Ванечка

   В двухместной палате паллиативного отделения городской больницы тихо угасали две женщины. Надежду на исцеление не питали ни медики, ни сами больные. Только симптоматическая терапия, направленная на облегчение страданий, снятие болевых симптомов. Нина Филипповна, субтильная старушка 82 лет, занимала кровать у окна уже дней пять с диагнозом: рак матки 4 стадии (неоперабельный). Соседку ее, Валентину, можно было считать старожилкой. Уже почти две недели она лечилась от хронической легочной недостаточности и уже мечтала о выписке. Вот только с улучшением ли? Была Валентина лет на 30 моложе своей соседки по несчастью и по мере сил ухаживала за практически не встающей бабушкой.

   Женщин навещали. К молодой периодически наведывался муж, а старую регулярно посещала после работы дочь, лет на пять старше Валентины. Палата располагалась в конце коридора, сил на долгие разговоры не было ни у той, ни у другой и потому в помещении по большей части стояла тишина.

   Однажды, после отбоя, когда свет в палате уже потушили, Нина Филипповна заснула. Сон, начавший одолевать и Валентину, вдруг был прерван стонами и хриплым, сдавленным дыханием старушки. Женщина встрепенулась. В полумраке было заметно, как мечется по подушке голова соседки. Поднявшись, Валентина доковыляла до кровати бабушки и, присев на корточки, тронула ту за плечо.

   — Филипповна, ты чего? Тебе плохо? Может сестру или врача позвать?

   Старушка вяло пошевелила кистью и прошелестела:

   — Не нужно, Валя. Сон мне приснился тяжелый… Будто на груди у меня вдруг, ни с того, ни с сего, три младенчика появились. Маленькие, розовые… голенькие. Копошатся, пищат… на сердце давят. Тяжело мне стало, сердце через раз стукотит. А один переполз на горло — дышать вовсе нечем… воздуха не хватает. Ну, думаю во сне, и конец пришел тебе, Нина.

   Нина Филипповна замолчала. Однако, отдышавшись, продолжила:

   — Всё, думаю. И спокойно так стало. Младенчики дышать не дают, но я уж и смирилась. И тут Ванечка, муж мой покойный любимый, возле меня стоит. И грустно мне улыбается. А сам светом окружен, как сиянием. Наклонился, забрал с меня этих пищащих детишек к себе на руки, прижал к груди. Ласковое что-то им шепчет…  И они затихли. И копошиться перестали.  А тут ты подоспела, — из уголка глаза по виску скатилась слезинка.

   — Какие младенцы? Приснится же, — Валентина погладила Филипповну по руке.

   — Наши дети. Убитые мной через аборты. Три аборта у меня и было. А как уж мой Ванечка против был. И упрашивал, и ругал, и совестил меня. Все хотел, чтобы большая семья у нас была. Очень он детишек любил. Так а я все три раза тайком от него на аборты и сходила. Мне кажется, он до конца жизни так и не простил меня полностью. А сейчас видно там, наверху, Ванечка и встретился с ними. Навсегда. А мне моя болезнь, вот сейчас я подумала, как кара за те убийства.

   Через двое суток Нина Филипповна ушла из жизни.