Ев. от Екатии гл. 59. Матрёшка

                Стих 1. Оrchis sescenti sexaginta sex

       — В моем саду шесть тысяч сортов орхидей из вашего мира и еще столько же из наших диких лесов, – сказала-пропела Лейлах. Выглядела она теперь вполне зрелой, но все же, юною девушкой. –  Однако есть отдельная оранжерея… баловство Нортона, – там ровно шестьсот шестьдесят шесть совершенно невероятных особенных орхидей, доставленных с одного чудного, но практически недосягаемого ни для кого, кроме нас, острова. Не знаю, как он смог это сделать, ведь эти цветы могут расти только там, но, похоже, что ему удалось перенести часть этого волшебного места вместе с цветами в свой зимний сад.
       — Зачем вашему мужу зимний сад, я могу догадаться, – он ведь ангел, и, должно быть, скучает порой по своему отчему дому, по своей истинной сути. Возможно, это гораздо глубже, чем я могу понять и осмыслить… Но вот, зачем ему проецировать у себя во дворце часть острова из его же прекрасного мира? – спросила Алина. Она уже освоилась в обществе королевы, но разум ее пока не мог принять всех тех чудес и великолепия, что ее окружали.
       — Ты не поверишь, – ответила Лейлах с грустной улыбкой, – это наш остров. Нортон попал туда после кораблекрушения когда-то очень давно. Островок очень маленький, изолированный ото всех, укрытый какой-то неведомой магией, туманами и магнитными бурями, защищенный от непрошеных гостей подводными сказами, водоворотами и чудовищами...
       Нортон был тогда почти уничтожен, изранен и душою, и телом. Русалки подлечили его и притащили туда, лишив памяти, чтобы он смог вновь обрести свою силу, – так мне поведала после сама Атрагарте, но я не вполне была уверена в искренности ее слов. Впрочем, как и теперь.
       На острове в давние времена жило племя, – не то чтобы дикари, но… жуткая раса. Территория маленькая, изолированная, поэтому развиваться нормальным путем они не могли и устроили нечто немыслимое, – кошмар наяву.
       — Что может для вас быть кошмаром? – осторожно спросила Алина, нарушив длинную паузу. – Власть религии?
       — Если бы только это… – Лейлах пригласила гостью прилечь рядом с ней на кушетку. – Человеческое существо начало свое развитие вовсе не тогда, когда познало Добро и Зло, вкусив от древа познания. Если б мы жили, общаясь с растениями, то были бы сейчас похожи на фей. Лесные нимфы, русалки, феи и эльфы – это и есть альтернативная ветвь развития, но в вашем мире она была уничтожена. Человек стал тем человеком, каким он сейчас является, только отведав мяса, причем не мяса животного, а своего собрата. Мясо зверя, хоть оно придает сил и несет в себе мудрость веков в своей генетической памяти, но совершенно не предназначено для ваших желудков. А вот плоть существа родного – совсем иной коленкор. Давай-ка закурим кальян, – под его ароматный дымок мне легче рассказывается.
       — Еще ни разу не курила кальян, – сказала Алина. – Мне не терпится услышать продолжение этой истории.
       — Здесь никто не спешит, – Усмехнулась Лейлах, хлопнув в ладоши. Слуги немедленно принесли два дымящих драгоценных кальяна и поставили их перед дамами. – Шиша у нас непростая, поэтому ты сейчас увидишь все то, что я тебе буду рассказывать.
       — Я ожидала чего-то подобного, – ответила Алина чуть дрогнувшим от волнения голосом и тихо простонала, сделав затяжку, – волна теплой неги, прокатившаяся по всему телу, внезапно ослепила ее яркой вспышкой и заставила ее испытать наслаждение сродни сексуальному.
       — Об этом я тебя не предупредила намеренно, – лукаво пропела Лейлах. – Многое ты будешь и чувствовать тоже. Впрочем, слушай, внимай.

               
                Стих 2. Мagicae cibum

       Человечина для человека – самый лучший продукт, – волшебная пища, заставляющая организм стремительно развиваться, совершенствоваться, эволюционировать, и люди на острове быстро это усвоили. Причем, ели они только лишь самых лучших, самых красивых и молодых, самых достойных из своего племени. Все это, конечно, прискорбно, но еще полбеды. Постепенно некоторые из них – старейшины, избранные и долгоживущие, – начали мутировать, входить в симбиоз с колонией разумных грибов, растущих на Острове бабочек, – так я его окрестила, когда впервые увидела. Эти существа стали частью самого острова, – его живым, материальным злым и порочным мозгом, рассудок которого был поврежден условиями бытия и извращенностью нравов. Они смогли задавить первородный гений прекрасного места и подчинить себе все и вся.
       Когда на острове появился Нортон, все было настолько скверно, что даже ему стало тошно от всего там увиденного. Окажись он существом послабее, – не первородным и не тем бунтарем, о котором слагают легенды, – его дни были бы сочтены.

       Группка людей жила там в видимом благоденствии, словно в Раю, – питалась плодами, которые остров предоставлял им их в изобилии, и мясом своих же собратьев. Те плоды, что они ели, дарили им долголетие, здоровье и плодовитость. Уклад их жизни был похож тибетский монашеский, но вместе с тем, они всецело подчинялись и принадлежали расе грибов-друидов – тех симбиотиков, которые претерпели мутацию.
       Я не знаю, как это тебе объяснить, – ваша наука пока еще этого не достигла, – но представь себе нейронную сеть, расположенную прямо в земле. Она живет, развивается, мыслит. Но разум её включает в себя и разумы плодовых тел-симбиотов. Они могут не только размышлять сообща, не только решать некие задачи, хранить информацию, развлекаться во снах, но и сами скопированы в этой сети. Это бессмертие, и не только. Тем не менее, грибнице нужна защита, ведь она зависит от острова, от той флоры и фауны, что на нем обитает. Таким образом кому-то из друидов приходится бодрствовать – топтать эту грешную землю и следить за порядком.

       Правители питались жизненной силой людей, их ментальной энергией, а также их новорожденными, – для симбиотиков это стало изысканным лакомством. Помимо всего прочего, они проводили страшные исследования – ужасающие омерзительные эксперименты на детях, пытаясь вывести некий новый вид совершенных человеко-грибов, не только независимых от своего ореола обитания, но и способных перемещаться во времени и пространстве, проникать в иные миры и их завоевывать. Друиды были убеждены в том, что им это по силам.
       Как только они увидели Короля Преисподней, то тут же решили, – пробил их час. Грибы-симбиоты одурманили разум Нортона ядовитыми спорами, окутали его тело грибницей, проникли в сам мозг. Много лет эти твари стремились сломить его волю, сделать своим послушным маленьким божеством, много лет пытались они завладеть его силой, его знаниями, его величайшим умом, и это им почти уже удалось, но произошел странный случай.

       Однажды жизнь в Преисподней стала для меня просто невыносима. Так вышло, что у нас случился роман с лучшим другом Нортона – Самаэлем. Два сильных соперника, угрозы, интриги… я запуталась и убежала. Отправилась прямиком к вам и заняла место одной богатой царицы. Жить просто так – в роскоши, но без власти и без политики, мне показалось слишком скучной затеей.

               
                Стих 3. Vita terrena et reditum Lilith

       Жизнь у меня была замечательной, – я имела все, что хотела, – но достойных мужчин среди людей очень мало. Мне понравился Соломон, – ах, каков был герой, – и умен, и хорош собой, и баснословно богат. Серебро при его дворе ставилось ни во что, а красоте всех его бесчисленных жен и наложниц могли позавидовать даже боги. Обрабатывал он этих девиц с завидным упорством и рвением, без устали, и, поверь мне, – инструмент у него был что надо, – жилистая дубинка, на зависть всем. В общем, не буду вдаваться в подробности, – немножко подарков, капелька лести, ложка интеллектуального флирта, безумный секс, – и он уже знать не хотел ни о ком, кроме меня.

       — Так про загадки, что вы задавали ему, – все правда?
       — Он половины из них не смог отгадать, – рассмеялась Лейлах. – Но кое-что заподозрил. С чернокнижниками всегда нужно держать ухо востро. Со временем Соломон догадался о том, кто я такая, и мне пришлось его заменить.
       В Преисподней у меня был единственный друг – любитель перевоплощений и женских нарядов… Нет, он вовсе не транс и не гей, просто у него с головой что-то слегка не в порядке. В общем, я призвала Сидоная, и тот смог обдурить Соломона, сыграв на его самоуверенности, – эта история тебе, надеюсь, известна. После того, как Князь инкуб-суккубата овладел телом царя, у меня вспыхнул к нему интерес, как к мужчине. Мы провели незабываемую ночь, а после еще день, и еще… Ах, быть человеком порой не так уж и плохо, – усталость и блаженство от отдыха, боль и наслаждение в одном флаконе, понимание того, что все бренно, зависимость и радость от еды и питья, алкогольное опьянение, иное действие опиума, буря гормонов, нейропептиды, волшебная молодость...
       Мы наслаждались жизнью, и это было прекрасно, а потом Сидонай рассказал мне о том, что Нортон исчез и вся Преисподняя катится по наклонной. Волшебный мир первородного Хаоса стал бардаком. Меня это мало тревожило, но мой первый муж… Бунтарь и романтик. Мне почему-то безумно захотелось увидеть его. Я неожиданно почувствовала, поняла, что именно он – тот единственный, кто может сделать меня счастливой, и что он в опасности. Ко всему прочему, это был замечательный шанс вернуться с триумфом.
       Вызвать дух суженого для стоящей ведьмы несложно, но в случае с Нортоном, являются им, – будь то шабаш или другая беда, – всего лишь копии, отражения или похожие на него сумасшедшие, скитающиеся в пограничье. Шанс поговорить с ним самим есть только у немногих избранных гениев, которых он сам видеть захочет, и у тех, кто обладает энергией сотен жизней. Я принесла в жертву одновременно шестьсот человек. Возможно, тогда меня и стали изображать неким чудовищем, ведь увидев его страдания, я приняла облик, ужасающий для разума смертного и поспешила на помощь.

       — Вы открыли портал? Это возможно? – Алина смотрела куда-то вдаль, пребывая явно в двух измерениях одновременно.
       — Ты. Говори мне «ты», если не хочешь стать одной из тех обезьян, что прыгают в парке. Портал открыть не так уж и сложно, но пройти в него могут очень немногие. Представляя себе Преисподнюю, как нечто под вами, вы себя слишком переоцениваете. Попробую тебе объяснить. Вселенная, в которой мы все обитаем, пятимерна на деле. Главное время – это отсчет расширения. В нем подвремя – отсчет наших дней, которому подчинено все трехмерие. Лед и пламя – границы нашего бытия во плоти. Мультивселенная – это матрешка. Чем ближе к центру, тем более истинным и материальным становится сущее. Чем дальше, – тем более эфемерным. Полистай учебники, и ты убедишься в том, что как далеко в космос вы ни заглядываете, но к точке отсчета не приблизились ни на миг. Она сокрыта от вас по той же самой причине, по которой зрителю не дано узреть закулисье, а козе никогда не понять того, что замышляет её хозяин. Как и траве не понять того, почему её поедает коза. Продвинуться вдоль оси бытия к чему-то более нематериальному довольно несложно, ведь тогда ты движешься будто по вектору расширения. Движение по отражениям на условно-горизонтальной шкале, – тоже возможно. Куда сложнее задача – вернуться, – продвинуться хоть на шаг ближе к истине.
       Как ты уже поняла, я надеюсь, – ничто в этом мире, включая и радиоволны, и свет, что к ним близок по сути, на подобное не способно. Однако есть связь между тождествами, – между местами, вещами, людьми. Возможет также обмен, как в твоем случае.
       — Извини, Лилия, но ведь мы с Люсильдой совсем не тождественны.
       — Думаешь? Вы отчего-то обе решили потрахаться с одним и тем же придурком! А ведь он не герой, не обладает какими-то выдающимися данными или талантами. Но вы обе выбрали именно его. Вас притянуло к нему. И это не все, – вы схожи во многом ментально. Поэтому синхронизация стала возможна.
       — Кажется, теперь я понимаю. Вы и не покидали свой мир. Царица Саабская тоже имела неосторожность снять перстень когда-то, образно говоря.
       — Наконец-то, – с облегчением вздохнула Лейлах и вновь затянулась пряным дымком. – Теперь можно продолжить. Я – первородная, творение высших сил, и материальное тело для меня вовсе не является необходимостью, скорее уж, оно – прихоть и желание того, кто меня создал. Оно подобно смоковнице, корни которой пронизывают матрешку, стремясь к центру всего мироздания. А их, в свою очередь, окутывает мицелий – существо более низкого уровня, но способное к симбиозу со всем сущим-живым, с растительным и животным, земным и морским. Именно поэтому я могу, скажем так, во плоти, перемещаться и в ваш мир, и кое-куда еще. Сейчас для тебя все это ясно, как день. Но ты проснешься. Постарайся вынести из сна часть этого знания. Запомни это, а я закончу историю.
       Очутившись на том проклятом острове, я обнаружила Нортона, лежащим в пруду. Он был похож на мумию, окутанную тысячью нитей. Симбиотики высосали из него все его соки, но поддерживали жизнь на самом краю, чтобы дальше терзать его разум. Его череп был вскрыт, а мозг оплетен грибницей и пульсировал от разрядов электричества в унисон биоритмам этих мерзких существ.
       Мне удалось выкрасть его – вырвать из лап этих тварей. Мумия весила не больше, чем тряпичная кукла, когда я схватила ее, побежала и бросилась в море с обрыва, прочитав одно заклинание. После русалки подобрали нас и не посмели причинить больше зла. В тот день я чуть не погибла, разбившись о скалы, – было больно, но мне удалось спасти мужа. Потом мы вернулись и замуровали старейшин в одной из пещер. Всех остальных мы уничтожили позже, – Нортон хотел поохотиться.
       — Прости, Лилия. Почему вы убили невинных людей, – тех, кто жил там, монахов?
       — Невинными они были лишь до тех пор, пока жили под гнетом. Когда монахи узнали о том, что их боги заперты нами, они начали предпринимать отчаянные попытки освободить своих мерзких друидов. Свобода им не пришлась по нутру. Нас окрестили злобными демонами и стали вредить нам, как только могли.
       — А как же мицелий? Разве он не мог возродить вновь друидов, создав новых из тех жителей, что остались на острове?
       — На создание симбиотиков ушли тысячи поколений. Те друиды, что пребывали во сне, став частью мицелия, конечно, пытались овладевать разумами своих рабов. Такие сумасшедшие становились главарями партизанских отрядов и вожаками сопротивления. Бешенный зверь немного опасней обычного, но и он уязвим. Когда люди кончились, во львов и тигров эти мрази тоже вселялись.
       — Вы перебили их всех? Диких зверей.
       — Нет, мы нашли способ усыпить духов мицелия. Предложили им лакомство, от которого они не смогли отказаться.
       — Вот почему на острове так много цветов… Это и есть угощение?
       — Отчасти. Нам вершки, им – корешки. Да и не только цветочки растут тут. А когда все закончилось, и настоящий гений места проснулся, этот прекрасный остров стал наш, – только наш, понимаешь? Мы провели там самые чудесные дни, а после вернулись вместе наводить порядок в Аду… если можно так выразиться.

               
                Стих 4. Chaos leges

       И все было бы хорошо, но у Острова бабочек есть маленькое отражение в вашем мире. Я чувствую что-то неладное, ведь любые манипуляции, проведенные там, могут возмутить гений сакрального места и нанести вред и нашему райскому уголку посреди океана. Все взаимосвязано на высшем, всеобъемлющем уровне. Наша жизнь не случайна, она хаотична, а значит, – подчинена законам мудрого хаоса. Любая мелочь способна повлиять на развитие событий, нарушить алгоритмы ветвей мироздания. Хаос придает жизни красоту, дарует изящество и неповторимость, оживляет строгую рифму, но в созданном им многообразии форм порой рождается нечто уродливое из-за неблагоприятных условий. Мы остаемся безучастны лишь до тех пор, пока дело не касается нас. Но даже лишь наблюдая, дети Хаоса способны создавать нечто новое или менять существующее. Ассиянам же эта сила в их пределах недоступна не зря.
       Это и будет моей маленькой просьбой, – заданием для тебя, жрица Гекаты. Ты все видела своими глазами. И твой взгляд мне понравился. Твое видение мира достойно похвал, оно созидательно. Найди этот остров, используй свой дар художницы, ведьмы, и оставь там послание для тех, кто появится после. В одном из вариантов вашего будущего владелица тела, что ты заняла, стремится туда. Расскажи ей обо всем том, что я поведала.
       — Я должна буду тотчас вернуться? Мое задание не выполнено...
       — Катя меня порой поражает. Могла бы сама назначить мне встречу и все обсудить. Не понимала ее на Олимпе, не пойму и сейчас. Конечно же, послать своего наблюдателя в образе фрейлины Лейлы, – мысль неплохая, – но я все равно вычислила бы тебя. Лунная богиня… Ее союз с Прозерпиной был очень эгоистичным. Она неплохо устроилась, – бедняжка Кора периодически «гостит» у Аида, а она пользуется ее телом и знаниями, когда пожелает. Ведьма есть ведьма. Теперь у нее зуб и на Лейлу, и на меня. Ведь это от любви к Лейле, и с нашей – моей и Самаэля подачи, – Прозерпина смогла взять долгий отпуск. Что Трехликая сказала тебе, когда посылала?
       — Велела выяснить, кто и как смог отправить Люсильду в наш мир, приблизиться максимально к тебе и подружиться с Айгнес. Сказала: «Делай, что хочешь, но узнай, что замышляет Лейлах; попробуй понять хотя бы один ее ход».
       — Насчет максимального сближения я не против, – не упущу возможности совратить невинную в этом плане малышку, – сказала Лилия, с удовольствием наблюдая, как краснеет Алина, – кальян дьяволицы наделял каждое её слово мыслеобразами и ощущениями. – Что до Айгнес, то конечно, знакомься, но я не уверена, что это тебе что-то даст, как шпионке. Кто отправил Люсильду, – не знаю. Думаю, что она сама нашла способ, но не помнит. Или это дело рук Атрагарте. Что же до моего следующего хода… Скажи ей, что я собираюсь встретиться с кем-то на вашей Земле. Покажи ей вот это, – Лейлах протянула Алине открытку, – записку о встрече в одном из ресторанов Венеции.
       — Здесь стоит дата. Это не мое время, но будущее, – удивилась Алина. – И как я смогу связаться с Гекатой?
       — Не глупи. При синхронизации время для вас почти не смещается, это мы улетаем вперед, – усмехнулась Лейлах. – Для того ты мне и нужна. Настоящие жрицы тоже синхронизированы со своими богинями. Уверенна, что это произошло. А связаться с нею ты сможешь из пограничья. Навь оттуда как на ладони видна. Возьмешь цербера, – песик проводит тебя. Теперь задавай тот вопрос, который тебе не дает покоя.
       — Странник. Какая карта выпала ему во всей этой игре? Мне следует его опасаться? Или мы можем стать равными?
       — Карта – своя собственная, помимо того, что ты уже знаешь. Шут имеет свойство нарушать правила. Часто безнаказанно, – ответила Лилия как-то прохладно. – Но раз это для тебя действительно важно, то посети Айрин. Она как раз к нему собирается, насколько я знаю. В Нижний Ад спускаться тебе не советую, – все-таки, ты не местная, – пригласи ее лучше к себе. Устрой девичник, – она не откажется.
       — Действительно. Я и забыла, что Люсильда – знатная фифа, – усмехнулась Алина. Но теперь мне становится ясно и то, что вам проще доверить мне ей роль, чем кому-то другому. Ведь у меня нет в этом мире своих интересов.
       — Она не только из знатного и богатого рода, – она из древнего рода жриц наслаждения, а это надо почувствовать, – сказала Лилия вкрадчиво и игриво, приближаясь к Алине и обнимая ее сначала в видении, а после в реальности.
       Почувствовав возбуждение, справится с которым практически невозможно, Алина с головой бросилась в омут и растворилась в нем, наслаждаясь гаммой новых удивительных ощущений.
               
                ***WW***

*Оrchis sescenti sexaginta sex – 666 орхидей.

*Мagicae cibum – волшебная пища.

*Vita terrena et reditum Lilith – земная жизнь и возвращение Лилит.

*Chaos leges – законы Хаоса.

Следующий стих - http://proza.ru/2024/04/19/1593

Предыдущий - http://proza.ru/2024/04/16/336

Начало сериала - http://proza.ru/2024/01/06/822

Сиквел - http://proza.ru/2023/02/03/1819

Начало сезона - http://proza.ru/2023/11/25/456