Кстати, о моде вообще...
Как же хочется быть прилично одетой в тот период, когда ты вызываешь у кого-то интерес.
Сперва у школьных подруг и мальчиков.
Затем у юношей.Ведь юность затем и дана нам, чтоб заводить знакомства, дружбы, этакая пора активного общения...
И уже в осознанном , почти взрослом детстве очень хотелось быть замеченной, у каждой из нас это было. Ни за что не поверю, что это не так...
Очень хотелось иметь джинсы.
Они стоили у спекулянтов 200-250 рублей. При зарплате специалиста в 120-130-140 рублей - немыслимая цена.
Даже для единственной дочки. Даже, если мама- стоматолог со связями. От невозможности иметь желание обладать джинсами было огромным.
Выручали портнихи, которые всегда были в числе маминых пациенток.
И они шили мне и модные брюки - бананы, и хорошие юбки, и твидовый пиджак, невероятно мною любимый в течение многих лет.
Но джинсы продолжали оставаться несбыточной мечтой.
В школе учился мальчик на пять лет старше меня. Игорь Крюков. Красивый, шустрый, невероятно обаятельный. Про него ходили слухи, что он сам, САМ!- умеет шить настоящие джинсы! Это было невероятно! В пятнадцать лет я познакомилась с ним- ох, чего мне это стоило!
Целью знакомства был пошив вожделенных джинсов.
Я понятия не имела, во сколько мне может это обойтись, где я возьму настоящий котон, как я буду с ним расплачиваться - юность чрезвычайно наивна!
Он пришел к нам домой и мы там потусили немного. Сперва он пересмотрел и перетрогал все вещи на моем письменном столе - кисточки, палитры (я уже училась в Суриковской школе), потом попытался усадить меня на колени.
Я испугалась и поняла, что мечта о джинсах под угрозой. Ведь какая-то расплата за джинсы должна быть обязательно!
Несколько моих полудетских поцелуйчиков взрослого двадцатилетнего парня вряд ли бы устроили.
Он понял это в два счета и на этом наше общение закончилось.
И слава богу. Слишком дорогой ценой мне бы обошлись мои первые джинсы.
Сорок лет спустя я познакомилась с его младшей сестрой Еленой.
Это была очень похожая на брата молодым обаянием стройная и шустрая женщина, еще красивая в своем пожилом возрасте, моя ровесница.
Она пришла в школу, где я работаю и по сей день договариваться о встрече выпускников, у которых был юбилей выпуска - сорок лет после окончания школы.
Договаривалась она со мной, так как мне руководство поручило готовить со стороны школы этот вечер встречи и вести его в актовом зале.
Мы активно переписывались в преддверии этой долгожданной для всего выпуска встречи и конечно, коснулись прошлого.
Я спросила, как поживает Игорь. Она ответила, что у него все хорошо и он живет в Австрии. Там у него семья и взрослый сын. Уехал еще в перестройку.
Я улыбнулась своим школьным воспоминаниям о нем. И о злосчастных джинсах.
На вечер Елена принесла с собой гитару в чехле и со сцены пела песни , которые класс пел еще учась в школе.
Потом подписала мне свою книгу, она занимается писательством.
Я подумала, как много сходства у людей, но воздержалась в ответ дарить ей книги и играть на гитаре.
Все это с годами перестало рваться наружу и преспокойненько живет у меня внутри.
А у нее еще остался кураж. Здорово, когда в людях много лет сохраняется молодость.
Там, в молодости, есть место всему - гитарам, джинсам, скоропалительным знакомствам, поверхностным влюбленностям. На то она и молодость.
А джинсов у меня не было еще долго.
Зато, когда мне было все те же шестнадцать, двоюродная сестра научила меня вязать.
Спасибо ей за этот полезный навык.Это очень выручило в тот момент, когда в магазинах совсем ничего нельзя было купить.
Она с ранних лет, видимо, со школьных уроков домоводства, овладела наукой шить и вязать.
На бабушкиной швейной машинке, которая прежде тоже жила в нашей с бабушкой узенькой спальне, сестра шила себе наряды и в школьном возрасте уже могла похвалиться авторской блузкой или платьем.
И шапки сама себе вязала. И шарфы.
Я же считала себя абсолютно безрукой.
Во многом это объяснялось тем, что я была левшою, а те же швейные машинки, которые стояли в кабинетах домоводства были рассчитаны на праворукое большинство.
У меня не получалось правой рукой плавно крутить ручку швейной машинки, нитка рвалась и забивалась снизу, в шпульке.
Приходилось раскрывать механизм, распутывать нитки, а машинок было немного и, чтобы шить, надо было ждать своей очереди.
Словом, это было муторным делом для меня и абсолютно бесперспективным.
А тут, вдруг, в летний день, когда мы с сестрой обе находились на даче у ее родителей, у меня проснулся интерес к тому, что она в очередной раз вязала из ниток черного цвета.
Она взялась научить меня и дело, вроде бы, пошло.
Нашлись большие спицы, как толстые макароны, что продавались в длинных красно -белых пачках.
И я стала учиться набирать петли.
Конечно, первая попытка была неуклюжей, как в любом деле, которому только учишься.
Петли получались рыхлые и разные по размеру - то большие, то маленькие.
Пока я еще научилась их выравнивать! А далее под руководством сестры я училась вязать простое однородное полотно - ряд лицевых петель, ряд изнаночных.
Лицевой ряд мне давался легко и радовал глаз своей гладкостью, изнаночные петли я терпеть не могла.
У сестры было множество шапок, которые она одну за другой себе вязала и фасон их она называла "Буратино"
Они и были похожи на колпак деревянной куклы - длинный кулек с кисточкой или помпоном на конце.
Вот и я попробовала начать вязать подобное.
Сестра отошла, что-то ей надо было на участке, а когда вернулась, увидела, сколько рядов меня уже связано и сказала: - Ух ты, целый километр связала!
Это был комплимент для меня, для неумейки.
А потом, помаленьку дело пошло и несколько лет я вязала себе, маме, дочке и очень, надо сказать, сноровисто.
Однажды коллега по работе попросила меня одолжить ей новый джемпер.
Я удивилась: "Он же еще недовязан, подожди, довяжу!"
"Нет, не буду ждать, мне и так нравится, дай одену на свидание!"
Курьез, конечно, но и правда, она отправилась на вечернее свидание в недовязанном свитере.
