Пауза
Закончил "Ноосферу" и "Грани Дона Селеби".
До этого были "Все части целого"- сборник в шести частях. Вечное настоящее, Дизайн для адвоката, Соискатель, Производственная новелла, Политехническая новелла. Еще "Амалия", "Тридцать лет и три года" и "Муравей", а самым первым номером - "Потерянный промежуток".
Челябинск, двор, школа, семья, политехнический. Лаборатория, адвокатура.
Рассуждения о русской душе. Русская советскость. Сталин, Ленин, Брежнев, Горбачев.
Еврейский вопрос, антисемитизм.
Как отражается русский-русский в русском-еврее. Русский советский в советском еврее. И наоборот.
Всемирность в оформленной словом душе. Бесконечность в законченности, предматериальность в ветхозаветности.
Революция, гулаг и война. Антисоветчина, Перестройка и новая жизнь.
Первый брак, второй. Пьянка и спорт, друзья, учителя и соседи.
Короче, сознательная жизнь. Впечатления - прочтения. Эволюция.
Хотел доложить на евразийстве, мимо. Не решился даж предлагать.
Поклонников у очерковедческой дневниковости немного. Не интересно, внематериально - нет тепла, точек соприкосновения, психологичности. Сентиментальности и ностальгии.
Вечное настоящее - это другое. Узок круг этих людей, страшно далеки они от народа...
Господи, сколько-же специальностей профессий приобретено, освоено.
Комбайнер, слесарь КИП, тренер по культуризму, строительный шабашник, инженер-механик-исследователь, дефектоскопист, репетитор, преподаватель физики, заведующий лабораторией, бусовый кооператор, директор агенства, консультант, юрист, адвокат, лектор.
Теперь - самоочеркист. Ручной труд отступил - клавиатура. Никаких отверток и лобзиков. Из железного- только штанга.
Написал два диплома и половину диссертации, кучу исковых, жалоб, ходатайств и отзывов, несколько писем и десяток школьных сочинений. Остальное устно.
Настоящих прорывов немного. Пара-тройка сложных задач в школе, столько же в институте, диплом по голографии, внедрение на полхеркардане, эксперименты по термоупругости, изобретение по остаточным напряжениям.
Какие-то лазерные фокусы, аренда акций, корпоративные стратегии.
С десяток сложных, нервозных, многолетних процессов.
Вроде, много, на самом деле - по пальцам. Если считать горение, бессонницу, тряску, нетерпение, лихорадку, отчаянье. И радость, как полноту исполненного смысла.
Сколько читано-перечитано, смотрено-пересмотрено, слушано-переслушано.
Книги, стихи, живопись, кино. Внемлено умным речам, спорено-переспорено.
Смотрю на ровесников, одноклассников, знакомых.
Кто-то все, царствие небесное. Другие в бутылке, третьи погружены в болячки, четвертые трутся на огороде, рыбалке, пятые - купаются в успехе, достатке и благополучии, шестые не отлипают от внуков.
И где я этой последовательности.
Сын, муж, отец, дед. Школьник, студент, культурист-гитарист, инженер, аспирант. Кооператор, юрист, адвокат. Творитель заметок и очерков.
Гуляю, треплюсь, качаюсь. Работа, контора, клиенты, суды.
Вежливость, пристойность, этичность, эмоциональная сдержанность.
Режим, привычность и гигиена. Гитара, джаз и писанина.
Из запретного - кофе с курением, мат с похабными шутками и потайные мысли.
Куда подевались мечты, и были ли вообще. Не считая либиды, разумеется.
Часы, собака, мопед. Чтоб самым сильным, чтоб девочки ах.
Магнитофон, вертушка, усилок, колонки и полный дом винила. Бар с вискарем и сигареты Данхил. Запретная литература, Лука Мудищев и стриптиз.
Романтически встречи и койка.
Гарнитур, слесарный набор и дрель. Диплом, диссер, шабашка и дубленка.
Чтоб не болели близкие, чтоб платили, уважали, считались.
Мелко, приземленно, почти достижимо.
Писанина выдернула из хорошизма - внешнего, приглядного, одобряемого.
Попадали листочки - Сталин, модерн, шестидесятники, атеизм, капитализм.
Весь прежний контур на свалку.
Полетели в топку Серебрянный век, разночинство и прогрессизм. Западничество и авангардное искусство, интеллигенция и двадцатый съезд, безбожие и наука, богатство и глобализм. Ярмарка тщеславия.
Вернулись бог, душа и бессмертие с вечностью. Челябинск и СССР, двор и клуб, школа, политех и джаз-рок. Тетки и дядьки, деды и родители, учителя и преподаватели. Мужики и бабы, старики и старухи.
Теперь написав и опубликовав, ощущаю пустоту. И это полбеды.
А вдруг - все, вдруг - ничего больше...
Страх, нервозность. Выписал себя наружу - и хана.
И где брать материал - ведь много уже поднято на гора.
Что делать со стилем - менять, уточнять, совершенствовать.
Композиция, завязка, развязка, многоголосье. Интрига, в конце концов,
литературный навык, мастерство.
Выдувать мыльные пузыри - творить внешнюю красивость, в лом. И не умею. Выдумывать сюжеты - тоже.
Идти вглубь - да, но какой тропой. Через философию, аналитику, психологию или интуицию с художествами.
Хотелось бы, чтобы сел, а оно раз, и само - полетели руки по кнопкам.
Встал, а там триста страниц нетленки. И все о важном, о главном.
Ладно, живы будем - не помрем.
Другие статьи в литературном дневнике:
