хомонаучносоветикус
Первый рабочий полдень. Сразу застрял у дверей - замерз нижний замок. Наконец соизволил. Долго промывали незамерзайкой, и теперь бензином на всю Ивановскую.
Спросил, как праздники. Алла, сделав равнодушное лицо, съязвила - праздник как праздник, вот только Ксюша пришла на новый год с температурой тридцать девять, а у них внучка. И бабка Халида заявилась с пирогами, которые в жисть не съесть. Более того, напомаженный Ильюша - сам понимаешь, каков мужик - отказался помогать устало запыхавшейся Лене. Дальше слушать не стал - просто понимающе кивнул. Материя рулит.
Отец всегда считал, что ссср жуткая страна, сталин - исчадие, и хотя нормального правозакона тут нет, жить нужно честно. Быть порядочным, законопослушным, интеллигентным и, что особо важно, признанным профессионалом. Чтобы не подкопаться.
И профессию выбирать подальше от идеологии - физику или математику, на худой конец, инженерию, где за счет ума и таланта можно достичь легального благополучия. Само собой, относительного, но все лучше, чем на заводе или колхозе.
Стать доцентом, читай, профессором. Рано или поздно, в основном за счет родственников, сложатся приличные жилищные условия, а доцентская зарплата позволит худо бедно жить-поживать - нормально питаться, проводить отпуск на море, прикупать мебелишку, шмотки, книги и пластинки.
При удачном стечении обстоятельств может обломиться загранка - сперва Болгария или Румыния, потом Чехия, Венгрия, ГДР, Югославия, а если очень повезет, Италия.
В принципе, не придерешься. Что там у кого в душе - любит, не любит. Артикул лояльности - пара подобающих фраз за Ленина, социализм, прогресс и прочую няку, и ладно.
Разумеется, комсомол и профсоюз. Но не партия. Туда не можно. Да, советский человек, но не истово. С оговорками, понятными узкому кругу.
Оказалось, узкий круг имел весьма значительный радиус - понимали все сословно близкие. Остальным было попросту наплевать, в том числе пролетариям и трудовому крестьянству.
И непременно будь настороже, избегай провокативных разговоров.Помни, в любом коллективе как минимум пара сексотов и столько-же доносчиков. На официальных мероприятиях веди себя скромно, на лекциях по общественным наукам не выступай.
Короче, идеологически не выделяйся - ни туда, ни сюда, но, на всякий случай, веди какую-нибудь, желательно необременительную, общественную нагрузку типа культ-массового сектора.
И напротив, в науке, спорте или учебе, деятельная активность и признанные успехи всячески поощрялись и приветствовались. Знай наших.
К числу законных удовольствий относились книги и пластинки, сухое вино, черный кофе и сигареты с фильтром, необременительные командировки в Москву, Питер, Киев, Ереван или Тбилиси, если повезет - Прибалтику, шахматный блиц, дружеское застолье, отдых в Крыму, Кавказе или Рижском Взморье, изящный флирт и прочее жуирство.
Но главный элемент - это профессиональное научное творчество. Призвание. Тут да, безоговорочно, особенно, если наука настоящая.
В конце концов, счастье выглядело так. Любимая женщина, семья и дети, родня во здравии, друзья - чур подлинно-настоящие, трех, лучше, четырехкомнатная квартира в центре, машина и дача - по желанию, хотя не обязательно, профессорство на престижной кафедре, изданная монография, столичные научные конференции, ведомственный санаторий в Крыму или на Кавказе, много книг и необременительный блат - достаточный для удовлетворения скромно-интеллигентных потребностей.
И если бы не перестройка, так бы и было. Разменяв квартиру родителей, мы получили двушку неподалеку от центра, а после смерти дедов образовалась реальная возможность две двушки слить в одну четырешку.
Закончив аспирантуру и став заведующим лабораторией, а главное, проведя удачные лазерные эксперименты по термоупругости, оставалось лишь оформить диссертацию.
Начать, как водится, со съезда, и далее со всеми остановками - от теории через эксперименты и расчеты к внедрению, вплоть до списка литературы.
Ну, и пройти все бюрократические процедуры, что для меня больших проблем не составляло, поскольку научных и около-научных связей образовался воз и маленькая тележка. Нас, меня, в том числе, знали, поскольку не так много было действующих лазерно-акустических лабораторий, работающих под приглядом члена-корреспондента академии наук.
Ближайший народ защиты проходил на ура. Один защитился по лазерной сварке, другой - по голографии, остальные были на выходе либо посередине.
Мы вели обыденную около-научную, интеллигенчески безупречную жизнь. Пили канистрами из ближайшей пивточки или недорогое сухое, иногда коньяк, но чаще спирт, которого с избытком хватало на все.
Читали Москву-Петушки, Архипелаг, Гадких Лебедей, Зиновьева и Замятина, Владимова и Шапиро. Пересматривали Тарковского, восхищались Босхом, Сальвадором Дали, презирали передвижников и Могучую Кучку, посещали гастроли Московских театров, взахлеб слушали рок-музыку и запрещенных бардов, особенно Галича.
Иногда подрабатывали репетиторством, курсовыми или дипломами, а летом шабашили.
Отдыхали преимущественно на море, иные ездили к знакомым в Грузию.
Все при квартирах, семьях и детях. Родня старалась вовсю, помогали как могли - банки, соленья, грибы и варенья - от бабушек, дефицитные продукты и шмотки от родителей ил заграничных родственников.
И много-много говорили. Социализм - гнилая, порочная система, компартия - мировая секта лжи, Сталин - сплошной Гулаг. Короче, СССР - ад, тюрьма и казарма в одном флаконе, страна, где гибнет все талантливое, неординарное или инакое.
Запад напротив. Там высоченные зарплаты ученых, настоящие кино, музыка и литература, вдоволь еды и одежды, жизнерадостные, здоровые, улыбчивые люди, безупречный, в отличии от мерзко-советского, сервис, невиданная свобода передвижения и секс без ограничений. Рай, в котором каждому по заслугам, и море волшебно-прекрасных возможностей - от персонального компьютера до бунгало во Флориде.
Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Более того, люди делились ровно надвое. Наших, кто понимает, и остальных. Остальные не понимали в силу собственной ограниченности либо по должности, поэтому воспринимались чужими. Совсем, не взирая на степень родства, учебу в одном классе или проживание в соседней квартире.
Фарцовщики - молодцы, умеют и боятся, торгаши - противные, но куда деваться, начальство, само собой - тупые чурбаны и карьеристы.
Дышать можно только в неформалке - курилках, подвалах, бойлерных или на кухнях. Там, где собирались настоящие люди, неформалы антисоветской направленности - художники, музыканты, поэты. Реже, инженеры или ученые.
Или просто пьяницы из подворотни - тож сгодятся, поддержат любого, кто предложить дармовые пиисят. Эти представляли собой глубинный народ, голос которого отказывалась слушать злобно-коммунистическая власть.
Так мы терли-пережевывали Афган, "смешной" генсекопад, сбитый южнокорейский самолет, с которого чуть было не началась война и американскую систему ПРО.
И вдруг наступило это.
Поначалу удивились - какой молодой, еще шестидесяти нет. Даже пятидесяти пяти. И он говорит сам. Своим ртом, своим голосом - немного ставропольским, но сам. Выскочил из автомобиля, стал пожимать руки простым людям - это-ж надо-ж. Повезло так повезло. Демократичный, и жену не прячет.
Но вскоре грянул безалкогольный закон. Прям, серпом по яйцам.
Сначала пришла пленочка. Магнитофонная. Типа диссидентская. Какой-то кликуша полтора часа завывал о том, что все неудачи - дефицит, отставание в группе Бэ,нехватка персональных компьютеров и инвалидных колясок вызвано одной единственной причиной. Пьянство. Тут корень. Не будет пьянки, рванем в поднебесье. И сама пьянка - это не наш порок-особенность, а проплаченная цэрэу диверсия.
Народ молчаливо кивал. Особенно первые пять минут - до законного глотка.
И началось. Борьба. Повырубали виноградники, ограничили торговлю, убили сухое вино. Ввели комсольско-безалкогольные свадьбы и талоны на водку. Трезвяки под завязку - потом письмо на службу и длительный разбор. Не побалуешь.
Нервяк, дикие очереди, где люди ползли по головам, продавали место, иногда погибали, дешевый, вонючий, гидролизный государственный алкоголь, самострочное вино из бог знает какой закваски, рукодельные томатовки, палево и одеколон. А следующим номером будет дефицит сигарет, и вообще, всего.
Короче, напрягли по самое нехочу. Унизили, и светлых пятен не осталось - от "этого" государства только зло. Точка.
Проклятия зазвучали вслух, громко, руганью и стонами.
Дефицит продуктов и вещей повседневного спроса, угроза атомной войны, квартирный вопрос, антиалкогольно-бюрократическая идиотия, плюс полнейшее интеллигентское неприятие "совка", выражаемое шепотом или иносказательно, в конечном счете породили глухую, тотальную озлобленность.
И черта была подведена - так жить нельзя!
Другие статьи в литературном дневнике:
