Бердяев о вечно-бабьем и смысле войны

    Вчера исполнилось 150 лет со дня рождения Николая Александровича Бердяева, большого русского мыслителя с польско-французскими корнями (по матери) и с киевской "пропиской" по рождению и формированию.
    Может быть, Бердяева нельзя назвать вполне оригинальным философом, обогатившим мир новыми фундаментальными подходами, но зато как философствующему публицисту, как автору, способному размышлять о судьбе России в философских категориях и излагать свои размышления блестящим языком, - причём, настолько лёгким и доступным, что даже человеку, никогда в жизни не читавшему ни одного философского текста, всё становится ясно и понятно, ему нет равных.
    Работая над заметками по булгаковскому роману «Мастер и Маргарита», разбирая вопрос о влиянии гётевской идеи Вечной Женственности на образ Маргариты, я вдруг вспомнила об одной статье Бердяева (а тут как раз и его юбилей) под интригующим названием - «О вечно-бабьем в русской душе». Перечитывая основательно подзабытый текст, я с удивлением обнаружила, насколько он актуален в свете современных событий.
     Статья Бердяева "О вечно-бабьем в русской душе" представляет собой отзыв на книгу другого известного философа Серебряного века,  Василия Розанова -  "Война 1914 года и русское возрождение".
     Книгу Розанова (автора эпатажного) Николай Александрович оценил как одновременно «блестящую и возмущающую». Блестящую - по  соответствию первородной  жизненной(биологической) стихии русского народа и возмутительную - по обоготворению Розановым войны самой по себе, войны как проявлению силы и государственной мощи, в отчуждении от глубокого духовного смысла войны. 
     "Есть что-то неприятное и мучительное в слишком легком, благодушном, литературно-идеологическом отношении к войне. {…) Все, что совершается ныне на войне материально и внешне, — лишь знаки того, что совершается в иной, более глубокой, духовной действительности. Можно чувствовать, что огонь войны очистителен. Но война — явление глубоко трагическое, антиномическое и страшное, а нынешняя война — более, чем какая-либо из войн мировой истории. "Кровь — жидкость совсем особенная", — говорит Гете в "Фаусте". И нужно самому приобщиться к мистерии крови, чтобы иметь право до конца видеть в ней радость, благо, очищение и спасение". "Кабинетное, идеологическое обоготворение стихии войны и литературное прославление войны, как спасительницы от всех бед и зол, нравственно неприятно и религиозно недопустимо. Война есть внутренняя трагедия для каждого существа, она бесконечно серьезна.{ …).Нужно помнить, что природа войны отрицательная, а не положительная, она — великая проявительница и изобличительница. Но война сама по себе не творит новой жизни, она — лишь конец старого, рефлексия на зло. Обоготворение войны так же недопустимо, как недопустимо обоготворение революции или государственности".
    Бердяев видит, как в реакции Розанова на войну 1914 года переплетаются и смешиваются до неразличимости две противоречивых тенденции - подъём подлинного героического патриотизма и опасный  шовинизм.
     Опасность шовинизма, по Бердяеву, исходит из таящегося "в самых недрах русского характера" "вечно-бабьего", которое, в свою очередь, следует отличать от вечно-женственного.   
       "Великая беда русской души  {…} — в женственной пассивности, переходящей в "бабье", в недостатке мужественности, в склонности к браку с чужим и чуждым мужем*. Русский народ слишком живет в национально-стихийном коллективизме, и в нем не окрепло еще сознание личности, ее достоинства и ее прав. Этим объясняется то, что русская государственность была так пропитана неметчиной и часто представлялась инородным владычеством". "Бабья пассивность" тянет Россию вниз, «засасывает, и освобождение от нее есть спасение для России". Она "мешает мужественно творить жизнь, овладеть своей землей и национальной стихией. И если есть желанный смысл этой войны, то он прямо противоположен тому смыслу, который хочет установить Розанов. Смысл этот может быть лишь в выковывании мужественного, активного Духа в русском народе, в выходе из женственной пассивности.
      Русский народ победит германизм, и дух его займет великодержавное положение в мире, лишь победив в себе "розановщину". Мы давно уже говорили о русской национальной культуре, о национальном сознании, о великом призвании русского народа. Но наши упования глубоко противоположны всему "розановскому", "вечно-бабьему", шовинизму и бахвальству, и этому духовно-вампирическому отношению к крови, проливаемой русскими войсками. И думается, что для великой миссии русского народа в мире останется существенной та великая христианская истина, что душа человеческая стоит больше, чем все царства и все миры...»
     Читая эти строки, написанные Бердяевым более ста лет назад, видишь, с одной стороны,  насколько злободневны предостережения  философа. При неразличении подлинного героического патриотизма и шовинизма (национализма) последний может подмять под себя первый и тем самым  исказить самую суть происходящего, перенаправив  его не в спасительное, а, наоборот, в губительное для страны русло. Грань между ними настолько тонка, что её очень легко не заметить и перескочить, оказав тем самым неоценимую услугу врагу, который, в свою очередь, не прочь при каждом удобном случае и подтолкнуть к такого рода  "перескакиванию". При всей кажущейся активности шовинизм (национализм)есть проявление чистой ("бабьей") пассивности, слабости самодеятельного начала, компенсирующей и камуфлирующей эту слабость агрессивностью.    
     А, с другой стороны, нельзя не заметить и того, что бердяевские слова не пропали бесследно, они дали всходы. И что касается смысла войны и её духовного предназначения:  "выход из женской пассивности", неспособной оказать сопротивление чужеродному началу, т.е. сбросить с себя западную вторичность, выковывание мужественного, активного (самодеятельного) духа в русском (российском) народе, что должно найти выражение во всех, без исключения сферах его существования и проявления,"спасение" русской души, человеческой души вообще, - и сегодня на повестке дня в качестве ведущих целей. Осознанных, чётко и ясно  провозглашаемых целей.   
      И что касается самого способа ведения войны, предполагающего отказ от "духовно-вампирического отношения к крови, проливаемой русскими войсками". А сколько желающих было и остаётся подтолкнуть Россию к такого рода проливанию крови. Кто сознательно (враги России), а кто по недостатку разумения, следуя голосу "вечно-бабьего" в своей душе, независимо от пола.             

 
*Интересно, как это замечание  "проиграется" у другого знаменитого киевлянина - М.А. Булгакова в "Белой гвардии": неслучайно писатель сделает мужем Елены немца Берга, который сбежит из Киева вместе с германскими войсками и гетманом Скоропадским, бросив жену в городе, отданному "на поток и разграбление" петлюровцам