Из карантинных диалогов
Не худшее время – карантин. Появилась возможность спокойней пообщаться с давними друзьями. В том числе, о главном для меня – литературе и литераторстве. Один из множества мини-диалогов, состоявшихся в Facebook, приведу в Дневнике. Собеседник – Екатерина Калиниченко – МГИМО, лингвист, профессиональный переводчик, сейчас живёт в Вероне (Италия).
Екатерина Калиниченко:
Константин, вчера, наконец, ваш роман («Дети Декабря» – примеч.) дочитала. Дело растянулось на месяцы. Хотелось читать в спокойной обстановке, да где ж такую найдёшь? Так что читала урывками, ночами практически.* А вчера вдруг резко всё закончилось и недоумение. Как? Почему так быстро? Если в трёх банальных словах, меня захватило действие. Читая, постоянно представляла, как бы это было в фильме. Слог у вас лёгкий, струящийся. Сюжет, вроде, и простой, но здорово сдобрен историческими деталями и любопытными фактами. В конце, конечно, и до слёз проняло. Отдельное спасибо за хэппи-энд. В наши смутные времена душа жаждет позитива. Хорошую книгу вы написали, Константин! Спасибо!
Константин Жибуртович:
Что сейчас вспоминается… Я там месье Шантора долго выводил. Мой антагонист, практически. Рад, что образ не режет восприятие, как карикатура, остальное было чуть попроще, вопрос времени.
Е.К:
Мне, кстати, был очень любопытен этот образ. И мне было жаль, что вы бросили его историю без продолжения. Скажем, я ждала, что будет какое-то развитие ситуации с тем послевоенным романом. Типа всемирного успеха и огромных прибылей. И хотелось бы всё-таки узнать, что стало с этим живописным персонажем.
К.Ж:
Там было две проблемы, по большому счёту. Достоверность некоторых акцентов (очень помогла друг-филолог)** и образ Шантора. (Миша и Аня для меня «свои», как открытые книги). Мне давно хотелось попробовать нарисовать персонаж, у которого со мной ноль точек соприкосновения, и не карикатурный. Человек, который преуспеет в любых среде и контексте – Великая депрессия, Вторая мировая. И преуспеет не потому, что он сосед по даче премьер-министра.
Льщу себя надеждой, что это получилось. Менее-более. А историю в вегетарианские послевоенные годы – не то, чтобы «бросил без продолжения». Там очевидно, что он развернётся ещё круче.
Процентов 30 текста я подсократил – прежде всего, ситуативно-смысловые повторы. Мне думается, если в наш гиперинформационный век читатель потратит на тебя пару дней (а это около 350 тысяч печатных знаков) – это уже здорово. В не вошедшем в роман эпилоге Шантору за 80, и он снова женился. С такими людьми, получающими наслаждение от земной борьбы за место под солнцем, всё в порядке лет до ста.
Е.К:
Эх, а мне как раз такие люди типа Шантора безумно интересны. Тайно жалею, что я не такая... Я прямо почувствовала, что вы как-то вдруг резко закруглились. Может, и напрасно отказались от той главы. Мне, как читателю, её как-то не хватило. А вообще восхищаюсь людьми, способными на такие эпические вещи.
К.Ж:
Ой, ну что тут сказать… То хорошо, чего в нас нет. Спасибо, Катя!
Примечания:
*У Екатерины двое детей и много работы на удалёнке.
**Елена Янушевская, поэт, публицист, старший преподаватель философского факультета МГУ.
Другие статьи в литературном дневнике:
