По мере того, как ВКС РФ уничтожают боевиков ИГ, других террористических организаций в Сирии и их инфраструктуру, прежде всего пути снабжения оружием и финансами за счет контрабанды нефти через турецкую территорию, а сирийская армия и другие лояльные Б. Асаду вооруженные формирования при поддержке иранских военных, Хизбаллы и шиитских добровольцев из Ирака медленно, но твердо отвоевывают ранее утраченные территории, встает вопрос – а что делать с ИГ и их союзниками в Междуречье, где де-факто ситуация уже несколько месяцев заморожена?
Ведь боевики ИГИЛ - с семьями и частью попавшего под их влияние населения - постепенно уходят из САР в Ирак, понимая, что после подключения Франции к военной операции России, усиления давления на Турцию со стороны США в плане требования закрыть турецко-сирийскую границу и перекрыть путь из САР в страны ЕС через турецкий «транзит» на саудовско-катарские деньги, уменьшения потока денежных вливаний со стороны Саудовской Аравии и Катара вооруженной оппозиции в Сирии и т.д., им придется смириться с поражением на территории Сирии. И тогда весь «Халифат» вынужден будет перебазироваться на плацдарм в западной и северо-западной части Ирака, где проживает суннитское арабское население.
В экспертных кругах США, ЕС, России и арабских стран в последние дни начинают просчитывать сценарии действий внешних и региональных игроков в Ираке после перетекания туда из Сирии десятков тысяч игиловцев и боевиков других террструктур.
При этом едины все в одном: при всей схожести ситуации в Сирии и Ираке в плане противостояния ИГ и необходимости его полного разгрома, ситуации в обеих этих государствах сильно отличаются друг от друга.
1. В Дамаске правящий режим Б. Асада смог сохранить не только власть, но и государственные структуры, включая госаппарат, армию, полицию, спецслужбы и т.д.
Тогда как в 2003 году в Багдаде правящий режим С. Хусейна, опиравшийся на суннитское управление, был свергнут агрессией извне, при ведущей роли США и активном участии Великобритании. Баасистская элита была заменена прямым военным правлением Вашингтона при участии местных прозападных коллаборационистов, а затем американцы исподволь передали власть в руки шиитского большинства, в том числе путем выборов. При этом страна прошла через серию конфликтов на этноконфессиональной почве, в результате сунниты и курды в управлении Ираком сейчас не участвуют.
Нужно признать, что курс США на «зачистку» всех военных, «силовиков» и госслужащих, работавших на режим Саддама, попустительство шиитам в деле дискриминации суннитов (при одновременном поощрении курдов Северного Ирака на сепаратизм в отношении центральных властей Багдада), – все это, вместе взятое, поставило Ирак на грань раскола по этноконфессиональному признаку с возможным распадом на Шиитостан, Суннитостан и Курдистан, связанных лишь слабыми узами федеративного устройства страны, либо аморфной конфедерацией.
А тут еще неожиданное появление на берегах Тигра и Ефрата «третьей силы» в лице ИГИЛ, которая за считанные недели смогла установить контроль почти над 40% территории страны. Стоит вспомнить то, чего избегают многие эксперты в анализе феномена ИГ. Дело в том, что в основе ИГ лежит вовсе не исламизм радикально-исламистского толка, а консолидация всех иракских суннитов – будь то офицеры бывшей армии Саддама или обиженные шиитами суннитские племена, которые создали альянс, прикрывшись несколькими терргруппировками, отпочковавшимися от «Аль-Каиды Месопотамии» во главе с А. аз-Завахири, и провозгласили «Халифат».
И сделали они это потому, что в свое время Вашингтон их обманул, обещав адекватно восстановить позиции суннитской элиты в правящих эшелонах Багдада. При этом инструкторы из США не смогли подготовить боеспособные вооруженные силы Ирака взамен распущенной армии Саддама. В результате, она почти развалилась перед наступлением отрядов ИГИЛ, состоящих из «бывших» военных Ирака, и побросала им все оружие, поставленное Вашингтоном.
Надо признать, что в укреплении ИГИЛ и ослаблении иракской государственности американцам сильно подыграл Иран, который встал на пути любых попыток реинтеграции суннитов во властные структуры Ирака, пытаясь укрепить свое влияние в этой стране исключительно путем всемерной поддержки шиитов.
А подыграли США и Ирану, скорее всего, по глупости и недальновидности, Саудовская Аравия и Катар, которые в пику Тегерану и Вашингтону оказали финансовую помощь суннитским боевикам, включая тех, кто организовал отряды из бывших военных ВС Саддама.
2. Дамаск и Багдад – для Москвы партнеры достаточно неравнозначные - с точки зрения их дружелюбности к России и готовности выстраивать стратегическое партнерство. Если в столице САР у власти союзник, с которым нас связывают десятилетия сотрудничества, то в иракской столице сейчас правительство, которое при всех симпатиях к России ориентировано на Иран, сильно зависит от его поддержки, в том числе военной, включая иранское военное присутствие в Ираке, а также напрямую связанное с Вашингтоном, в том числе и в военном отношении, учитывая, что в Ираке находится до 8,5 тыс. военнослужащих США, как на базах, так и в качестве инструкторов иракской армии, или просто для защиты американских загранучреждений, прежде всего посольства в Багдаде.
Кроме того, надо иметь в виду наличие в Ираке до 10 тыс. сотрудников ЧОП, в основном отставных военных США и их спецслужб, которые охраняют компании США, работающие в стране, но которые могут быть использованы и для проведения боевых операций.
Как только бывший премьер, жесткий, но харизматичный Н. аль-Малики попытался теснее сблизиться с РФ, в том числе в сфере ВТС и военного сотрудничества, особенно перед лицом угрозы ИГ, его быстро сменили на более покладистого Х. аль-Абади.
Так что Россия не сможет оказать Ираку такую же помощь в борьбе с ИГ, как в случае с Сирией. Нам этого не дадут сделать Иран, США и Саудовская Аравия из опасения, что богатый нефтью Ирак вновь окажется в орбите влияния России, как было при С. Хусейне.
Ведь страна, имеющая решающее влияние на Сирию и Ирак, да еще формирующая партнерские отношения с Ираном, в состоянии контролировать Ближний Восток, в том числе влиять на самые богатые энергоресурсами арабские страны Персидского залива.
3. Задавить ИГ в Ираке сложнее, чем в Сирии, где меньше территория и население, но где гораздо больше число друзей России, где армия только приветствует поддержку с воздуха действий ВКС РФ. А в Ираке, и это надо честно признать, многие сунниты, особенно из числа тех, кто был лоялен Саддаму, считают россиян предателями, которые не стали спасать их от американского вторжения.
4. В САР гораздо меньше запасов нефти, а во многом именно за энергоресурсы ведутся войны и конфликты.
Ирак же по запасам нефти если не больше, то по крайней мере равен Саудовской Аравии.
Кроме того, там найдены и достаточно крупные запасы газа, которые начнут разрабатываться на промышленной основе уже в 2016 году. Помимо этого, страна обладает более продвинутым промышленным потенциалом и может стать одной из наиболее развитых индустриальных стран арабского мира.
5. Курдский фактор в Ираке гораздо значимее, чем в Сирии, а также в Турции (пока) и Иране.
Иракские курды получили статус автономии еще при С. Хусейне и с 1992 года фактически независимы от центральных властей страны. За годы после американской оккупации этот статус квазигосударственного образования еще больше окреп.
Более того, курды смогли нарастить свои территории за счет сопредельных провинций с административными центрами в Киркуке и Мосуле. Они претендуют и на крупнейшее в Северном Ираке месторождение нефти в районе Киркука.
Наступление же ИГИЛ только способствовало усилению иракских курдов.
Оказав боевикам сопротивление, в отличие от дезорганизованной иракской армии, курды из отрядов Пешмерга не только остановили наступление ИГ на север, но и взяли под свой контроль ряд крупных ключевых контрольных пунктов типа города Синджар. И отдавать все это обратно Багдаду они не намерены.
6. Здесь не должно быть иллюзий. Надо учитывать, что поначалу в Багдаде с энтузиазмом поддержали действия ВКС РФ в Сирии и без проблем обеспечили пролеты российских крылатых ракет и стратегических бомбардировщиков через свое воздушное пространство для ударов по позициям террористов в САР.
Но затем энтузиазм иракского правительства, не без давления США и «советов» из Тегерана, сильно спал.
Более того, с началом военной операции Москвы в Сирии и премьер-министр Абади, и многие деятели Ирака начали говорить о возможности приглашения ВКС РФ и в Ирак.
Причем эту идею поддержали и некоторые российские Кричалкины, заявив, что нужно лишь дождаться приглашения из Багдада и… послать авиацию бомбить позиции ИГ в этой стране. Видимо, многие так и не поняли, что в Вашингтоне только мечтают об этом – втянуть Россию в широкомасштабную войну на Ближнем Востоке.
Более того, на днях некоторые наши военные стали даже рассуждать о том, что, поскольку ИГ без сухопутной операции в Ираке не уничтожить, нужно послать войска в составе неких международных сил при участии в них ВС Ирана, а также американского контингента, для войны против ИГ в Ираке.
И все это - на фоне разрастающегося российско-турецкого конфликта после нападения ВВС Турции на российский СУ-24.
Возникает вопрос: а что делать Москве в условиях, когда вырисовывается разгром или, по крайней мере, почти полное искоренение присутствия ИГИЛ в САР и его перебазирование в Ирак?
Главное – не дать втянуть себя в боевые действия на земле. Иначе мы получим второй Афганистан. Надо помнить, с каким треском США ушли и из Ирака, и из Афганистана. И не нам разгребать за ними те кучи грязи, которые оставил Вашингтон своей политикой «демократизации» Ближнего Востока.
Конечно же, есть смысл продолжить ВТС с Ираком и даже расширить военные поставки этой стране, но только на коммерческой основе. В крайнем случае Багдад может платить не валютой, а нефтью.
Либо давать нам на разработку нефтяные месторождения и крупные проекты по восстановлению экономики страны. В рамках багдадского антитеррористического центра продолжить информационный обмен по ИГ и другим терорганизациям, с возможным подключением к нему других заинтересованных сторон, например, Франции.
Но важно другое: оказать максимальную военно-политическую помощь Иракскому Курдистану.
Его выход из состава иракского государства неизбежен. И нынешняя курдская автономия в Ираке призвана стать ядром будущего независимого курдского государства, куда прежде всего войдут курдские районы Юго-Восточной Анатолии Турции.
Независимый и сильный Курдистан – это естественный союзник России, на который можно будет опираться в противодействии агрессивной политике Анкары и сдерживать чрезмерные амбиции Тегерана, который рвется в региональные лидеры, зачастую не учитывая наши интересы в этом районе. И, как это ни странно, но естественным союзником РФ в этом деле может стать Израиль, который испытывает вполне оправданную озабоченность и в отношении нахрапистой нео-османской линии «султана» Эрдогана, и опасения по поводу ближневосточных амбиций Тегерана, обладающего ядерной программой и помогающего радикальным исламистским группировкам в Ливане и Палестине именно в их борьбе с Израилем.
А дружественные арабские страны поймут Россию – им самим надоели турецкие имперские поползновения и иранские притязания на лидерство на Ближнем Востоке.
Что касается властей Багдада, то они сами создали условия для укрепления настроений независимости у курдов.
Иракским же суннитам сейчас важнее получить свою автономию от шиитских властей, сидящих в Багдаде, чем думать о том, останется ли Курдистан в составе Ирака.
В крайнем случае на данном этапе можно ставить вопрос о создании конфедеративного иракского государства.
При таком раскладе в нем не будет места ИГ.
