Штукатурка

Адвоинженер: литературный дневник

Еще совсем недавно был молодым. Буквально, пару лет назад. Все на местах - хорошо, плохо, правильно. Няки, каки, бяки и буки. Ага.


Главное, желания. Нормальные, человеческие.
Ресторан, гардероб, отдых.
Дети - учеба, кружки, карьерный старт. Вырастешь, станешь касманафтом.
Дети - это такие симпатичные, невысокие люди с тоненькими голосами и прикольными ужимками. Гуманоиды.


Взрослые разные. Дураки или умные. Еще бабы, и если фигура качественная - победа, остальное неважно.
Мужики да, лучше, если поумней. С дураками хлопот полон рот. Так где их взять, дураков то.


Жизнь черпалась желаниями и ожиданиями. Упруго, понятно, напряжно, результативно. Заработал - потратил, отложил. Бабу через магазины, салоны, фитнесы прогнал - каравелла. Туда ботокса, сюда - еще чего-нить, притирки, затирки, татуаж. Дефиле, и радости полные штаны.
Хули еще надо.


Нет, полез за смыслами. Посыпалась штукатурка. Все, почти все, облетело.
Белого не осталось. Ни снега, ни крепкого, ни листочка, ни пробела.


Согласитесь, женщина в туфлях и без - две разные женщины. Босая - одна, обулась - другая, снова сняла - третья, причем ни разу не первая. Поэтому, женщина - всегда другая. Эта, но не эта. Как у Аристотеля.


Малейшее изменение среды - явился он, они, кошка - все заново.
Кто-то посмотрел внимательно - казалось, замарашка как замарашка, хлоп - Венера. Не, канешна, есть мазонки - мужики в юпках. Боже упаси.


В римской италии прибило. Думал, софочки лореночки везде. Лолобриджиточки, Орнеломуточки. Ага, раскатал харвищу, Ванштейн. Голяк, одни мазонки. Нуль.
Ни сигнала, ни отклика. Пусто. Вокруг все красивое, итальянское и пустое. Хоть волком пой - хана либиду.


Еле дотянул - думал все, репродукцию сперли.
В нашенску палестину затупил, вроде, полный пипец - грязищи, дымищи, ан нет, бабы кругом. Ножку отставляют, глазами поводят, жестами спекулируют. Море волнуется раз - взыграло либидо.
Нашински, они правильные, потому как бабы. Живые, земные, теплые, волнующие.


Господи, какие красивые были эсэсэрные девчонки семидесятых, восьмидесятых. Пионерлагерь, дом отдыха, база, школа, танцы - финиш, глаза разбегались. Руку протяни, будет тибе щастье.
Нет, бляха муха, поперли в далекие выси. Из польского кина или французской книжки про мопассана. Чтоб мигом, сразу, но с достоинством. Без неопределенности, ожиданий, выхаживаний.
Наши - твердо на своем. Всему свое время. Провожалки, киношки, школьные вечера.
Никакой анатомии.
Книжку открыл - встретились, переглянулись, и она ему ключик от нумера. Раз, и в дамки. Счастливые.


Пацаны мечтали о польках. До француженок хрен дотянешься, а польша близко. И джаз там хороший, эротики много, шмотки, правда, так себе, но лучше наших. Рай. И надписи иностранные, и манящий, мягкий акцент. Вкус, элегантность, глаза поволокой, ноги, талия...Сирена.
Светлана Светличная. Мотор держал на стенке плакат. Символ, каравелла.


Отец топил за Одри Хепберн. А мне побоку. Ровно как Лайза, Барбара или Мэрилин. Ниачем. Не, актрисы хорошие, спору нет, но ...






Другие статьи в литературном дневнике: