Ев. от Екатии гл. 44. Das ist alles fюr dи Katz?

                Стих 1. Буран

       Вербованные бросились исполнять приказание, а человек в белой малице раскурил потухшую трубку и посмотрел вверх. Глядя ему прямо в глаза, Странник узнал своего легендарного деда. Холодный жестокий взгляд его почему-то смягчился, сменился даже добром, лед растаял, вместо него вспыхнули веселые искорки.

       — До утра осталось совсем немного, – сказал Бронислав. – Ты можешь уйти в черноту, а можешь по снам прогуляться. Чем ближе к черному чуму, тем они яснее и ярче.
       — Я слегка недоумеваю, как все это возможно?
       — Наше общение? – дед улыбнулся. – Ты уже близок к цели. Вспомни пройденный путь. Нет чувства, что все это время тебя вели сюда за руку?
       — Слишком уж мудрено вели, – усмехнулся Странник. – С завязанными глазами вели, путями окольными да болотами ядовитыми.
       — На каждое действие есть противодействие, каждому знанию – своя цена, а на каждого Хоттабыча свой Шайтаныч. Не все так просто, как кажется. А тебе самому было бы интересней катиться по рельсам?
       — Понятно... Нет конечно. Хочешь сказать, дед, что смысл жизни странника заключается не столько в цели, сколько в самом пути?
       — Это уже не вопрос. Сначала достигни хоть одной цели. И так ли она ясна для тебя?
       — Действительно. И бреду я, по большому счету, неведомо куда.
       — Не хнычь. Просто иди вперед. Следуй зову своего сердца. Но и о разуме не забывай. Воли к победе тебе не хватает. А уж мозгов, тем более. Ты принимаешь за чистую монету ожившие сказки, а потом в миру дольнем пытаешься как-то их воссоздать. Осознаешься во сне, но засыпаешь по пробуждении. Так и будешь идти, встречая ведьму за ведьмой, пока не встретишь её. Но этого уже не изменить.
       — Кого её? Настоящую? Подсказок больше не будет?
       — Опять ты куда-то летишь. Оглянись и опомнись. Твои сны и то ближе к реальности, чем твои мысли. Одна подсказка – Йорган. Отпусти его.
       — Это не подсказка, а совет. Почему ты не хочешь, чтобы я увиделся с ним?
       — А сам ты как думаешь?
       — Думаю, что зол на тебя. Но предсказать его поведение трудно.
       — Тебе решать. Думать и рассчитывать, к сожалению, – не твоё. Но дуракам везет. Научись хотя бы удачу не игнорировать и птиц различать.

       Странник хотел было сказать что-то еще, но расстояние между ним и дедом мгновенно увеличилось, а то место, где стоял Бронислав, накрыло густой пеленой снежного злого бурана. Вьюга заполнила собой все вокруг, поднялась до самого неба, и очертанья деревьев приняли неясные зловещие формы. У подножья скалы в мягком шуме снежного пуха послышался всплеск воды. Что-то темнело, медленно поднимаясь вверх. Тонкий запах водорослей, йода, ракушек и рыбы с чем-то еще, нежно-свежим, пронесся в призрачном воздухе, заставляя дышать поневоле все глубже, наслаждаясь вспыхнувшими воспоминаниями о море и праздной беспечности, позволяющей в полной мере наслаждаться земным бытием.
       За вуалью снежинок вспыхнули огни фонарей, и стали различимы контуры зданий древнего чудного города. Ветер начал скручивать морозную пелену в тонкие фигурные столбики-вихри, превращая ее в мраморные вазоны балясин. Когда ветер стих и пал занавес пограничья, то Странник увидел канал с плывущей по нему остроконечной гондолой. К запаху морской соли добавился сумасшедший микс из ароматов множества разных духов и благоухания сырой штукатурки.


                Стих 2. Лейла

       На балюстраде моста сидела невероятно красивая девушка с длинными белыми волосами. Виделось в ее облике нечто совершенно потустороннее, инопланетное, что-то такое... явно не от мира сего. Сперва Странник подумал, что это его ощущение возникло от наряда девицы, – ее платье украшали изображения голубых осьминогов, а точеные ножки были облачены в странного вида туфельки-башмачки и черные кружевные чулки, сплетенные будто из паутины. Паучий узор плавно перетекал в арабеске, повторяя фракталами сам себя, и заставлял впасть в легкий транс.
       Но едва этот гипноз немного рассеялся, парень понял, что внешний вид девушки не так уж и важен, – он только лишь отражает саму ее душу, которую она стремится понять, чувствует сердцем, но не может в полной мере осмыслить, словно вопреки какому-то злому заклятью. Однако душа её отражалась в огромных глазах. В них и заключалась вся магия, они были словно немного не к месту на довольно миленьком, почти детском личике. Стало практически очевидно, что сама она далеко, а ее тело – скорее проекция, пытающаяся восполнить важную часть себя, которой его лишили, заперев где-то в непостижимых разуму отраженьях.

       Бывают люди «не от мира сего» вследствие гениального помешательства или психических травм, но есть те, кто действительно далек от земных обитателей. Их дух принадлежит совершенно иному, недоступному для понимания простых людей запределью, и это причиняет ему горькие злые страдания. Такие люди, или же – нелюди, бывают очень милы и любимы, талантливы во многих вещах, но всегда будут и domini canes* – те, кто подобно трусливым шавкам, почувствовав несоответствие, учуяв спрятанную поглубже боль и запах чуждой их миру, раненой обнаженной души, бросаются на них, злобно оскалив гнилые клыки, брызгая слюной и заливаясь в праведном лае.

       Ощутив на себе пристальный внимательный взгляд, но ничуть не смутившись, девушка спрыгнула с балюстрады на мостик и побежала куда-то, легкая, словно ветер. Странник почувствовал мягкое волнение воздуха и услышал запах ее духов, когда она пронеслась мимо, но не смог даже пошевелиться, с тем, чтобы за нею пойти. Порыв ветра рассыпал видение в прах, вновь превратив его в кружащийся белый пепел. Но буквально через мгновение, растворившись, как белый шум на экране старого телевизора, пепел исчез, а великий архитектор сумрачных грез показал ему немного иную картинку. Гондола пристала к причалу, и красотка спустилась в нее, улыбаясь юному гондольеру.

       — Привет, Виктор. Как тебе удалось раздобыть эту лодку? – спросила она, целуя парня и отбирая у него соломенную шляпу.
       — Ну, я же хакер. И это не лодка.
       — Знаю, – лодки в Шанхае. Но здесь, в Венеции гондольеров с лицензией чуть больше четырех сотен. У них свое закрытое общество, особая каста. Мало быть сыном гондольера, нужно еще закончить мореходку и обладать другими талантами, а ты просто американский ботан.
       — Я не простой ботан, – напыжился Виктор. – Я лучший хакер этого года.
       — И все-таки? Если ты спер эту гондолу, то тебя могут просто прирезать. Тут все знают друг друга.
       — Местные власти всех своих лодочников и двух лодочниц тоже знают в лицо, поэтому я просто притворился братом одной из них и попросил у нее гондолу, чтобы сделать романтичный сюрприз своей девушке. Она натаскивала меня вчера целый день. Управлять гондолой не так-то просто, – гордо добавил он, немного краснея
       — Выходит, что я твоя девушка? – рассмеялась Джессика. – Не знала об этом. И как тебе удалось такое? Ведь ты даже не знаешь итальянский.
       — Говорю же тебе, что я лучший.
       — Ладно, проехали. Куда двинем?
       — Давай часок покатаемся, а потом можно отправиться к церкви.
       — Санта-Мария-делла-Салюте? Ты договорился с Джорджией Басокло отдать лодку ей там через час?
       — Ну вот как с тобой можно почувствовать себя крутым парнем? Иди в разведку работать.
       — Не хочу, чтобы мною кто-то командовал, – сказала Лейла-Джессика так, будто статус агента был уже ей присвоен. – А для того, чтобы чувствовать себя крутым парнем, обязательно врать и хитрить?
       — Дешевый понт дороже хлеба.
       — Со мной понты не прокатывают, ты же знаешь, – вздохнула Лейла-Джессика немного печально.
       — С тобой опять происходят странные вещи?
       — К странным вещам я давно уж привыкла. Труднее не понимать, где настоящее, а где нет.
       — Ты о своих диковинных снах? Расскажешь мне?
       — Диковинные, – мягко сказано. Скорей уж, дикие, совершенно безумные. Страшно ощущать себя во сне другим человеком. Даже не человеком...
       — А кем? – Стелс деликатно сдержал улыбку.
       — Обычно сны просто проходят, и уже к первой лекции я чувствую себя превосходно, но иногда их удается запомнить... И тогда я понимаю, что это все было по-настоящему. Сны очень уж странные. В них я богатая, знатная.
       — Но ведь ты и так богатая знатная леди.
       — О нет, там все совсем по-другому. Мой отец, его имя похоже на... Самуил – он король. Не смейся. Он настоящий король. Я держу как бы семейный бизнес, хоть и совсем молода, а мой любовник – его ровесник и друг, но выглядит молодо. Моя мать жила когда-то и с тем и с другим. – Джессика состроила невинное личико и закатила глаза. – Его зовут Нортон.
       — Кого, его?
       — Моего любовника, – сердито сказала девушка. – И он князь. Моя мать должна была снова выйти за него замуж... Это всё так запутанно.
       — Ты прям Алиса во сне, – сказал осторожно Стелс-Виктор.
       — Кстати, про чудеса. Чудес в моих снах выше крыши. То у меня вырастают крылья и я летаю, крушу все подряд. То, вдруг, ныряю в какое-то озеро и там попадаю к русалкам. Все в голове перемешалось в какую-то бредовую злую мозаику, но она очень логична.
       — Но ведь это все замечательно, это похоже на интереснейший фильм! Многие платят деньги только ради того, чтобы увидеть слабую пародию на твои сны. Может, книгу напишешь?
       — Было бы лучше, если бы я не чувствовала, будто схожу с ума. Только не говори о психологах и о книгах, которые теперь никто не читает. В фильме же всё извратят так, что потом самой тошно будет.
       — Есть люди получше психологов. Я знаю одного настоящего колдуна вуду.
       — Я тебя предупреждала, что если гамать безостановочно под спидами и газом больше недели подряд, то повреждения мозга необратимы.
       — Да причем тут видеоигры, – Стелс шмыгнул носом, вспомнив об амфетамине. – Это совершенно реальный жрец вуду, и он делает совершенно реальные вещи.
       — И как ты узнал о нем? В интернете?
       — Смейся-смейся. А если он – единственный, кто сможет помочь тебе разобраться во всем?
       — Не хочу к колдуну. Вот если бы была женщина-жрица, то с ней бы я поделилась тем, что у меня на душе.
       — Ты можешь мне не поверить, но есть и такая, – ответил Стелс, совершенно серьезно глядя в глаза спутнице. Только вот... Корнелия не приревнует?
       — Скажешь тоже. К тому же, она сейчас с друзьями антропологами. Нашли какую-то новую древнюю черепушку и развели вокруг нее целую теорию и том, как мы съели бедненьких хоббитов.
       — Нынче не только антропологи любят с черепами возиться. Готессы на них помешались. В сети уже целый бизнес...

      
       Завывание вьюги унесло поглотило слова Виктора, превратив разговор парочки в щебечущий свист ветра в щели. Тепло и холод боролись друг с другом, оставаясь при этом целыми и невредимыми, словно сливочный и кофейный ликер в горящем коктейле. Проглотив во сне шот, Странник вновь погрузился во тьму своего призрачного кинозала.


                Стих 3. ДНК призрака

       Доктор Гобелет открыл старинный кожаный саквояж и торжественно извлек из него человеческий череп. Череп находился в отличнейшем состоянии – идеальной формы, белый блестящий, и с фарфоровыми зубами.

       — Вы что, издеваетесь надо мной? – спросила Матильда, сама белея от злости. – Этому котелку не больше тридцати лет от роду!
       — Я уверяю вас, фрау...
       — Не называй меня так.
       — Я уверяю вас, преподобная...
       — Можно просто – Матильда.
       — Шайзе... Я уверяю тебя, Матильда, что собственноручно вынул его из саркофага вместе с останками Отто. Не приложу ума, чем это все обусловлено, но его склеп был погребен под землей уже долгие годы. Никто не знал про подземный ход, ведущий к нему на другую сторону реки Неккар. Вход в него был засыпан еще в сорок пятом.
       — А ты уверен в том, что это его склеп?
       — Но ведь ты же сама нашла это место с помощью маятника. Как это тебе удалось?
       — Астросом тоже может залететь.
       — В каком смысле?
       — Я трахнула этого старого мудака. Много раз. Пока он не раскусил меня, я прикидывалась наивной дурочкой нимфоманкой.
       — То есть, ты хочешь сказать, что проекция может зачать?
       — Непростая проекция непростой ведьмы и в непростом отражении. Ты знаешь, что у матерей иногда растут животы, если их дочери вынашивают ребенка?
       — Мне это известно. Самовнушение, не более того.
       — А связь между близнецами ты тоже объясняешь внушением? При желании можно забеременеть в отражении так же, как и в реальном мире. Астральное тело обладает не только информационной емкостью. Если ведьма сильна, то она может спроецировать себя до последнего винтика, – а уж вагину свою и все, что к ней прилагается, я знаю вполне досконально.
       — Так ты, выходит, теперь мать Мария?
       — Идиот. Еще слово, и я отправлю тебя бродить дервишем. И почему ты не принес книгу и что-то из костей самого Отто?
       — А ты не много ли сразу хочешь? – доктор Гобелет залез в карман и положил на стол перед Матильдой платок. – Вот фаланга пальца. Можешь сказать по ней, кому она принадлежит?
       — А книги там, значит, не было. Ты уже скопировал бы какой-нибудь текст, чтобы подразнить меня.
       — Книги там не было, – процедил Йозеф. – Ты будешь смотреть на кость?
       — Готова поклясться, что вы уже взяли образец ДНК Хельги Вюрцнер.
       — Это лишь гарантия того, что захоронение принадлежит Вюрцнерам. Образца ДНК самого Отто для сравнения у нас нет. Хотя… Если ты говоришь, что беременна от него...
       — Даже не думай об этом, – Матильда посмотрела на доктора так, что душа у него сжалась в комок. – Выключи свет и садись за стол. Я сейчас.


                Стих 4. Анахронизм

       Доктор Гобелет сел за массивный черный стол, на котором стояли курильня для благовоний, песочные часы и канделябр, лежали книга заклинаний, кристаллы и изящный длинный стилет. Вздохнув, он развернул платок. Кость колдуна казалась почти нетленной, но, все же, ей было далеко до того черепа, что он нашел. Не в силах понять случившийся с ним историко-археологический абсурд, Йозеф поспешил к верховной ведьме ордена, в надежде на то, что она даст объяснения без долгой волокиты и нудных исследований. К тому же, немало шума могло наделать в научных кругах обнаружение совершенно нетронутого временем черепа человека, жившего четыреста тысяч лет тому назад. В том, что метод радиоуглеродного датирования это подтвердит, доктор не сомневался. Наличие же у него идеальных фарфоровых зубов и вовсе бы вызвало шок в слегка заскучавшей среде современных ученых. Этот вопиющий анахронизм наделал бы много ненужного шума, а слухи в мире науки распространяются теперь быстрей радиоволн. Не то, что в былые времена.
       Первым побуждением Йозефа было утаить находку от ведьмы. Но прозорливость Матильды не знала границ. Геббельс понимал, что врать ей бесполезно и очень опасно. С разумом неугодных людей она вытворяла ужасные и мерзкие вещи. Вспомнив, как ее горничная собственноручно задушила своих детей сразу после того, как позволила себе нелестно отозваться о своей любвеобильной госпоже в разговоре с подругой по телефону, доктор нахмурился и содрогнулся. Волнение его усиливалось еще и тем, что магия вызова мертвых, сопряженная с огромной потерей энергии, считалась у ведьм еще более опасным колдовством, нежели общение с демонами.


                Стих 5. Старые методы

       — Зажги свечу, – приказала Матильда, вернувшись, и села за стол, держа в руках древнюю чашу и бутылку какой-то жуткой настойки, внутри которой плавали чьи-то глаза. При этом ведьма была полностью обнаженной, с распущенными волосами, и Йозеф нервно сглотнул.
       — Мне кажется, что ты не любишь прогресс, – пробормотал он, ослабляя узел ставшего тесным галстука.
       Матильда тем временем перевернула песочные часы, подожгла ладан, начертила на столе треугольник, поставила в него чашу, рядом нарисовала знак Осириса, известный так же как знак масонов и «Веселый Роджер», а внизу написала тайное имя Отто Вюрцнера – Тотверцт.
       — Старые методы всегда прекрасно работают. Не вижу никакого смысла придумывать что-то еще. И да, мне нравятся древние ритуалы, – сказала Матильда, капая свою кровь на косточку в чаше и продолжая. – О Геката, Прозерпина Ада, Преддверная, мощная силой Черная Мать, Смотрящая вперед и по сторонам! Ничто в мире загробном не укроется от твоего пытливого взора, что заставляет души мертвых дрожать как траву, а живых изменять лик в опасении страшном. К тебе направляю мои мольбы в этой ночи! Радуйся скорбному плачу, вою собак и огням погребальных факелов, освящающих путь твой в лабиринтах подземных Царства Теней! О Геката, Горго, Мормо! Примени свои чары и даруй мне успеха в таинстве этом! Призови мне дух этого человека!

       Матильда плеснула настойку в чашу, взяла стилет и начертала им в воздухе знак смерти, а затем направила его в лицо Йозефу.

       — Пей! Пей три глотка. Трижды силой своей Имя Черной Богини наполню восторгом диким. Тайным словом владея, открою врата в подземелия мертвых! Да распахнуться широкозевно и отпустят душу, чей покой колдовством нарушаю громко. Зову покинуть свою Мрака Обитель! Вот прах твой, коснись и вспомни что было. Отто, сын Тота, приди ко мне. Я подчиняю тебя своей воле!

       После этих слов Матильда молниеносно уколола доктора жалом стилета в область третьего глаза и задула свечу. Вскоре раздались гудение, треск, запахло озоном, и в комнату влетела яркая шаровая молния. Покрутившись по комнате, светящийся шар повис над Йозефом, а затем больно ущипнул его разрядом электричества прямо в нос. Взмыв под потолок, молния засияла еще ярче и принялась пульсировать, словно живое сердце, отмеряя отпущенный срок колдовства. Доктор Гобелет обмяк и спустился на пол, будто плохой актер. Матильда ждала. Вскоре он ожил, схватил со стола стилет и попытался, подпрыгнув, дотронуться им до шаровой молнии.


                Стих 6. Das ist alles fюr die Katz

       — Это еще что за идиотизм? – раздраженно спросила Матильда. – Не желаете ли присесть и побеседовать со мною, гер Вюрцнер?
       — Ich erinnere mich an dich, du bist eine Hure, – прорычал одержимый Йозеф, но сел на стул, а затем схватил бутылку с настойкой и сделал пару глотков.
       — Немедленно прекрати! Отто, где книга? У меня тут лежит черепок. Это он?
       — Ich stehe grad' auf dem Schlauch*, – ответил дух, прокашлявшись после крепкого пойла. – Ты туда белены натолкала? Не люблю белену. H;ndin.
       — Я тебе сейчас покажу хюндин, старый козел! – рассвирепела Матильда. – Что с твоей головой? Совсем уже помешался, трахая внучек и правнучек? Bananenbieger.*
       — Их либе бир унд гросе брюсте! Унд нох бир айн маль, нох бир айн маль, нох бир айн маль! – запел Йозеф, снова отхлебнув настойки.
       — Er hat nicht alle Tassen im Schrank.* Посмотрите на него, – сиськи он любит, старый пердун. Я покажу тебе сиськи. На, можешь потрогать. Скажи только, где твоя книга!? – сказала ведьма, вставая из-за стола и приближаясь к бесноватому.
       Йозеф потрогал груди Матильды, а потом вдруг уткнулся в них носом и зарыдал.
       — Дьяволица ткнула мне в глаз иглой, – ревел он навзрыд. – Костяная игла, кровь Атрагарте!
       — Так вот оно что, – прошипела Матильда, гладя голову одержимого чернокнижником Йозефа. – Скажи мне, где книга? И тот ли это череп?
       — Книга должна быть своя. В книге написано имя. Карта, дневник Маркиза, местечко Гайль… Вюрст хат цвай энден!* Их либе бир унд брюст, их либе кизе унд вурст! Das ist nicht mein Bier.* Унд нох бир айн маль, нох бир айн маль, нох бир айн маль!..
       — Черт бы побрал эту Люсильду! – воскликнула ведьма, отталкивая безумца. – Так близко подобраться к желанному и напороться на привет от русалок. Das ist alles fюr die Katz.* Видно, и правда, придется отдать ей Маркиза.

       Матильда отобрала опустевшую бутылку у Йозефа и запустила ею в светящийся под потолком шар. Раздался взрыв; шаровая молния разлетелась во все стороны ярким снопом радужных искр. Время на мгновение остановилось, а затем стремительно начало возвращаться, вместе со взрывною волной. Смертельная энергия взрыва прокатилась по комнате, превращая стекло в сияющие облачка мелкого крошева. Спустя мгновение стало тихо, и лишь сколки хрустальной люстры сыпались вниз с приятным дьявольским треском, будто бриллиантовый град.

                ***WW***


*Domini canes – Псы господа. Инквизиторы и все те кляузники, что обличали ведьм. Здесь же, ближе по сути – ангельское гестапо и их агенты – вдохновленные честные бюргеры. Пошло от ордена домини-канцев. Созвучно + на гербе их собака, которая несёт в пасти горящий факел...

*Ich stehe grad' auf dem Schlauch — Я стою на шланге (дословно). На деле — я туплю, в замешательстве, чего-то не понимаю.

*Bananenbieger — Сгибатель бананов. Имеется в виду — неспособный, тормозной, глуповатый.

*Er hat nicht alle Tassen im Schrank — У него не все чашки в серванте. — То есть, — У него не все дома.

*Alles hat ein Ende, nur die Wurst hat zwei — Все на свете имеет конец, а у колбасы их два. (Хитрая поговорка) Впрочем, пока все равно неясно, что имел в виду Отто.

* Das ist nicht mein Bier — это не мое пиво. Понимаем — не мои проблемы, разбирайтесь сами.

*Das ist alles fюr die Katz — Это все для кошки. Означает — Все напрасно, зря потраченное время.

На фото Аня Тейлор Джой. Спиратил, сорян, милашка) Но роль твоя, если что)


Следующий стих - http://proza.ru/2024/03/17/1694

Предыдущий - http://proza.ru/2024/03/16/1787

Начало сериала - http://proza.ru/2024/01/06/822

Сиквел - http://proza.ru/2023/02/03/1819

Начало сезона - http://proza.ru/2023/11/25/456