Явление Сатаны народу в литературе

Нельзя сказать, что в Библии образ дьявола тщательно исследуется. Упоминания о нём есть, но, во-первых, нет ничего такого, что могло бы служить основанием для традиционного представления о нём, как о существе с рогами, копытами и хвостом.
А во-вторых, нигде прямо не говорится «познай Сатану всем разумением твоим», хотя и есть призыв различать духов, а плоды дьявольского духа перечислены достаточно подробно.
Справедливости ради надо сказать, что нет подробного описания внешности и самого Творца. И, даже,  заповедано не делать никаких его изображений. 
На самых древних рисунках  Дьявол выглядит ангелом, похожим на всех других ангелов. Во всяком случае, он  никогда не  кажется более отвратительным, чем обыкновенный змей, соблазняющий Еву.
В трудах религиозных деятелей есть серьёзное исследование природы греха, которое можно считать зарождением психиатрии.
А в  народе формируется образ врага рода человеческого, имеющего внешность существа с признаками человека и козла в таком их сочетании, которое вызывает омерзение. 
Примерно в 13 веке  «дьяволоведение» резко меняет курс: персидский поэт Саади описывает дьявола уже красивым «как луна»…
Данте описывает круги ада…
В начале 15 века  в «неканонических» описаниях Сатана  предстаёт  уже величественным,  прекрасным и достойным почтения.
На счёт почтения можно возразить. А величественность не противоречит  тексту Библии.
 Появилось существенное уточнение образа: одному католическому архиепископу приснился Сатана,  у которого  «лицо было веселое, глаза смеялись».
Много потрудился в возвеличивании Сатаны Д.Мильтон в поэме «Потерянный рай (17 век): от рогов и копыт к тому времени уже ничего не осталось.
Сатана стал наделён  величием прекрасного и грозного духа.
Он предстаёт  «освободителем» от тирании Бога-Отца. Мятеж Сатаны у Мильтона показан как  мятеж против деспотического авторитета.
              Мефистофель из «Фауста» Гёте также отличается от чёрта из народных поверий.
Главное в его характере  - дух отрицания, противоречия и  опровержения.
Он словно старается доказать Богу Его ошибку, показывая моральную слабость людей, их неспособность устоять перед соблазнами.
              Поэт Ш. Бодлер, фактически, стал одним из основателей  религии сатанизма: 
сатана у него  - « Исцелитель страдальцев, обиженных мститель:
Бунтарей исповедник, отверженных друг,
Покровитель дерзающих мыслей и рук…»

 «О ты, всех Ангелов мудрейший, славный гений,
О Бог развенчанный, лишенный песнопений!
Мои томления помилуй, Сатана!»….
              Бунтарство Бодлера после долгих мучений от наркотиков и сифилиса привело в «психушку», где он и закончил жизнь. Его кумир Ф.Ницше, сказавший, что «Бог умер», также умирал не в своём уме и гораздо раньше обычного срока.
               
Как бы шутя,  бесы частенько упоминались и в русской литературе.
Среди первых литературных  «заигрываний с бесами» выделяется «Вий» Н.В. Гоголя.
За весёлостью сюжетов просматривается подлинно революционная идея:
нечистая сила живёт в божьем храме!
Гоголя иногда называли «академиком дьяволиады», но это вряд ли обоснованно.
Он признавался, что  лишь хотел,  чтобы читатель «после его  сочинения насмеялся вволю…  над чёртом». О том, что нельзя поминать Бога всуе, Гоголь не мог не знать.
Можно ли всуе поминать дьявола?
Пока Европа вела умную беседу с Мефистофелем,  Россия вместе с семинаристом Хомой оборонялась от вурдалаков Вия. 
                Стихи А.С.Пушкина и М.Ю.Лермонтова для серьёзного исследования «отца лжи» кажутся более пригодными. Например, у Пушкина  в стихотворении «Демон» находим  приметы «злобного гения» дьявола:
«Его улыбка, чудный взгляд, Его язвительные речи…».
У Лермонтова «Демон» вообще единственный в своём роде: не он - «царь познанья и свободы,… враг небес» -  соблазняет людей, а женщина соблазняет его своей красотой до того, что он был готов прекратить свою вражду с Богом.
                В 20 веке  Сатана продолжает оставаться в литературных героях времени:
Л.Андреев в «Дневнике Сатаны»  писал:
«Я мог бы сочинить тебе одну из тех смешных историек о рогатых и волосатых чертях, которые так любезны твоему скудному воображению, но ты имеешь их уже достаточно, и Я не хочу тебе лгать так грубо и так плоско».
              Великий Инквизитор Ф.Достоевского уже не шутит и не веселит, а излагает, по сути, опровержение всего христианства:
 «У нас все будут счастливы…Мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ…мы разрешим им и грех,…  они будут любить нас как дети…»
                Мятежность, отрицание авторитетов и упорство в своём мнении до самопожертвования  считаются  сатанинским характером, но именно эти черты получили  ореол  романтизма, привлекающий всех революционеров-террористов, названных Достоевским «бесами».
И следует признать, что падший ангел унаследовал эти качества от Бога, который не любит людей, которые ни горячие, ни холодные, а тёплые.
        В романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита»  в образах Сатаны  Воланда и его сподвижников  необыкновенное развитие получают свойство весёлости и насмешливости.
Сатанинский юмор кажется радостью разоблачения человеческих уловок лукавства, подлости и наивности. Огромный чёрный кот – это уступка предрассудкам и воздаяние по вере в народные приметы.
Центральное событие в этом разоблачении – представление в Московском театре варьете.
Чудо отрубания  головы конферансье и последующего оживления его – это чёрный юмор  пародии на  евангельские  чудеса  оживления мёртвых.
Поэт Бездомный в интуитивном поиске спасения от дьявольских наваждений  берёт в руки картонную иконку неизвестного святого и венчальную свечу.
 Но это не спасает его от психлечебницы.
Сам Воланд и его служители  не столько соблазняют на грех, сколько наказывают за него, иногда выставляя на посмешище, а иногда и лишая жизни.
Берлиоз приговорён к отрезанию головы трамваем за  неверие в Христа и в Сатану.
Христос в образе Иешуа показан человеком, который может быть охвачен «ужасом».
О записках евангелиста Матфея Иешуа говорит, что «ничего из записанного я не говорил».
М.Булгаков через своих героев выразил своё отрицание общепринятого христианства.
Но  ещё решительнее он возражал и против полного отрицания божественной идеи как Истины. 
Все сцены романа «Мастер и Маргарита», в которых описаны похождения Воланда и его свиты, кажутся более яркими, чем рассказы  Мастера об Иешуа.
Иешуа в романе был слабой тенью Иисуса из Евангелия.
Роман о Пилате кажется чужеродным телом в рассказе о посещении Москвы Сатаной.
Возможно, тому причиной была власть атеизма в годы написания романа.
 Но имеет право быть и та версия, что некоторые люди, действительно, сначала открывают для себя ужас и величие Сатаны, а потом уже, логически, приходят к открытию и признанию Бога. Людям даётся познание сладости греха.
 Вместе с этим приобретается опыт  мучительной пустоты и раскаяния, от которого уже один шаг до покаяния. 
Ш. Бодлер, возможно, подводя итог своей жизни, оставил потомкам ценную мысль:
 «… самая большая уловка сатаны - доказать, что его нет».
Роман «Мастер и Маргарита»  - это  одна из лучших  попыток разоблачения такой уловки.
Но версия сатаны у Булгакова получилась почти обаятельной.
Можно сказать, что читателям не хотелось расставаться с Воландом.
             Любовный сюжет романа не «цепляет»: он описан с теплом, но, как будто, только обозначен. И это не разочарование от недостатка постельных «тонов».
Просто чувствуется, что автор всем сердцем и разумением занят Воландом, его свитой и всем, что вокруг них. Эффект достоверности впечатляет, Кот и Коровьев веселят.
 Для юмора вообще находится много места. Он как соломинка, которая не даёт полностью погрузиться в ужас описываемых событий
Понятно желание «отдохнуть» от реальностей, избежать бесполезного ропота, отвести душу…  Понятно и то, что «отвести душу» не получится только легковесными шутками из арсенала «Иван Васильевича». Как говорится, «Кто про что…», а М.Булгаков – про Сатану и дела его...
Воланд у него – ревизор с Самого Верха. В каком-то смысле, он наводит порядок: разоблачает и наказывает пороки. Поощряет Мастера и преданную ему Маргариту.
Даже критика советской действительности является лишь средством для извлечения юмора. А наибольший восторг писателя вызывает его фантазия о пришествии Сатаны в Москву. Не секрет, что Советская власть с первых лет своего появления обострила ожидания Антихриста. Причём, Антихрист – это абсолютное зло.
А у Булгакова  Сатана и бесы  – это не монстры из «Вия» Н.В. Гоголя, а почти наоборот.
         Отрицательные герои частенько подкупают цельностью своего характера.
Их не мучают сомнения, они свободны от страха. И первым признаком этой свободы, как правило, является  весёлость.
Булгаков не берёт на себя смелость или ответственность   судить о времени от имени Бога.
Можно только догадываться, что если уж дьявол осудил что-то в Москве, то тем более осудит Бог.
             
 Даёт ли что людям, желающим противостоять дьяволу, исследование Булгакова?
Не обезоруживает ли роман своей весёлостью?
Не вредно ли то, что  Сатана для нас становится  не так страшен, как его «малюют»?
Пособием по изучению Бога роман   не может быть.  Хотя, подтолкнуть к изучению может.
Может ли он быть пособием по изучению Сатаны?
Или дьявольские проделки служат только материалом для авторского юмора, для веселья, которое, безусловно, помогает переносить тяготы жизни?
Смешно же, когда червонцы превращаются в бутылочные этикетки, а работники советского учреждения не могут прекратить петь про «Священный Байкал…
Воланд и его помощники производят впечатление сердечных людей, вежливо предлагают гостям сесть (правда, на стул со сломанной ножкой: «Не ушиблись ли вы?»), при прощании просят передать всем поклоны…
Коровьев ходит по тёмной комнате с лампадой в руках, на балу кричат «Алилуйя»…
             Но на том же балу приветствия и почести они произносят самым знаменитым висельникам и убийцам…
Маргарита продала душу дьяволу, но проявляет милосердие к женщине, убившей своего ребёнка…
И Воланд на прощание желает всем счастья…
Хулиганство «бесов» в валютном магазине по доброте намерений  и праведности гнева  напоминает изгнание торгующих из храма: в те годы страна строила свою промышленность с помощью иностранцев, и для них работали спецмагазины, где товар можно было купить только на валюту.
«А ему можно? Откуда он приехал? Зачем?...» - так Коровьев протестовал против
привилегий иностранцев. Улыбка читателей «над сиреневым гражданином», упавшем задом в бочку с селёдочным рассолом, означает поддержку выступления  Коровьева.
           Одним из признаков дьявола в романе обозначена потеря стыда: голая Гелла и Маргарита, как в раю, не замечают своей наготы.
         Наконец, главное: Сатана по просьбе Сверху даёт покой Мастеру и Маргарите.
Булгаков не осмеливается отрицать Свет Христов. Но он пытается примирить Его с  Сатаной: между адом и Раем он провозглашает ещё и Покой.
Эту идею компромисса описывает и Достоевский словами Ивана Карамазова о том, что Богородица выпросила какие-то дни  помилование на страстной неделе для тех, кто попал в ад…
С православной точки зрения  такие идеи назовут полной ересью.
А с человеческой – они могут иметь понимание и сочувствие: слишком часто требования церкви кажутся «бременами неудобоносимыми»…
                Когда герои детских сказок,  несмотря на свою явную «отрицательность», кажутся симпатичными и забавными, это не вызывает озабоченности -  кому  ещё и шалить, как не детям.
Из песни слово нее выкинешь: Сатана – это персонаж Библии.
Его изображают в картинах,  ему установлены  памятники. Иногда он  предстаёт в образе более благородном и впечатляющем, чем жалкий змей, которого убивает копьём Георгий Победоносец или Архангел Михаил.
Но Михаил Архангел, говоря с Дьяволом, «не смел произнести укоризненного суда».
А  писатели в своих фантазиях впадают в крайности, играя с ним в карты, запихивая  в мешок кузнеца Вакулы или выводя на сцену Московского варьете.
Да и правда жизни в том, что пока, по всей совокупности исторических событий и личных впечатлений граждан, ни Георгий, ни Михаил не побеждают «змея»…
                Маргарита соглашается быть ведьмой ради спасения своего «любовника».
Не любимого, а именно, по тексту, «любовника». Само звание «любовника» ставится на пьедестал.
Известна формула: «Бог есть любовь».
Так, что же, ради любви можно продать душу дьяволу?
Вот и знаменитый шансонье  Розенбаум поёт, что готов за ночь с любимой отдать душу дьяволу. Не знаем, насколько это у него всерьёз. 
Но у Булгакова-то это сказано без шуток: ради любви, а значит, и ради бога, можно продаться дьяволу… 
Немногие  утруждают себя скучным богословием...
Запретный плод по-прежнему красив и сладок.
 Спрос на всякое веселье так растёт, что о цене спорят всё меньше.
И Екклезиаст говорил, что  «нет лучшего  для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться». Но сущностью всего он назвал соблюдение заповедей.
Шуточные или серьёзные  раздумья о сатане сами по себе ещё не делают сатанистом.
Но шуток о нём так много, что это может и настораживать, хотя бы как ложные сообщения по телефону о заложенных бомбах.
М. Булгаков говорил, что изображать Иисуса Христа  в виде негодяя и мошенника – это   преступление,  «которому нет цены».
А является ли преступлением изображение дьявола благородным,  красивым, справедливым и желающим всем счастья?
Во всяком случае, стоит не забывать про сон древнего архиепископа, в котором  у сатаны «лицо было весёлое, глаза смеялись».
Другое дело, если кто-то, как Берлиоз,  уже точно знает, что дьявол не существует…