Ев. от Екатии гл. 50. Веретено

                Стих 1. Non Quasi-modo

       — Алекс, будь так добр, вынеси эту тушку. Если, конечно, не хочешь нажарить себе прусских стейков, – сказала Люсильда немного жеманно. – Тебе облизательно было это делать при всех, упырица?
       — Мне так наскучило ужинать в одиночестве, – театрально вздохнула Клара, оскалив маленькие острые клычки, которые являлись шедевральной работой гессенского стоматолога. В наше время никто уже не удивлялся подобным заказам, – за деньги можно было сделать себе и эльфийские ушки, и рожки, не говоря уже о весьма популярных среди молодежи клыках.
       — Ужин бы нам не помешал, – Эльвира лукаво прищурилась и закинула ноги на колени Люсильде, а голову положила на мягкие теплые бедра Лизы и подмигнула ей, томно мурлыкнув. – Не хочешь заняться стряпней, Габриэлла?
       — А верно ведь, – теперь ты уже больше не Габриель. Самое время отметить твой новый день рождения, ангел, – сказал Лжелавей, не без сожаления поднимая на руки обескровленный труп смазливого юноши.


                Сутками ранее

                Стих 1. Potion et affectus

       От котелка шел приятный запах лакрицы и каких-то еще ароматных лекарственных трав. Попробовав на вкус зелье, Люсильда удовлетворенно кивнула и отдала ложку Эльвире.
       — А ты делаешь успехи, – сказала она нежным голосом и шлепнула ее по аппетитной, но подтянутой попке. – Лучшего варева я еще не пробовала. Кстати, в обнаженном виде его готовить вовсе не обязательно, – я пошутила.
       — А знаешь, я сразу поняла, что ты шутишь, – ответила Элли, эффектно поворачиваясь и опираясь рукой о бедро. – Мне просто самой захотелось с тобой позабавиться.
       — Ты знала, что я не смогу устоять, или не смогла получить удовольствия с ламией?
       — С Кларой все замечательно получилось. Она страстная. Не знаю даже, что на нас так нахлынуло. А я и не думала, что ты способна на ревность, – сказала Эльвира.
       — Не думала, что я способна на какие-то чувства? Ты просто не думала, вот и все.
       — Но ведь ты демонесса!
       — А кто такие, по-твоему, демоны? Роботы, механизмы? Бесчувственные ужасные монстры? Что за странный стереотип.
       — Наличие высокого интеллекта и долгая жизнь должны делать вас невосприимчивыми к таким мелочам.
       — Предательство, значит, – это лишь мелочь? – Люсильда плеснула себе шнапса и сделала приличный глоток.
       — Предательство? О боги, да о чем ты? Я отказываюсь тебя понимать, – Эльвира окинула глазами помещение в поисках какой-то одежды.
       — А ты попробуй почувствовать, – сказала дьяволица, не веря своим ушам, – она могла объяснить безумное увлечение Лейлой, грусть по ласкам жениха Десмонда и даже свою привязанность к смешному юному Страннику, но теперь пребывала просто в смятении, не в силах понять эту глупую эмоциональную слабость.
       — Люси, милая... Прости меня, дурочку, – Эльвира подошла к подруге и попробовала ее обнять, но та отвернулась, пряча первую в своей земной жизни слезинку.
       — Не извиняйся. Все правильно. Ты достойная ведьма.
       — Но я не могла себе даже представить, что все это может быть для тебя важным.
       — Это не важно. Просто меня отравили. Пытаются сделать слабой и уязвимой. Affectus, qui passio est, desinit esse passio simulatque eius claram et distinctam formamus ideam, mentisimago.*
       — Хватит говорить формулами. Ты справишься? – Эльвира прижалась к Люсильде всем телом, сжимая ее груди в ладонях. – Я ведь люблю тебя. Именно мое чувство и вызвало тебя в этот мир.
       — Я тоже люблю тебя, Элли, – ответила дьяволица, поворачиваясь и целуя подругу. – Но любовь демонессы очень опасна. Помни об этом, – добавила она очень зловеще. – Давай собираться. Нам больше не следует тратить силы на удовольствие, если мы хотим иметь своего живого ангела-телохранителя.


                Стих 2. Quid urit animа durius?

       Габриэль почувствовал близость мужского естества у своего лица и немного опешил.
       — Вот, значит, о чем меня так старательно пытался предупредить книжный червь, – вздохнул он в смущении.
       — Не только он. Фрау Вюрцнер с самого начала намекала тебе. Она видит меня насквозь. Она почувствовала, что я влюбилась в тебя, – сказала Лиза, глотая слезы. – Я тебе больше не нравлюсь? Ведь ты необычный. Я чувствую, что ты не такой. Сразу почувствовала...
       — Я испытываю странные, противоречивые чувства, – пробормотал ангел, будто сдаваясь. – Но, как? Ты так мила, так чиста и невинна.
       — Так люби меня. Делай со мной все, что хочешь. Подари мне этот чертов час счастья. Разве я о многом прошу?
       — Совсем не о многом, – прошептал Габриэль. Через мгновение он уже с удовольствием ласкал Лизу, вспоминая все то, что вытворяла с ним Лейла. Девушка оказалась обычным трансиком с чистой женской душой. Сделать операцию ей не позволяли остатки суеверного страха и мысли о том, что избавившись от  ненавистного фаллоса, она могла потерять и способность испытывать и настоящий оргазм, – лишить себя наслаждения, подобного восторгу от  молнии, яркой вспышки и тревожного грома, – а вместе с этим навсегда утратить, пусть маленькую и почти примитивную, но вполне достижимую радость, хоть и временное, но не лживое удовлетворение в жизни.
       Габриэль вошел в раж. Возбудившись, он становился все искуснее, все изощреннее. Лиза стонала и извивалась от безумных ангельских ласк. Ее покрытое поцелуями тело то содрогалось, то расслаблялось в безволии, то становилось водой, то огнем, то делалось вдруг невесомым, то камнем падало в бездну. Жар под кожей готов был спалить ее, будто ведьму, а гормоны в крови вскипятить заживо мозг. Сладкие муки божественной инквизиции казалось длились уже целую вечность.
       — Я кончу, если только ты войдешь в меня, – взмолилась она, завывая от шустрого римминга.
       Габриель обнял Лизу и не дал ей повернуться к себе спиной. Он впился своими губами в ее мягкие пухлые губки и начал пристраиваться, будто не замечая отличий от настоящей девушки. Лиза обняла ногами его сильную поясницу, и Ангел вошел в нее. Сперва нежно, но потом, не в силах сдерживать больше все то, что накопилось внутри него за последнее время, он начал пронзать нежную плоть стонущей уже во весь голос девушки так, словно хотел убить. Буйство длилось недолго, – через минуту он глухо застонал и взорвался, извергнувшись, будто гейзер, а вслед за ним, тут же и Лиза, тихо жалобно застонав, отдалась всецело оргазму, сжимая член Габриеля, словно прут стали в тисках. Тестикулы ее ушли в пах, а между плотно сжатыми животами растеклась жгучая горячая сперма.
        — О, боже мой, – прошептала она. – О боже, я и не думала, что все может быть так прекрасно. Как же я благодарна тебе, мой милый ангел.
        — Мне пора, – ответил Габриэль, нехотя вставая с постели. – Полежи еще часик-другой, если хочешь. Я спущусь к Люсильде и Элли. Нам нужно все обсудить.
        — Что это за ритуал? Ты убьешь меня? – спросила неожиданно девушка.
        — Нет... Нет, что ты. Конечно же, я не убью тебя. Ты будешь счастлива, – ответил ангел, застегивая рубашку. – Поспи немножко.
        — Можешь убить меня. Только не бросай, – прошептала Лиза, погружаясь в сладкую дрему.

        Габриэль спустился вниз, зашел на кухню и первым делом вылил себе в стакан остатки сливового шнапса.

        — Полегче, ангел. Ты должен быть абсолютно трезв, – сказала Люсильда, переливая в бутылку остывшее зелье.
        — Есть еще выпивка? – спросил он, открывая буфет. – Почему вы мне не сказали об этом?
        — Не сказали о чем? – спросила Эльвира тоном поглупевшей от экстази десятиклассницы.
        — О том, что она трансвестит.
        — Ну надо же. Это и для нас тоже новость, – усмехнулась Люсильда, – Такая деваха... У меня и сомнений никаких не было в том, что она настоящая. У нее женская аура.
        — Неужели вы обе – и ведьма, и демоница, не смогли понять, кто она?
        — У нее душа женская. Даже более девичья, чем, например, у меня или у Элли, – сказала Люсильда, отбирая у Габриэля бутылку с домашней настойкой и наливая себе новую порцию. – Хватит тебе уже пить. Что у нас за эпидемия в последнее время?
        — Я не хочу ее убивать, – сказал архангел, морщась от крепкого пойла.
        — Поздно брыкаться. И что тебя, собственно, смущает вообще? – спросила дьяволица не вполне трезвым голосом.
        — Давай найдем другую, – ангел сел за стол и нахмурился.
        — Вы переспали? Все прошло хорошо? Чую по запаху, что прекрасно, – сказала Люсильда. – Так чего ты выпендриваешься? Поживешь пока в образе Лизы, а потом придумаем что-нибудь.
        — Другую девушку, которая тебя полюбит, мы уже не успеем найти. Да и зелье сварено специально для вас. Нет времени, Габриэлла, – добавила Элли помягче, присаживаясь на колени к Люсильде и целуя ее.
        — Она ему не просто небезразлична. В ней он увидел отражение самого себя и влюбился в это, – сказала Люсильда. – Еще большие муки он испытывает от того, что секс с ней напомнил ему о Лейле. А ее-то уж он любит по-настоящему. Вот так, ангелок. Хорошо быть падшим? Что ценней? Что сильнее сжигает душу? Что ярче сияет в ней – божественная благодать или земные страсти?
       — По сравнению с тем пеклом, что испытываю я теперь, любовь к Богу кажется прогулкой по осеннему пляжу. Как люди и демоны могут жить с этим? – Габриэль налил себе новую порцию.
       — Так и живем, – сказала Эльвира, читая сообщение на телефоне. – Клара уже неподалеку. У нас все готово. Буди свою ненаглядную.


                Стих 3. Locus sine tempore

       Ангел поднялся, чувствуя, как свет для него становится клином. Это жуткое настоящее чувство, неприменимое для обычной реальности, усилилось тем, что все неожиданно стихло, замедлилось, замерло, а стекло кухонного окна начала покрывать странная изморозь-паутина. Центр этого узора потемнел, образовалось маленькое отверстие, а из него прямо в лоб Габриэлю полетело бронзовое веретено. Едва успев уклониться, он почувствовал, как ухо его онемело, и услышал гудение.

       Выточенная на токарном станке двенадцатимиллиметровая пуля, летящая со скоростью девятисот метров в секунду, оторвала ангелу ухо, превратила в мелкое крошево стоящую на шкафу хрустальную вазу и, пробив дубовую перегородку, наконец-то нашла покой, впившись в кирпичную стену. Осколки вазы, будто праздничное конфетти, медленно сыпались на пол, поражая также слегка замедлившихся ведьму и дьяволицу.
       — Опять безвременье, – прошептала Люсильда.
       — Я ее видела. Я знаю, кого прячет эта стерва Матильда! – воскликнула Элли.
       — Да? И кого же?
       — Его, – ответила Элли, показывая свой медальон.
       — Занятно. Нам следует вернуться к этому вопросу чуть позже, а то тут, вроде как, пули летают, – усмехнулась Люсильда.
       — Я думаю, что это важно.
       — Не сомневаюсь.

       На Габриеля они обратили внимание только тогда, когда тот, истекая кровью грохнулся на пол.

      
                Стих 4. Tranquillitas et versutus maleficarum

       — Подай-ка мне вон ту книгу с полки, – сказала ровным тоном Люсильда, глядя на растекающуюся по полу лужицу ангельской крови.
       — Почему ты не остановишь ему кровь? – спросила Эльвира, подавая дьяволице одну из дедовских поварских книг. – Пойду, поищу аптечку.
       — Оставь это, – усмехнулась дьяволица, равнодушно посмотрев на истекающего кровью Габриэля, и принялась листать пухлый том в кожаном переплете. – Небольшая анемия ему сейчас только только на пользу. Он будет испытывать жажду крови и не сорвет ритуал.
       — Что ты ищешь? Это ведь просто сборник рецептов.
       — У чернокнижников никогда не бывает все просто, – ответила дьяволица и вырвала одну из пожелтевших страниц. – Даже кулинария написана по правилам Книги Теней*. Нашла, – это рецепт чая из зверобоя и облепихи. Пахнет медом, чувствуешь?
       — Да, слышу запах, – ответила Элли. – Что теперь?
       — Теперь посмотрим, все ли тебе передал Отто. Сомни листок и прижми его к ране нашего ангелочка. Только сначала надо бы тебе запомнить заклинание со страницы.
       — А еще я бы собрала в бутылочку ангельской крови, пока из него хлещет, как из поросенка, – хихикнула Элли, подыскивая подходящий пустой бутылек.
       — Молодчинка. Я подержу ему голову, набирай.

       Эльвира набрала в старый флакон из под неизвестно чего крови Габриеля, а затем прочла стишок на странице:

       — Wer die Dichter wёre malerischen singen sind
       Jemand, der in ein Dutzend Leben lebt
       War in der Lage, unterzubringen? Liebhaber, Johanniskraut,
       Soldat - alles war ritterliche Weise.
       Erde... Er interpretiert auf der Venus
       Mit einem Fernrohr bewaffnet… Что это за чепуха? Мой дед-извращенец смотрит на нас в телескоп с Венеры? Scheisdreck какая-то, fick mein Gehirn.*
       — Это Гумилев, только переведен как-то уж очень топорно, – раздался испуганный голос Лизы. – Что с ним?
       — Не беспокойся, девочка. С твоим ненаглядным ангелом будет все хорошо, – Люсильда, как ни в чем не бывало, села за стол и налила себе новую порцию домашней настойки. – Если знаешь этот отрывок по-русски, то прочти его вслух, когда Элли начнет оказывать ему помощь. Сдается мне, что это и есть заклинание-катализатор.

       Лиза подошла к лежащему посреди комнаты Габриелю и зажала ладонью рот, чтобы не зарыдать. Глаза ее мгновенно наполнились слезами, но девушка взяла себя в руки и произнесла дрожащим голосом на чистом русском:

       «Кто из поэтов спел бы живописней
       Того, кто в жизнь одну десятки жизней
       Умел вместить? Любовник, Зверобой,
       Солдат – все было в рыцарской манере.
       ...Он о Земле толкует на Венере,
       Вооружась подзорною трубой».

       В это время Эльвира, не долго думая, плюнула на скомканную страницу и с силой приложила ее к тому месту, где у ангела еще недавно находилось целое ухо, а теперь было просто какое-то кровавое месиво. Раздалось шипение, словно сырой ткани коснулся раскаленный утюг. Габриель открыл глаза, сел и завыл от боли, – вероятно, ведьмовская медицинская помощь отнюдь не была безболезненной. Лиза в ужасе перекрестилась, чем вызвала веселый смех Люси, и бросилась к ангелу, схватив полотенце. Рана затянулась буквально мгновенно. То, что осталось от уха, сформировало нечто маленькое и уродливое, похожее на ушко киношного вампира или инопланетянина.

       — Тебе понадобится новая прическа, – сказала Лиза, пытаясь приободрить Габриэля.
       — Оставь это, я сам, – проворчал ангел, отбирая полотенце у девушки.
       — Хоть бы спасибо сказал, – усмехнулась Эльвира, обнимая Лизу за плечи. – Пойдем со мной, нарисуем тебе на теле кое-какие знаки для ритуала.


                Стих 5. Magia tea et momentum veritatis

       Лиза покорно отправилась с ведьмой наверх, а Габриэль намочил полотенце и сел за стол, наливая себе крепкого пойла.
       — Поговорим обо всем этом позже, – сказал он вопросительно глядящей на него дьяволице. – Нам нужно поскорее убираться отсюда.
       — Да уж, засветили тебя по полной, – усмехнулась Люсильда. – Тот, кто это сделал, стрелял сразу в двух зайцев.
       — Поясни.
       — Если бы ты не смог увернуться, то тебе пришел бы полный трындец. После того, что произошло в чертогах у Адалинды, ты стал уязвим, и этой пули теперь вполне бы хватило, чтобы поставить точку. В случае промаха же, твой страх создал миниатюрный момент истины и проявил это место для тех, кто его ищет, как путеводный маяк. Любая идиотка с маятником в руке теперь найдет дом Отто на карте. А уж ваши, пернатые, и подавно.
       — Одной из задач нашей полиции является контроль сверхъестественных проявлений.
       — Я тебе сейчас второе ухо отрежу, – перебила Габриэля Люсильда. – Скажи проще, – мелкая пернатая нечисть, мало чем отличающаяся от прочих душ неприкаянных, строит козни и делает пакости любому, кто наделен хоть капелькой силы. Портить жизнь обладающим паранормальными способностями людям – вот их задача, и в средствах они ничем не лучше любой бесовской мрази.
       — Не думаю, что таким ведьмам, как вы, способны они навредить.
       — Говори по-человечески. Будешь со мною общаться, как с мокрощелкой-фанаткой Девы Марии, яйца оторву. Уяснил, ангелочек?
       — Быть уязвимым так унизительно, – вздохнул Габриэль, почувствовав в полной мере свой нынешний статус кво.
       — А вашей овцой быть еще хуже. Ты понял, чего теперь нам бояться? Или вместе с ухом и мозга кусок тоже тебе отстрелило?
       — Только немного контузило. Домини канес... Возможно, по нашему следу уже пустили нескольких псов.
       — Ты что-то совсем уж ослаб. Приготовлю тебе чай по одному рецепту из этой книжонки. На полках полно всяких трав. Не хотелось бы нести потери в такой серьезный момент.
       — Совсем недавно ты и говорить со мной не хотела.
       — Совсем недавно ты был тупой шестеркою Михаила, которой Лейла устроила вывих мозга. Теперь ты близок к тому, чтобы начать думать самостоятельно.
       — У тебя телефон звонит в сумке, – сказал архангел как-то смущенно. – Это Клара и Алексей. И они уже рядом.
       — Этого мудака нам еще не хватало. Впрочем, теперь он как раз может оказаться полезным, – усмехнулась Люсильда и отправилась открывать дверь.

       — Алексей захотел к нам присоединиться. Ему небезразлична судьба Габриэля, – сказала Клара без тени смущения, входя в дом. – Вы готовы?
       — Поедем через двадцать минут, – ответила дьяволица. – Надо напоить архангела бодрящим чайком, а то он совсем у нас скис.
       — Ты в порядке? – тревожным голосом спросил Лжелавей, осматривая Габриэля. – О боже, какая мерзость. Кто тебя так?
       — Будем благодарны, если поможешь выяснить, – ответила за ангела Элли, указывая на пулевое отверстие в кухонном окне. – Это Лиза. Хотите, – знакомьтесь. Лиза, это брат главы сатанинской церкви и настоящая вампирица.
       — Очень приятно, – пробормотала девушка, кутаясь в длинный балахон с капюшоном, накинутый на голое тело.
       — Прелестное дитя, – мяукнул ифрит. – Надеюсь с вами увидеться позже.
       — Увидитесь-увидитесь, Леша. Довольно разводить балаган, – прервала его Люсильда. – Тебе полегче, Габриэль?
       — Подействовало моментально, спасибо. Я снова здоров и могу идти, куда захочу! – бодро воскликнул ангел. – Что это за чудный чай?
       — Она лишь пару раз окунула в кипяток страницу с изображением эфедры, да сыпанула пригоршню зеленого чая, – усмехнулась Эльвира. – Не слишком ли расточительно пускать книгу на самокрутки?
       — Так ведь, один черт придется все уничтожить, – пожала плечами Люсильда.
       — Это вовсе не обязательно, – вмешался Алексей. – Как только я понял, что происходит, ко мне в голову пришла мысль, – устроить в этом доме засаду.
       — Если это будут ищейки из Ватикана, то они перещелкают твоих людей, будто мух, – заметила Клара.
       — Или, хуже того, – добавила дьяволица. – Они возьмут твоих бойцов в плен и будут сдирать с них кожу по кусочку до тех пор, пока не узнают абсолютно все то, что им ведомо.
       — Мои бойцы не обременены лишними знаниями, но прошли школу выживания во многих горячих точках. Я собираюсь не просто устроить засаду, а провести полномасштабное расследование и первым делом найти этого снайпера. В современных войнах одной тактики мало, – нужно быть извращенным компьютерным волком, не потерявшим обычный свой нюх.
       — В пустом бахвальстве тебя никогда нельзя было уличить, – сказала Клара с легким сарказмом. – Удачи.
       — Хорошо, Алекс. Вызывай своих лучших людей, – кивнула Люсильда. – Нам не помешает сегодня охрана. Однако этой же ночью мы уедем отсюда. Надеюсь, что с полицией все улажено?
       — Вас больше никто не ищет. Не было никакого инцидента в кафе, – гордо ответил ифрит.
       — Вот и замечательно. Тогда оставайся и начинай действовать. Поехали.
       — Вы не возьмете меня с собой? Я специалист по подобного рода...
       — Шоу, – отрезала дьяволица. – Настоящий ритуал – это не водевиль. Так что, займись лучше делом.
       — Хорошо, я все понимаю, – ответил Алексей и уткнулся в свой навороченный телефон.


                Стих 6. Rituale cruentum

       В маленькой заброшенной средневековой церквушке, построенной преимущественно из камней, а частично – из дерева, царило тихое унылое запустение. Все вокруг было покрыто слоем столетней пыли и затянуто живописной вуалью нетронутых паутин. Паутины повсюду накопилось так много, будто она была сплетена специально, по какому-то зловещему плану и под чутким неусыпным руководством паучьих надсмотрщиков-инженеров.
       Посреди этого живописного унылого запустения Люсильда с Эльвирой соорудили алтарь. В очерченном мелом круге лежал один из ковров Отто Вюрцнера, богато украшенный арабесками, в которых посвященный без труда бы прочел колдовские зловещие знаки и символы. По четырем углам дорогого ковра стояли высокие серебряные канделябры, посреди него располагалась большая овечья черная шкура, а неподалеку находился маленький столик с кинжалом, кубком и книгой.

        — Это не совсем обязательно, – сказала Люсильда, поджигая белые и алые свечи. – Но нам с Элли хотелось, чтобы все выглядело торжественно и красиво.
        — Уверен, что вы уже опробовали, насколько удобно на этой шкуре, – усмехнулся Габриэль нервно. Лиза же воспринимало происходящее не иначе, как сон.
        — Конечно опробовали. Ведь нам нужно особое место – именно та энергетическая аномальная точка, ради которой построена церковь, – ответила дьяволица, – Пейте снадобье и начинайте. А ты, Элли, читай книгу, – пусть все пройдет без изъяна.
        — Позвольте мне прочесть? – вызвалась Клара. – Я не ведьма, но всегда мечтала поучаствовать в каком-нибудь волшебном обряде.
        — Читай, – ответила Люсильда, пожимая плечами. – Но ты, Эльвира, не расслабляйся, – мы должны поддерживать их, быть задействованными в этом процессе.
        — Я все понимаю, – сказала Элли и отдала книгу радостной вампирице.
        — Вот и замечательно. Вперед, голубки.

        Отведав зелья из кубка, Лиза и Габриэль забыли о том, что на них кто-то смотрит. Теперь они видели только друг друга и жаждали слияния так, будто были двумя частями одного разорванного живого магнита, словно только обнявшись, они смогут дышать, мыслить, чувствовать, и от этого мига страсти зависит сама ткань бытия. В тот самый миг, когда архангел овладел полу-девушкой и начал движения, в круг к ним вошла Люсильда. Она присела рядом, держа в руках ритуальный кинжал, и шепнула на ухо ангелу:
        — Хочешь ли ты поменяться со мною?
        — Хочешь ли ты поменяться телами со мною? – повторил Габриэль.
        — Я – это ты...
        — Я – это ты, а ты – это я, – простонала Лиза, теряя сознание. Через минуту ее глаза засияли, наполнившись небесной голубизной. Ангельская благодать наполнила тело девушки, сама же она очнулась в теле Габриеля и сразу ослабла.
        — Не теряй ее, – прошептала Люсильда.
        Сияющая девушка-парень медленно провела руками по своему прекрасному телу, сжала в ладонях груди и, томно вздохнув, дотронулась до напряженного естества. Повалив на спину то, что осталось от ангела, она села на него сверху и вскоре застонала так, что заразила сладострастием всех окружающих.
        Люсильда улыбнулась и, лизнув лезвие, протянула Лизе кинжал.
        — Вспомни о том, кто ты, и что должна сделать, – сказала она настойчиво.

        Лицо Лизы исказила гримаса душевной боли. Размахнувшись, она ударила сосуд Габриэля кинжалом и, со знанием дела, быстро вскрыла ему грудную клетку. Сердце ангела, с душой Лизы внутри, билось в ее руках, сам же он перерождался теперь в теле девушки. Посмотрев на Люсильду, Габриэлла собрала волю в кулак и вонзила зубы в живое горячее сердце.

               
                Настоящее время

       — Могу ли я чувствовать себя полноценной и настоящею женщиной в теле этого трансвестита, как вы думаете? – вздохнула Габриэла. – Скорее уж Квазимодо.
       — Ты не Квазимодо, – рассмеялась Эльвира, трогая ее немаленькую упругую грудь, – ты русалочка.
       — Все равно, на душе будто насрано.
       — Да не переживай ты так, – ответила Люсильда, вставая. – Маленькой шлюшке пришлось несладко. Страдает она и сейчас, запертая в пограничье, но если ее чувства к тебе были настоящими, и она сознательно принесла эту жертву, то вернуть ее будет несложно.
       — Но как? Ведь в следующий раз ему опять придется сожрать сердце заживо, теперь уже Лизино, – спросила Эльвира.
       — Кажется, я могла бы вам в этом помочь, – Клара поправила макияж и налила себе немножко глинтвейна. – Подберем девочке новое сердце, а заодно можем и письку отрезать.
       — Не надо отрезать письку, – сказала Габриэлла, не обращая внимания на сарказм Клары. – Я чувствую, что ей нравилось быть собой. В ее теле очень комфортно.
       — Тебе нравится? – спросил вошедший к ним Алексей. – Я позвонил бойцам, – труп сейчас заберут. Снайперы тоже не заметили ничего подозрительного.
       — Что мне нравится? – спросила с вызовом Габриэлла.
       — Твое новое тело, – не унимался ифрит. – Не хочешь побеседовать со мною наедине? Мне многое нужно сказать тебе, о многом тебя расспросить...
       — У меня нет настроения.
       — Оно появится, уверяю тебя. Удели мне минутку.
       — Да с ходи с ним наверх, хватит ломаться, – усмехнулась Люсильда. – К тому же, – это непременное условие завершения ритуала. Если не воспользоваться телом в плане секса ближайшие двадцать четыре часа, то оно будет ужасно болеть.
       Алекс подошел к агнице и взял ее за руку. Габриэла нехотя поднялась, опустила глаза и последовала за улыбающимся Алексеем.

                ***WW***


*Non Quasi-modo – Не Квази-модо. Квазимодо – горбатый звонарь, которого все знают по «Собору парижской богоматери». Имя представляет собой латинский оборот, – Quasi modo – нечто, вроде, как будто, почти... – можно перевести как «Нечто, что только отдаленно напоминает человека». Однако «Quasi modo geniti infantes, rationabile, sine dolo lac concupiscite ut in eo crescatis in salutem si gustastis quoniam dulcis Dominus; gustasti enim quoniam bonus est Dominus», – «Как новорождённые младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение; ибо вы вкусили, что благ Господь». 1Пет. 2:2. - 2:3. (Интроит) Именно в честь первых слов католического песнопения Квазимодо и был назван. Отчасти и эти слова апостола Петра имеет в виду Габриэлла. И предшествующие им, обнимающие разнообразие Зла.

*Potion et affectus – зелье и чувства (эмоции).

*Эмоция, которая является страданием, перестает быть страданием, как только мы создаем ее ясный и отчетливый мыслеобраз.

*Quid urit animа durius? – Что сильней обжигает душу?

*Locus sine tempore – дословно: место без времени.

*В основу алхимического языка заложено использование обозначений в [каббалистических] формулах, аллегориях и мистических [терминах], которые могут интерпретироваться с широким диапазоном понимания, как в духовном так и в прикладном смысле.

*Tranquillitas et versutus maleficarum – спокойствие и находчивость лиходеек.

*Херня какая-то, фак мой мозг.

*Книга Теней – сборник проверенных магических рецептов, которые можно повторить, получив тот же действующий результат. Помимо рецептов и заклинаний туда записываются рабочие наблюдения, эксперименты и их результаты, которые могут быть полезными в будущем вам или вашим приемникам, если вы готовы будете с кем-то этими знаниями поделиться. По сути, это рабочий журнал ведьмы-практика, но ни в коем случае не школьный конспект, не дневник и не реферат.

*Magia tea et momentum veritatis – волшебный чай и момент истины.*

*Момент истины – пространственно-временная точка, решающая исход неких событий и способная на мгновение открыть двери в иное измерение. Может быть вызван яркой негативной эмоцией субъекта, наделенного силой. Некоторые люди способны почувствовать или даже предвидеть момент истины, но это сказывается на рассудке.

*Rituale cruentum – кровавый ритуал.

Следующий стих - http://proza.ru/2024/03/23/584

Предыдущий - http://proza.ru/2024/03/22/14

Начало сериала - http://proza.ru/2024/01/06/822

Сиквел - http://proza.ru/2023/02/03/1819

Начало сезона - http://proza.ru/2023/11/25/456