Я хочу одну русскую вещь...
Однажды в "Казбеке", где я выступал после часу ночи, отворилась дверь. Было часа три. Мне до ужаса хотелось спать, и я с нетерпением смотрел на стрелку часов. В четыре я имел право ехать домой. Неожиданно в дверях показался белокурый молодой англичанин, немного подвыпивший, весёлый и улыбающийся. За ним следом вошли ещё двое. Усевшись за столик, они заказали шампанское. Публики в это время уже не было, и англичане оказались единственными гостями. Однако по кабацкому закону каждый гость дарован Богом, всю артистическую программу нужно было с начала и до конца показывать этому единственному столику. Меня взяла досада.
"Пропал мой сон!" - подумал я. Тем не менее по обязанности я улыбался, отвечая на расспросы белокурого гостя. Говорил он по-французски с ужасным английским акцентом и одет совершенно дико, очевидно, из озорства: на нем был серый свитер и поверх него... смокинг.
Музыканты старались: гость, по-видимому, богатый, потому что сразу послал оркестру полдюжины бутылок шампанского.
- Что вам сыграть, сэр? - спросил его скрипач-румын.
Гость задумался.
- Я хочу одну русскую вещь..., - нерешительно сказал он. - Только я забыл её название... Там-там-там-там!..
Он стал напевать мелодию. Я прислушался. Это была мелодия моего танго "Магнолия".
Угадав её, музыканты стали играть.
Мой стол находился рядом с англичанином. Когда до меня дошла очередь выступать, я спел ему эту вещь и ещё несколько других.
Англичанин заставлял меня бисировать. После выступления, когда я сел на своё место, англичанин окончательно перешёл за мой стол, и, выражая мне свои восторги, между прочим сказал:
- Знаете, у меня в Лондоне есть одна знакомая русская дама, леди Детердинг. Вы не знаете её? Так вот, эта дама имеет много пластинок одного русского артиста... , - И он с ужасающим акцентом произнёс мою фамилию, исковеркав её до неузнаваемости. - Так вот, она подарила мне эти пластинки, - продолжал он, - почему я и просил вас спеть эту вещь...
Я улыбнулся и протянул ему свою визитную карточку, на которой стояло: "Alexandre Vertinsky".
Изумлению его не было границ.
- Я думал, что вы поёте в России! - воскликнул он. - Я никогда не думал встретить вас в таком месте.
Я терпеливо объяснил ему, почему я пою не в России, а в таком месте.
Мы разговорились. Прощаясь со мной, англичанин пригласил меня на следующий день обедать в "Сирос".
В самом фешенебельном ресторане Парижа "Сирос" к обеду надо было быть во фраке. Ровно в 9 часов, как было условлено, я входил в вестибюль ресторана. Метрдотель Альберт, улыбаясь, шёл ко мне навстречу.
- Вы один, мсье Вертинский? - спросил он.
- Нет! Я приглашён...
- Чей стол? - заглядывая в блокнот, поинтересовался он.
Я замялся. Дело в том, что накануне мне было как;то неудобно спросить у англичанина его фамилию.
- Мой стол будет у камина! - вспомнил я его последние слова.
- У камина не может быть! - сказал он.
- Почему?
- Этот стол резервирован на всю неделю и не даётся гостям.
В это время мы уже входили в зал. От камина, из;за большого стола с цветами, где сидело человек десять каких-то старомодных мужчин и старух в бриллиантовых диадемах, легко выскочил и быстро шёл мне навстречу мой белокурый англичанин. На этот раз он был в безукоризненном фраке.
Ещё издали он улыбался и протягивал мне обе руки.
- Ну вот, это же он и есть! - сказал я, обернувшись к Альберту.
Лицо метрдотеля изобразило священный ужас.
- А вы знаете, кто это? - сдавленным шёпотом произнёс он.
- Нет! - откровенно сознался я.
- Несчастный! Да ведь это же принц Уэльский!..
Александр Вертинский ,
из книги "Дорогой длинною...".
P.S.
Именно так судьба свела Александра Николаевича Вертинского с будущим королём Великобритании Эдуардом VIII, который впоследствии откажется от короны ради жизни с любимой женщиной...
***
"В 1940 году в Шанхае Лидия познакомилась со знаменитым артистом Александром Вертинским, которому тогда был 51 год. Девушке в то время было 17 лет, она работала в солидной пароходной конторе. Её мать была категорически против брака из-за большой разницы в возрасте".
Из его автобиографической книги "Дорогой длинною".
Александр Вертинский — стихи
Поделиться:
Александр Вертинский
То, что я должен сказать
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам — под шумок толковать,
Что пора положить бы уж конец безобразью,
Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.
И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти — к недоступной Весне!
Александр Вертинский
Концерт Сарасате
Ваш любовник скрипач, он седой и горбатый.
Он Вас дико ревнует, не любит и бьет.
Но когда он играет «Концерт Сарасате»,
Ваше сердце, как птица, летит и поет.
Он альфонс по призванью. Он знает секреты
И умеет из женщины сделать «зеро»…
Но когда затоскуют его флажолеты,
Он божественный принц, он влюбленный Пьеро!
Он Вас скомкал, сломал, обокрал, обезличил.
Femme de luxe он сумел превратить в femme de chambre.
И давно уж не моден, давно неприличен
Ваш кротовый жакет с легким запахом амбр.
И в усталом лице, и в манере держаться
Появилась у Вас и небрежность, и лень.
Разве можно так горько, так зло насмехаться?
Разве можно топтать каблуками сирень?..
И когда Вы, страдая от ласк хамоватых,
Тихо плачете где-то в углу, не дыша, —
Он играет для Вас свой «Концерт Сарасате»,
От которого кровью зальется душа!
Безобразной, ненужной, больной и брюхатой,
Ненавидя его, презирая себя,
Вы прощаете все за «Концерт Сарасате»,
Исступленно, безумно и больно любя!..
1927 г.
Из воспоминаний Лидии Вертинской
В Берлине собралось изысканное общество. Гости поужинали. Началась беседа.
«А я до революции устраивал роскошные балы в своем имении», – сказал один
«А я был раньше помещиком», – сообщил второй.
«А мой отец – председатель дворянского собрания».
Это были вечные темы эмиграции. Один из гостей молчал, сидел поодаль в кресле и гладил маленькую собачку. Александр Николаевич подошел к этому господину. И, чтобы сделать ему любезность, сказал:
«Славный у вас песик. Какой он породы?» Человек спокойно посмотрел на него и ответил: «До революции он был сенбернаром».
Из воспоминаний Лидии Вертинской
"Люди, годы, жизнь"
Другие статьи в литературном дневнике:
