Гирлянда воспоминаний

               Для игры Светлой Ночки "Украсим новогоднюю ёлку". Тема гирлянда.
               http://proza.ru/2024/11/27/247


               Во времена моего детства обязательным украшением ёлки считались гирлянды флажков. Собранные на длинной нитке забавные рисунки животных, машинок, дедов Морозов и Снегурочек можно было купить в магазине, а можно – сделать самим. Самодельные гирлянды, конечно, смотрелись на ёлке не так нарядно, зато ни у кого таких не было.
               Не знаю, можно ли украсить ёлочку гирляндами воспоминаний, но давайте попробуем.

               ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. О том, чего не помню.

               Год 1913. Новочеркасск, сочельник Рождества.
Одноэтажный кирпичный дом с двухскатной крышей просторен, но и семья немалая: шестеро детей. Двое мальчишек, наследников казачьей фамилии и четыре девочки. Пока пусть и малы совсем, а надо будет замуж выдавать да приданное готовить.   

               Хозяйка дома, высокая дородная женщина в простом холщовом платье с передником, раздвигает тяжёлые шторы на окнах, впуская в гостиную свет сумрачного декабрьского утра, снимает чехлы с массивных, добротных кресел, стульев…

               — Шура, почту ещё не приносили?
               — Как же... На комоде твоя газета, как обычно. Вася, спросить хотела...
               Заметив недовольно сдвинутые брови мужа, женщина неуверенно продолжает:
               — Может, всё же поставим ёлку? Уж очень детям хочется.

               Рыжие жёсткие усики на круглом лице хозяина топорщатся, выдавая раздражение:
               — Сто раз говорено: баловство это. Басурманство немецкое казакам не указ. Без ёлки потратились, сама на рынок ездила, знаешь: гусь – рупь двадцать, потроха гусиные по пятнадцать копеек, солонина и та подскочила – по пять копеек за фунт. Когда такое видано было! А ёлки в Ростове, говорят, немыслимых денег стоят…

               Василий Данилович, потомственный торговый казак, рассматривает выставленные на подоконнике бутылки с домашними настойками, наливками. Вынимает пробки, нюхает…  Не выдержав молчания, подходит к жене, приобнимает за плечи:
               — Не расстраивайся, Шура. Я другое придумал. Дети довольны будут.
               — Что? Расскажи.
               — Секрет…
               Мальчишеская улыбка делает Василия Даниловича похожим на прежнего Васю, за которым когда-то Александра Петровна, бывшая Шурочка, выпускница Смольного института, вопреки воле родителей поехала без оглядки в донские края.


               В Сочельник, несмотря на запахи, доносящиеся из печи, и голодные глаза мальчишек «до звезды» не едят.
               Лишь вечером подают на стол кутью из пшеницы с медовой водой, да лакомства, на которые Александра Петровна большая мастерица: «взварец» из чернослива, изюма и сушеных яблок, пудинг, кисель.
               Зато на следующий день, едва родители вернулись с праздничного богослужения, стол, покрытый белоснежной, накрахмаленной скатертью, уже ломится от угощения.
               Гусь с хрустящей розовой корочкой; прямо из печки, ещё дышащий паром и соком пирог, обильно начинённый мясом с кореньями; варёные в супе голубцы, чуть сладкий белый хлеб, колбасы, орехи, пряники…

               На отдельном столе, покрытом кружевной салфеткой, подарки: коньки сыновьям, куклы с фарфоровыми личиками дочкам, удивительной красоты изящные ботиночки старшей, четырнадцатилетней Лиле и рядом…
               Обитый ярким полосатым атласом, на золочёных гнутых ножках диван-канапе.

               — Отдыхать, Шура, на нём будешь, — смущённо оправдывает незапланированную трату хозяин дома, и, скрывая неловкость, сурово спрашивает сыновей, — где с утра пропадали?
               Двенадцатилетний Коля и десятилетний Серафим переглядываются.
               — С христославами ходили, — бойко ответствует старший. — Пять гривенников заработали, да конфеты девчонкам отдали.
               Младший выглядывает из-за плеча брата:
               — Ещё колбасы нам давали, но мы их соседке тётке Лукерье занесли, у неё дети маленькие.

               — Молодцы, — кивает Василий Данилович, — а теперь собирайтесь, поедем фотографию делать. Всё договорено уже.
               — Пап, а мы с Симой на коньках покатимся, да? Можно же? Всё равно в экипаж все не поместимся…


               У лучшего фотографа в Новочеркасске, Сигизмунда Яковлевича Пантелеева, время расписано как у врача: одни семьи с детьми уезжают, другие приезжают.
               — Василий Данилович! Моё почтение! — выбегает на улицу хозяин фотографии, открывает дверь экипажа. — Рад видеть вас со всем семейством, очень рад.
               — Александра Петровна!
               Низко кланяется.
               — Конькобежцы мои прибыли?
               — Как же-с, Василий Данилович, дожидаются…

               Дверь в салон фотоателье распахивается, и прибывшие, включая родителей, замирают, рассматривая упирающуюся в потолок ёлку. Чего только нет на ней… Бумажные гирлянды, золочёные орехи и завёрнутые в серебряную бумагу пряники, стеклянные шары и восковые свечи, конфеты, сшитые из ваты фигурки…

               — Сюда, сюда пожалуйста, — хлопочет смешной взлохмаченный фотограф, усаживая клиентов, прячется за треногой. — Улыбнитесь, сейчас вылетит птичка.

               На фотографии – у подножия ёлки сидят серьёзный Василий Данилович в праздничном сюртуке, атласном жилете и полосатых брюках, улыбающаяся Александра Петровна в нарядном шёлковом платье с ниткой жемчужных бус на шее, между ними семилетняя Женя в матроске; за спинами родителей стоит тоненькая, мечтательная Лиля; по бокам, повесив связанные шнурками коньки на плечи – Коля и Сима, а двухлетняя Нина и четырёхлетняя Зоя с новыми, подаренными куклами, устроились на коленях родителей.

               Когда птичка наконец вылетела, с ёлки снимают и дарят детям по большой хлопушке. Выстрелив, хлопушка засыпает пол фотоателье звёздочками конфетти, а дети, хвастая друг перед другом, достают из неё бумажные маски зверей и красные бумажные колпачки.

               — Вот это праздник! — радуется Василий Данилович, вытирая платком вспотевший лоб. — А то, представьте, Сигизмунд Яковлевич, что в газете позволяют себе писать: «Приглашаем провести новогодние праздники в ресторане. Зал убран ёлками, ужин из трех блюд и бокал шампанского всего три рубля с персоны. Перед посетителями выступят блистательный господин Гопен и непревзойдённая госпожа Рене, звёзды Парижа».
               — Знаем мы этих парижских звёзд, — машет рукой фотограф. — Все родом из Малороссии.

               Больше ста лет прошло…
               Жаль, та фотография не сохранилась…