Проект Зажигаем зеленый свет вместе

 
Дорогие читатели! Рекомендую Вам,  в рамках проекта , ярких, харизматичных авторов! Произведения оставляют след в душе, дарят незабываемые эмоции. Делитесь впечатлением, поддержите коллег рецензиями, добро всегда возвращается, проверено!
 Ваша Виктория.   





                Влад Снегирев ,,Мама любит эклеры»

                http://proza.ru/2025/03/06/483

 Татьяна почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Она давно научилась замечать такие мелочи — слова-маркеры, которые многое говорили о человеке. «Мама говорит» прозвучало уже дважды за первые пять минут разговора.
    — Расскажи о себе, — предложила она, отпивая действительно превосходный кофе. — Чем занимаешься?
    — Я работаю бухгалтером в крупной компании, — начал Михаил с нотками гордости в голосе. — Веду налоговый учет, составляю отчетность. У нас отличный коллектив, хороший социальный пакет. Мама говорит, что это очень надежная профессия.
    — А почему именно бухгалтерия? — спросила Татьяна, разглядывая узор на скатерти. — О чем ты мечтал в детстве?
    Михаил слегка растерялся:
    — Ну... Я всегда любил математику. И порядок. Знаешь, когда все по полочкам, все четко. А еще у меня были способности к музыке, но мама сказала, что это несерьезно — быть музыкантом. Она права, конечно. Зато теперь у меня стабильная работа, свой кабинет...

    Он говорил о работе уверенно и спокойно, явно находя комфорт в мире цифр и отчетов. Татьяна слушала, наблюдая, как за окном падает мокрый февральский снег. Внутри нарастало знакомое чувство разочарования — словно смотришь фильм, зная его финал.
    — А свободное время как проводишь? — перебила она его подробный рассказ о преимуществах нового налогового программного обеспечения.
    — О, я люблю читать. В основном научную фантастику. Мама считает, что это несерьезно, но я собрал неплохую коллекцию. Еще иногда хожу в филармонию — там есть абонемент на классическую музыку. И готовить люблю, особенно по маминым рецептам.
    Официантка принесла пирожные — они действительно выглядели восхитительно. Воздушные эклеры, покрытые глянцевой глазурью, нежные профитроли, миниатюрный тарт с фруктами.
    — Попробуй этот, с фисташками, — Михаил пододвинул к ней тарелку. — Мама говорит, они здесь используют настоящую фисташковую пасту, а не ароматизаторы.

    Татьяна отложила вилку, едва попробовав воздушный эклер. Она поймала себя на мысли, что ей хочется немного растормошить этого слишком правильного человека.
    — Ты часто путешествуешь? — спросила она, надеясь, что это выведет его из зоны комфорта.
    — Ну, не очень, — Михаил поправил очки. — Мама говорит, что за границей опасно. Лучше отдыхать в России. Мы с ней обычно ездим на дачу. Там тихо, спокойно, можно отдохнуть от города.
    — И что же вы делаете на даче? — Татьяна старалась, чтобы в голосе не прозвучала ирония.
    — О, у нас там все организовано! — оживился Михаил. — Мама выращивает цветы, у нее целая коллекция роз. А я помогаю с грядками. Знаете... то есть, знаешь, — он запнулся, — у нас даже график работ есть. В субботу — прополка и полив, в воскресенье — баня. Мама замечательно парит веники. А еще она делает потрясающее варенье из крыжовника — по рецепту моей бабушки.

    — А куда бы ты хотел поехать? — перебила его Татьяна. — Если бы мог выбрать любое место в мире?
    Михаил задумался, будто этот вопрос застал его врасплох: — Ну... может быть, в Париж. Там, говорят, очень красивая архитектура. Правда, мама считает, что французы недружелюбные. И еды нормальной не найти — одни лягушки да улитки.
    Татьяна невольно коснулась браслета на запястье — подарка, привезенного из последней поездки в Прованс.
    — В Париже потрясающие музеи, — сказала она. — И рестораны на любой вкус. А люди... они просто другие. Более свободные, что ли.
 

                ***
   
          Николай Козаков 9

                Жизнь у дороги

                http://proza.ru/2012/01/08/1821


    Был дед Янка старым, умным, хитрым и добрым. Редкое сочетание у молодых, но к старости это иногда удается накопить. К старости все накапливается – или злость, или доброта. Вместе им трудно до старости дожить, а вот по отдельности, при благоприятном стечении обстоятельств, да при наличии здоровья и Божьей помощи – такое бывает/случается.
…Мудрый был дед. Одно из любимых его выражений было: «Если ты хотел, но не смог, - Бог тебя простит».
Я примерил к себе – и действительно: намного легче жить, есть немного легче ко всему в жизни относиться.  (???)
Но хотеть при этом надо. Нельзя не хотеть. Кто не хочет, тот не живет.
А дед Янка хотел жить, хоть был старый. Со своей женой он прожил в «мире и согласии» более сорока лет.
«Мир и согласие» я взял в кавычки, потому что сам дед Янка так это акцентировал. Жену с ним в последние годы объединял только общий коридор в квартире и огород на фазенде. Янка жил отдельно в своей комнате, имел своей отдельный телевизор, радио, кровать и свое отдельное особое мнение.
Жена имела аналогичные апартаменты напротив и на жизнь смотрела прямо противоположно.
Дед был неторопливым, обстоятельным, мыслительным и раздумчивым, его тянуло к газетам, политике и умным разговорам. Жену тоже тянуло, но все как-то в сторону. Если гулять, то больше налево, если работать, то спустя рукава, если пить, то под завязку, если гости – то до утра, а если плясать – то до упаду.
Не сходились они во мнениях и по многим политическим вопросам, поэтому дед Янка предпочитал читать газеты в своей комнате, а обсуждать их с проверенными политическими единомышленниками в мастерских во время очередного рабочего дня. Методом совмещения полезного с приятным. Полезного и посильного физического труда с приятной интеллектуальной беседой с братьями по труду и железным орудием производства. Меня он выбрал как русского, молодого, технически грамотного и читающего газету «Аргументы и факты».
Мы сошлись на том, что «Аргументы и факты» – единственная из существующих русскоязычных печатных изданий, которые не повредят даже латышскоязычной половине Латвии. Был он латышом, хоть и латгальцем. Примкнувшим к движению легионеров, хотя армию, как красную, так и немецкую, видел только со стороны. Общался со мной только на русском. Для языковой практики. «А то на хорошем русском не с кем пообщаться», - полусерьезно шутил он. В советское время он взахлеб читал русские детективы и книги о войне. Советские, надо подчеркнуть, изложения и варианты хода военных действий. Объяснял эту свою страсть он следующим образом. Русский язык, мол, не зря великим и могучим называют. Кроме всего прочего, он еще и певуч, звучен и красив. Читаешь книгу на русском  и читать хочется. А читаешь на латышском – и как опилок в рот набрал – и трудно, и скучно, и неприятно, потому что однообразно, без фантазии и полета (это латыш так говорил, а не я).

 
                Кружевное одеяло

          Юрий Евдокимов 2

                http://proza.ru/2025/01/13/1188

     Когда Валера вышел на балкон, он задел ногой пустую бутылку, бутылка упала, но не покатилась, потому, что катиться ей было некуда, так как весь балконный пол был уставлен точно такими же, пустыми бутылками из-под водки, выпитыми до дна. Валера вынул последнюю сигарету и смял пустую пачку. Курил отрешённо, быстрыми затяжками, потом он ходил по комнате их угла в угол, опять и опять возвращаясь к одной и той же мысли, как будто и не было его сейчас на ночном балконе, и красный уголёк от его сигареты канул в вечность, никому не нужный и никем не замеченный.
Валера глотнул холодной воды из крана, сел на пол, прислонясь к стене, и долго  смотрел на тёмное пятно от потёков обойного клея между газовой плитой и шкафом. Пятно напоминало ему маленького гномика, который, то улыбался, то, как Валере казалось, с удивлением смотрел на него, как бы спрашивая: «А дальше что?»
Когда умолкли последние звуки ночного города, стало совсем тихо. Только часы в прихожей всё громче и громче отмеряли и резали  время на порции, предлагая отведать жизненный нектар по кусочку.
«Сколько мне осталось?» Тик-так. Тик-так. «Проклятая жизнь».
Мысли жестоко и ясно выстроились в ряд, как солдатская рота: Встреча. Любовь. Радость. Ссора. Обида. Раскол. Крах.
Валера натянул на себя серый шерстяной свитер, в котором, несмотря на годы, всё ещё держался едва уловимый запах Машиных духов. Потом он посмотрел на себя в зеркало, и упал на диван, лицом вниз, стиснув зубы от боли, как будто его со всего маха ударили в живот и перехватило дыхание.
Это похмелье, это оно накрыло его своим чёрным крылом. И чувство вины, всеобъемлющее и глубокое, как океан, всей своей мощью обрушилось и скрутило тугим узлом душу и тело.
Причиной был телефонный звонок.
«Здравствуй Валера – звучал Машин голос в трубке - мне твой номер дядя Боря дал, сосед. Я не хотела тревожить тебя, думала: Зачем? Какой смысл? Да и со временем, если честно, не очень - работа, семья, дети. В общем, кручусь. А на днях, такая история – зашла в магазин, ткань подобрать на шторы, смотрю, а на витрине - кружевное одеяло, то самое, которое мы с тобой купить хотели. Помнишь? Пуховое, из разноцветных лоскутков, Ты ещё смеялся, говорил, что оно как калейдоскоп. Знаешь, я как это одеяло увидела, у меня с сердцем плохо стало. Пять лет прошло, Валера, моя младшая в этом году в садик пойдёт, а я ничего забыть не могу. А тут ещё это одеяло, теперь хожу, как ненормальная. Валерьянку пила ночью. Ну а ты как?»


                ***


               Мечты из прошлого

                Анатолий Анистратов

                http://proza.ru/2022/10/15/1137

     Я в сказку зимней ночи окунусь
     Закрыв глаза и обездвижив тело
     Затем легонько оттолкнусь
     И улечу в распахнутое небо

     Там попаду я в сказочные сны
     Похожие на мультики из детства,
     И школьные друзья, все  пацаны
     Там будут рядом - по соседству.

     Мы будем бедокурить и шалить,
     Родителей не слушать и смеяться
     И без спросу после школы уходить
     На речку рыбу удить, и купаться

    И в этих снах не будет продолжения,
    Там будет миг всего лишь в десять лет
    Я так хочу, чтоб возвратилось время,
    Когда живым был еще дед.

    Тогда и зимы были не такими
    И люди были проще и добрей.
    Тогда и Родину любили
    Не так, как это делают теперь.

   Я в сказку зимней ночи окунусь
   Закрыв глаза и обездвижив тело
   И полюбив земную грусть
   Уйду домой, в заоблачное небо.