Хэллоувин в Ок-Сарае
Сигнал селекторной связи.
- Да!
- Шавкат Миромонович, извиняюсь за беспокойство...
- Да, я слушаю, говори!
- Сегодня Хэллоувин...
- Что? Какой еще Хэллоувин? О чем ты?
- Ну... Шавкат Миромонович... Это День мертвых... праздник такой...
- И что? Причем тут я?
- В эту ночь мертвые восстают из могил и навещают живых... Из Шахи-Зинда тоже...
- Ох, черт!
- Так и я об этом! Сами знаете, кто может явится сюда... Что будем делать?
- Э-э-э... блин! Значит так! Всем ишанам, епископам и иегуменам срочно молиться в своих заведениях, не выходить до утра и подавить всякое проявление нечистой силы...
- Э-э-э... а Ислам-ака – это сила нечистая?
- Не сбивай с мыслей, идиот! Обложить плиту той могилы тремя тоннами мрамора, чтобы снизу не поднять ему! Поставить динамики возле усыпальницы и включить хард-рок - или что там ужасное? какафонию всякую! - чтобы ни одна душа не пожелала выползти с того миру на наш! Всех экстрассенсов, ясновидцев, гадалок, предсказательниц и ведьм, если такие есть, - всех поставить на ноги и заставить работать по их профессии, но только в одном направлении. Понимаешь, о чем толкую?
- Понял, господин президент! Сейчас передам ваше распоряжение по соответствующим инстанциям...
В другой части города. Мемориальный комплекс имени Ислама Каримова. Идет веселье, горят свечи в пустых тыквах, развешаны на столбах и баллюстрадах паутина и пауки, в саду пылают костры, через которые перепрыгивают полупьяные молодые люди, одетые в маскарадные костюмы. Алкоголь льется рекой. Играет рок-музыка.
Лола Тилляева, одетая в наемную убийцу Черная Мамба, терзает самурайским мечом тыкву, крича:
- Гулька, это я с твоей дырявой башкой разделываюсь! Ты еще наплачешься у меня, стерва!
И вдруг из этой тыквы выплывает полупрозрачное облако, которое на глазах изумленной публики т рансформируется всем знакомое лицо.
- Дочь! Как посмела ты осквернить мой дом! – орал призрак, грозя безтелесым кулаком. – Ты опозорила меня! Во что ты одета? Почему весь «Ок Сарай» в продукции массовой культуры? Ты склонила колени перед другими народами! Ты сделала нас хуже других!
Лола, икая, начала оправдываться:
- Но, папа... праздник такой... Я же все-таки американка! И дети мои- американцы! И бизнес у нас американский! И деньгами мы пользуемся американскими!
- Ты – дочь узбекского президента! – продолжал негодовать Ислам Каримов. – Ты пошла по стопам Гульнары, решила опозорить нашу честную фамилию?
- Ну, не такая уж она и честная, папа... Хотя в вашей автобиографии я расписала вас так, что все праведники позавидовали бы! Все ваши «черные пятна» выцветили в геройство и подвиги!
- Как ты смеешь меня унижать! Ты почему голой фотографируешься?
- Слушайте, папа! – расвирипела Лола, махая катане. – Хеллоувин не праздник Узбекистана, он не в рамках традиции и национальной модели развития – чего явились-то? Вот в День независимости страны и приходите, а сейчас вам следует вернуться обратно туда, куда год назад ушли!
- Что? Что?!!
- Не мешайте нам!
По жесту Лолы дискжокей врубил громкость на полную мощь, и полилась по ближайшим кварталам от «Ок Сарая» песня:
«В праздник мертвых Хэллоувин,
Буду я с тобой один!
Будем мертвых мы смешить,
О политике говорить!
Ты расскажешь, как тут мило,
И почем на рынке мыло!
О реформах я спою,
Мы живем здесь как в раю!»
Недовольно ворча, призрак расстворился в чреве тыквы. Все-таки не любил Ислам Каримов все западное.
Другие статьи в литературном дневнике:
