Дождливый скандалТелеканал «Дождь» разместил заведомо провокационный, в нынешних реалиях, вопрос о том, не лучше ли было сдать Ленинград немцам, чтобы спасти жителей от ужасов Блокады. Естественно, тут же нашлись люди, которых этот вопрос возмутил до глубины души, и разгорелось негодование, и пошли обращения, и заявления в прокуратуру – всё, как водится. Задумался: «А как я сам отношусь к таким вопросам?» Что ж, Питер – мой родной город (хотя я давно живу преимущественно в Москве). Я понимаю, что он не идеален, в чём-то даже «уныл», но я нахожу в нём некоторый шарм. Он мне дорог. Блокада – не совсем посторонняя для меня тема. Бабушка по отцовской линии – пережила это дело от и до, и я застал её в уже более-менее сознательном возрасте (в своём, в смысле). Много чего рассказывала, и все понимали, что в её присутствии – нетактично выбрасывать в мусорное ведро продукты питания. Умом-то она осознавала, что время другое, что всё изменилось, но вот рефлекторно – реагировала бы, надо полагать, болезненно. Бабушка рассказывала, что были, конечно, разговоры о том, что, может, лучше бы сдать город немцам, как десятки других городов уже сдали к зиме сорок первого, – и немцы хоть по-быстрому расстреляют. Замечу, тогда это был не риторический и не праздный вопрос. Но потом, когда на самом деле начался голод, даже ярые скептики пришли к мнению, что пусть хоть не напрасны будут их страдания. И после того, что уже перенесено, – сдавать город как-то неприлично, неумно, что ли? Впрочем, их особо никто и не спрашивал, простых обывателей. Плебисцит, знаете ли, не проводился. Да и поутихли споры, когда люди вынуждены оказались экономить каждую калорию. Так как я отношусь к этому вопросу? Примерно так же, как к вопросу: «А вот если б ты, Тёма, оказался без копья денег, без средств связи, в совершенно незнакомом городе, и к тебе подошёл бы хорошо одетый господин и предложил бы тысячу баксов за то, чтобы ты сделал ему всему один минет, - ты бы согласился?» Знаю много парней, которые, услышав подобный вопрос, пойдут рвать тельник на груди, с криком: «Ты чо, сука, во мне пидора увидел?» И всякий раз, когда я наблюдаю подобную бурную реакцию (а мы задаём такие «нехорошие» вопросы на собеседованиях) – мне становится смешно. Потому что в действительности эта повышенная эмоциональность проистекает от того, что парень… ну не то, что латентный гомик (оставим эту фигню для гей-троллей!), но – не до конца уверен, что он бы НЕ согласился на такой вариант в описанных обстоятельствах. И его пугает, что это его колебание будет как-то обнаружено. Поэтому – принимает вот эту негодующую пацанскую позу. «Да ты чо? Ты за кого меня считаешь?» Что ещё забавнее, в его реакции куда больше этого изрядно наигранного («возгоночного») негодования, нежели искреннего омерзения. Вот если спросить: «Стал бы ты есть сырую рыбу, оказавшись один в лодке посреди океана», - он не будет негодовать, но подёрнется, представив свои вкусовые ощущения. Но если спросить: «Готов ли ты отсосать за штуку баков?» - у него нет искреннего омерзения (да в конце концов, pun not intended, высасывать сырую-живую рыбу – вероятно, действительно неприятнее чисто физиологически), но вот тотчас включается эта программа: «Да за кого вы меня принимаете?» Да ни за кого тебя, пока что, не принимают, родное сердце. Тебе всего лишь вопрос задали. Ну и если человек действительно уверен, что не станет этого делать, – он ответит спокойно и кратко. «Нет». «А если не за штуку, а за миллион баксов?» «Нет». «А если это будет не пидор богатый, а тётка богатая, жадная до плотских утех от молоденьких мальчиков за хорошее вознаграждение?» «Нет». «А чего так?» Ну и вот я – мог и в семнадцать лет, будучи нищим студентом в чужом городе, спокойно объяснить, чего так. Я не буду ублажать гомика за бабки – потому что я стрейт. Я ничего не имею против гомиков, покуда они не лезут ко мне с уверениями, будто на самом деле я только и знаю, что мечтаю заняться с ними сексом, но боюсь это признать, и вся фигня, - но меня действительно не привлекает «голубятина». Не больше, чем кефир, который я терпеть не могу, хотя многим людям нравится. Но и с тёткой я не стану заниматься сексом за деньги (в смысле, только лишь за деньги, когда нахожу её непривлекательной во всех остальных отношениях). Нет, я ничего не имею против проституток и жигало, но у меня – свои представления о сексе и его совместимости с корыстью. «Гусары денег не берут». Может, блажь, может, комплекс, но – я дорожу этим комплексом. По рациональным причинам. Постольку, поскольку мне бы не хотелось и в семнадцать лет, чтобы кто-то, спустя годы, имел основания сказать про меня: «Он заработал своё состояние не умом и волей, а через постель». И я нисколько не навязываю свою позицию другим людям, которые считают для себя вполне допустимым зарабатывать деньги или статус через постель (если им это нравится). Просто, будучи спрошен вежливо, - я способен обосновать столь же вежливо именно свои приоритеты, своё видение допустимого именно для меня, сугубо индивидуально. То же самое я могу сделать и в ответ на вопрос о том, стоило ли сдавать Питер немцам ради спасения жителей. Ответ – «нет». Почему я так считаю? Он действительно был художником с замашками архитектора (я видел много его картин и должен отметить, что «натюрморты» зданий давались ему лучше всего). И он, в отличие от меня, не находил никакого эстетического шарма в Питере. Как и в Москве. Да и про современный ему Берлин говорил, согласно записям Пикера, теми же примерно словами, что, мол, никакой художественной ценности этот город сейчас не представляет. Но Берлин он собирался коренным образом перестроить (до последних недель Войны макеты клепал), а Москву и Питер – думается, нет. Просто ликвидировать. Более того, даже если отбросить архитектурное маньячество Гитлера, и тем более отбросить моё собственное трепетное отношение к Питеру как к моему родному городу, нужно признать очевидное: столь крупный мегаполис в столь высоких широтах и на столь неблагоприятной для крупных городов местности – может содержать, себе в убыток, лишь Россия. Поскольку для России – это действительно окно в Европу, Петра творенье, культурная столица, и всё такое. Для Германии, завладей она этим городом, - он был бы лишь обузой совершенно бессмысленной. И Гитлер, не Гитлер – но любой иностранный правитель постарался бы избавиться от такого уникально крупного города в столь невыгодном географическом положении. Что бы при этом стало с жителями Питера, когда они, по хорошему счёту, не нужны Германии ровно так же, как и сам город? Сподобилась бы природная немецкая сентиментальность подать сотни эшелонов для эвакуации ленинградцев в те области, где их ждала бы лучшая доля под присмотром немецкого хозяина? Я чего-то сомневаюсь даже в этом. Немцы, конечно, сентиментальный народ, но вот конкретно в той исторической ипостаси германской государственности, - они… как бы это сказать? Не могли блеснуть примерами гуманизма, превосходящего практичность. Так, пожалуй. И как они переморили сотни тысяч пленных красноармейцев в первые два года войны с Союзом, как переморили сотни тысяч, если не миллионы, евреев, перемещённых в концлагеря со всех подконтрольных территорий, - так тем более, вероятно, угробили бы население Питера. Города, который им нафиг не нужен. И передислокация населения – только морока. Ну и только в концлагеря его бы передислоцировали. А скорее – на месте перетопили бы в Финском заливе к чёртовой матери. Но даже и судьба населения Питера – не главное для меня при ответе на вопрос, допустимо ли было его сдавать. Ну вот представим, что Питер сдали, когда забрезжил призрак голода (то есть, осенью сорок первого). И что тогда? А тогда – группа армий «Север» оказывается, в полном составе, совершенно свободна для применения на других участках Восточного фронта. Не только мобильные её части (танковая группа Гёпнера), но и пехота может быть переброшена на Московское направление. И это, скорее всего, означало бы взятие Москвы, с весьма возможным общим последующим кризисом военно-политического управления. А если б Питер сдали не осенью сорок первого, а весной сорок второго – ну тоже огромное облегчение для немцев. Они убрали у себя такую «занозу» - и вольны распоряжаться резервами на изрядно сокращённом фронте. По сути ведь, их наступление на Кавказ и Сталинград, - было ОЧЕНЬ близко к реальному стратегическому успеху. Если б им удалось отрезать советскую промышленную базу от кавказской нефти и снабжения через Иран, - они получили бы шанс серьёзно вывести из строя советскую военную машину. То есть, падение Ленинграда, - могло обеспечить немцам общую победу в войне против СССР. А я всё-таки, несколько эгоистически, исхожу из того, что России нельзя было проигрывать ту войну и уповать на то, что потом придут Союзники и освободят нас из-под немецкого ига. Во-первых, они могли бы и не прийти, когда бы Германия, нейтрализовав СССР, загнав его за Урал, воспользовалась бы вновь обретёнными ресурсами и ускорила свою ядерную программу. Тут могло бы возникнуть замирение, плавно переходящее в «Холодную войну» между новым «Пан-европейским Райхом» и англосаксами. И я лично верю, что этот «Пан-европейский Райх» просуществовал бы не дольше, чем просуществовал СССР как гегемон тоталитарной идеологии. И всё то же самое было бы: поколение доблестных витязей СС – сменяется поколением «испорченных ребятишек», готовых «продать идеалы предков за джинсы и пепси-колу». Думаю, это даже быстрее произошло бы, окажись Райх победителем в той войне, оккупируй он надёжно пространство по линии «Архангельск-Астрахань». Но вот мне всё-таки, какой бы я ни был противник квасного, истеричного патриотизма, приятнее осознавать, что русская нация доказала свою состоятельность, во-первых, столь решительно воспротивившись иноземной экспансии, а во-вторых, - когда сама собой сумела разделаться с большевизмом у себя дома. И я нисколько не симпатизирую ни социализму, ни коммунизму, ни большевизму, ни нацизму, ни сталинизму (это всё сорта одного и того же говна для меня, хотя товарищ Сталин лично – был интересной исторической фигурой, не менее, чем Гитлер) – но всё-таки греет сознание, что мы свои проблемы – решаем сами. Привыкли решать сами. Даже в периоды умопомрачения, когда мы были заражены этой хворью, коммунизмом, и действовали порою… зомбообразно. От «зомбообразности» - разумеется, нужно отучаться. И на вопросы – отвечать разумно. «Согласились бы вы сдать Ленинград, чтобы спасти жителей?» Вежливая улыбка, и: А вообще, это совершенно нормальный вопрос, когда какая-то крепость осаждена: «Ну что, нам лучше сдаться? Или совершить суицид? Или ещё держаться будем?» В истории бывало по-всякому. Бывало – сдавались (большинство случаев). Бывало – защитники накладывали на себя руки, когда понимали, что помощи ждать неоткуда, а враг – слишком одиозен, чтобы ему покориться. Но сам по себе вопрос – он совершенно уместен. Всего лишь вопрос о перспективах и действиях. Однако ж, я думаю, редакция «Дождя» прекрасно понимала, какая последует реакция на этот вопрос в стране, где есть тысячи пропагандонов, привыкших сосать бюджетное бабло за изъявление своей гневной «пидриотичности» по всякому поводу, и есть миллионы «простых парней», настолько простых, что вполне искренне считают своим долгом клекотать, когда «кто-то посягнул на святое», кто-то дал повод считать себя безнравственнее их самих (а себя, соответственно, можно считать более нравственным, более уважительным к «святому», и упиваться этим сознанием собственной «не до конца порушенной морали, кто бы я ни был по жизни»). Да, реакция этого клекочущего охлоса, который просто не умеет отвечать по существу и по делу на вопросы вроде «Возьмёшь ли ты за щёчку?»; «Сдашь ли ты Питер немцам?» – разумеется, понятна была. На то редакция «Дождя» и рассчитывала, вероятно. Но вот что крайне глупо было со стороны журналистов «Дождя» и сочувствующих «либеральных» СМИ – так это начать растолковывать, что на самом деле такой вопрос, о сдаче Питера во имя спасения людей, сформулировал писатель-фронтовик Астафьев. Ну и что с того, что Астафьев тоже задавался этим вопросом? Да им миллионы людей задавались, начиная от жителей Питера, тогда и там. И что? Зачем тебе-то, как телекомпании, прятаться за тот факт, что этот вопрос задавался кем-то ещё, именитым, заслуженным, и потому, вроде, этот вопрос должен считаться «благообразным»? Зачем вообще оправдываться? Как бы то ни было, результат получился вполне ожидаемый, и это даже скучно. Если уж троллить «мейнстримных» лохов – то надо было совместить в одном вопросе две темы, при поднятии которых они нынче считают своим долгом злобно клекотать. Военную – и антигейскую. Спросить так: Полагаю, большинство этих товарисчей, нынче так негодующих по поводу «оскорбления святынь», в действительности не только бы отсосали у кого угодно за бабки, но потом бы благополучно наплевали на голодающих ленинградцев, оставив гонорар себе, вместо того, чтобы организовать снабжение. И злятся они так – именно потому, что в глубине души знают это. Что нет у них никаких принципов, нет никакой чести, нет ничего святого, - а потому они столь усиленно стараются изобразить видимость, будто есть. Не имея, правда, представления о том, как ведут себя в подобных случаях люди, действительно обладающие принципами, честью и манерами. Но вот если так сформулировать вопрос, натравив одну их показушную манию на другую, - это могло бы привести к более интересным результатам. Вряд ли, конечно, это вызвало бы некую работу мозга (да откуда бы?) – но какой-то конфликт привычных поводов к возмущению был бы. Или даже так спросить (поскольку ещё одна нынешняя мода у лохов – оскорбляться за свои религиозные чувства, которые тоже старательно имитируются): Но вот так, как поставил вопрос «Дождь» - это было неизящно. Слишком в лоб, слишком плоско. Да и в чём цель-то была? Продемонстрировать, сколько в нынешней России кликуш и долбо.ёбов? Вот же открытие! Да, как бы я сам ответил на вопрос в последней формулировке? © Copyright: Артем Ферье, 2014.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
