Каранторник

Адвоинженер: литературный дневник

Будущее - это сейчас. И вечность. Бытие в вечности, высказывание - сейчас. Мысль, воплощенная словом соединяет вечность и сейчас. Мысль остается там, а слово здесь. Поэтому рукописи не горят.


***


Боюсь внезапно разбогатеть. Лента полна заманчивых предложений - благосостояние в два клика в двести раз. Лег бедным, проснулся богачем. Особенно старается Павел Дуров - поверх барьеров. Всех обхитрит, объедет, но сделает меня миллионщиком.


И че, куда девать бабло. Московскую хату прикупить - поближе к Остоженке. Или Питерскую. Не, точно, Лондонскую. Опять же самолетика не летает. Я тут, богатство там. Сахару, крупы, порошка - класть некуда. Или шубу - на лето. Канешна, новый премьер-мобиль не помешал бы - не вожу. Только во сне. Проблема.


Корма для котов набрали впрок, табака тоже. Драгоценности на карантине - так-то хотелось. Очень. Пару диадем, три короны и шесть печаток. Да, еще цепочку.


Во, новые плавки. Дореволюционные просвечивать стали, надуваются и мешают при быстрой ходьбе. Биодобавки, кукурма, мумие...
Все, мозг сдался.


***


Так-то хорошо, сидишь, на кнопари давишь - весь мир в кармане.
Клик на карту - красные кружочки. Где маленькие, где побольше, а где полэкрана.
Или графики - как там нефть, сколько. Доллар, ойро, юань.


На улице тишь - редкая шина прозвучит в ля-миноре. Воздух чистый - тут спасибо, не ожидал. Кино, литература, музыка, поэзия - пожалуйста, без ограничений. Бесплатный премиум аккаунт.


Турник, колесико для пресса, наборная гантеля и коврик. В принципе, достаточно. Фитоняшки в минуту опасности становятся тиграми - рвут железо.


Коты. Федя на работе - присматривает за кухней. Чтоб благоверная технологию не нарушала, главное - ни шагу от плиты.
Два концерта - утренний и вечерний. Аккурат под кормежку. Шум, гам, вопли.
Стучат лотком, стаскивают полотенца, грозят опрокинуть мусорку.
Стоят на задних лапах и верещат - полгода не ели.
Федя съедает половину и уходит. Но недалеко - до порога. Теперь его нужно уговаривать, просить. Иначе Сема доест.


Пьем кофе с кукурмой. Прикольно. Надо еще чеснока добавить- для жжения.


Привыкли. Теперь спешить некуда.


***


Канары - волшебный остров из девяностых.
Как они теперь, как в будущем - переименовываться придется.
Или каравелле-бабке. Пусть шапку носит. С брюликами. Или папаху, не знаю, пирожок.


В старое время люди читали журнал "Здоровье", а совсем продвинутые - Медициску газету. Высший пилотаж - врачи вешались.
Дед читал - внимательно, педантично, скрупулезно. С карандашом.
И только после этого давал правильные советы - самом собой, папа тут же взлетал на стенку лез.
Если бы его назначили главным по пандемии - хана. Разумеется, пандемии.
Убежала бы заломив руки. Прямиком в космос, забыв панамку и трусы.


Деда Митя, деда Митя - единственный и неповторимый. Невысокий в очках - еврейский еврей. Скала. Верный, любящий, преданный и заботливый.
Любил пешком - от Комиссионки до Монахов и обратно. Считая шаги - теплотехник.
Обожал бабу Полю. Ревновал до последнего. Строго, замкнуто, хмуро.
Следил за ее здоровьем. Давление, пульс, таблетки - по минутам.


По молодости, глупости считал их отсталыми. Напрочь, навсегда - из темных веков.
В роке - ноль, джазе - минус. Модерна не признают, от сюрреализма шарахаются - о чем говорить.
Дурак дураком.


***


Тошнит от современного кино - практически, любого. Нашева, французского немецкого, американского, итальянского. Реально тошнит. Нечеловеческое - бал манекенов.
Нюни, слезы, сантименты - железным, многопиксельным потоком.
Хорошие хорошеют, плохие плохеют. Ничего кроме наружи.


Друг высказал справедливую мысль. Наши семидесятые, сказал он, словно купола на спине - вроде и гордость, а вроде - достаточно.


Почему снова и снова возвращаюсь туда - к началу самостоятельного движения. Сознательного.
Время - это сейчас и вечность. Сейчас, которое мелькнуло и улетело. Миг.
Точка на перегибе Мебиуса.
Лента - вечность, а перегиб - сейчас. И мы-живые перегиб двигаем - движемся вместе с ним.
От нуля к нулю, где начало и конец совпадают. Кольцо. Движемся по вечному и вокруг вечного. Хотя наивно полагаем, что вперед.


Что из прошлого дожило, перешло сюда - в настоящее, останется в будущем. Кроме меня, разумеется - бабулин домик, дедова баня, трофейный буфет.


Вообще, нас двое - я и я. Один, вечный обитает там, где нет никакого сейчас в принципе.
Другой, реальный, с телом наперевес - здесь. Спрашивает, отвечает, оправдывается.
У него всегда что-то болит, его вечно что-то беспокоит. Нервы, психология, финансы, отношения.
Если зацепит тело, сразу впадает в страх, разводит антиномии, истерики.
Или баба уйдет, на деньги выставят, подведут.


Иногда эти "я" сливаются. Рождаясь, обретая слово или перед лицом смерти, к примеру. В творческом прорыве или жертвоприношении.


Вечный - отстраненный, сейчас не его волна. Он держит - тайну, вход. Вернее, он и есть вход. Выпустил реального наружу - в жизнь-сейчас, он и запустит обратно.


Реальный существует в сейчас, и вечность видит только как сейчас. Ведь воспоминание - это проступающая в сейчас вечность.


Добро, совесть, честь, достоинство - сильные фигуры. Собственно, как и зло, грех, порок, морок. Очень сильные, очень большие. И они сражаются за владение, контроль над человеком. Над реальным,разумеется - вечный им не по зубам.


Вечный их знает, а реальный, лишь смутно представляет, путает - иногда намеренно, иногда по недомыслию или обману.
Но вечный не властен над реальным, он лишь беззвучный шепот. Мелодия, запах, мимолетный знак. Проводник.
Поди, услышь в суматохе. Когда жизнь грохочет, искрит или мучает.


Чтобы они встретились, реальный должен переступить себя. Набраться мужества, убрать все лишнее, наносное и заглянуть в самую потаенную глубину.
Подойти к краю и даже заглянуть за - туда, в бездну, во мрак, холод и ужас абсолюта.
И тогда вечный заговорит - шепотом собственного присутствия.












Другие статьи в литературном дневнике: