Рецензия на «Полуночный контакт» (Элла Крылова)
Ворон Как-то в полночь, утомлённый, я забылся, полусонный, Над таинственным значеньем фолианта одного; Я дремал, и всё молчало… Что-то тихо прозвучало — Что-то тихо застучало у порога моего. Я подумал: «То стучится гость у входа моего — Гость, и больше ничего». Помню всё, как это было: мрак — декабрь — ненастье выло — Гас очаг мой — так уныло падал отблеск от него… Не светало… Что за муки! Не могла мне глубь науки Дать забвенье о разлуке с девой сердца моего, — О Леноре, взятой в Небо прочь из дома моего, — Не оставив ничего… Шелест шёлка, шум и шорох в мягких пурпуровых шторах — Чуткой, жуткой, странной дрожью проникал меня всего; И, смиряя страх минутный, я шепнул в тревоге смутной: «То стучится бесприютный гость у входа моего — Поздний путник там стучится у порога моего — Гость, и больше ничего». Стихло сердце понемногу. Я направился к порогу, Восклицая: «Вы простите — я промедлил оттого, Что дремал в унылой скуке — и проснулся лишь при стуке, При неясном, лёгком звуке у порога моего». — И широко распахнул я дверь жилища моего — Мрак, и больше ничего. Мрак бездонный озирая, там стоял я, замирая В ощущеньях, человеку незнакомых до того; Но царила тьма сурово средь безмолвия ночного, И единственное слово чуть прорезало его — Зов: «Ленора…» — Только эхо повторило мне его — Эхо, больше ничего… И, смущённый непонятно, я лишь шаг ступил обратно — Снова стук — уже слышнее, чем звучал он до того. Я промолвил: «Что дрожу я? Ветер ставни рвёт, бушуя, — Наконец-то разрешу я, в чём здесь скрыто волшебство — Это ставень, это буря: весь секрет и волшебство — Вихрь, и больше ничего». Я толкнул окно, и рама поддалась, и плавно, прямо Вышел статный, древний Ворон — старой сказки божество; Без поклона, смело, гордо, он прошёл легко и твёрдо, — Воспарил, с осанкой лорда, к верху входа моего И вверху, на бюст Паллады, у порога моего Сел — и больше ничего. Оглядев его пытливо, сквозь печаль мою тоскливо Улыбнулся я, — так важен был и вид его, и взор: «Ты без рыцарского знака — смотришь рыцарем, однако, Сын страны, где в царстве Мрака Ночь раскинула шатёр! Как зовут тебя в том царстве, где стоит Её шатёр?» Каркнул Ворон: «Nevermore». Изумился я сначала: слово ясно прозвучало, Как удар, — но что за имя «Никогда»? И до сих пор Был ли смертный в мире целом, в чьём жилище опустелом Над дверьми, на бюсте белом, словно призрак древних пор, Сел бы важный, мрачный, хмурый, чёрный Ворон древних пор И назвался «Nevermore»? Но, прокаркав это слово, вновь молчал уж он сурово, Точно в нём излил всю душу, вновь замкнул её затвор. Он сидел легко и статно — и шепнул я еле внятно: «Завтра утром невозвратно улетит он на простор — Как друзья — как все надежды, улетит он на простор…» Каркнул Ворон: «Nevermore». Содрогнулся я при этом, поражён таким ответом, И сказал ему: «Наверно, господин твой с давних пор Беспощадно и жестоко был постигнут гневом Рока И отчаялся глубоко и, судьбе своей в укор, Затвердил, как песню скорби, этот горестный укор — Этот возглас: «Nevermore…» И, вперяя взор пытливый, я с улыбкою тоскливой Опустился тихо в кресла, дал мечте своей простор И на бархатные складки я поник, ища разгадки, — Что сказал он, мрачный, гадкий, гордый Ворон древних пор, — Что хотел сказать зловещий, хмурый Ворон древних пор Этим скорбным: «Nevermore…» Я сидел, объятый думой, неподвижный и угрюмый, И смотрел в его горящий, пепелящий душу взор; Мысль одна сменялась новой, — в креслах замер я суровый, А на бархат их лиловый лампа свет лила в упор, — Ах, на бархат их лиловый, озарённый так в упор, Ей не сесть уж — nevermore! Чу!.. провеяли незримо, словно крылья серафима — Звон кадила — благовонья — шелест ног о мой ковёр: «Это Небо за моленья шлёт мне чашу исцеленья, Благо мира и забвенья мне даруя с этих пор! Дай! — я выпью, и Ленору позабуду с этих пор!» Каркнул Ворон: «Nevermore». «Адский дух иль тварь земная, — произнёс я, замирая, — Ты — пророк. И раз уж Дьявол или вихрей буйный спор Занесли тебя, крылатый, в дом мой, ужасом объятый, В этот дом, куда проклятый Рок обрушил свой топор, — Говори: пройдёт ли рана, что нанёс его топор?» Каркнул Ворон: «Nevermore». «Адский дух иль тварь земная, — повторил я, замирая, — Ты — пророк. Во имя Неба, — говори: превыше гор, Там, где Рай наш легендарный, — там найду ль я, благодарный, Душу девы лучезарной, взятой Богом в Божий хор, — Душу той, кого Ленорой именует Божий хор?» Каркнул Ворон: «Nevermore». «Если так, то вон, Нечистый! В царство Ночи вновь умчись ты» — Гневно крикнул я, вставая: «Этот чёрный твой убор Для меня в моей кручине стал эмблемой лжи отныне, — Дай мне снова быть в пустыне! Прочь! Верни душе простор! Не терзай, не рви мне сердца, прочь, умчися на простор!» Каркнул Ворон: «Nevermore». И сидит, сидит с тех пор он, неподвижный чёрный Ворон, Над дверьми, на белом бюсте, — так сидит он до сих пор, Злыми взорами блистая, — верно, так глядит, мечтая, Демон, — тень его густая грузно пала на ковёр — И душе из этой тени, что ложится на ковёр, Не подняться — nevermore! В.Е.Жаботинский По Ворон Тауберт Альбертович Ортабаев 25.04.2019 23:20 Заявить о нарушении
Да, я знаю это стихотворение Эдгара По. Но слово "никогда" мне очень не нравится. Я верю в посмертное существование, в котором мы обретаем наших ушедших близких и любимых. А иначе всё не имеет смысла, я же без смысла жить не могу.
Элла Крылова 26.04.2019 11:13 Заявить о нарушении
если сейчас читать переводы классиков там можно сойти с ума настолько неаккуратно настолько неграмотно даже смысла некоторые из них не могут передать они которые могут но не всегда
Тауберт Альбертович Ортабаев 27.12.2019 21:17 Заявить о нарушении
Перейти на страницу произведения |