсильда театрально закатила глаза, цокнула языком и пригубила напиток; ангел последовал ее примеру. Эффект снадобья не заставил себя долго ждать. Все трое испытали жар и желание сорвать с себя всю одежду; на смену этому пришла легкая эйфория и то благостное состояние, которое испытываешь, влюбившись в молодости, взаимно, закуривая при этом сигарету из первой купленной пачки.

      — Не знаю, чего ты там намешала, но это самое лучшее из всего, что я пробовал, – воскликнул мнимый Антон, любуясь своим вздыбленным членом.
      — О да, я знаю этот взгляд, – шептала дьяволица на ухо архангелу, щекоча пальчиками его яички. – Я чувствую, как она пробуждается.
      — Это так странно, – что ты еще подсыпала в свое зелье? – спросил Габриель, краснея и опуская глаза.
      — Отпусти её, дай ей волю. Сейчас твоя женская сущность, твое альтер эго овладеет тобой.
      — Я не хочу, избавь меня от нее, – взмолился архангел, но Люсильда уже увлекала его на софу, не переставая ласкать.
      Габриелю стало настолько приятно, что он просто не в силах был отказаться от застилающего разум безумного наслаждения и окончательно сдался.
      — Не бойся, ты должен понять свою уникальность, – мелодично звучал завораживающий голос Люсильды. – Выпусти на свободу скрытую силу. Ты и мужчина, и женщина. Он создал тебя таким – химерой, слепым котенком, гомункулом, преследуя лишь свои корыстные интересы, но ты вправе воспользоваться этой сутью, ведь она твоя. Сделай шаг вперед – войди в меня и позволь Алексею сделать с тобой то же самое.
      Габриэль послушно вошел в горячее трепещущее лоно Люсильды и начал медленно двигаться, а в это время мнимый Лавей лил тонкой струей душистое масло ему на спину и плечи. Чувствуя под собой нежное женское тело, а сверху мужские сильные руки, гладящие и ласкающие его словно девушку, Габриель разомлел и расслабился. Точно почувствовав это, Лавей не упустил момент и, аккуратно пристроив свой твердый член между ягодиц, резко вошел в него. Габриель издал тихий стон боли, но тут же застонал совсем по-иному, а пару минут спустя все трое одновременно кончили, невероятно бурно и сильно, каждый будто три раза подряд.

      — Это один из побочных эффектов коктейля, – сказала Люсильда, сидя в пенном джакузи, с фужером дорогого шампанского. – Оргазм каждого усиливается троекратно, и тот, кто в центре, получает наивысшее наслаждение.
      — Замечательное снадобье, – сказал Лжелавей, открывая новую бутылку. – Надо полагать, Люсильда, теперь настала твоя очередь?
      — А сам не желаешь попробовать? – Хитро прищурилась ведьма.
      — Звучит, конечно, заманчиво, но мне нравиться трахать, – рассмеялся мнимый Лавей, засовывая средний и безымянный пальцы под водой между ног дьяволицы.
      — Мяу-мяу, – манерно мурлыкнула Люси, сжимая в руке его внушительный инструмент. – Иди сюда, ангел мой, составь нам компанию.
       Габриель приблизился к ведьме, а та, оставив шампанское, схватила его за довольно большой и рельефный твердеющий фаллос.
       — Давай отнесем ее на ковер и отжарим, как следует, – предложил Лжелавей Габриелю, чувствуя непреодолимое желание.
      — Не так скоро, – сказала Люсильда, словно очнувшись. – Теперь, когда мы почти породнились, и вы не стесняетесь трогать друг друга, я хочу, чтобы оба ваших противных члена вошли в меня сразу. После того, как вы отымете меня до усталости стоя, лягте так, чтоб ваши набухшие тестикулы соприкасались, и оба фаллоса были вместе, а я сама наденусь на вас, как жертва Дракулы на кол. Еще, было бы здорово, если бы несколько твоих слуг присоединились к нам тоже.
      — Хочешь, чтоб я позвал телохранителей? Это замечательные атлеты, причем не только, – Бланш выбирала их по множеству достоинств. Одним из условий было полное хладнокровие и способность сниматься в порно – качество, присущее далеко не всем мужчинам.
      — Да, ты прав, – ухмыльнулась Люсильда. – Многие мачо пасуют перед публикой, или же по-настоящему красивой и сильной дамой. От таких можно ждать послушания и рутинного секса, но не фиесты и исполнения тайных желаний. Это мясо третьего сорта.
      — А кто же тогда относится к первому? – спросил Габриэль.
      — Если ты ожидал услышать, что мужчины с мозгами, бесстрашные, богатые, сильные, но нежные и способные нас понять, то – нет. Таких просто не существует. Первый сорт – это утопия, именно поэтому настоящая и уважающая себя женщина всегда останется себе на уме, – ответила дьяволица, позволяя взять ее на руки.
      Какое-то время она забавлялась, взяв в руки оба фаллоса и вращая соприкасающиеся головки одна о другую, смазывая их языком.
      — Я знаю, что вам это нравится, – сказала Люсильда, наигравшись набухшими членами, – теперь поднимите меня на руки, и отдерите, как между молотом и наковальней. Я хочу почувствовать себя одновременно и царицею, и рабыней, и жертвой и палачом, и девственницей, и проституткой. Если вы не сделаете со мной этого, то месть моя будет страшной.
      Габриэль и Алексей подняли ведьму на руки и принялись без устали нанизывать на свои инструменты. Любая женщина уже взмолилась бы о пощаде, но Люсильда только начала входить в раж; будто вся демонская сущность начала возвращаться к ней, жаждущая устроить Ад на Земле.
      Вскоре на помощь к вымотавшимся Лжелавею и ангелу пришли четыре здоровенных негра, – их длинные мясистые елдаки болтались, подобно хоботам, ожидая своего часа.
      — Вот это длина! – обрадовалась Люсильда. – С такими болтами из любого положения можно достать до глубины души.

                ******

     — Ну точно, Тысяча и одна ночь, – пробормотал Странник, проснувшись в холодном поту. – Пить нужно завязывать. Приснится же подобная чушь...
     — Тише, тупица, Алину разбудишь, – недовольно проворчал Ольгерд. – Можно подумать, что ты прежде ничего подобного не наблюдал. Вы, люди, как обезьяны какие-то. Но те хоть не парятся насчет всего этого.
     — А у вас одна кошечка может забеременеть одновременно от двух котов, – ответил Ольгерду Странник, даже не удивившись тому, что его кот разговаривает. – Я хочу похмелиться, хоть и пил-то не так уж и много. Душа болит.
      — В том и фокус. Нужна ли она? Неужели и без неё твой моральный компас собьется?
      — Да пусть будет. Без любви секс как раз такой вот и есть, – тупо чревоугодие. Душу чуять – мазохизм еще тот, но ведь сделка-то честная. Перерой кучу книг, прочитай сотни сказок, – всё едино – любовь. Без нее мы животные. А потом, – куча гемора всякого из-за этой любви, – вот и движуха разная, да и войны порою, прогресс, и красивые вещи, и музыка. У вас все не так. Лишь мяу-мяу да инстинкты логичные.
      — Да откуда ты знаешь? Неужели ты думаешь, что мы примитивней, чем вы? Даже птицы тупые, смотри, – какой ритуал, сколько перьев. А ваш интеллект – не павлиний ли хвост? Или Богу для всех было жалко немножечко химии этой?
      — Скорее, Алхимии. Ты меня с ума сводишь, Дедушка Ольгерд. Хороши, что хоть в прозе.
      — Да разговор ни о чём. Романтичности, сопли. Ляг, – вздремни, – и не вспомнишь.
      — Да сколько их было уже, этих провалов, черных дыр в памяти. Надоело уже. Кто там прячется? Может, я маниак?
      — А все от лени. Записывать нужно, а не дремать всю дорогу.
      — Сам-то спишь всю дорогу, потом бродишь, воруешь, дерешься... Кошек трахаешь... Кушаешь. Птичек ловишь, охотишься... Может, сказочки знаешь?
      — Сам как думаешь?
      — Думаю, что пить охота. А если начну греметь или свет включу, то вдруг окажется, что ничего-то и не было. Просто пара прогулов. А я только мотоцикл прикупил с хорошей зарплаты. А что люди скажут? Вот, стыдуха-то-стыдуха, – как Елисеевна говорит. А если Алина проснется? Или её тоже тут не было?
      — Ты влюбился в свой сон. Как подросток, – сказал Ольгерд, прищурившись. Напридумывал себе каких-то русалок, а твой примус не выдержал и поломался.
      — Но реальность-то вот она. Я пойду и проверю. Посмотрю сейчас, – всё ли на месте. Лишь чутка посижу, чтобы азарт подогреть. Боюсь спугнуть сказку.
      — Натурально, ребенок. Только не гладь меня, ладно? Не хочу этих нежностей. Мне и так хорошо.
      — Пойду, попью, или приму чего-нибудь. Тошно немного. Водка где-то была. Выпью с солью.
      — Ой, расплакалась девочка. Водочки выпью. Я такая нещастная, – паровоз подгоните!  Ты прям, как Любций Ревнитель, – Бог таким его создал, да малость не подрассчитал. От любви только гонево. Да шучу, выпей вотки. Ничего в том такого. Вотка — духа подруга. Если есть в башке мозги.
      — Ну, спасибо, утешил. Уважаю, котяра. Я всегда знал, что ты не дурак.
      — Зато ты умом блещешь. Дед бы выпорол розгой. Есть в графинчике рюмка. Посмотри по полоске.
      — А мне даже нормально. Ах ты... Дедушка Ольгерд. В этой сказке прикольно. И плевать на кукушку.
      — Выпей вотки, да дрыхни. Идиот ненормальный. Думай, а не кочУмай. Слово это – не тайна. Говорить с чуротою не совсем бесполезно. И шутейки всё знают, и котейка, и бесня. Хороводы плясати христианам не гоже. И богов почитати. С чуротой трындеть тоже. Помянешь моё слово. В слове о мздоиманьи всё написано, вот же. Вот, такое преданье. Кто-то предал и не дал, а забрал за страданье.
      — Нихера я не понял. Но, пожалуй! – Запомню. Вотки выпью с посконью. С корочкою и солью.
      — Да иди уже, чукча. Выспаться тебе надо. А то будет трясучка. А то станет досадно.

      Странник выпил водки, выкурил косячок, стараясь не греметь на втором этаже дома. Жить там можно было до осени. Север. Но была в одной комнате печка, пока он её не переделал в камин. Открою ужасную тайну. Капелька марихуаны перед сном творит чудеса. И не оставляет посконь после своего действия никакого похмелья. Сон к безумному Страннику пришел почти моментально, но вовсе не очаровал.

                ******

         Пока чернокожие вытворяли с красавицей дьяволицей разные занимательные гимнастические упражнения, имея ее во всех мыслимых и немыслимых позах, Габриэль и Лавей приняли еще по порции приготовленного ведьмой зелья. Вскоре они были уже готовы к выполнению своих обязанностей и дали знать о себе. Люси находилась между двумя неграми, имеющими ее, как отбойные молотки, других двоих она держала за хоботы, то ли для равновесия и опоры, то ли для полноты ощущений.
      — Идите же, и готовьтесь, как я говорила! – крикнула она Лжелавею и ангелу, перед тем, как содрогнуться и кончить.

      Не отдыхая и не утоляя жажды, не остывая, прекрасная сладострастная дьяволица подошла к лежащим, схватила руками два члена, вздохнула и наделась на них. Минуту она прислушивалась к ощущениям, а после начала двигаться, сама находя для себя лучший ритм и движения. Негры подошли к ней с обеих сторон и начали яростно мастурбировать, причем делали это в такт движениям Люси и отдавали ей с каждой фрикцией часть своей жизненной силы. Один из чернокожих, желая, видимо, развлечь госпожу, нагнулся и облизал головку собственного члена, а затем и свой тридцатисантиметровый член взял в рот не менее чем на треть. Люсильда ухмыльнулась и, поманив шутника, проглотила его не совсем твердый фаллос до самого основания. Нигера затрясло, и он, сделав несколько фрикций, окатил ведьму обильной густой белой струей. Вслед за ним изверглись и остальные. Произошло это как раз в тот момент, когда Люси уже находилась на грани взрыва; она закричала и сникла, а слуги подняли ее и отнесли в ванну. Там дьяволицу намылили, лаская ее все вместе руками, ополоснули, положили на стол и долго нежно массировали, поливая ароматным ментоловым маслом.

      — Ну что сказать, Алексей. В принципе, я довольна. Как только разрешу насущные проблемы, то нанесу визит. Наши дела, такие, как торговля девушками и производство зомби, требуют особого внимания, и мы о них, конечно же, поговорим. Твой телефон я взяла, – возникнут сложности или непонимание – сразу дам знать. И помни, – теперь мы связаны заклинанием; мне даже не нужно знать, что ты что-нибудь замышляешь, – расплата будет молниеносной, – сказала Люсильда и, взяв под руку архангела, направилась к выходу, в сопровождении молчаливой свиты.
      Так и не поняв до конца, что случилось, и какой ему от всего этого прок, Алексей остался сидеть, довольный, словно удав, в своем огромном джакузи со стаканом шотландского виски в руке и сигарой в зубах.

                ******

      — Ух ты. Вот это история. Даже завидую. Неужели всё так серьезно? Похоже на какой-то криминальный фильмец, – сказала Эльвира, выслушав подверженную цензуре версию происшедшего. – Вампиры... Так они есть или нет?
      — Если честно, то я ни одного пока не встречала. Нет в человеческой крови, самой по себе, ничего сверхъестественного, особенно после того, как она попадает в желудок. А вся эта возня с ритуалами вкупе с мнимою индульгенцией от Сатаны, – просто бизнес.
      — Значит, всё сказка, – вздохнула девушка с сожалением.
      — Не расстраивайся; то, что натуральных вампиров не существует среди людей, вовсе не значит того, что их вообще не бывает. Ева – далеко не первый и не последний эксперимент Создателя.
      — Вечно ты говоришь так, что в конце появляется еще больше вопросов. Словно уравнение решаю, – надулась Эльвира. – И кого собирается защитить Габриэль?
      — Одну очень знатную и влиятельную особу, – ответила Люси. – А пока, мы можем использовать его в своих интересах. Неплохо иметь своего личного ангела в качестве слуги и телохранителя, верно?
      — Думаю, да, – согласилась Эльвира. – Но как мы его представим моей бабушке?
      — Пусть будет моим братом и твоим женихом.
      — Женихом? Да он сам как невеста, – рассмеялась Эльвира.
      — Ничего, оденем его попроще, подстрижем – и будет нормально. Так что, я звоню ему? Пусть заказывает билеты и делает паспорта?
      — А он и это может?
      — Конечно. Католическая церковь – та еще мафия. Парочка нужных слов кому надо, и Габриель всё получит. Засветиться у него минимальные шансы. Напрямую с церковью ангелы не взаимодействуют. У них иные задачи. Так что, надеюсь, что уже завтра мы сможем вылететь.
     — Жду не дождусь, – обрадовалась Эльвира. – Я уже так давно не была у бабушки.
     — Думаю, мы найдем способ, как скоротать это время; тем более что теперь во всех злачных «сатанинских» местах мы с тобой VIP персоны, – сказала Люсильда, увлекая за собой девушку в ее спальню. При этом Эльвира, будто почувствовав, что за ней наблюдают, обернулась и хлопнула дверью.

                ***WD***


*Любций – так чурота Сатану именует. Может, в шутку, а может, – всерьез.

*Кочумать – ленится. Яндекс пишет, что феня, но от чуроты слышал когда-то, правда, с иным ударением. По другим данным «Кочумай» — это синоним слова «молчи». По мнению некоторых лингвистов, оно возникло от английской фразы «Cut it off», что в музыкальном жаргоне означает «помолчи, дай сыграть или спеть другому». Думаю, что жаргон чуроты к фене ближе, ведь решение каких-то задач, это тоже – работа. Добавка, подсказали. Современный шансон. Песня Мафика:

Фенею блатною колыхнулась,
Правильной махоркой затянулась,
Загуляла забухала,
Пальцы гнутся в апохало,
Ой, душа, ты снова развернулась!

Блатуй, под распальцованный экспромт,
Блатуй, пусть некорявым будет понт,
Блатуй, никто тебе нескажет «ша!»,
Блатная ты моя душа.

С ровного пойдешь разбередишься,
Долго-долго неугомонишься,
Пенки походя снимаешь,
Никогда не КАЧУМАЕШЬ,
И под здравый кипиш суетишься.

******

Кочумает, Мафик. Еще как кочумает, и у очень многих. Некоторые даже умудряются не верить в неё. Но я рад, что ты с нею поладил. Моя без порки – стерьва та еще. А на твою волну её настраиваца не намеренъ. Обосновываю. Душа – это хочу. Дух – решаю. За песню Четки, душевно.

*Душевно – спасибапофене.    

*— Ты не говорила, что знаешь немецкий.
— Так ты и не спрашивала.

*В народе ходят слухи (и это подтверждается в одной старой лейпцигской хронике), будто однажды, когда погребщикам в Ауэрбаховском винном погребе никак не удавалось выкатить непочатую бочку с вином, знаменитый чернокнижник доктор Фауст сел на нее верхом и силою его чар бочка сама поскакала на улицу.

Следующий стих - http://proza.ru/2024/02/24/83

Предыдущий - http://proza.ru/2024/02/23/239

Начало сериала - http://proza.ru/2024/01/06/822

Сиквел - http://proza.ru/2023/02/03/1819

Начало сезона - http://proza.ru/2023/11/25/456