Моё поколение – послевоенное. Мы помним запах отцовских гимнастёрок, но саму войну не нюхали. Тех, что шли перед нами, потом их назовут «шестидесятниками», войну застали. Они сотворят первую волну протеста в тоталитарном государстве, пробьют первую брешь в «железном занавесе», для тех, кто имел еврейские корни или хотя бы отдалённые родственные связи откроют калитку к «земле обетованной» - откуда – хочешь - в Париж, хочешь - в Нью-Йорк.
Наши тоже потом уезжали через эту калитку, то есть, представители нашего поколения. Так уехал Марк, мой уфимский приятель, которого я случайно встретил в «Сайгоне», в знаменитом кафе диссидентов на углу Невского и Владимирского. Это он первый пытался «скоммуниздить» у меня Жана Поля Сартра. Вообще-то мы потерялись ещё раньше, то была случайная встреча через несколько лет, но так или иначе, дружба у меня с ним не сложилась как-то…
Но «шестидесятники» дышали нам в спину, благо, никаких границ между поколениями, кроме возрастных нет. Они вместе с Хрущёвым сотворили так называемую « оттепель», а мы – семидесятники – ею воспользовались. От них нам достались яркие галстуки, цветные пиджаки, брюки-дудочки, ботинки на микропористой подошве и Луи Армстронг «на костях». Помню, старший двоюродный брат пытался нас, мелких, приобщить к джазу, я даже вертел в руках контрабас и учился играть на валторне. Правда, из этого ничего не получилось, но это другая история. Ещё при них появились первые «фарцовщики» и бардовская песня.
