Прощай оружие. Глава 15. Комиссия

Глава 15. Комиссия.
Предыдущая глава. Глава 14. В полной готовности. http://proza.ru/2024/07/23/1054

    А веревочке сколь не вейся ... день «Икс» наступил. За сутки до этого, как и установлено договором,  командира оповестили. Из военторга прикатили машины с продуктами, бригадой поваров, официантов и кухонных рабочих, которые под завязку заполнили холодильники столовой и гостиницы и принялись за свое вкусно обещающее дело. Каждое подразделение заняло заранее обусловленные позиции на своих объектах. В батарее управления готовность номер один приняла дежурная смена узла связи, а также пятеро рослых красавцев пешеходов с переносными радиостанциями для сопровождения кого и куда надо, дабы связь имелась и в мобильном варианте.
Прилетели. Встретили. Пять иностранцев в цивильной гражданской одежде и с объемной сумкой у каждого проследовали в сопровождении прилетевших с ними наших военных и командования дивизиона в гостиницу. Американцы в свои номера никого не пустили, сами там посидели, отдохнули, потом вышли и замерли, смотря с удивлением куда-то прямо перед собой и немного вверх.

    Смотрела эта забугорная пятерка на окна, что расположены на первом и втором этажах в торце соседнего здания. Здесь находилась казарма и любопытные советские воины облепили окошки так, что одни их оскалившиеся в улыбках мордочки и видели устремленные в этом направлении американцы. Наверное, пересчитали, записали для отчета в ЦРУ и пошли далее смотреть, считать, проверять, записывать.

    Командир батареи управления всё время хождения иностранцев по интересующим их объектам находился на узле связи в ожидании возможного высокопоставленного звонка. Скучно, тревожно, ответственно. Однако за весь день никакого звонка так и не состоялось. Вернее был один заказ московского номера, который почти сразу же и отменили. Вот так ... столько сумасшедшей подготовки, утраченных навсегда нервных клеток и все напрасно? Обидно. Ведь на самом деле для батареи управления главной целью всего её напряженного труда являлось достойное обеспечение связью вот этой приехавшей совместной комиссии. А они так и не воспользовались уникальной возможностью бесплатного общения из самого среднеазиатского пустынного центра с любым из центров мировой цивилизации. Само собой, обидно как-то.

    Находясь в ожидании на узле связи, Николай, конечно, не видел, что же происходило интересного и важного там, где шла проверка. Да этого вообще мало кто видел, всех лишних, а это значит вообще практически всех, попрятали с глаз комиссии подальше. Большинство просто сидело в казарме и смотрело телевизор.
    Вместе с проверяющими находился командир, его заместитель,  начальник штаба, да ещё кое-кто представлял проверяемые объекты на местах проверок. К самой комиссии и объектам были приставлены радисты батареи управления с переносными радиостанциями, от которых в основном и шла информация о происходящем, они же потом и делились впечатлениями со всей батарейной братией и своим комбатом конечно.

    Радисты, как и остальной личный состав, в тот день одели как раз ту самую так тщательно подготовленную и хранимую до последнего момента форму и выглядели, как говориться, с иголочки. Американским контролерам неожиданно очень понравились радиостанции, с которыми ходили местные связисты. Они внимательно их рассматривали, что-то лопоча по-своему, и их лица явно выражали крайнее изумление. Радиостанции действительно были хороши: маленькие, аккуратненькие, матово-зелененькие с пристегивающимся снизу крохотным аккумулятором, носимые на ремешке через плечо и с удобной гарнитурой, надеваемой на голову, а под панамой и вообще почти незаметной. Это были так ценимые в войсках и не часто встречающиеся Р-157. Кто связист, тот точно поймет о чём идет речь и по достоинству оценит эту безусловную удачу военной промышленности того времени. Уже после описываемого действа, после общения с другими такими же потерпевшими от подобного сокращения коллегами, Николай узнал, что ранее, при встрече американцев в местечке под названием Байрам-Али, радистов снарядили противоположным шедевром - известными своими четырнадцатикилограммовой массой и серьезными габаритами радиостанциями Р-105м разработки далеких начала шестидесятых годов. Такие нынче ещё в фильмах про Великую Отечественную войну стараются показать за неимением настоящих того боевого времени. Вот уж американцы посмеялись, наверное, над таким радио дедушки Попова. А здесь увидели совсем другую картинку и явно удивились, надо полагать сфотографировали скрытыми в пуговицах одежды шпионскими камерами для отчета в ЦРУ.

    Удивляться американцам было чему и помимо радиостанций. Вычищенная, выкрашенная и побеленная прямо таки вылизанная территория, ну никак не похожая на уничтожаемый объект тоже наверняка заставляла их задуматься о чем-то более приземленном, чем о призрачной советско-американской дружбе. Это без сомнения было так, хотя никем и не озвучивалось. А ещё рассказывали, как у янки буквально глаза на лоб полезли, когда они увидели массовое строевое перемещение откуда-то неожиданно появившихся зелено-песчаных человечков.

    Распорядок дня ведь никто не отменял, поэтому подошло время обеда, личный состав построили перед казармой, а потом с барабанным боем повели в столовую. Картина маслом: впереди барабанщик, за ним офицер, потом строй солдат по ранжиру в колонну по три, а в конце колонны старшина в звании прапорщика. И таких колонн прошло несколько. Да все в новенькой форме, в панамах туркестанских на шляпы ковбойские похожих. Опять же выпендриться надо перед приезжими из-за океана по полной программе, поэтому шаг ребята печатали строевой и по-настоящему. Вот америкосы и обалдели.

    Полчаса отведенного на обед солдатского времени гости так и стояли как вкопанные, обсуждая увиденное и услышанное. Но окончательно их добило возвращение тех же колонн из столовой. Гости вроде как начали отходить от шока, решились дальше двинуться, как вдруг опять послышался размеренный топот солдатских ботинок, и янки снова замерли. Топот стал сопровождаться какими-то громкими голосами - чем ближе, тем громче и громче ... Что это? А это песня и не просто песня, а солдатская строевая. Причем не речитатив какой-то мерзкий заокеанский, а песня настоящая громкая с запевалой и подхватываемым всеми остальными лужеными глотками припевом, вот так по-русски (хоть и не русских в строю полно), по-залихватски, по-стрелецки можно сказать (это если фильм «Иван Васильевич меняет профессию» припомнить). Очевидцы сказывали, что от этого концерта янки окончательно ушли в аут, рты пораскрывали и так стояли, не шелохнувшись, пока весь хор мимо них не прошел и, замолкнув, не замер одновременным «Стой» перед казармой.

    А дальше, не меньше. Наверное, эти заокеанцы своим умом недоразвитым подумали, что тут-то все рассусолятся, загалдят что-нибудь несвязное, тары-бары разведут и разойдутся, дымя сигаретами, а может и разбегутся кто куда. Не тут-то было. Прозвучали какие-то непонятные им команды, и строй начал медленно постепенно таять по одному зелено-песчаному человечку скрываясь в казарме. Хоп ... и нет никого, будто всё это в страшном американском сне происходило. Дааа, наверное, такое их зацикленному на своем дерьмократическом понимании мира умишку переваривать было невыносимо. Поговаривали, что после этого гости скрылись в гостинице и долго оттуда не показывались.

    Раскаленный летним туркестанским солнцем день, приправленный остротой исторически важного события, подходил к концу. Вечерело. Очередной барабанно-песенный концерт прошел с прежним аншлагом, после чего к комбату, продежурившему на узле связи весь день,  прибыл с докладом сержант с обязанностями старшины, на которого на время работы комиссии легла вся ответственность за порядок в батарее управления. Надо сказать, что и сержант и весь личный состав этой ответственностью прониклись в меру и шалостей себе не позволяли. Затем на узел связи заглянул освободившийся от заточения в казарме товарищ, и Николай вышел с ним на свет божий, вздохнув свободно и окинув его более-менее спокойным взглядом. Удовлетворенный хотя бы тем, что сегодняшнее напряжение ожидания чего-то вдруг возможного нехорошего проходит, а завтра весь этот невоенный и тягостный ему человеку военному кошмар закончится. В это обоим очень хотелось верить. Однако их небольшой, но уже достаточный для более реального суждения опыт подсказывал, что к такому не совсем спокойному состоянию более подходит известная фраза: «покой нам только снится».

    Душевному успокоению никак не помогал и показавшийся печальным закат по-летнему долгий и как-то в этом краю пустынной природы по-особенному тревожно красивый. Огромное, почти совершенно белое солнце, нехотя остывая и постепенно желтея, медленно опускалось, окрашивая в желто-оранжевые цвета выжженную и пыльную пустыню под собой и левее, а небольшую горную скалистую гряду немного вправо. Тени от скал также медленно тянулись своими вершинами в сторону дороги, что соединяла маленькую территорию второй точки с большой землей, будто желая отрезать её обитателей от всего окружающего мира. Друзья сидели, наблюдая такую привычную, но, при всей своей обыденности, несомненно величественную красоту и тихо обсуждали дневные события, выжидая время приближающегося ужина. Наконец солнце, недовольно побагровев, обожгло горизонт и, будто отдавая свой жар земле, начало быстро тускнеть, а скалистые тени, так и не дотянувшись до пути-дороженьки, стали неторопливо растворяться в сумерках. Товарищи по несчастью находиться в самом эпицентре этой уничтожительно-уничижительной истории невольно подумали о неопределенности своих судеб в неотвратимо приближающемся призрачном будущем, нехотя встали и направились в столовую.

    Очевидно, все с аппетитом или без такого уже поужинали, так как по дороге молодые офицеры никого не встретили, за исключением впереди идущей неторопливой пары. Наступившие сумерки не позволяли разглядеть, свои там идут или чужие приезжие, да это проголодавшихся друзей и не особо интересовало.

    Подходя к столовой, они увидели интересную картину. Те двое, что шли перед ними, дернули за ручку входной двери, а та ни с места, очевидно, закрыта изнутри. Постучали тихонько, в ответ тишина. Постучали сильней, реакции никакой. Стоят, ждут. Приблизившись и присмотревшись, друзья поняли, что это наверняка приезжие - может наши, может и нет, но точно не свои. Ну, уж чтобы убедиться, кто же они на самом деле просто спросили:
    - Что? Закрыто?
    - Do not open, - озадаченно и немного смущенно улыбаясь, ответил один из неизвестных, из чего стало понятно - это американцы.
    - Идите за нами, - предложил Николай, показывая жестом, что хочет им помочь пробраться в столовую другим путем, то есть через кухню.

    Четверо желающих поужинать подошли к задней двери и местные офицеры, не раз подобное делавшие и раньше, сильно постучали. Кто бы мог подумать о такой реакции столовских работников. Дверь не то, чтобы не открыли совсем, но просто прежде послышалась такое отборное приветствие на русско-матерном языке, что гости переглянулись широко открытыми глазами, очевидно, поняв содержание без перевода. Но и это не всё. Сначала приоткрылась занавеска окошка, что рядом с дверью и продолжавшая грозный монолог работница приплюснула к нему свой нос, наверное, чтобы получше рассмотреть, а может испугать нежданных посетителей в надежде, что те отстанут и уберутся восвояси. Глаза приветливой работницы стрельнули испугом. Похоже, она сообразила, кого так недостойно покрыла трехэтажным. Лицо спряталось и наступила полная тишина, только щеколда на двери издала металлический звук как бы приглашая войти.

    Проголодавшаяся четверка продолжила путь, имея в авангарде местных офицеров, которые знали маршрут движения по кухонным коридорам и точно вывели американскую пару к банкетному залу, где их уже поджидали с дежурными улыбками красивые официантки, приглашая войти и отужинать, чем Военторг послал.

    Что произошло, почему столовская команда прозевала двух из всего-то пяти иностранцев, непонятно. То ли считать разучились, то ли наших посчитали как иностранцев, но интуристовский сервис в этот вечер дал недостойный отечественному гостеприимству сбой, что, впрочем, никак не отразилось на дальнейших взаимоотношениях между нашими и не нашими. Наверное, Военторг в тот вечер послал много приятного на вкус, по крайней мере, шашлычный запах подавал на это предположение свой недвусмысленный намек. Да и наши двое молодцов не растерялись, помогли голодающим из Америки. Пусть теперь помнят доброту к ним проявленную. Помнят ли?

    Долгие летние сумерки незаметно перешли в ночь. Над потемневшей землёй робко заструилась прохлада, и утвердилась тишина … Величественное время - день и ночь на земле.

Продолжение. Глава 16. Комиссия. День второй. http://proza.ru/2024/07/23/1089