Не жизнь, а сказка 11

   Милена с Климом завтракают.
На столе обязательные свежие цветы в вазе.
Завтрак для двоих, но еды обилие, которого
хватит с большим излишком: сосиски, яичница с сыром
и зеленью, всевозможная выпечка, масло сливочное,
помидорчики маринованные, виноград, клубника,
несколько видов джема - отдают предпочтение абрикосовому.
Запивает это чаем Клим, какао - Милена.

   Ко многому из того, что наставлено, эта семейная пара
не прикоснётся, но у них порядок такой, традиция - наставить
"для стола". Обилие и вкусности радуют глаз.
Как и полагается, беседа за завтраком неспешная и приятная,
в основном о еде.

   После тоста с пикантной с кислинкой джемом, Милена
принимается за яичницу, нахваливает, ест с аппетитом.
Клим говорит, что правильней было бы с яичницы начать.

   - Кто сказал?- с улыбкой спрашивает Милена.
   - Я сказал,- невозмутимо отвечает муж, сооружая
себе огромный многослойный бутерброд к чаю.
   - У нас демократия: мы едим, как хотим,- говорит Милена
и кладёт себе в рот маленький помидорчик,  сладкий,
но не мясистый.

   Милена протягивает красивую белую руку за клубникой,
крупной, необыкновенной красноты и красоты. Показывает мужу,
кивком головы предлагает отведать, но он пока занят другим.

   За два-три откуса Милена покончила с ягодой и берётся
за небольшую розеточку с манной кашей.
   - Каша... один в один с той, из детского сада, куда я
ходила. - Милена подцепила маленькой ложкой довольно
крутую горку каши.- Как я ненавидела эту кашу!
Я всегда любила жидкую. Вчера выполнила твой заказ, Шастик...
А вы её есть не стали.

   Климу то ли интересно, то ли стрелки с каши переводит,
спрашивает:
   - Ты в садик ходила?
   - Очень недолго. Я была домашним, бабушкиным ребёнком.
Не знаю, почему меня отдали в садик?.. Бабушка, наверное,
уехала, а у мамы был на руках мой пятимесячный брат...
Они меня сдали, чтобы я не мешала,- смеётся.- В садик меня
возил папа.

   Однажды он подвёз меня к садику, выпустил из машины
и сказал: иди. Мне четыре года было. Папа не передал меня,
с рук на руки воспитателю, а оставил на улице и уехал...

   Я пыталась открыть калитку, но она была заперта.
А садик, оказывается, закрыли на карантин, но папа
объявления не читал. Я стояла. Плакала всё отчаяннее.
Из дома напротив меня увидела женщина и вышла ко мне.
Я была, конечно, перепугана, точно не знала, где мы живём,
но знала, что надо говорить "досаф". Мы пришли к ДОСААФу,
а там я легко сориентировалась.

   Моя мама чуть с ума не сошла. Еле-еле дождалась она
папу, устроила ему настоящую взбучку! Она до сих пор
не может простить его - как можно быть таким
безответственным? Что ты за папашка?

   Но тот случай не стал ему уроком на всю жизнь. Спустя
много-много лет, у нас уже дочка была, почти годовалая.
   - Помнишь, нас на юбилейный день рождения пригласили, -
обращается она к мужу и, не дожидаясь ответа, продолжает.
- Конечно, я и не думала брать с собой ребёнка, мы тогда
оставили девочку с моими родителями. Но все наши друзья
стали говорить, мол, что ты не привезла дочку с собой?
Нам так хочется на неё посмотреть.

  И я поддалась на уговоры, позвонила маме, сказала,
чтобы папа привёз нам ребёнка...
 Мама противилась, я настояла, и папа повёз.

   День рождения отмечался в огромном арендованном доме.
Папа подъехал к нему. На улице стояли несколько человек.
Он у них спрашивает:
   - Здесь праздник?
   - Да. Здесь,- отвечают ему,- слышите музыка гремит?
Он достаёт мою дочку из машины, отдаёт этим людям:
   - Там есть такая-то, передайте ей.
А сам сел в машину и уехал.

   Эти люди оказались совершенно всем чужие, никому
не знакомые. Но они вошли с ребёнком, несли 
над головой сквозь толпу гостей, искали его маму...

   Это было ужасно! Дико! Мама звонит, спрашивает:
   - Привёз?

   Я была такая злая, всё рассказала и высказала...
Пистон папе, конечно, вставили, ведь ребёнка
могли и украсть...

   - Его не изменишь,- вставил Клим,- натура у него
такая.
   - Да! Точно! Доверчив слишком! От каждого ждёт
только добра.

   Клим промолчал.