Сыворотка правды Глава 7

Начало здесь http://proza.ru/2025/07/24/1735

Проникнуть в заброшенное крыло замка оказалось действительно достаточно просто. Этот участок в имении баронов не слишком бдительно охранялся. Да и что особенно охранять в развалинах? Где-то вдалеке лаяли сторожевые бароновы собаки, спущенные на ночь. Но даже они не заглядывали в данное заброшенное место, давно уже не относящееся к жилым постройкам особняка. Ночь стояла тихая, лишь редкие порывы ветра трепали кроны деревьев. Финшеньер и Вирт, переодевшись в лохмотья бродяг для конспирации, через буковый лес и дыру в ограде подобрались к своей цели. И вот они уже стояли перед руинами ветхой части усадьбы – крылом, почти скрытым лесными деревьями, ввиду своей запущенности – лес наступал, а совершенно никому до этого не было дела. Обветшавшие колоны этого строения хранили отблеск былого величия, а несколько обвалившийся фронтон словно наклонился к нарушителям его спокойствия, шепча что-то безмолвное. Полицейские переступили порог древней постройки, вошли внутрь, прошли по коридору, потом поднялись по лестнице и вошли в огромную залу – ту самую, о которой видно и шла речь сегодня в кабинете полицмейстера.

Лазутчики как бы попали в другой мир. И в ту же секунду, будто бы время замерло. Лунный свет проникал внутрь сквозь витражи, отражаясь в лужах на полу, что образовались, видно, после недавнего дождя, потому что старая крыша протекала. И этот тусклый свет освещал рамы портретов, висевших криво и угрожающе – тех самых, похоже, картин, о которых были уже наслышаны полицейские из рассказов группы шумных доносчиков. На стенах ещё держалось потрескавшееся деревянное покрытие, с которого словно проступали очертания лиц с портретов, едва различимых, но настойчиво наблюдающих, казалось, за непрошенными гостями из загадочного потустороннего мира, где тишина ночи лишь подчёркивала каждое движение, каждый звук.

- Вы чувствуете тут какую-то странную энергетику? – шёпотом спросил своего спутника писарь.

Полицмейстер кивнул.

Тусклый лунный свет пробивался сквозь прорехи в крыше и разбитые окна, очерчивая контуры обвалившихся лестниц, колонн, и стен, покрытых трещинами. Пыль в воздухе мерцала как золотистые мотыльки. Старинная мебель местами казалась наполовину поглощённой временем. Виднелся диван с разодранной обивкой, обугленный рояль. А обвалившиеся портреты в тяжелых рамах, словно наблюдающие из тьмы, совсем уж подтверждали слова писаря. И ещё это ощущение времени – будто всё вокруг замерло века назад – щекотало нервы. Запах сырости, старой бумаги и дерева наполнял лёгкие. Каждый шаг отзывается эхом. Звуки — скрип половиц, шум ветра в чердаке, редкое капание воды. Всё казалось нарочно громким. А за этим — напряжённое ожидание: будто дом хранил какую-то тайну.

Они двигались осторожно, ведь каждый шаг продолжал отдаваться эхом, словно ветхое помещение отзывалось на их присутствие. И тут — с рояля, проступающего чёрным пятном в углу в темноте, сорвался аккорд – сам по себе – далёкий и дрожащий. Оттого оба лазутчика вздрогнули, не понимая – показалось или действительно мистика какая-то. Сердца их невольно бешено застучали, и им даже захотелось уйти – просто какая-то тревога, словно нож, вонзилась в сердце. Но профессиональное любопытство удержало полицейских, взяв верх. Да и конечно же, разве они дети, чтобы бежать от теней прошлого и от полуразвалившихся стен?

- Действительно, здесь жутковато, - прошептал Финшеньер. – И можно понять, почему дети, оказавшись тут в кромешных сумерках, так напугались, особенно если и правда случайно захлопнулась дверь, отрезав им отходные пути в привычный для них мир.

- Это ещё сейчас лунный свет неплохо проникает в щели заколоченных окон. Да и рассвет уже брезжит. А сразу после заката, как мне помниться, небо застилали тучи, потому могло быть даже темней, когда тут несколько часов назад бродили дети, - поделился своими наблюдениями писарь, что, как мы уже знает, имел привычку всё подмечать.

Незваные гости снова огляделись, уже внимательнее. Видно, это помещение следовало считать какой-то бывшей бальной залой. Но лунного и предрассветного освещения для тщательного осмотра оказалось явно недостаточно, потому полицейские зажгли свечи, которые, как выяснилось, торчали из расставленных кругом подсвечников. Видно детишки, которые блуждали здесь несколько ранее, не додумались или не сумели их зажечь, иначе им бы не пришлось блуждать в темноте. А свежие следы присутствия шаловливой ребятни действительно виднелись повсюду – многочисленные отметины маленьких ног и рук на пыльных полах, стенах и предметах, а также остатки свежего мусора, фантики от конфет, огарки от недавно зажжённых спичек и обрывки новой ребячьей одежды.

- Да, мы точно попали именно туда, куда и было надо, - констатировал писарь, осматривая место происшествия. – И заметьте, господин Финшеньер, кроме детских следов никаких других нет. Значит, и нападения, которое нам так красочно описывали шумные дамы, никакого здесь не случилось.

- А я и не думал, что оно было, - отозвался его более старший товарищ, хорошо уже знающий характер компании вздорных болтушек-феминисток. – Я так сразу и предполагал, что дети, как бы это странно не звучало, «избили сами себя». И никаких улик, подтверждающих насилие злонамеренных взрослых, нами действительно пока не обнаружено. Зато здесь много острых и тяжёлых предметов, разнообразных крюков и гвоздей, о которых малолетние озорники реально могли пораниться или набить себе шишек. Да и какое нападение? Зачем берменгевским шпионам избивать мерундийских детишек? Какой им с этого прок? До такого только Ханна со своей компанией могла додуматься. А если бы берменгевские шпионы и задумали покушение или что-то посерьёзней, то наверняка бы осуществили бы своё намерение. Кто им мог помешать? Глупые мамаши? Нерадивая прислуга? Эти феминистки представляют себя такими крутыми и пытаются всех убедить, что предотвратили какой-то страшный заговор. Но полиции-то хорошо известно, что эти бестолковые женщины совершенно ни на что не способны… Впрочем, хватит об этом. Мы ведь пришли сюда Антоний, совсем не затем, как ты помнишь, чтобы обнаружить улики против мифических нападавших. Нам бы убедиться, что тут действительно есть тот портрет, который вызвал у нас с тобой известные подозрения.   

- Да вот же он, - отозвался на призыв начальника писарь. – Стоит у стены, как и показали наши малолетние свидетели… Матерь Божья! – воскликнул он, осветив свечой картину и вглядываясь в изображение, - Хорошенькая компания у благонравных предков мерундийских баронов здесь обнаружилась – лихой налётчик и бандит, зловредный враг Мерундии и мерундийцев! Вы узнаёте, господин Финшеньер, кто это на картине?
 
- Вообще-то я не очень силён в истории, - немного смущённо буркнул полицмейстер, увидев воина в старинном одеянии. - Но даже я понимаю, что это точно берменгевец.

- Это Нестар Блокадский собственной персоной – известный берменгевский военачальник, живший четыре или пять столетий тому назад, участник печально известной в Мерундии «Огненной войны», которую мы с позором проиграли. А мерундийские войска были разбиты наголову стараниями этого удачливого во всём полководца. А вот и надпись на латыни: «Поражения были неведомы ему, а вражеские полчища бежали», про которое нам все уши прожужжала Мелинда. Ну, что скажите на это, господин полицмейстер?

- Значит, это всё правда, что сказала моя племянница…
 
- Выходит, что так.   

- И откуда здесь, Антоний, по-твоему, мог взяться этот портрет?

- Пока не знаю.

- И сколько он здесь, по-твоему, стоит?

- А вот на этот вопрос я могу ответить с полной определённостью – находится он тут недавно. Он кажется не древним совсем, а свеженарисованным. Создан, как думается, всего-то два-три года назад, судя по свежей, не потрескавшейся на нём краске, не пострадавшим от времени раме и холсту. Причём создан именно здесь, а не принесён извне, похоже. Вы посмотрите, рядом здесь и кисти, и краски, и приспособления для нанесения акварели и масла на холст, чтобы получились интересные эффекты, также шпатель для создания объёмной текстуры и рельефных поверхностей, штриховка и карандаши для нанесения набросков и чёрно-белых работ, палитра для смешивания красок и поиска нужных оттенков и другие причиндалы мастера изображений, который здесь очевидно орудовал в тишине и спокойствии среди развалин. Видно думал, что хорошо замаскировался – среди старых картин в заброшенном давно помещении, куда посторонний может попасть только по случаю, никто не заметит новую, отвратительно вызывающую его работу в полумраке или и вовсе в кромешной тьме, не станет вглядываться в изображённое – так он воображал, наверное.

- Ты считаешь, что некий художник устроил здесь свою мастерскую и нарисовал этот портрет?
 
- Похоже на то.

- Но если это так, то кроме данной картины должны быть и другие работы. Так ведь обычно бывает в художественных мастерских. Не мог же этот самый живописец, будь он неладен, рисовать день ото дня одну и ту же картину? И если есть другие работы, надо бы их поискать.

- Конечно надо, - согласился с полицмейстером писарь. – И не из-за любви к искусству совсем. Очень бы было интересно заглянуть во внутренний мир этого художника, кумиром для которого является берменгевский удачливый генералиссимус, в своё время много крови попивший нам-мерундийцам, много загубивший мерундийских душ, и оттяпавший у нас немалый кусок наших земель, хоть это и было очень давно. Нет, ну просто необходимо ради спокойствия наших граждан заглянуть в душу этого чёртова живописца, расписывающего здесь днями и часами портрет берменгевского атамана – вот делать ему было нечего! Ведь вполне может статься, что он и правда затеял против нашего государства что-то недоброе, а значит и против нас самих и наших детей. А картины ведь почти всегда отражают внутренний мир художника, являются зеркалом его души. Вот и посмотрим, что на душе у этого таинственного человека и чем он живёт, чёрт его побрал. Ибо чует моё сердце, что не друг он нам совсем, а злейший враг, затаивший внутри себя какую-то злобу. И думать так есть все основания. 

Продолжение здесь http://proza.ru/2025/08/01/900