Начало всемирного сумасшествия

Сергей Шрамко: литературный дневник

Да, уже век прошел с того дня, 28 июля 1914 года, когда Австро-Венгерская империя объявила войну Сербии, где в Сараеве, центре Боснии и Герцоговины, месяц назад был убит наследник австрийского престола...


Этот день называют началом Первой мировой войны.
Правда, мне не ясно, почему именно она Первая?
Ведь в войне с Чингисханом и Наполеоном тоже участвовали все известные государства мира...


А вен назад каждый день приносил кошмарные новости. Как сейчас.


«Впервые за сто лет, и на глазах моих меняется твоя таинственная карта».


Россия не смогла закрыть глаза на нападение на союзника, хотя изо всех сил старалась не довести дело до большой крови. 29 июля Николай II послал кайзеру Вильгельму II телеграмму, предлагая «передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию» (в Международный третейский суд в Гааге).


Кайзер молчал.
Россия начала частичную мобилизацию против Австро-Венгрии.
Но частичную мобилизацию технически провести было невозможно, и в России 30 июля объявили всеобщую мобилизацию.
Австро-Венгрия тоже начала всеобщую мобилизацию.


Германский посол Германии в Петербурге граф Ф. Пурталес передал министру иностранных дел С.Д. Сазонову ультиматум с требованием отменить мобилизацию.


План войны Берлин связывал с объявлением мобилизации в России. С началом мобилизации в России Германия планировала ударить по Франции через территорию Бельгии (для обхода главных французских сил). Тем более, что двусмысленная позиция Лондона позволяла рассчитывать, что Англия останется в стороне и Германия сможет провести свой блицкриг - «молниеносную войну» по разгрому Франции, а затем обрушиться на Россию.


Взять Париж и одержать победу на Западном фронте Генштаб Германии собирался раньше, чем Россия сможет начать боевые действия против Германии. После же немцы надеялись приступить к разгрому Российской империи или заключить мир.


Поэтому 1 августа в Германии была объявлена всеобщая мобилизация, и граф Пурталес вручил Сазонову ноту об объявлении войны.

2 августа германские войска вошли на территорию Великого герцогства Люксембург.


3 августа Германия объявила войну Франции.


4 августа германские войска вторглись в Бельгию.


Поэтесса Зинаида Гиппиус в первые дни августа записала в дневнике: «Ничего нет, кроме одного – война! Не японская, не турецкая, а мировая...
Страшно писать о ней мне здесь... я, как всякий современник, не могу ни в чем разобраться, ничего не понимаю, ошеломление... Потому что в корне-то лежит Громадное Безумие. ...
Большинство политиков и политиканствующих интеллигентов (у нас ведь все политики) так сбились с панталыку, что городят мальчишеский вздор...
Впрочем, не обошлось и без нашего «русского» вопроса: желать ли победы... самодержавию? Ведь мы вечно от этой печки танцуем (да и нельзя иначе, мы должны!).
Военная победа укрепит самодержавие...
Приводились примеры... верные.
Только... не беспримерно ли то, что сейчас происходит?
Говорили все. Когда очередь дошла до меня, я сказала очень осторожно, что войну по существу как таковую отрицаю что всякая война, кончающаяся полной победой одного государства над другим, над другой страной, носит в себе зародыш новой войны, ибо рождает национально-государственное озлобление, а каждая война отдаляет нас от того, к чему мы идем, от «вселенскости».
Но, что, конечно, учитывая реальность войны, я желаю сейчас победы союзников».


...А после блицкрига все пошло совсем не так, как планировалось.
Погибли десятки миллионов солдат, рухнули четыре империи.


А не желавшего этой войны Николая Романова вместе с семьей убили в уральской глуши, в жарком июле 1918 года...


Пожалуй, самое знаменитое сочинение о 1-й мировой войне - «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека, сатира на нравы Австро-Венгерской империи.


«Убили, значит, Фердинанда-то нашего», — говорит служанка Швейку, и сразу понятно, что вновь влезает человечество в дрянную историю.


А дрянная она оттого, что «влезть-то сумеет каждый, но вылезть — в этом и заключается настоящее военное искусство. Когда человек куда-нибудь лезет, он должен знать, что вокруг происходит, чтобы не сесть в лужу, называемую катастрофой».


Спешите же перечитать эту блестящую книгу, пока ее еще не подвергли цензуре во исполнение свежих законов Госдумы — за использование ненормативной лексики аж на пяти языках.


А Гашек, простофиля-то, считал, что «осуждать то, что естественно, могут лишь люди духовно бесстыдные, изощренные похабники, которые, придерживаясь гнусной лжеморали, не смотрят на содержание, а с гневом набрасываются на отдельные слова»...


Когда умолкли пушки, народам сражавшихся стран, потерявшим в массовой бойне на континенте более 12 миллионов человек, казалось, что такое уже не может повториться.


Но через 20 лет грянула Вторая мировая война, еще более жестокая и кровавая.



Другие статьи в литературном дневнике: