9. Журнал 4. Сборник 9. Участники К-9 - А-В

9. ЖУРНАЛ №4. СБОРНИК №9. УЧАСТНИКИ КОНКУРСА-9  ПО АЛФАВИТУ «А»-«В»

В этот Сборник включены произведения конкурсантов по алфавиту «А»-«В»
Всего 24 произведения.

СОДЕРЖАНИЕ

№ позиции/Автор (по алфавиту)/Ссылка

1. Тамара Авраменко  http://proza.ru/2020/01/10/1819 («Гражданская тематика», в дальнейшем, «ГТ») - Основная номинация
2. Тамара Авраменко http://proza.ru/2017/01/27/1464 («ВТ») - Внеконкурсная номинация
3. Тамара Авраменко http://proza.ru/2020/01/15/1360 («ГТ») - Внеконкурсная номинация

4. Ян Архипов  http://proza.ru/2018/04/27/1060 («Военная тематика», в дальнейшем,  «ВТ») - Основная номинация
5. Ян Архипов  http://proza.ru/2018/04/26/745 («ГТ») - Основная номинация
6. Ян Архипов   http://proza.ru/2018/06/21/1112 («ВТ») - Внеконкурсная номинация
7. Ян Архипов  http://proza.ru/2018/04/28/536 («ГТ») - Внеконкурсная номинация

8. Владимир Белик  http://proza.ru/2011/05/26/367 («ВТ») - Основная номинация
9. Владимир Белик  http://proza.ru/2013/05/09/464 («ГТ») - Основная номинация
10. Владимир Белик  http://proza.ru/2019/12/02/996 («ВТ») - Внеконкурсная номинация
11. Владимир Белик  http://proza.ru/2019/05/31/867 («ГТ») - Внеконкурсная номинация

12. Ольга Боровская  http://proza.ru/2014/05/04/1951 («ВТ») - Основная номинация
13. Ольга Боровская  http://proza.ru/2013/01/30/2233 («ВТ») - Внеконкурсная номинация

14. Марина Бутба  http://proza.ru/2017/12/18/1606 («ВТ») - Основная номинация
15. Марина Бутба http://proza.ru/2020/05/09/1301 («ГТ») - Основная номинация
16. Марина Бутба http://proza.ru/2017/12/19/51 («ВТ») - Внеконкурсная номинация
17. Марина Бутба http://proza.ru/2017/07/22/347 («ГТ») - Внеконкурсная номинация

18. Виктор Бухман  http://proza.ru/2020/05/07/2485 («ВТ») - Внеконкурсная номинация

19. Варакушка 5  http://proza.ru/2020/06/01/198 («ВТ») - Основная номинация
20. Варакушка 5  http://proza.ru/2018/06/24/188 («ГТ») - Основная номинация
21. Варакушка 5  http://proza.ru/2017/08/06/198 («ВТ») - Внеконкурсная номинация
22. Варакушка 5  http://proza.ru/2018/12/04/664 («ГТ») - Внеконкурсная номинаци

23. Владимир Виноградов 3  http://proza.ru/2016/05/06/148 («ВТ») - Основная номинация
24. Любовь Витт  http://proza.ru/2018/05/24/178 («ГТ») - Основная номинация


ПРОИЗВЕДЕНИЯ

№ позиции/Название/
Автор/
Награды/
Произведение

1. Улитка
Тамара Авраменко
1 место в Основной номинации «ГТ»
Специальный  приз №18 «Новые имена»
   
Улитка неторопливо ползла по аллее, а рядом кипела жизнь: на травке резвились дети; вокруг фонтана гонял на трёхколёсном велосипеде мальчуган; на соседней скамейке любезничала парочка. Улитка отважно продвигалась вперёд. Видно, нелегко давался груз, свой домик приходилось тащить на себе. «Вот и мама, подобно улитке, сама тянет весь дом и меня в придачу», - думал Олег, сидя в инвалидной коляске. Всё произошло по глупости. Вовка предложил поучаствовать в ночных гонках на байках.А ему, Олегу, хотелось произвести впечатление на любимую девушку. Теперь можно забыть о музыке и Наде.
- Осторожно! Раздавишь её! – крикнул Олег, заметив Надю. – Чего пришла?
- У меня новость, - бодрым голосом сообщила девушка. - Объявлен конкурс на лучшее музыкальное сочинение. Победитель получает зачёты автоматом.
- Я инвалид. С музыкой покончено. Вали к своему Вовке! – нагрубил Олег.
   Два дня лил дождь, но вот вышло солнышко. За окном на электропроводах расселись ласточки и грелись на солнышке. Он не поверил глазам: ласточки вдруг превратились в ноты, а провода в нотный стан. Парень раскрыл блокнот и набросал по памяти то, что увидел за окном. Неуверенными от волнения руками достал из футляра скрипку. Смычок плясал в руке, но он постарался успокоиться. «Я должен это сделать!» – приказал себе и осторожно прикоснулся к струнам. Скрипка подала голос, и грустная мелодия легла на сердце, растопила что-то тяжёлое внутри. Душа оттаивала.
- Олежка, что это? – на пороге стояла растерянная мать.
- Мама, я сочинил пьесу. Назову её «Улитка», - сын улыбался впервые с момента травмы. – Пьеса о том, как тяжело улитке тащить свой груз. Не понимаешь? Я потом тебе объясню. А всё ласточки! Подсказали.
- Мальчик мой, всё будет хорошо, - поспешно сказала ошеломлённая женщина и вышла.
Олег не знал, что Надя и Вовка, желая помочь другу, придумали этот конкурс и добились у директора музучилища разрешения на его проведение.
   Начался концерт. По жеребьёвке Олегу выпало выступать последним.
- Журавский Олег, первый курс, пьеса «Улитка», - услышал он и выехал в коляске на середину сцены. И тут произошло, чего никто не ожидал. Олег рванулся вперёд и привстал с сидения. Вторым рывком выпрямился, чуть качнулся в сторону, но сбалансировал свободной рукой. Зал ахнул. (Знали бы друзья: накануне вечером он почувствовал большой палец правой ступни. Это было чудо, которого так долго ждали все: и мама, и врачи, колдовавшие над ним, и, конечно, больше всех ждал он. Всю ночь юный музыкант тренировался вставать с коляски).
   Олег прикоснулся к струнам, и скрипка заговорила. Она то грустила, зажимая сердце в тиски, то словно ударялась о невидимую стену, пытаясь вырваться на простор. Вот она взмыла ввысь и свободно поплыла, увлекая за собой, обещая что-то радостное впереди. Наконец, рассыпавшись мелкими капельками, как по лестнице взмыла к вершине и замерла.
   Гром аплодисментов разорвал зал. Олег понял – это победа.  Он не улитка. Он снова на ногах. Его спасла музыка.

2. Волшебники в чёрных фраках
Тамара Авраменко
1 место в Основной номинации «ГТ»
Специальный  приз №18 «Новые имена»

Волшебники в чёрных фраках.

       Улитка неторопливо ползла по аллее. Временами она замирала на месте, поводив усиками, как сапёр металлоискателем, важно продолжала дальше свой путь.
       Рядом кипела жизнь: на травке резвились дети; вокруг фонтана гонял на трёхколёсном велосипеде мальчуган; на скамейке сидела полная дама и листала журнал мод, у ног хозяйки развалился рыжий пёс, он лениво реагировал на каждый всплеск детского смеха. Улитка, не замечая опасности, просто не догадываясь о таковой, отважно продвигалась вперёд. Видно, нелегко давался груз, ведь свой домик приходилось тащить на себе.
       «Вот и мама, подобно улитке, сама тянет весь дом и меня в придачу»,-размышлял Олег. Он сидел в инвалидной коляске, в руках так и нераскрытый Олдридж. Почитать успеет и дома. А в парке хотелось наблюдать активную, подвижную, многообразную жизнь, которая теперь оказалась недоступной.
        … Всё произошло по глупости. В школе дразнили ботаником, очкариком. Мечта поступить в музыкальный колледж осуществилась. «Ни дня без музыки», девиз Олег, его усидчивость помогли в подготовке и пригодились на вступительных экзаменах. В новом коллективе Олег стремился зарекомендовать себя этаким парнем с сильным характером, которому всё нипочём. Особенно, когда понял, что влюбился в Надю, самую красивую девушку в группе. Именно поэтому принял вызов поучаствовать в ночных гонках на байках по шоссейке, тянувшейся за новостройками к сыроварне предприимчивого соседа Клыкова. Организатором ночного развлечения был его сынок, Вовка, по-простому Клык, вечный насмешник и обидчик. Учился он в техникуме пищевой промышленности, чтоб в последствии работать у отца. Родион Степанович, Клыков старший, наладил бизнес и в дальнейшем рассчитывал на сына. Но Вовка любил покуролесить, к учёбе относился кое-как, а встречая Олега со скрипкой, каждый раз отпускал в адрес соседа обидные шуточки.
         Олег знал, Надя тоже придёт посмотреть гонки, и согласился. Хотелось произвести впечатление. На повороте его занесло, и вот результат. Врачи разводили руками, то пугали, что парень никогда не встанет, то обнадёживали, мол, всё обойдётся, только нужны деньги на лечение и время. Денег не было, оставалось надеяться на чудо. Конечно же, он принимал лекарства, занимался лечебной физкультурой, но, увы, оставался прикованным к коляске. В колледже пришлось взять академотпуск. Скрипку вовсе забросил. Больше всего угнетали мысли о невозможности видеть любимую девушку. К тому же ребята из группы, навещавшие его, сболтнули: Надю с Вовкой всё чаще видят вместе. Вот тогда началась депрессия. Олег замкнулся в себе. Долгое молчание сменялось дерзостью и грубостью. Понимая, что поступает жестоко, казнил себя за несдержанность, мучился и страдал.   
   Надю он заметил издали и успел подготовиться, спрятавшись за маской равнодушия.
- Осторожно! Ты раздавишь её! – крикнул Олег. – Она так старается.  Ползёт, а значит, двигается. Чего пришла?
      Девушка посмотрела под ноги. Действительно, её левая туфелька на каблучке-шпильке была всего в двух сантиметрах от моллюска. Сделав шаг назад, она осторожно обошла улитку и приблизилась к Олегу.
- Привет. У меня новость. В колледже объявлен конкурс на лучшую музыкальную пьесу. Победителя ждёт награда 20 тысяч долларов. Я подумала, тебе это интересно.
- Не по адресу. Видишь, я инвалид. С музыкой покончено, - Олег отвернулся, уткнувшись взглядом в урну у скамейки.
- И всё-таки подумай, - Надя чуть коснулась его плеча. – Я верю в тебя.
       Олег дёрнул плечом и, сам того не ожидая, выкрикнул:
- Вали к своему Вовке! А я уж как-нибудь сам…
       Девушка ушла, а он глазами поискал улитку. Та успела взобраться на бордюрчик, за которым зеленела майская травка. Прошло пару минут, и улитка растворилась в свежей зелени.

       Ночью ему долго не спалось. Вспоминалась безобразная сцена в парке, глаза Нади, такие улыбающиеся и вдруг застывшие, угасшие после его грубости.  В тревожном сне появилась улитка, огромная, скользкая. Она не ползла, а прыгала, как лягушка. Причём с каждым прыжком приближаясь к Олегу. Вот она запрыгнула к нему на колени. Он почувствовал её холодное прикосновение. По телу пробежала дрожь…  И Олег проснулся от холода.
       За окном хмурилось дождливое утро. С шумом вырывалась на асфальт вода из сточных труб. Парень развернул лежавший рядом на стуле плед и набросил поверх одеяла. «Лучше бы не просыпался, - подумалось ему. – Во сне по крайней мере забываешься».
       Вернулись мрачные мысли о будущем, постоянно терзавшие его воспалённое сознание, особенно в последнее время. «Как жить? Зачем жить? Быть матери вечной обузой? И Нади в его жизни не будет». Он устал от этих мыслей, но они намертво приклеились и не отпускали.
- Что она там болтала о конкурсе? – лениво промелькнуло в голове и засело прочно. – Какой дурак отвалит такие деньжищи за пьеску?
        Олег попытался заснуть, но не тут-то было. Несколько раз к нему заглянула мама, а он сделал вид, что спит. И снова думал, думал и вспоминал вчерашний день.
       Все выходные дождило, и народу, мечтавшему об отдыхе за городом на природе, пришлось менять планы. Неделя началась тоже с дождика, зато в среду спозаранок выкатилось солнышко и разбудило Олега.
- Глянь, сынок, какая благодать на улице. Может, в парк прогуляемся? – позвала мать.
- Не хочется. А ты иди. Только открой окно. Подышу, - отказался от прогулки Олег.         
        Женщина отодвинула занавеску, распахнула окно, подкатила к нему коляску. Ветерок впорхнул в комнату. Олег видел, как мама с сумкой вышла со двора. «Не в парк пошла, а в магазин», - догадался он. И тут взгляд его остановился на электропроводах, растянувшихся в несколько рядов между столбами. На них расселись ласточки, видимо, довольные тем, что дождь, наконец, закончился. Они сидели в милом беспорядке по нескольку на каждом проводе и грелись чёрные спинки на солнышке.
       Олег зажмурил глаза, снова открыл. Ему показалось, или ласточки поменяли положение? Он опять закрыл и открыл глаза. Нет, такого быть не может! Перед ним не провода и ласточки, он явно видел нотный стан с нотной записью. Не теряя времени, Олег раскрыл блокнот, всегда бывший под рукой и по памяти набросал несколько строк. Теперь оставалось озвучить. Неуверенными от волнения руками, парень достал из футляра скрипку. Смычок плясал в руке, но он постарался успокоиться.
- Я должен это сделать! – приказал себе и осторожно прикоснулся к струнам.
      Скрипка подала голос, и … мелодия легла на сердце, растопила что-то тяжёлое, так долго давившее. Душа оттаивала.
- Олежка, что это? – на пороге стояла растерянная мать.
- Мама, я сочинил пьесу. Назову её «Улитка».
         Она не знала, что и думать, сын улыбается. Улыбается впервые с момента травмы.
- Правда, надо ещё поработать, дополнить, - спохватился Олег. – Но главное, я знаю о чём эта музыка.
- О чём, сынок?
- О том, как тяжело взять барьер улитке. Впрочем, ты не поймёшь… - и чтобы не обидеть, уточнил: - Пока не поймёшь. Вот когда закончу, сыграю, тогда всё станет на свои места. А всё они, ласточки! Подсказали, - Олег направил коляску к окну. – Улетели. Жаль! Мама, я не улитка. Ползать – не для меня. Я буду ходить! А доллары…   Сам заработаю.
-  Мальчик мой, всё будет хорошо, - поспешно сказала ошеломлённая женщина и вышла.

       Надю огорошил неожиданный звонок Олега. Она не рассчитывала на быстрый результат. Ей срочно нужно встретиться с Володей. События последнего года сблизили молодых людей, но нежных чувств к Клыкову девушка не питала. В ту злополучную ночь Вовка сопровождал Олега на скорой в больницу, а потом, прихватив бутылку водки в киоске, открытом круглосуточно, напился до чёртиков и домой заявился под утро. Ему не давала покоя мысль, что хоть и косвенно, но причастен к трагедии, произошедшей с парнем.
       Родион Степанович, отец Вовки, вместе с супругой не сомкнувший глаз, не стал устраивать разборки. Было ясно: у сына что-то стряслось.  Вечером состоялся разговор, всё объяснивший. Клыков старший, привыкший обдумывать свои решения, долго вышагивал по комнате, а потом позвал сына в кабинет и сказал:
- В общем, так. Не гоже друзей бросать в беде. Надо помочь Олегу. Лечение дорого. Денег дам. Узнай сколько.
- Он не возьмёт, - высказал мнение Вовка.
- Придумай так, чтоб взял. И точка, - закончил разговор Родион Степанович.
       Володька тут же помчался к Наде, и они вместе стали ломать голову над проблемой, но так ничего не придумали.
       Вечером Надя посмотрела любимую передачу – конкурс молодых талантов (певцов). Был заключительный день, и знаменитая примадонна вручила свою именную премию в 20 тысяч долларов малоизвестной талантливой начинающей исполнительнице. И Надю осенило: они тоже проведут конкурс! Надо расшевелить Олега, занять интересным делом. К тому же Володька сказал, что отец даст нужную сумму.
       Заручившись одобрением Родиона Степановича, согласившегося спонсировать лечение Олега, ребята пришли к директору училища.
- Это авантюра, - всполошился тот. – Ну объявим творческий конкурс для первокурсников, а другие курсы тоже захотят. Награда ведь солидная. И потом, где гарантия, что победит Олег Журавский? Творческих ребят у нас много.
- Вы просто не знаете, какой он талантливый! – вступилась за Олега девушка.
        Они взяли его измором. Приходили каждый день с кучей аргументов, и директор сдался, но предупредил:
- Моё условие: в конкурсе примут участие все курсы. Вот и посмотрим, чего стоит ваш Журавский.
       Оставалось самое трудное: заинтересовать Олега. Надя считала, что там, в парке, провалила всё дело, поэтому звонок Олега удивил её.

       Месяц, отведённый на подготовку, пролетел быстро. И вот настал конкурсный день.
       Валентина Дмитриевна встревожилась не на шутку, когда утром пришла будить сына, а дверь его комнаты оказалась запертой изнутри. Раньше такого никогда не было.
- Олежка, пора! – позвала она и прислушалась.
       Какая-то непонятная возня за дверью стихла. Сын не отвечал, и женщина забеспокоилась.
- Сынок! Ты не один? Кто там у тебя?
        Опять молчание. Испугавшись ещё больше, Валентина Дмитриевна стала колотить кулаками. Щёлкнул замок, дверь открылась.
- Кто может быть у меня, мама? – улыбался Олег.
- Зачем заперся?
- Переодевался. С галстуком возился. Не выходит. Ты чего, мама?
       Она решила не расспрашивать.
- Давай, - Валентина Дмитриевна ловко управилась с узлом.
Олег надел галстук и вскинул руку, как пионер.
- Я готов!
- Какой же ты у меня красавец! – не удержалась мать.
      
       В актовом зале суета, шум, какие бывают перед началом концерта. В первом ряду члены жюри, именитые преподаватели училища, приглашены несколько преподавателей из консерватории.
       Олег, привыкший анализировать своё внутреннее состояние, прислушался к себе и ощутил какую-то собранность, сосредоточенность, словно весь организм мобилизовался, приготовился к чему-то особенному. Чувство это было ему знакомо. Сколько за год было разных испытаний, болезненных процедур!
       По жеребьёвке ему выпало выступать последним. Слушая за кулисами сочинения конкурсантов, он оценивал для себя каждое выступление. Бесспорно, несколько участников - серьёзные конкуренты. Надо отвлечься и думать не о победе, а о музыке, которая родится в зале, где столько народа! Олег в который раз увидел аллею парка и улитку, упорно ползущую вперёд. Он попытался представить себя, идущего рядом. Мысли прервал ведущий, объявив:
- Журавский Олег, первый курс, пьеса «Улитка».
       Он выехал в коляске на середину сцены. По рядам прошёлся шумок. Олег, устраивая скрипку на плече, посмотрел в зал. «Вот с краю, у входа, мама, рядом с ней Надя, ребята из группы. А где Вовка Клык? Не видать. Ну и ладно».
       И тут произошло необыкновенное. Он рванулся вперёд и привстал с сидения. Вторым рывком выпрямился, чуть качнулся в сторону, но сбалансировал свободной рукой. Зал ахнул. Все вскочили с мест. А к Олегу из-за кулис кинулся Вовка, обхватив за талию, крепко держал, и этого хватило, чтобы для непослушных ног найти удобное устойчивое положение. Вовка отпустил его, но не уходил, стоял за спиной.
            Олег прикоснулся к струнам, и скрипка заговорила. Она то грустила, зажимая сердце в тиски, то словно ударялась о невидимую стену, пытаясь вырваться на простор. Вот она взмыла ввысь и свободно поплыла, увлекая за собой, обещая что-то радостное впереди. Наконец, рассыпавшись мелкими капельками, словно по ступенькам, поднялась вверх и замерла.  Олега качнуло, но Вовка был начеку и подставил плечо. Музыкант ухватился за него и устоял.
- Садись, отвезу, - зашептал на ухо Вовка.
- Хватит, насиделся. Уйду своими ногами, - возразил Олег.
        Под гром аплодисментов парни покинули сцену. Первое, что бросилось в глаза Олегу, терявшему сознание, были слёзы матери, прижавшейся к его груди.

       Он очнулся. Перед глазами ещё плыл туман.
- Сынок, может, скорую? – услышал голос матери.
- Я в порядке, мама. Просто устал.
       Между тем, жюри удалилось для подведения итогов. Ребята окружили Олега, поздравляли, хвалили его сочинение.
       Наконец на сцену поднялся председатель жюри, директор училища, и зал притих.
- Скажу прямо, в жюри разгорелись баталии. Но вы знаете мой принцип – объективность превыше всего. Перед объявлением результатов хочу поблагодарить присутствующего среди нас спонсора конкурса, Клыкова Родиона Степановича. Надеюсь, Родион Степанович не обидится, что жюри решило наградить премией трёх ребят, занявших призовые места.
       Директор выдержал паузу и приступил к награждению.
- Победителем конкурса, занявшим первое место, стал … третьекурсник Игорь Власенко. Он награждается Почётной грамотой и премией 10 тысяч долларов.
       Все зааплодировали, сначала как-то вяло, затем, словно очнувшись от оцепенения, громче и громче.
- За второе место Почётную грамоту и премию 5 тысяч долларов получает первокурсница Лариса Лещук.
       Счастливая Лариса взбежала по ступенькам на сцену. Ей долго аплодировали, и кто-то в поддержку засвистел.
- И чтобы не томить вас… Третье место Почётную грамоту и премию 5 тысяч долларов получает… Олег Журавский, первый курс.
     Олег выехал в коляске, так как боялся сразу дать новую нагрузку ногам. Накануне вечером он почувствовал большой палец правой ступни. Не сказав ничего матери, попытался приподняться, но ничего не получилось. Заснул поздно, а утром чуть свет начал новые попытки. И вышло! Пару шажков всё-таки продержался. Когда мама постучала в дверь, он принял привычное положение в коляске и снова ничего не сказал ей. Только на сцене перед выступлением пришла мысль: сейчас или никогда, упаду… что ж, значит, не судьба. Решение окрылило его, и (о, счастье!) ему удалось сыграть произведение стоя.
        Награждение Олега вызвало бурю эмоций в зале. Все знали, конкурс затеян ради него. Между тем награждённые успели пошептаться, и Лариса подошла к микрофону.
- Игорь и я … - начала девушка, - в общем, мы отказываемся от премии в пользу Журавского.
       С мест в зале закричали:
- Молодцы!
- Правильно.
- Всё по справедливости!
      Тогда Олег тоже попросил микрофон и сказал:
-  Ребята! Друзья! Я уже сделал первые шаги. Справлюсь и дальше. Мы с вами мечтали о тренажёрах в спортзал. Поможем родному училищу!
 - Вот это по-нашему, - обрадовался директор и стал трясти руку Олега.
Одногруппники, сидевшие в первых рядах, ринулись на сцену с объятиями, потом парни подняли коляску с Олегом и понесли в зал. Зрителей и участников конкурса объединило всеобщее ликование.

     В эту ночь Олег спал как убитый. Проснулся с ощущением покоя в душе и сразу вспомнил: я хожу! Нужно было срочно в этом убедиться. Осторожно привстав с кровати, опираясь на спинку коляски, сделал несколько шагов к окну и распахнул его.
      На проводах сидели ласточки и без умолку щебетали, решая свои птичьи проблемы. Но вот они дружно взмыли в небо и скрылись в небесных далях. Нет, он не станет ползать, как улитка. Ласточки, эти чудные волшебники в чёрных фраках, позвали за собой в полёт.
- Моя новая пьеса будет о вас, милые ласточки, - пообещал Олег.
     Он вернулся к письменному столу и в нотном блокноте вывел «Ласточки» (пьеса). Скрипка вздохнула, нежно пропела первую фразу, - Олег прислушался, повторил, … и вдруг смычок заплясал по струнам. Мелодия рождалась сама собой, увлекая в дивный, прекрасный мир Музыки.

3. Волшебники в чёрных фраках
Тамара Авраменко
1 место в Основной номинации «ГТ»
Специальный  приз №18 «Новые имена»
Волшебники в чёрных фраках.

       Улитка неторопливо ползла по аллее. Временами она замирала на месте, поводив усиками, как сапёр металлоискателем, важно продолжала дальше свой путь.
       Рядом кипела жизнь: на травке резвились дети; вокруг фонтана гонял на трёхколёсном велосипеде мальчуган; на скамейке сидела полная дама и листала журнал мод, у ног хозяйки развалился рыжий пёс, он лениво реагировал на каждый всплеск детского смеха. Улитка, не замечая опасности, просто не догадываясь о таковой, отважно продвигалась вперёд. Видно, нелегко давался груз, ведь свой домик приходилось тащить на себе.
       «Вот и мама, подобно улитке, сама тянет весь дом и меня в придачу»,-размышлял Олег. Он сидел в инвалидной коляске, в руках так и нераскрытый Олдридж. Почитать успеет и дома. А в парке хотелось наблюдать активную, подвижную, многообразную жизнь, которая теперь оказалась недоступной.
        … Всё произошло по глупости. В школе дразнили ботаником, очкариком. Мечта поступить в музыкальный колледж осуществилась. «Ни дня без музыки», девиз Олег, его усидчивость помогли в подготовке и пригодились на вступительных экзаменах. В новом коллективе Олег стремился зарекомендовать себя этаким парнем с сильным характером, которому всё нипочём. Особенно, когда понял, что влюбился в Надю, самую красивую девушку в группе. Именно поэтому принял вызов поучаствовать в ночных гонках на байках по шоссейке, тянувшейся за новостройками к сыроварне предприимчивого соседа Клыкова. Организатором ночного развлечения был его сынок, Вовка, по-простому Клык, вечный насмешник и обидчик. Учился он в техникуме пищевой промышленности, чтоб в последствии работать у отца. Родион Степанович, Клыков старший, наладил бизнес и в дальнейшем рассчитывал на сына. Но Вовка любил покуролесить, к учёбе относился кое-как, а встречая Олега со скрипкой, каждый раз отпускал в адрес соседа обидные шуточки.
         Олег знал, Надя тоже придёт посмотреть гонки, и согласился. Хотелось произвести впечатление. На повороте его занесло, и вот результат. Врачи разводили руками, то пугали, что парень никогда не встанет, то обнадёживали, мол, всё обойдётся, только нужны деньги на лечение и время. Денег не было, оставалось надеяться на чудо. Конечно же, он принимал лекарства, занимался лечебной физкультурой, но, увы, оставался прикованным к коляске. В колледже пришлось взять академотпуск. Скрипку вовсе забросил. Больше всего угнетали мысли о невозможности видеть любимую девушку. К тому же ребята из группы, навещавшие его, сболтнули: Надю с Вовкой всё чаще видят вместе. Вот тогда началась депрессия. Олег замкнулся в себе. Долгое молчание сменялось дерзостью и грубостью. Понимая, что поступает жестоко, казнил себя за несдержанность, мучился и страдал.   
   Надю он заметил издали и успел подготовиться, спрятавшись за маской равнодушия.
- Осторожно! Ты раздавишь её! – крикнул Олег. – Она так старается.  Ползёт, а значит, двигается. Чего пришла?
      Девушка посмотрела под ноги. Действительно, её левая туфелька на каблучке-шпильке была всего в двух сантиметрах от моллюска. Сделав шаг назад, она осторожно обошла улитку и приблизилась к Олегу.
- Привет. У меня новость. В колледже объявлен конкурс на лучшую музыкальную пьесу. Победителя ждёт награда 20 тысяч долларов. Я подумала, тебе это интересно.
- Не по адресу. Видишь, я инвалид. С музыкой покончено, - Олег отвернулся, уткнувшись взглядом в урну у скамейки.
- И всё-таки подумай, - Надя чуть коснулась его плеча. – Я верю в тебя.
       Олег дёрнул плечом и, сам того не ожидая, выкрикнул:
- Вали к своему Вовке! А я уж как-нибудь сам…
       Девушка ушла, а он глазами поискал улитку. Та успела взобраться на бордюрчик, за которым зеленела майская травка. Прошло пару минут, и улитка растворилась в свежей зелени.

       Ночью ему долго не спалось. Вспоминалась безобразная сцена в парке, глаза Нади, такие улыбающиеся и вдруг застывшие, угасшие после его грубости.  В тревожном сне появилась улитка, огромная, скользкая. Она не ползла, а прыгала, как лягушка. Причём с каждым прыжком приближаясь к Олегу. Вот она запрыгнула к нему на колени. Он почувствовал её холодное прикосновение. По телу пробежала дрожь…  И Олег проснулся от холода.
       За окном хмурилось дождливое утро. С шумом вырывалась на асфальт вода из сточных труб. Парень развернул лежавший рядом на стуле плед и набросил поверх одеяла. «Лучше бы не просыпался, - подумалось ему. – Во сне по крайней мере забываешься».
       Вернулись мрачные мысли о будущем, постоянно терзавшие его воспалённое сознание, особенно в последнее время. «Как жить? Зачем жить? Быть матери вечной обузой? И Нади в его жизни не будет». Он устал от этих мыслей, но они намертво приклеились и не отпускали.
- Что она там болтала о конкурсе? – лениво промелькнуло в голове и засело прочно. – Какой дурак отвалит такие деньжищи за пьеску?
        Олег попытался заснуть, но не тут-то было. Несколько раз к нему заглянула мама, а он сделал вид, что спит. И снова думал, думал и вспоминал вчерашний день.
       Все выходные дождило, и народу, мечтавшему об отдыхе за городом на природе, пришлось менять планы. Неделя началась тоже с дождика, зато в среду спозаранок выкатилось солнышко и разбудило Олега.
- Глянь, сынок, какая благодать на улице. Может, в парк прогуляемся? – позвала мать.
- Не хочется. А ты иди. Только открой окно. Подышу, - отказался от прогулки Олег.         
        Женщина отодвинула занавеску, распахнула окно, подкатила к нему коляску. Ветерок впорхнул в комнату. Олег видел, как мама с сумкой вышла со двора. «Не в парк пошла, а в магазин», - догадался он. И тут взгляд его остановился на электропроводах, растянувшихся в несколько рядов между столбами. На них расселись ласточки, видимо, довольные тем, что дождь, наконец, закончился. Они сидели в милом беспорядке по нескольку на каждом проводе и грелись чёрные спинки на солнышке.
       Олег зажмурил глаза, снова открыл. Ему показалось, или ласточки поменяли положение? Он опять закрыл и открыл глаза. Нет, такого быть не может! Перед ним не провода и ласточки, он явно видел нотный стан с нотной записью. Не теряя времени, Олег раскрыл блокнот, всегда бывший под рукой и по памяти набросал несколько строк. Теперь оставалось озвучить. Неуверенными от волнения руками, парень достал из футляра скрипку. Смычок плясал в руке, но он постарался успокоиться.
- Я должен это сделать! – приказал себе и осторожно прикоснулся к струнам.
      Скрипка подала голос, и … мелодия легла на сердце, растопила что-то тяжёлое, так долго давившее. Душа оттаивала.
- Олежка, что это? – на пороге стояла растерянная мать.
- Мама, я сочинил пьесу. Назову её «Улитка».
         Она не знала, что и думать, сын улыбается. Улыбается впервые с момента травмы.
- Правда, надо ещё поработать, дополнить, - спохватился Олег. – Но главное, я знаю о чём эта музыка.
- О чём, сынок?
- О том, как тяжело взять барьер улитке. Впрочем, ты не поймёшь… - и чтобы не обидеть, уточнил: - Пока не поймёшь. Вот когда закончу, сыграю, тогда всё станет на свои места. А всё они, ласточки! Подсказали, - Олег направил коляску к окну. – Улетели. Жаль! Мама, я не улитка. Ползать – не для меня. Я буду ходить! А доллары…   Сам заработаю.
-  Мальчик мой, всё будет хорошо, - поспешно сказала ошеломлённая женщина и вышла.

       Надю огорошил неожиданный звонок Олега. Она не рассчитывала на быстрый результат. Ей срочно нужно встретиться с Володей. События последнего года сблизили молодых людей, но нежных чувств к Клыкову девушка не питала. В ту злополучную ночь Вовка сопровождал Олега на скорой в больницу, а потом, прихватив бутылку водки в киоске, открытом круглосуточно, напился до чёртиков и домой заявился под утро. Ему не давала покоя мысль, что хоть и косвенно, но причастен к трагедии, произошедшей с парнем.
       Родион Степанович, отец Вовки, вместе с супругой не сомкнувший глаз, не стал устраивать разборки. Было ясно: у сына что-то стряслось.  Вечером состоялся разговор, всё объяснивший. Клыков старший, привыкший обдумывать свои решения, долго вышагивал по комнате, а потом позвал сына в кабинет и сказал:
- В общем, так. Не гоже друзей бросать в беде. Надо помочь Олегу. Лечение дорого. Денег дам. Узнай сколько.
- Он не возьмёт, - высказал мнение Вовка.
- Придумай так, чтоб взял. И точка, - закончил разговор Родион Степанович.
       Володька тут же помчался к Наде, и они вместе стали ломать голову над проблемой, но так ничего не придумали.
       Вечером Надя посмотрела любимую передачу – конкурс молодых талантов (певцов). Был заключительный день, и знаменитая примадонна вручила свою именную премию в 20 тысяч долларов малоизвестной талантливой начинающей исполнительнице. И Надю осенило: они тоже проведут конкурс! Надо расшевелить Олега, занять интересным делом. К тому же Володька сказал, что отец даст нужную сумму.
       Заручившись одобрением Родиона Степановича, согласившегося спонсировать лечение Олега, ребята пришли к директору училища.
- Это авантюра, - всполошился тот. – Ну объявим творческий конкурс для первокурсников, а другие курсы тоже захотят. Награда ведь солидная. И потом, где гарантия, что победит Олег Журавский? Творческих ребят у нас много.
- Вы просто не знаете, какой он талантливый! – вступилась за Олега девушка.
        Они взяли его измором. Приходили каждый день с кучей аргументов, и директор сдался, но предупредил:
- Моё условие: в конкурсе примут участие все курсы. Вот и посмотрим, чего стоит ваш Журавский.
       Оставалось самое трудное: заинтересовать Олега. Надя считала, что там, в парке, провалила всё дело, поэтому звонок Олега удивил её.

       Месяц, отведённый на подготовку, пролетел быстро. И вот настал конкурсный день.
       Валентина Дмитриевна встревожилась не на шутку, когда утром пришла будить сына, а дверь его комнаты оказалась запертой изнутри. Раньше такого никогда не было.
- Олежка, пора! – позвала она и прислушалась.
       Какая-то непонятная возня за дверью стихла. Сын не отвечал, и женщина забеспокоилась.
- Сынок! Ты не один? Кто там у тебя?
        Опять молчание. Испугавшись ещё больше, Валентина Дмитриевна стала колотить кулаками. Щёлкнул замок, дверь открылась.
- Кто может быть у меня, мама? – улыбался Олег.
- Зачем заперся?
- Переодевался. С галстуком возился. Не выходит. Ты чего, мама?
       Она решила не расспрашивать.
- Давай, - Валентина Дмитриевна ловко управилась с узлом.
Олег надел галстук и вскинул руку, как пионер.
- Я готов!
- Какой же ты у меня красавец! – не удержалась мать.
      
       В актовом зале суета, шум, какие бывают перед началом концерта. В первом ряду члены жюри, именитые преподаватели училища, приглашены несколько преподавателей из консерватории.
       Олег, привыкший анализировать своё внутреннее состояние, прислушался к себе и ощутил какую-то собранность, сосредоточенность, словно весь организм мобилизовался, приготовился к чему-то особенному. Чувство это было ему знакомо. Сколько за год было разных испытаний, болезненных процедур!
       По жеребьёвке ему выпало выступать последним. Слушая за кулисами сочинения конкурсантов, он оценивал для себя каждое выступление. Бесспорно, несколько участников - серьёзные конкуренты. Надо отвлечься и думать не о победе, а о музыке, которая родится в зале, где столько народа! Олег в который раз увидел аллею парка и улитку, упорно ползущую вперёд. Он попытался представить себя, идущего рядом. Мысли прервал ведущий, объявив:
- Журавский Олег, первый курс, пьеса «Улитка».
       Он выехал в коляске на середину сцены. По рядам прошёлся шумок. Олег, устраивая скрипку на плече, посмотрел в зал. «Вот с краю, у входа, мама, рядом с ней Надя, ребята из группы. А где Вовка Клык? Не видать. Ну и ладно».
       И тут произошло необыкновенное. Он рванулся вперёд и привстал с сидения. Вторым рывком выпрямился, чуть качнулся в сторону, но сбалансировал свободной рукой. Зал ахнул. Все вскочили с мест. А к Олегу из-за кулис кинулся Вовка, обхватив за талию, крепко держал, и этого хватило, чтобы для непослушных ног найти удобное устойчивое положение. Вовка отпустил его, но не уходил, стоял за спиной.
            Олег прикоснулся к струнам, и скрипка заговорила. Она то грустила, зажимая сердце в тиски, то словно ударялась о невидимую стену, пытаясь вырваться на простор. Вот она взмыла ввысь и свободно поплыла, увлекая за собой, обещая что-то радостное впереди. Наконец, рассыпавшись мелкими капельками, словно по ступенькам, поднялась вверх и замерла.  Олега качнуло, но Вовка был начеку и подставил плечо. Музыкант ухватился за него и устоял.
- Садись, отвезу, - зашептал на ухо Вовка.
- Хватит, насиделся. Уйду своими ногами, - возразил Олег.
        Под гром аплодисментов парни покинули сцену. Первое, что бросилось в глаза Олегу, терявшему сознание, были слёзы матери, прижавшейся к его груди.

       Он очнулся. Перед глазами ещё плыл туман.
- Сынок, может, скорую? – услышал голос матери.
- Я в порядке, мама. Просто устал.
       Между тем, жюри удалилось для подведения итогов. Ребята окружили Олега, поздравляли, хвалили его сочинение.
       Наконец на сцену поднялся председатель жюри, директор училища, и зал притих.
- Скажу прямо, в жюри разгорелись баталии. Но вы знаете мой принцип – объективность превыше всего. Перед объявлением результатов хочу поблагодарить присутствующего среди нас спонсора конкурса, Клыкова Родиона Степановича. Надеюсь, Родион Степанович не обидится, что жюри решило наградить премией трёх ребят, занявших призовые места.
       Директор выдержал паузу и приступил к награждению.
- Победителем конкурса, занявшим первое место, стал … третьекурсник Игорь Власенко. Он награждается Почётной грамотой и премией 10 тысяч долларов.
       Все зааплодировали, сначала как-то вяло, затем, словно очнувшись от оцепенения, громче и громче.
- За второе место Почётную грамоту и премию 5 тысяч долларов получает первокурсница Лариса Лещук.
       Счастливая Лариса взбежала по ступенькам на сцену. Ей долго аплодировали, и кто-то в поддержку засвистел.
- И чтобы не томить вас… Третье место Почётную грамоту и премию 5 тысяч долларов получает… Олег Журавский, первый курс.
     Олег выехал в коляске, так как боялся сразу дать новую нагрузку ногам. Накануне вечером он почувствовал большой палец правой ступни. Не сказав ничего матери, попытался приподняться, но ничего не получилось. Заснул поздно, а утром чуть свет начал новые попытки. И вышло! Пару шажков всё-таки продержался. Когда мама постучала в дверь, он принял привычное положение в коляске и снова ничего не сказал ей. Только на сцене перед выступлением пришла мысль: сейчас или никогда, упаду… что ж, значит, не судьба. Решение окрылило его, и (о, счастье!) ему удалось сыграть произведение стоя.
        Награждение Олега вызвало бурю эмоций в зале. Все знали, конкурс затеян ради него. Между тем награждённые успели пошептаться, и Лариса подошла к микрофону.
- Игорь и я … - начала девушка, - в общем, мы отказываемся от премии в пользу Журавского.
       С мест в зале закричали:
- Молодцы!
- Правильно.
- Всё по справедливости!
      Тогда Олег тоже попросил микрофон и сказал:
-  Ребята! Друзья! Я уже сделал первые шаги. Справлюсь и дальше. Мы с вами мечтали о тренажёрах в спортзал. Поможем родному училищу!
 - Вот это по-нашему, - обрадовался директор и стал трясти руку Олега.
Одногруппники, сидевшие в первых рядах, ринулись на сцену с объятиями, потом парни подняли коляску с Олегом и понесли в зал. Зрителей и участников конкурса объединило всеобщее ликование.

     В эту ночь Олег спал как убитый. Проснулся с ощущением покоя в душе и сразу вспомнил: я хожу! Нужно было срочно в этом убедиться. Осторожно привстав с кровати, опираясь на спинку коляски, сделал несколько шагов к окну и распахнул его.
      На проводах сидели ласточки и без умолку щебетали, решая свои птичьи проблемы. Но вот они дружно взмыли в небо и скрылись в небесных далях. Нет, он не станет ползать, как улитка. Ласточки, эти чудные волшебники в чёрных фраках, позвали за собой в полёт.
- Моя новая пьеса будет о вас, милые ласточки, - пообещал Олег.
     Он вернулся к письменному столу и в нотном блокноте вывел «Ласточки» (пьеса). Скрипка вздохнула, нежно пропела первую фразу, - Олег прислушался, повторил, … и вдруг смычок заплясал по струнам. Мелодия рождалась сама собой, увлекая в дивный, прекрасный мир Музыки.

4. Два лица генерала Власова -Долина забвения
Ян Архипов
 
«А мы идем за правдой о войне. Не книжной, не киношной, а своей»
Владимир Ерхов
               
   Поисковики Миша и Юра были счастливыми обладателями самодельного металлоискателя и работали на пару. Шли по лесу, один прослушивал почву, другой копал, если попадалось что-нибудь стоящее внимания.  Шли и  спорили, прерываясь, когда металлоискатель начинал пищать.
- А нам в школе учитель рассказывал, что Власов хотел после разгрома Германии к американцам перебежать, но его наши солдаты обнаружили в джипе, завёрнутого в ковёр и в плен взяли -сказал Юра.
- В ковёр завернутого, в джипе- усмехнулся Миша. –Ты его фотографию видел? Он же огромный был. Как можно было такого высокого человека, да ещё в джипе, завёрнутого в ковёр перевозить? Брехня это –
Действительно, как это он сам не задумывался раньше? Юра помолчал и потом всё же возразил:- Но всё равно же сбежал к американцам! Трус!
- Ну нет! Власов трусом не был. Он своих не бросал. В  апреле 1945 года испанский диктатор Франко предоставил Власову политическое убежище и послал за ним специальный самолёт, но Власов отказался бросить своих солдат. В мае 1945 года американцы предлагали тайно вывезти его вглубь своей оккупационной зоны, и он опять отказался.-
- Так ведь наши его взяли в плен, когда он к американцам бежал!-
- Он пробирался со своими  солдатами и офицерами к американцам, чтобы получить для них политическое убежище- опроверг слова Юры эрудированный «антисоветчик» Миша. И добавил ещё:-  И здесь в долине последний самолёт за ним прилетал, но он отказался возвращаться. –
Помолчали. И в самом деле, генерал-то прямо таки герой. Непонятно было, что заставило этого самого что ни на есть человека из народа (а был он тринадцатым, самым младшим сыном из бедной крестьянской семьи) так возненавидеть Сталина и советскую власть.
- А известно ли тебе –продолжал Миша –что из всех воюющих стран самый большой процент предателей был в СССР? Почти полтора миллиона!-
-Я думаю, что они не были настоящие предатели. Они просто ненавидели советскую власть, а Родину любили- задумчиво сказал Юра.
- И всё равно они - предатели. Потому что в такие времена не до политических разборок. Надо Родину защищать, а не с властями бороться. Хотя, конечно, Сталин хорошо постарался, чтобы столько народу на стороне врага оказалось из-за  репрессий и раскулачивания.
- Ну ты Сталина не трогай. Пусть он культ личности установил и репрессии всякие устраивал, но главное ведь –войну выиграл. За одно это его можно уважать –возразил  Юра.
-И, всё таки, если бы не Сталин, потерь было бы меньше, а победу всё равно бы одержали. Когда народ един, его не победить. Возьмем, к примеру, Отечественную войну 1812 года-крестьяне и их классовые враги дворяне вместе сражались и, никому из крестьян в голову не пришло помогать Наполеону. И очень быстро расправились с превосходящими силами противника. -
- Пожалуй ты прав- согласился Юра.
 В наушниках послышался писк. Судя по звуку –осколок снаряда, но всё равно надо копнуть, удостовериться.

5. Кислица Долина забвения
Ян Архипов

«Вторая Ударная, Вторая Ударная, Сегодня тебя вспоминает страна, Вторая Ударная, Вторая Ударная, Болота верните бойцов имена..»
Из песни поисковиков.

  -А я знаю, что солдаты ели, когда продовольствие кончилось-сказала Леночка шагая со своим  другом Серёжей, приехавшим вместе с ней на Вахту Памяти. –
-И что же? –спросил Сергей.
  Они шли вдоль ручья несущего прозрачно-коричневую болотную воду вниз по пологому, едва заметному склону. Берега ручья, сплошь заросшие какой-то светло-зелёной травкой  со скромными белыми цветочками, были очень живописны.
-А вот кислицу ели. Её тут полно. Попробуй.-ответила Леночка.
Сергей сорвал несколько листочков и пожевал. Действительно вкусно и похоже на щавель.
                *****
    Металлический заострённый щуп, воткнутый в дно заваленного окопчика, наткнулся на что-то твёрдое. Сергей ткнул ещё несколько раз. Набравшийся опыта теперь он уже по звуку мог определить что нащупал-металл, камень или кость. Судя по звуку, это была кость. Сердце поисковика радостно забилось. Нашёл! Нашёл останки павшего солдата! Сергей взял сапёрную лопатку и начал осторожно копать землю. Найденная кость оказалась какой-то странной-слишком толстой и короткой, обрубленной. Интересно, с какой это части тела? Он продолжил поиски и вскоре нашёл ещё несколько похожих костей. Ясно, что не человеческие. Пошёл и показал их командиру.
-Лошадиные,- сразу определил Миша- и посмотри как старательно обгрызены. Продовольствия не доставлялось, лошадей обозных съели, а потом вообще, по документам, были даже случаи трупоедства и каннибализма.
                ******
«21 ИЮНЯ 1942 ГОДА. 8 ЧАСОВ 10 МИНУТ. НАЧАЛЬНИКУ ГШКА. ВОЕННОМУ СОВЕТУ ФРОНТА. Войска армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет…
                — Власов. Зуев
  (Коняев Н. М. Два лица генерала Власова. Жизнь, судьба, легенды. — М.: Вече, 2003. — С. 93. — 480 с. — (Досье без ретуши)).

6. Армия бессмертных -Долина забвения
Ян Архипов
 
Ветерану-фронтовику Удальцову Сергею Якимовичу, проживающему в деревне Большой Разбаш пришло письмо от поисковиков. Они сообщали, что нашли его медальон-смертник  в лесу у деревни Мясной Бор, что в Новогородской области  во время поисков останков погибших здесь  бойцов 2 Ударной Армии.
Солдатский медальон, похожий на чёрный  футлярчик для губной помады  выдавали бойцам  Красной Армии в 1941-42 годах. Футлярчик раскручивался и внутрь вставлялась свёрнутая бумажка с данными о солдате  на случай гибели на поле боя: фамилия, имя, отчество, место проживания.
   Найти такой медальон-большая удача для поисковика. Это даёт надежду на то, чтобы воскрешение имени погибшего солдата, перевода его из списка «пропавших без вести» в список «героически погибших». К сожалению, бумага –очень непрочный материал и не всегда можно прочесть то, что осталось в медальоне. Но если удалось, тогда начинается работа в военных архивах и, в конце концов, таким образом можно выйти на родственников и передать им скорбную весть и даже останки погибшего.
   Поисковики сообщали, что нашли его медальон, и бумажка с данными внутри уцелела. Писали, что работали они в Подольском военном архиве, где нашли данные о нём и выяснили, то он не значится ни  списке пропавших без вести, ни в списке погибших на поле боя и даже ни в списке  попавших и умерших в плену. Искали родственников, а  нашли его самого, живого!
  Они спрашивали разрешения приехать к нему к нему в гости. Увидеться,  послушать и записать его воспоминания о тех днях и о том, как он потерял свой медальон, который они нашли почти через пятьдесят лет.
  Дочь не спеша читала ему письмо. Сергея Якимовича охватило какое-то возбуждение, дрожь. В глазах потемнело, и сердце стало учащённо биться. Столько лет он гнал от себя эти воспоминания, но видимо именно оттого что гнал они так крепко засели в его мозгу. Не думайте о старой больной обезьяне. Как же! После такой установки разве будешь думать о чём-либо другом. Да и как забыть этот кошмар?  Эту деревню Мясной Бор (ну и название!) в которой уцелел один-единственный дом, да ещё непонятно как- водонапорная башня из красного облупившегося кирпича.    Как забыть эту речку Полисть глубиною по пояс, до  берегов заполненную трупами измождённых грязных вшивых солдат и живых, которые ползли по этим трупам стараясь выбраться из адского котла?
  Церковь рисует ад как большие чаны, в которых варятся души грешников и стоят стоны и скрежет зубовный. Нет, это не ад. Ад –это когда обессилевшим от голода, едва стоящим на ногах тысячам людей надо пробежать  четыре с лишним километра по  коридору шириной 200-400 метров, который простреливается насквозь немецкими пулемётами и автоматчиками. Над головой летает только вражеская авиация, безнаказанно  расстреливающая людей с воздуха и сбрасывающая на них бомбы. Люди бегут по раскисшей болотной жиже спотыкаясь и падая и многие не встают уже после падения, уложенные пулями и осколками снарядов и рвущихся над головами мин из миномётов.
  Начал военную службу Сергей Якимович под Сомовым в Воронежской области. Там формировался их дивизион 122-миллиметровых гаубиц на конной тяге. В декабре 1941 года перевели их на Волховский фронт.  На Волховском фронте  готовилось наступление. Морозы стояли до 30 градусов. Ночевали в лесу. Костры разводить было строжайше запрещено, чтобы не обнаруживать себя. Хорошо, что снег был глубокий. Вырыли окопы в снегу. В них и укрылись от ледяного ветра.
  Первыми от вражеских налётов, когда немцы их обнаружили  пострадали лошади. По уставу необходимо было держать их в 250 метрах от орудий.  Лошадь ведь не заставишь лечь, чтобы спрятаться от артналёта. С другой стороны, выручили эти лошади сильно. Не только их, а ещё кавалерийского корпуса генерала Гусева. Там где проходила конница Гусева оставались лежать мёртвые лошади. И кто это додумался отправить кавалерию в лес и болото! До весны питались замороженной кониной. Снабжение продовольствием и боеприпасами плохое было.  Они наступали. Тащили тяжёлые 2400 килограммовые гаубицы по болотам, которые не замерзали даже в такие сильные морозы. Делали настилы из брёвен.
  Затем отступали и орудия приходилось уничтожать, чтобы не доставались фашистам. Весной положение сильно ухудшилось и с боеприпасами и с питанием. Голод сводил людей с ума. Интендантам приходилось ставить вооружённую охрану у мешков с сухарями, сброшенных с самолётов. Получившие паёк опасались грабителей.        Люди заболевали цингой. Ели крапиву, заячий щавель, почки и листья липы. От цинги спасались берёзовым соком и хвойным и сосновым  настоем.
  Наконец получили приказ в конце мая отступать в Мясному бору и пробиваться к своим по имеющемуся коридору. Вот тогда он  и потерял свой медальон. Не потерял, закопал. Он хорошо помнил этот момент. Они с другом-Денисовым Тимофеем отошли от расположения части и углубились в лес чтобы подкормиться заячьим щавелем.        Начался артобстрел и после него они заблудились. В том лесу пока с кочки на кочку переберёшься уже можно ориентир потерять. А тут в густом лесу после обстрела образовались целые поляны. Откуда пришли –совершенно непонятно. Пошли в одну  сторону-начались выстрелы немецких автоматчиков, в другую –то же самое.
Сели передохнуть и Сергей предложил избавиться от медальонов. Многие так делали. Считали, что если носить с собой смертник, то и погибнешь. А Тимофей рукой махал, мол, предрассудки всё это. Негоже советскому бойцу верить в такое. И не выбросил  свой. А он хотел сначала выбросить, но побоялся, а вдруг найдет кто, и закопал.
  Потом, наконец,  вышли к узкоколейке и пошли вдоль неё на выход из мешка. Помимо солдат было много и местных, которых командование приказало тоже вывести. Дети просили хлебушка, но что могли им дать солдаты? Местные разводили костры и на дым прилетали вражеские самолёты и бомбили выходящих из окружения.
  В самом коридоре прятаться от обстрела за подбитыми машинами и танками, там, где люди инстинктивно искали укрытия, как поняли Сергей и Тимофей, было бесполезно. Места эти давно уже были пристреляны немцами. Пытались передвигаться перебежками, прячась в воронках от бомб и снарядов. И здесь не было спасения. Потом стали они передвигаться, прячась за кочками и в маленьких воронках от мин. Во время одной из таких перебежек Тимофей уже не встал. Убит был наповал. Как он сам добрался, точно не помнит. Кто-то помог, дотащил.
    Из остатков их дивизиона была сформирована новая дивизия. И армия была снова сформирована.  В конце июня немецкое командование объявило  о полном разгроме 2 Ударной Армии, но ТАСС опровергло это сообщение, заявив, что Армия продолжает действовать,  как  и все другие. Уже после войны попалась Сергею Якимовичу книжка одна, в которой рассказывалось, что в Древней Персии существовали войска, которых называли «бессмертными». Их было ровно 10 000. Если кто-то погибал, то на его место брали новенького. Всегда 10 000. Потому и «бессмертные».        Получается, что и их армия стала бессмертной. После того как было объявлено, что армия жива и невредима стали приходить письма от родных. Тысячи, десятки тысяч писем. Но некому было читать и отвечать на эти письма. У бессмертных нет родственников. Да и недолго длилось это «бессмертие». В июле стало известно, что командующий армией генерал Власов перешёл на сторону врага и на него списали  все ошибки проведения Любанской операции, совершённые Ставкой Верховного Главнокомандования во главе с главным военным гением  и руководством Волховского фронта, а самих погибших солдат записали во власовцы. Тех, кто ещё выходил  из окружения позже-в июле и августе называли «спец контингентом» и отправляли в лагеря НКВД.
    Сергей Якимович очнулся от воспоминаний. Что может он рассказать этим молодым людям? Не хочет он с ними встречаться. А может они Тимофея нашли, с медальоном?
- Напиши им, Тамара. Пусть едут. Места много в избе, найдем, где переночевать- обратился он к дочери.
   Пока она читала письмо, в горнице работал в пол голоса телевизор. Передавали концерт авторской песни с Грушинского фестиваля. Пели что-то интересное, он расслышал слова «война», «кони»,  «вечный огонь» .. Сергей Якимович вслушался:
«— Ну что с того, что я там был,
В том грозном быть или не быть?
Я это всё почти забыл.
Я это всё хочу забыть.»
  Из его глаз  потекли слёзы. Только фронтовик мог написать такие строки! Когда он плакал в последний раз? Уже не помнит. Хотя нет, вспомнил. Когда вышел из окружения. Их покормили и выдали по «маленькой» водки. Выпили за Сталина, победу и погибших товарищей. Вот тогда он и плакал.
*****
Итоги Любанской операции (по книге:  Изольда  Иванова « Долина смерти» Трагедия 2-ой Ударной Армии» М.2011 г.)
Число  погибших под Мясным Бором-  149 838 человек («Гриф секретности снят: потери советских Вооружённых сил в войнах и военных конфликтах. М.1993г.»)
Попало в плен -32 759 человек (по немецким источникам -«Журнал боевых действий 18-ой немецкой  армии»)
 Отправлено для распределения по лагерям НКВД- 1 353 человека (ЦАМО.Ф.204. Оп.4108.Д.7.)

7. Долина забвения
Ян Архипов
               
Да он давно лежит!

          Хорошо,  позабыв о делах и заботах,  мчаться с друзьями в поезде навстречу приключениям и неизведанному и глазеть в окна на пролетающие мимо пейзажи. Конец апреля. Наконец-то потеплело, появилась зелень и первые скромные цветы.
-Смотрите, снег лежит!- в удивлении восклицает Валя, указывая на овражек в котором до сих пор, среди зелени сохранился в тени островок тёмного расплавленного снега.
-Да он давно лежит- реагирует на Валины слова «комсомолка» Люба.
Вагон взрывается от хохота. Конечно давно, с прошлого года, но ведь всё ещё лежит .
Ближе к месту назначения смех и даже разговоры стихают. Ребята достают с верхних багажных полок и из-под сидений огромный самодельные рюкзаки, свёрнутые или сложенные полиуретановые коврики  и инструменты- стальные заострённые «щупы» и лопатки.
      Для турклуба  «Колумбы» - это  необычный поход. Пригласили их вместе с другими турклубами города в поисковую эскпедицию под Новгород. Ездили сюда студенты из казанского поискового отряда «Снежный десант» по следам жизни и пленения своего знаменитого земляка поэта-героя Мусы Джалиля. Увидели в здешних лесах и болотах много интересного- воронки от снарядов, разбитые истлевшие машины, солдатские каски и .. черепа,  кости непогребённых солдат. Это через сорок с лишним лет после окончания войны! Неужели у властей так и не дошли руки до того чтобы похоронить погибших в этих местах?! Официальные власти, однако, пояснили, что такого быть не может, все бойцы давно с почестями похоронены, а для этих снимков студенты использовали черепа из анатомического музея. После изучения документов и исторических источников «десантники» выяснили, что у деревни Мясной Бор 2-ая Ударная армия  осуществила прорыв немецкой линии фронта в ходе Любанской операции, но необеспеченное боеприпасами и продовольствием наступление провалилось, и  через имеющийся коридор армия пыталась вырваться из образовавшегося мешка. На последнем этапе этой трагедии  во главе армии был поставлен самый высокопоставленный советский предатель -генерал Андрей Власов, сдавшийся в плен после гибели армии и ставший впоследствии главнокомандующим  РОА-Русской освободительной армии. Всё связанное с жизнью и деятельностью бывшего «спасителя Москвы» должно было быть предано забвению. В том числе оказалась и армия, не имевшая никакого отношения к РОА.
    Затем десятиминутный документальный фильм С. Пестрецова «Горечь»  получил золотую медаль  на международном фестивале некоммерческого кино. В стране набирала обороты перестройка и гласность, и замалчивать факты уже не было возможности.  ЦК ВЛКСМ  возглавил стихийно возникшее движение поисковых отрядов, и именно эта долина у деревни Мясной Бор, была выбрана для проведения первой Всесоюзной Вахты Памяти.
   Поезд остановился у деревни Мостки и поисковики стали выходить из вагонов. Колумбы перед тем как углубиться в лес зашли в один из дворов и попросили воды. Хозяйка указали им на колодец, стоящий в стороне от хлева. Позади хлева на куче навоза лежал ухват, которым раньше пользовались для того чтобы доставать чугунки из печки. К ухвату была прикреплена ржавая солдатская каска. Получился своеобразный инструмент, служивший, видимо, для погрузки навоза. Странно и удивительно было видеть такой хозяйственный инвентарь людям, проживающим в местах, не затронутых войной.
     Место, для Вахты памяти было выбрано недалеко от деревни,  на берегу речушки Полисть. Военные, присланные сюда, поставили полевые туалеты и большие палатки для совещаний и координации действий поисковых отрядов. Хотя и координировать что-то пока не было нужды. Искать можно было везде. Коридор выхода бойцов 2-ой  Ударной армии был достаточно узок, простреливался  немцами насквозь и поэтому, по воспоминаниям выживших, пробираться приходилось через трупы, лежащие в несколько слоёв. Танкисты пользовались крюками, чтобы очищать людскую плоть и кости, забивавшие гусеницы танков и мешавшие движению.

                Сибиряк и медсестра

      Молодой журналист  подошёл к отдыхающим после ужина поисковикам Николаю и Володе.
-Скажите, пожалуйста,  что произвело на вас самое большое впечатление здесь в Долине Смерти.
    Николай выпалил не раздумывая о сегодняшней утренней находке –Череп, а на лбу остался отпечаток звёздочки. Это какой взрыв был, что звёздочка отпечаталась !-
- А у Вас? –спросил журналист у Володи.
     Володе тоже не потребовалось много времени на раздумья, только как рассказать об этом журналисту?
   Это была его самая первая воронка, огромная, от авиабомбы. К воронкам у поисковиков в долине было особое внимание. После гибели армии, по воспоминаниям старожилов этих мест, немногочисленное местное население не имея возможности похоронить такое количество людей, сбрасывало трупы в воронки и засыпало их еловыми ветками.  Воронка находилась в стороне от места основных поисков и можно было надеяться, что она не тронута. Поисковики начали черпать воду, передавая котелки по цепочке. На дне воронки показались кости, похожие на корни-тёмные и мокрые, застрявшие в иле. Судя по костям, погибший солдат был просто великаном-огромные рёбра и кости рук. Затем вытащили череп, тоже очень внушительный.
-Сибиряк наверное -пошутил один из поисковиков, удивляясь на большие размеры сохранившихся костей.
    Кости по цепочке поднимали наверх и складывали в мешок. Когда Володе передали череп, он осмотрел его и потряс. Внутри черепа что-то было. Он заглянул внутрь через глазницу-что-то белое, величиной с  яблоко, похожее на творог. «Неужели это мозг?»-удивился Володя. «Кости понятно, остаются, но мозг- самый слабый, беззащитный и охраняемый, спрятанный в черепную коробку орган человеческого организма! А смотри-ка сохранился!». Предположение о том, что это остатки мозга оказалось верным. Они и в дальнейшем находил такие черепа.
     Под костями «сибиряка» стали попадаться кости другого человека- крошечные в сравнении с недавно найденными.
-Ребёнок что ли? –предположил кто-то. Не мог же солдат быть таким маленьким.
Разгадка не замедлила себя ждать. Вслед за маленьким черепом подняли волосы, заплетённые в косичку, а потом жестянку с вазелином «Ласка».
Кем приходились друг другу эти двое?  Может он её прикрывал своим телом от взрыва, может она-медсестра и пыталась спасти его, может их убило этим мощным взрывом авиабомбы, а потом, их бросили в образовавшуюся воронку за неимением возможности похоронить. Никто и никогда уже не узнает этого.
            
                Когда закончится война
       Горы из костей и черепов росли с каждым днём. Ближе к Дню Победы кости перенесли в Мясной Бор. С них смывали грязь и  раскладывали по приготовленным гробам. Примерно так  же, как должны бы были лежать люди: в изголовье –черепа, потом лопаточные кости, рёбра, плечевые и локтевые кости, тазовые  и в нижней части гробов- бедренные и берцовые кости. Рядом с гробами была приготовлена большая общая могила с пологим спуском для переноса туда гробов.
     9 Мая состоялось торжественное захоронение. Был почётный военный  караул. После того как поисковики опустили останки в могилу, солдаты выстрелили в воздух салютуя погибшим. Произносились короткие прощальные речи.
Рядом с общей могилой появилось  несколько именных могил-солдат, чьи имена были установлены. Об этих некогда без вести пропавших сообщили родственникам. Кто-то изъявил желание забрать останки на родину, кто-то приехал сам.
      Юру поразило то, что родственники –старенькие сыновья и дочери, племянники и племянницы погибших были в таком горе. Они хоронили своих отцов и дядьёв через сорок семь лет после гибели. За это время можно было бы уже смириться с потерей. Однако, …они только что получили похоронки.
    Среди  поисковиков очень популярна фраза, сказанная А.В. Суворовым: «Война не окончена, пока не захоронен последний солдат».
      Историки указывают на неправильную трактовку этой цитаты. Они правы, конечно. Не захоронения имел в виду великий генералиссимус, а то, что солдат воюет, пока не убит. Однако, вот для этих родственников, получивших «похоронки»  война, действительно, окончилась. И для этих почти двух тысяч безымянных солдат, она тоже только что окончилась.
  В этих местах рассказывают о вспышках в болотах, призраках солдат у воронок и на фотографиях позади снимающихся людей. Непогребённые солдаты всё ещё продолжают воевать и мучиться в этом адском котле. И их душам не будет покоя,  пока не будет захоронен последний солдат и война вместе с ним.

8. Русское небо
Владимир Белик
Номинант  в Основной номинации «ВТ»
Номинант в Основной номинации «ГТ»

Гауптманн Курт фон Ватманн летал на Ме-109 и служил в знаменитой авиаэскадре "бубновых тузов" под командованием супераса и эксперта люфтваффе оберста Генриха Шулерманна, кавалера всех до одного крестов рейха с "дубовыми золотыми листьями" да "мечами" к ним и был командиром эскадрильи "Гоблины", входящей в состав этой эскадры. Курт и его ведомый- онемеченный чех, по матери ариец, красавчик блондин обер-лейтенант Доминик Старостнах, любимчик Евы Браун, Йозефа и Магды Геббельс, другие подчиненные из эскадрильи, регулярно совершали по два-три раза в день "боевые вылеты". Бравые пилоты там добивались "многочисленных впечатляющих побед над дикими русскими лётчиками и прочими большевисткими азиатами", что дало повод последующим "историкам" писать, что "бездари" русские победили "умелых и смелых" немцев исключительно "закидав их трупами".
Вот, например, позавчера они всем составом эскадрильи набрали немало "побед", гоняясь за русским "кукурузником", что зафиксировали фотокинопулемёты на их "мессерах" и многочисленные письменные свидетельства участников. Правда, сука, "кукурузник" слегка дымя, ныряя в высокую траву низом ушёл от них, и русская баба, управляющая бипланом, ещё показала Курту красноречивый характерный недипломатичный русский жест "по-локоть", чего "тонкая арийская рыцарская душа" фон Ватманна не могла вынести, и этот варварский жест, унижающий его мужское достоинство, стоял у него всё время перед глазами. За эти "победы и подвиги" все "гоблины" были награждены многочисленными крестами и разными прибамбасами к ним, типа "дубовых листьев" и "золотых мечей". Также, днём и ночью, на рейхсрадио-1 об этом вещал сам Геббельс.
Но вчера всё это закончилось... На участке фронта эскадры Шулерманна появился ужасный подполковник Резинкин со своими головорезами. Самолёт под номером 137, разрисованный персонажами из русских сказок, наводил просто шорох среди членов эскадры "бубновых тузов". И вчера, о, ужас, был сбит и сгорел вместе со своим самолётом красавчик Старостнах- его ведомый, сам Курт еле ноги унёс. А эскрадрильи майора Отто Манна "злые тигры неба", вообще, не повезло, она, практически, целиком догорала во главе с Манном на земле.
По случаю гибели "супераса и рыцаря неба" "эксперта люфтваффе" Доминика Старостнаха к Гитлеру обратились, с просьбой ввести в рейхе трёхдневный траур, Ева Браун и чета Геббельсов, на что фюрер разразился своими обычными криками и послал их на ***. Успокоившись затем, Гитлер предложил записать, что Доминик "поразил одиннадцать русских самолётов" в последнем бою, наградить его посмертно Рыцарским крестом с бриллиантами, дал указание объявить об этом Геббельсу по радио и напечатать некролог Старостнаха в партийной газете "Фёлькишер Беобахтер", но траур не разрешил; "Если, по каждому мудаку будем объявлять, то *** знает, что будет?!". Ещё фюрер приказал, в ближайшей еженедельной радиопередаче "женские арийские истории с Магдой Геббельс" передать интервью со скорбящей вдовой Катариной Старостнах.
Поэтому, услышав в наушниках "Ахтунг, ахтунг, в воздухе Резинкин!", разрисованный драконами мессершмитт Ватманна бросился наутёк, рядом с ним со всех сторон, в одном направлении на аэродром родной, неслись и неслись размалёванные разными чудищами "мессеры" знаменитой авиаэскадры. Курт подумал, а может, от греха подальше, перевестись к "лаптёжникам" в бомбардировочную пикирующую авиацию, ведь, летавший на Юнкерсе-87, его приятель Ганс Попель уже целую танковую армию русских "победил". Но нет, и у них лафа кончилась тоже, написал ему тот, недавно там появился, и всех до ужаса зашугал, страшный русский лётчик майор Краснодуб.

9. В травке девочка играла...
Владимир Белик
Номинант  в Основной номинации «ВТ»
Номинант в Основной номинации «ГТ»

(Партизанские частушки)

В травке девочка играет,
У деревни, на краю...
Ничего не предвещает,
Птички весело поют.

Белорусское Полесье-
Партизанский славный край!
Шли каратели в межлесье,
Грабь, стреляй и убивай!
Мотоциклы окружили,
Каски, чёрные плащи!
Жили мирно, не тужили...
На хрен, гады, вы пришли?!..

Не стреляй в дитё, вражина!
Вспомни киндеров своих!
Mutter их ещё, скотина!
Смог бы, ты, прожить без них?!
Убирайся же скорее,
В свой любимый Фатерлянд!
Будешь ты живей, целее
У Рождественских гирлянд!
Ну, а коль в девчонку стрельнешь,
Как собака ведь помрёшь!
Что "ариец", ты всё веришь,
В землю же тогда уйдёшь!

Партизаны тут успели,
Завязался целый бой!
Девочку спасти сумели,
Её вызволил Герой!
Полегла айнзатцкоманда,
Партизаны сильно бьют!..
Девочка, играться, айда!
Гады больше не прийдут!..

*Mutter (нем)- мать

10. Искупление грехов
Владимир Белик
Номинант  в Основной номинации «ВТ»
Номинант в Основной номинации «ГТ»

Город горит, лежит в руинах, и его больше нет... Небо чёрное от дыма и копоти пожарищ, поднятой пыли и сажи от многочисленных сильнейших взрывов тяжёлых снарядов и авиабомб. Страшный грохот несмолкаемой артиллерийской канонады, ужасающий рёв Сталинских органов не стихает ни на миг, ни днём, ни ночью, измученная земля вздрагивает от взрывов, как от испуга.

Это ад!

Преисподня наяву...

Сидевший у бойницы форта с  автоматической штурмовой винтовкой в руках рослый и сильный ефрейтор-пехотинец Вилли Бредов, уроженец этого несчастного, уже разрушенного большевиками города, с тоской смотрел на представшую апокалипсическую картину.

"Кёнигсберг, мой любимый Кёнигсберг, что с тобой сделали эти проклятые русские варвары?!..."

-с ненавистью шептал он.

Много ужасающей силы боеприпасов попадало и в форт, который Вилли оборонял, трёхметровые стены старой кладки, сверху залитые бетоном, ходили ходуном, что-то постоянно ему сыпалось и падало на голову, но его выручал стальной шлем, ещё того раннего образца, старого качества, верный друг германского солдата, и укрепление пока выдерживало.

Невысокий коренастый Игнатий Правдин, боец одной из многочисленных штурмовых групп, что должны были быстро пройти первую линию обороны Кенигсберга и проникнуть в город-крепость, который уже хорошо перелопатили великое множество советских снарядов и авиабомб большой разрушительной силы, ждал сигнала к атаке вместе со всеми. Он смотрел улыбаясь на то, как гвардейские реактивные миномёты посылали залп за залпом по врагу. Им вторили многочисленные тяжёлые орудия.

"Катюшеньки, милые девчушечки, красиво так поёте, а вместе вами лебёдушки-сестрички пушечки!"

-думал с любовью глядя на них сержант Правдин держа в руках ППШ.

Возле него стояли бойцы их и других штурмовых групп... Все ждали приказа идти вперёд, но его всё не было. Он с удовлетворением стал наблюдать, что по-мимо тяжёлой артиллерии и "катюш", которые больше работали по переднему кольцу обороны, к городу подлетела лавина краснозвёздых Пе-2, и как огромная стая хищных птиц, они стали кружить над горящим дымящим вовсю Кенигсбергом и поочерёдно звеньями заходили в бомбовую атаку. Среди них были, как мамы-птицы со своими оперевшими и только научившимися летать птенцами, менее многочисленные и более крупные и тяжёлые Пе-8, которые несли особо мощные авиабомбы.  Рядом с самолётами появились редкие белые дымки разрывов, стреляли зенитки. Но вскоре они исчезли, последние остатки ПВО  просто сметенны  смертоносным градом с неба. А вражеских "мессеров" и "фоккеров" уже давненько не видно...

И до чего Петляковы прекрасны в своём отлаженным ладном хороводе, несящем гибель тем, кто внизу под ними!

Игнат заулыбался широко и довольно показывая свои крепкие, слегка пожелтевшие от махорки зубы.

-Братцы, соколики, так их, так... За всё им хорошее... Гансикам...

Вилли вздрогнул от взрыва чудовищной силы, форт в котором он находился казалось обрёл возможность шевелиться и двигаться, какие-то обломки снова посыпались на него, голову спас опять верный шлем, сильно болело плечо от удара каким-то куском и ушиба, но он не выпускал из рук свой штурмгевер.

Фортификационное укрепление снова уцелело.

"Видать бомба-пятитоннка рванула где-то поблизости..."

-подумал Вилли.

Рядом с ним убило кирпичём, который вылетел из старинной кладки, подростка из гитлерюгенда. Паренёк был без каски, в кепи, и ему проломило черепную кость. С детским белокурым чубкиком и открытыми глазами он лежал на каменном полу, изо рта, носа, ушей, дырки в голове у него текли струйки крови, которой была уже целая лужица, рядом с ним лежала его старенькая винтовка. Мальчишка вздрагивал в предсмертной конвульсии, а когда затих, ему Вилли закрыл глаза...

Наконец!!! Приказ вперёд! Штурмовые тяжёлые самоходки ИСУ-152, танки, ИСы и тридцатьчетверки, пошли в атаку за стеной взрывов перед ними. Это била своя артиллерия, которая так их прикрывала от стрельбы оставшегося в живых противника из первой линии немецкой обороны. За боевыми машинами побежали бойцы штурмовых групп, которые старались также держаться поближе к огненному валу. Некоторые красноармейцы падали сраженные своими же осколками, но атакующие как прилипли к стене разрывов двигаясь за ней.

Игнат Правдин слегка пригнувшись нёсся со всей мочи вперёд вместе со всеми к тому месту, что осталось от линии обороны внешнего кольца, повторая в уме,

"Огонёк родной, братец, прикрой, спаси!".

Вилли Бредов через бойницу увидел как русские самоходки и танки проскочили первую полосу обороны и на скорости двигались к ним, а пехота сзади задержалась в полузаваленных окопах, где яростно добивала уцелевших. Вот один из танков совсем близко, но находящийся рядом с ним у амбразуры пожилой фолькштурмист в старомодной чёрной форме общих СС со свастикой на рукаве сделал выстрел с плеча из панцерфауста.  Из остановившейся и горящей внутри тридцатьчетвёрки стали выскакивать танкисты у которых дымились комбинезоны.

Вилли выпустил несколько коротких очередей из штурмгевера и всех их уложил.

Игнат держа ППШ в левой руке, и используя его как защиту, правой умело наносил удары заранее им острозаточенной сапёрной лопаткой в область шеи оставшимуся в живых неприятелю в завязавшейся жестокой рукопашной схватке. Вот уже у одного фрица хлещет фонтаном кровь, а другой держится оседая и хрипя за перерубленный кадык. Враг в полевой форме СС изловчился и полоснул кинжалом по металлу его стального защитного нагрудника, который был одет поверх ватника, как и у многих других бойцов штурмовых групп идущих в наступлении. Правдин в ответ нанёс хлесткий удар лопаткой сбоку, чуть не отрубив эсэсовцу голову. Вскоре, со всеми немцами оказавшими тут сопротивление было поконченно и они устремились  за малость оторвавшейся от них бронетехникой внутрь разрушенного города выкуривать противника из мощных фортификаций.

Вилли помог артиллеристам подкатить к одной из амбразур приземистое 75-миллиметровое орудие из которого те начали бить осколочными по пехоте за танками и самоходками, а из других начали стрекотать несколько пулемётов, стрелять реактивными гранатами по бронетехнике ополченцы-фаустники, подростки и старики. Также из бойниц вёлся интенсивный огонь из автоматических и обычных винтовок, карабинов, пистолет-пулемётов. Бредов в горячке боя посылал экономно пулю за пулей в этих ненавистных Иванов, которые сначала разрушили, а теперь осаждают его родной город.

Наступающие танки и САУ остановились, да малость откатились из зоны поражения фаустниками и начали стрелять прямой наводкой по фортам, стараясь попасть в амбразуры и бойницы, некоторые из них впыхивали от взрывов внутри и стрельба оттуда затихала. Под прикрытием интенсивного огня бронетехники, а также притащенных вручную ближе полевых орудий и гаубиц, к фортам подползали сапёры и подрывали стены особо мощными зарядами направленного действия, а другие бойцы забрасывали внутрь образовавшихся проломов гранаты с большим осколочным поражением, запускали туда струи высокотемпературного огня из ранцевых огнемётов и выждав малость проникали следом.

Игнат тоже имел несколько гранат, и прежде чем ворваться вовнутрь вместе со своим взводом, забросил туда лимонку. А после огнемётчик вдобавок прыснул жаркого гостинца, Изнутри донеслишь истошные крики горевших заживо немцев. Стреляя из ППШ первым пошёл Игнат, а за ним все остальные...

Страшной силы взрыв произошёл в форте, в несколько отдалённой от Вилли части. Через амбразуру попал фугасно-осколочный снаряд русской тяжёлой самоходки. Всё содрогнулось, наполнилось дымом, и его отшвырнуло волной, после чего он отключился. Когда через пару секунд Вилли очнулся, в голове страшно гудело, он практически ничего не слышал.

Бредов видел как от подрыва рухнула вовнутрь часть наружной стены завалив несколько его камарадов, вдобавок взорвалась ручная граната наделав бед в узком пространстве, а затем по закоулкам форта пронеслись огненные волны от которых мгновенно загорались убитые, раненные и уцелевшие. Его опалило жаром, но основное пламя приняло на себя разбитое орудие. Следом проникали Иваны, которые прячась за углами внутренних лабиринтов и коридоров форта, сначала бросали туда гранаты, а потом продвигались стреляя.

От боли Вилли снова потерял сознание.

Когда всё закончилось и укрепление было взято, Правдин заметил лежащего сбоку разбитой пушки врага, который пошевелился. И сержант мгновенно нажал на спусковой курок ППШ, но выстрелов не последовало, диск был пустой.

Немец вдруг застонал. Игнат убедившись, что он не представляет никакой опастности, его разбитый автомат лежал в отдалении, присел рядом. Ефрейтор-пехотинец был ранен в ногу, ещё у него по-видимому сломана рука, возможно и контузия.

Игнат положил свой пистолет-пулемёт рядом на каменный пол, вытащил санитарный пакет из подсумка висящего на боку и произнёс:

-Давай, фашистик, немчик, я тебе помощь окажу...

Вилли снова стал ощущать мир прийдя в сознание. Его куда-то тащил на себе среди руин какой-то русский. Навстречу им шли другие Иваны, которые, что-то говорили и смеялись, и на них были кирасы как у средневековых рыцарей-воинов...

Несмотря на то, что болела забинтовая нога и рука на которой была накладена самодельная шина, ему стало так хорошо и спокойно на душе. Он смотрел вверх на задымлённое пасмурное небо и думал:

"Кёнигсберг сейчас, это искупленье наших грехов, грехов всех немцев...

Господи, прости нас!"

P.S. 9 апреля 1945 года на четвёртый день массированных артиллерийских обстрелов, авиационных бомбардировок и ожесточённых боёв гарнизон Кенигсберга сдался, приняв условия парламентёров.

Операция вошла в историю тем, что у наступающих не имелось превосходства в живой силе, и потери у оборонящихся немцев оказались гораздо выше, во многие разы, чем у советских штурмовых групп.

*Сталинскими органами немецкие солдаты называли "катюши"

11. В поисках затерянной земли...
Владимир Белик
Номинант  в Основной номинации «ВТ»
Номинант в Основной номинации «ГТ»

17 августа 1977 года. Чили. Город Сантьяго. Секретная служебная вилла.
Сотрудник Управления национальной разведки (Direccio'n de Inteligencia Nacional - DINA) седовласый немолодой майор Роберто Штангес вёл допрос с пристрастием профессора университета Диего Гонсалеса при помощи электрического тока. Провода ручной динамомашины были подсоеденины к его гениталиям. Несчастный и измученный кучерявый черноволосый, несмотря на свой возраст, крупный мужчина с пышной бородой сидел привязанный руками, разведёнными по сторонам ногами и телом к специальному креслу. Брюки его были спущены до колен. Крутил ручку и подавал разряды тока подручный Штангеса тоже далеко не юный лейтенант Адольфо Кунцес.

-Ты будешь отвечать на мои вопросы, Диего? -вкрадчивым голосом спрашивал его Штангес,

-А то этот зверь тебя просто убьёт электричеством!

-Чего молчишь?! Я тебе развяжу язык!!!- орал мучитель, прежде чем крутануть в очередной раз ручку динамомашины. Лейтенант с майором играли в злого и доброго полицейского.

-Ааааааааа!!!-нечеловеческим голосом закричал пытаемый бедолага, запахло фекалиями, и он потерял сознание.

Штангес морща нос подошёл к обмякшему профессору и пощупал пульс у него.

-Живой! И кто его так накормил перед допросом, что он обосрался?

 "Ох, эти сердобольные индейские метисы-унтерменшы которых немало среди персонала чилийских тюрем..."-подумал майор, но вслух не стал этого говорить, а приказал Кунцесу:

-Отвяжи этого засранца, пусть шлангом помоют его и в лазарет, чтобы проверили ему здоровье и если надо подлечили в течение суток, этот ублюдок нам живой нужен!

Штангес закурив задумался и мысленно вернулся на 35 лет назад.

Февраль 1942.

Сотрудник организации Аненербе (Наследие предков) двадцатисемилетний  гауптштурмфюрер СС и уже доктор истории Роберт Штанге не один год занимался тайнами затерянной в недрах океана Атлантиды. Изучались античные и древние свидетельства, мифы, даже до войны с большевиками организовывались экспедиции к предполагаемому месту, где находилась и ушла на дно легендарная земля, но всё безрезультатно. А после того случая, когда англичане потопили их научное судно, плавания туда прекратились.

Руководство СС в лице Гиммлера было крайне недовольно. Несмотря на щедрое финансирование проекта- результат ноль и рейхсфюрер прибыл с инспекцией вместе с обергруппенфюрером СС Рейнхардом Гейдрихом- шефом главного управления полиции безопастности и СД, которого через несколько месяцев спустя убьют в Праге, на их научную базу.

По итогам проверки произошёл сильный переполох, и Роберт даже провёл двое суток в камере гестапо. На допросы его не вызывали и он там отоспался, а когда бодрствовал, то хорошо насмеялся над пошлыми шутками и анекдотами сокамерника-гауптманна, которого сюда запихнули за интимные связи с еврейками из гетто.

Курт, так того звали, был бесстрашный и лихой и не терял присутствие духа, хотя его должны были отправить в штрафной батальон на русский фронт.

Подозревая, что камера прослушивается они оба ни о чём серьёзном не говорили, а лишь дурачились и хохотали.

Но не у всех такой курорт был там.

Когда его вёл по коридору на прогулку Адольф Кунц, тогда в звании унтершарфюрер, то Роберт увидел как двое штурманнов СС волокли ему навстречу человека похожего на большой кусок мяса.

Там в гестапо они первый раз и встретились. Двадцатилетний Адольф конвоировавший Роберта всегда угощал его сигаретами, так как того доставили с места работы с полупустой пачкой в кармане. Ещё выполнял мелкие просьбы.

После освобождения, Штанге перевели с проекта "Атлантида"  на другое направление. Но затерянная легендарная древняя земля не отпускала Роберта, он постоянно об этом думал, и мечта найти её всегда была с ним.

В июле 1945 года в Мадриде, куда дослужившийся до штурмбаннфюрера Штанге сбежал из поверженного рейха, он вновь встретил Адольфа Кунца, уже в звании обершарфюрер. Они радостно обнялись и с тех пор были вместе. Так и ушли из Испании, по одной из так называемых "крысинных троп" организованной штатовскими спецслужбами в Южную Америку, если точнее уплыли туда и высадились в Аргентине. Затем некоторое время находились в Парагвае, а окончательно осели в Чили.
Оба там скромно долго жили, служа в вооружённых силах не афишируя, свои убеждения и то, что  немцы, но особо этого и не скрывая, как Роберто Штангес и Адольфо Кунцес.
Вступили и в брак да завели детей с местными жгучими чернявыми красотками, далёкими от нордических идеалов арийской женской красоты. Самый молодой из них Адольф до того времени был неженат, а Роберт просто бросил в разрушенном Фатерлянде свою супругу-блондинку Эльзу, кандидатуру которой одобрил сам рейхсфюрер СС Гиммлер. У них с ней не было детей.

Когда в сентябре 1973 года генерал Аугусто Пиночет совершил военный переворот, сверг и убил президента-социалиста Сальвадора Альенде, они поняли, что настал их час.

-Роберт, со здоровьем у этого засранца всё нормально-сообщил Штангесу по немецки Кунцес после того, как пытаемого профессора проверили в тюремном лазарете.

-Может ему как у нас раньше под ногти иголки, или калённым железом по телу?-добавил Адольфо.

-Ты что с ума сошёл?!-недовольно воскликнул Штангес

-Над нашим управлением разведки и так чёрные тучи, возмущенние мировой прогрессивной общественности и прочая туфта! Грозит реорганизация. А наши тюрьмы посещают разные мудаки из международных благотворительных организаций, вот должна прибыть на днях делегация от президента Гринговского Картера. От тока динамомашины следов на теле нет, а от иголок и калённого железа будут.

"Гринговского!"-усмехнулся в уме Роберто-"Я стал настоящим латиноамериканцем!"

-Вот что, возьмём супругу профессора по подозрению, в якобы организации вместе с муженьком, покушения на жизнь Пиночета. Через неё надавим на засранца и он признается в этом, а потом в обмен на то, что мы отпустим его бабу, всё расскажет и укажет место, где на самом деле находиться Атлантида. -уже по испански сказал лейтенанту Кунцесу майор Штангес.

"Атлантида! О, Атлантида!"

На душе Роберто всё пело.

Адольф посмотрел на задумчиво улыбающегося своего начальника, товарища и друга. Он никогда не понимал одержимости Роберта Атлантидой, а участвовал во всём этом с ним из-за дружбы, и потому что интересно, ведь сыск его призвание, ну и чтобы элементарно разбогатеть.

У шестидесятипятилетнего профессора Гонсалеса была очень красивая жена Долорес, роскошная ухоженная дама сорока семи лет, которая выглядела значительно моложе. Несмуглая брюнетка с большими выразительными голубыми глазами на ярком лице, с крутыми бёдрами и тонкой талией, с красивыми ногами и выпуклой округлой задницей. И грудь у неё ещё то что надо, красивой формы, сохранившая упругость. Несчастная женщина, которую полностью охватил ужас, полулежала обнажённая на гинекологическом кресле с разведёнными ногами, крепко привязанная ремнями к нему. Она непрерывно кричала срываясь на пронзительный душераздерающий визг.

Адольфо, в медицинских перчатках на руках, вводил ей во влагалище провода от динамомашины, рассматривая прелести пытающейся безуспешно извиваться и громко плачущей прекрасной Долорес.

В голове у него пронеслось:

"Из-за упрямого осла профессора будет жалко испортить такую красоту!".

Закончив Кунцес невозмутимо сказал Штангесу:

-Майор! Всё! Можно привести профессора-засранца, для того, чтобы полюбовался как и она возможно обкакается!

Но крутить динамомашину не пришлось, Диего Гонсалес во всём сознался. В том, что работал на КГБ и восточногерманскую Штази, также готовил свержение и убийство горячо любимого чилийским народом президента Пиночета, в чём ему помогали кубинцы и другой подобный бред, который ему подсунули подписать.

После этого Штангес пообещал профессору, если тот всё ему расскажет и возможно предоставит некие бумаги, которые при обыске у него дома и в рабочем кабинете в университете не нашлись, о своих исследованиях Атлантиды, в которых по слухам очень сильно продвинулся вперёд и даже знает её точное местоположение на дне океана, то любимую им Долорес отпустят и она нигде не будет фигурировать как враг государства.

В противном случае возьмут и дочь.

Они летели на военно-транспортном самолёте на остров Пасхи. По словам профессора Атлантида была на самом деле там, а остров это осколок от неё. Вначале об очень развитой по тем временам цивилизации, которая погибла в пучине океана из-за какого-то страшного катаклизма, узнали в древнем Китае, затем от них эти сказания перешли к персам, а от тех к античным грекам, которые всё сильно исказили да переврали и начали утверждать, что затонувшая земля находилась совсем в другом месте Мирового океана, значительно ближе к ним. И дали ей название Атлантида. Бумаг он не заводил, рабочие записи уничтожал, всё хранит в голове, полагаясь на свою феноменальную память, боясь хищения и утечки информации, так как надеялся организовать туда экспедицию и хорошо заработать на этом и даже разбогатеть, обеспечив своей семье беззаботную жизнь заграницей, возможно в Париже, или в Лондоне.

Штангес припугнул напоследок и так находящегося в шоке профессора, который даже малость поседел, если всё окажется неправдой, то его Долорес и дочкой Викторией сначала они попользуются, а потом утопят в океане. Роберто, конечно, немного блефовал, такого беззакония и жестоких расправ происходило уже меньше, чем в первые годы после переворота и прихода к власти генерала. Начальство по головке бы не погладило за это и так в мире вовсю стояла большая шумиха о кровавом Пиночете и Чилийской хунте.

Но профессор был явно напуган, ведь несколько преподавателей из их университета пропали без вести в 73-74-75 годах.

В летящем самолёте по-мимо настрадавшегося физически и морально Диего Гонсалеса с наручниками на руках, чтобы чего не удумал, крепкий малый, находились ненавистные его истязатели майор Штангес и лейтенант Кунцес,  с ними водолаз Франсиско Ибарра, не немец, но надёжный, умеющий держать язык за зубами молодой человек. Управлял воздушным судном Родольфо Венцелос, который когда-то был лётчиком люфтваффе. Рудольф Венцель во время Второй Мировой войны на штурмовом варианте Ju-87 потопил небольшой транспорт с раненными англичанами, шедший под Красным крестом. И был за это заочно осуждён после войны к смертной казни, которую потом заменили на длительное тюремное заключение. Но американцы наплевав на своих британских союзников, помогли и ему перебраться в Южную Америку. Рядом с ним- второй пилот, его сын Рикардо Венцелос, который родился уже здесь от брака с чилийкой.
На случай, если что-то случится с лётчиками, Штангес, Кунцес и Ибарра могли их заменить. Они прошли лётные курсы по управлению таким типом самолётов. Взлететь-сесть могли. На борту имелся немалый запас горючего в дополнительных баках, чтобы без дозаправки долететь до острова, который находился очень неблизко от побережья Чили, приземлиться там и затем вернуться назад. Также в грузовой отсек был загружен хорошо проходимый по бездорожью мощный военный грузовик с большим катером в кузове.

-Подлетаем! -услышали сквозь треск динамиков в салоне, голос первого пилота из кабины.

Штангес в приподнятом настроении смотрел из иллюминатора на такой красивый голубой Океан, который простирался далеко за горизонт, и у него в голове играла прекрасная обожаемая им музыка Рихарда Вагнера. С одной стороны вдали начала виднеться суша. Несмотря на то, что в Южном полушарии в августе зима, погода стояла замечательная, небо было ясное, отличная видимость.

Вдруг их немалый самолёт задрожал, всё вокруг потемнело и на поверхности воды образовалась огромная воронка куда стало затягивать летательный аппарат.

Последнее, что в своей жизни услышал Роберт Штанге был возглас Адольфа Кунца "Хайль Гитлер!" и демонический хохот профессора...

12. О войне не хочу говорить...
Ольга Боровская

Мой дед ушел на войну в 41-м и... вернулся. Живой, но без ноги. Удивляло меня всегда то, что о ней,о войне,  никогда не рассказывал, в школы не ходил, хотя поздравления принимал и на 9 Мая боевые награды надевал.  Однажды случайно нашла в его шкатулке орден Красной звезды. Удивилась очень. Такой красивый, яркий и в шкатулке.
 - Дед, расскажи, за что орден получил.
 - Отстань, егоза, - смеялся дед.
 - Ну, деда, ну расскажи, - не отставала я.
 - О войне не хочу говорить, -отмахивался дед, сразу посуровев.
А потом неожиданно продолжил тихо:
 - Ничего там хорошего не было. Смерть всюду, а мне 29 лет. Понимали, что не выжить. Только хотелось помереть не за зря, а бить этих гадов, гнать их с нашей земли. В 43 -м в бою оторвало ногу осколком от бомбы. Погрузили раненых на баржи и пустили по Волге вниз. А немец бомбил эти караваны почем зря. Горела земля, горела вода, горели люди. Страх, нестерпимая боль. Как спасся, не знаю, - махнул рукой и замер, словно ушел куда -то старый сержант. Очнувшись, отмахнулся, украдкой смахнув слезы.
 - Иди,иди отседова,  мала еще, чтобы понять.
 - Эх, ничего-то героического с ним не произошло на войне. За что только орден дали, -шептала я обиженно.

Моя мама - дитя войны, она родилась в 41 -м. Я рада, что моя бабушка сохранила всех детей, и я родилась. 9 Мая для меня особый день. Я буду плакать, и смеяться, и помнить...
...Помню часто повторяющийся сон, преследовавший меня  много лет...
Я медсестра, идет война. Взрывы, стрельба, крики раненых. В госпитале нет свободных мест, солдаты стонут и кричат в окровавленных бинтах с гниющими ранами. Вхожу в палату, обрабатываю раны, промываю, утешаю. Раны становятся   розовыми, чистыми, гладкими. Перевязываю новыми белыми бинтами. Крики стихают, лица светлеют, успокоенные воины засыпают  с улыбками на лицах. Устало сажусь отдыхать, жду новых раненых...
Уверена, что я была на войне, это какая -то генетическая память...Может это я деда спасла. Деда героя. Орден Красной Звезды зря не давали!

13. Латутики
Ольга Боровская
               
Еще зарею заалело небо, когда детей
                послышался мне плач,               
   
                которые во сне просили хлеба…
               
                Данте

1941 год. Знойный пыльный июль. Железнодорожная станция Расшеватка. Шум, грохот, крики людей.
Беременная молодая женщина бредет вдоль военного эшелона,  устало и обреченно вглядываясь в лица солдат. Поезд тронулся, набирая ход, и вдруг она увидела того, кого искала, побежала за вагоном, не отрывая взгляд от лица солдата.
-Алексей!Алеша! - что есть силы закричала она.
-Оля!Оля!Прощай!Прости!Береги детей!- донес ветер голос мужа.
-Как дитё назвать?!- глотая слезы и задыхаясь от бега, крикнула женщина, дрожащими руками придерживая большой живот.
-Галинкой! - еле услышала она сквозь шум и лязг.

1947 год. Галочке уже 6 -й годок. Их трое родненьких: двое братиков и она- Галочка, да трое племяшей, а всего шестеро деток. Отец Галочки, Толи и Лешки- Афанасьев Алексей Денисович-  пропал без вести,  и всех  детей «поднимала» мать, работая не покладая рук на колхозных полях, да корова Зорька, которая зимой жила прямо в хате, у печки. Она -то, корова,  и спасла в военное лихолетье всех ребятишек. Ни одного не потеряли.

За колхозницами строго следили, идущих с поля тщательно обыскивали, могли посадить в тюрьму за "три колоска", так попалась и пошла по этапу соседка и подруга молодой женщины – тетка Дарка, за горстку зерна в кармане. У нее в доме осталось пять голодных ртов, мал мала меньше, которых кормили потом всей улицей,  кто чем мог.

Самое вкусное лакомство, которое ждала и любила вся детвора в голодном послевоенном детстве, –латутики. Это кукурузные лепешки величиной с ладонь. Одна такая маленькая и тоненькая лепешечка на целый день- вот и вся еда, а еще лебеда да крапива, да дикие травы и сады выручали.

Принесет мать горсть кукурузы, растолчет в муку и замесит тесто. Строго- настрого накажет, не трогать сырое тесто, и дети очень боялись трогать, женщина была скора и тяжела на руку. Галочка только сидела тихо-тихо, смотрела зелеными глазками  и ждала, когда же сырое беловато –желтоватое тесто превратится в сладкие вкусные латутики.

Однажды тесто пропало.  Мать громко ругалась и лупила всех мокрым рушником, а старшего сына Лешку – отцовским ремнем. Дети плакали и божились, что не трогали тесто. Ужас стыл в глазах женщины. Она чего -то сильно боялась, всматриваясь в лица детей.

Наконец устало опустила руки и медленно побрела в огород в надежде хоть что – то найти-откопать из еды. Лешка, всхлипывая, плелся сзади.

-Что, сына, больно тебе? - спросила тихо, пригладив натруженной рукой вихры мальчишки.
-Не-е, ма, если бы чужая била, мачеха, тогда да,а ты не-е-т, не больно, -также тихо ответил,потихоньку вытирая глаза,  Ленька.

 Слезы тихо катились  по худым  щекам женщины, вдруг она споткнулась и резко остановилась в ужасе всматриваясь в темную кочку впереди.  На растрескавшейся рыжей земле, в пожухлой траве, лежал ребенок лет десяти. Это был мальчик,сиротский сын упрятанной за "три колоска" за решетку тетки Дарки. Поза, в которой он лежал, а еще больше жуткое выражение лица говорили о страшных муках, испытанных им перед смертью. Мать бросилась вперед, схватила мальчишку дрожащими руками,затрясла его, закричала не своим голосом,  но поздно: он был мертв.

Вот кто стащил сырое тесто. Господи, да куда же ты смотрел! Есть сырое тесто нельзя даже здоровым детям, а уж голодным -верная смерть. Это знали даже малыши. Заворот кишок. Мучительная смерть.

-Зачем же он не дождался латутика? -спрашивала у причитающих женщин маленькая Галочка, сжимая солнечный кусочек в маленькой ладошке.

14. Воля к жизни
Марина Бутба
Призёр  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»

Я хочу рассказать вам одну историю, которая меня поразила. Она произошла с моим прадедом, донским казаком, во время Великой Отечественной Войны. А рассказала мне ее моя мама. Вот она, эта история.

После свадьбы мои родители приехали знакомиться к дедушке папы, старому казаку с Дона. Дед был с молодой невесткой, моей мамой, очень приветлив и рассказал ей о том, как он со своими тремя товарищами сбежал из немецкого плена.

Бабушка, дородная и властная казачка, рыбачка и охотница, безусловная и авторитарная хозяйка в доме, запрещала дедушке рассказывать о побеге, так как у того, от волнения, начинался приступ астмы, и рассказчику становилось очень плохо. Тем не менее, однажды, когда бабушка ушла на рыбалку, дед рассказал  моей маме о том времени. Вот его рассказ.

Кавалерийский полк, в котором воевал Александр, мой прадед, попал в  окружение, а оставшиеся в живых - в плен. Военнопленных казаков, оставшихся в живых, погрузили в эшелоны, которые шли в Германию. Поезда для перевозки скота, в которых везли людей, не предусматривали никаких удобств и были сделаны из деревянных досок, обшитых железом.

Свободолюбивые казаки не могли пережить состояние плена, потому решили бежать по дороге, во время движения, прямо из поезда. Отважились бежать не все, так как затея была рискованной, и можно было поплатиться жизнью. Многие пленные остались в вагоне,  потому что  не верили в собственные силы при побеге.

Саша с товарищами, люди, которых не кормили, которым не давали воды и у которых не было возможности сходить в туалет, разве только там, где сидишь, потому что туалетная комната не была предусмотрена для пленных, эти люди, голодные, оборванные, раненые,  изможденные и еле живые, какими-то немыслимыми усилиями, практически в бреду,  руками  выломали в полу вагона доски, отогнули железную обшивку и спрыгнули в образовавшееся отверстие прямо на ходу, на железнодорожное полотно. Беглецы ложились на шпалы быстро, чтобы вагонные детали их не разрезали пополам. Как удалось это проделать израненным и голодным людям, остается загадкой. Ведь на крышах вагонов  ехали автоматчики. Необычайное везение! Только так можно объяснить подобную авантюру. Но казаки-то знали от чего бегут. Они бежали от позора, предательства и, скорее всего, да и наверняка, от расстрела. Риск жизнью стоил того.

Беглецы скатились с полотна под откос и скрылись в лесу. Потом они вышли к партизанам, а затем и к регулярными войскам. Никто не проговорился ни о плене, ни о побеге. Ни во время войны, ни после. Потому и остались живы. Только позднее Александр смог рассказать о побеге. Когда уже не существовало уголовной статьи за то, что попал в плен и остался жив, а не застрелился, как того требовала этика и закон военного и послевоенного времени.

Во время войны таких  живучих бывших военнопленных либо расстреливали свои, прямо на месте, без суда и следствия, либо, объявив врагами народа, отправляли в ссылку, что, зачастую, было равнозначно расстрелу.

Вот такую историю о своем побеге из немецкого плена рассказал моей маме старый донской казак, мой прадед. А мама рассказала мне, чтобы жила память о героических предках, обладавших необыкновенной  находчивостью, силой духа и волей к жизни.

15. Освобождение Валдая
Марина Бутба
Призёр  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»

Татьяна Степановна, хозяйка большого рубленого дома, в котором я с родителями жила на Селигере летом, рассказывала моим маме и папе,  как освобождали Валдай во время Великой Отечественной Войны.

Баба Таня, тогда молодая, пряталась в лесу со своими детьми и односельчанами от немцев. Жили партизаны в землянке.

Через два года после начала оккупации, в землянку к бабе Тане (тогда просто Тане) пришли два молодых парня. Они выясняли, где расположены боевые орудия немцев. Все записали и должны были возвращаться за линию фронта.

Там стояли советские войска, которые ждали своих
разведчиков, чтобы нанести удар по врагу и начать наступление.

По дороге обратно одного из ребят схватили, другому удалось бежать, но он видел из леса, как над его пленным товарищем издевались немцы.

Схваченного парня отвели на высокий берег, где стояла церковь, и где расстреляли всех жителей деревни. Там его пытали так, что на человеке живого места не было. Парню удалось дойти до края мыса, с которого он, споткнувшись о камень, упал в озеро. Конечно разбился, но оккупанты еще долго  расстреливали его из автоматов.

Все это видел товарищ погибшего героя. Он переплыл через протоку и спрятался в лесу, напротив мыса.

Затем, спасшийся чудом, парень пришел к Тане и рассказал ей о случившемся с его другом. Вскоре разведчик ушел, больше его не видели. А через два дня началось наступление русских войск. Валдай освободили от немцев.

Настоящих имен героев-разведчиков, погибшего и
спасшегося, никто так и не знал. Они, истинные герои, остались для всех безымянными. Хотя о них, как раз, надо бы всем знать! На месте гибели воина-героя и мирных жителей теперь -  памятники и кладбище. И Вечная Память!

Потом, когда началось наступление Красной Армии, уцелевшие в лесу, жители вышли к своим домам. А там остались только пепелища. У церкви,
на горе, лежали трупы. Выживших не было. Только те, что были в лесу. Они и хоронили своих родных и односельчан.

Еды не было, все было сожжено и разрушено. В живых осталось человек десять взрослых лесных жителей и их дети.

Таня поставила шалаш из веток. Это она умела. И всерьез подумывала о том, чтобы вернуться в лес, в землянку. Там, хотя бы, можно было дичи и зверья наловить, чтобы детей накормить. Было очень голодно, все хотели есть. И тут с озера прибежала односельчанка с круглыми , от потрясения, глазами. Таня подумала, что опять наступают немцы, и надо спасаться.

Оказалось, на берег выбросился снеток. Его давно не ловили, и теперь на берегу озера лежали горы снетка. Серебристого снетка, из которого можно варить
янтарную уху, которого можно вялить и сушить. Это явление снетка голодному народу было настоящей «манной небесной». Только рыбной.

Народ таскал рыбу с берега мешками и огромными корзинами. Все наелись и заготовили рыбу впрок. Так и выжили. Взрослые боялись тогда только одного: чтобы дети с голодухи не объелись и им не стало бы плохо. Врачей-то в тех
краях и не видели, тем более, в войну. Но в войну никто и не болел, даже дети.

Ни до этого события, ни после, Таня больше не видела снетка на берегу, да еще в виде серебристых гор. Как тут не поверить в высшие силы? Хотя, Таня, как раз, была верующая и молила бога о помощи. Бог ей помог.

16. Эвакуация в Узбекистан
Марина Бутба
Призёр  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»

Как это  было на самом деле.

Война была для всех трагедией и неожиданностью. Семья Марии не была исключением. В 1941 году Маша окончила школу, ей было 17 лет.

Осенью по Подмосковью, практически в  ближайших пригородах Москвы, ездили немецкие душегубки,  немцы ловили преимущественно молодежь и детей. В  мобильных камерах смерти пленников травили газом  и сжигали.

Москвичи прекрасно знали о том, что творится в Подмосковье. Знали и старались отправлять детей и молодежь в эвакуацию в Среднюю Азию. Сами же взрослые оставались в Москве, чтобы работать и защищать город.

Машина мама, Женя, очень боялась за дочерей: младшую Веру, которой было 12 лет, и старшую Марию. Маша была красавица с лицом мадонны, темными локонами до пояса и глазами редкого, фиалкового, цвета. Женя очень хотела эвакуировать детей. После гибели на фронте мужа , раненого, в  санитарном поезде, который разбомбила немецкая авиация, вопреки конвенции, Женя сходила с ума от ужаса, что детям может грозить гибель в Москве. Если Москву не отстоят. Об этом не говорили, но все думали. Женя была участницей обороны Москвы. Как и Маша, ее старшая дочь.

Наконец, Жене удалось выхлопотать разрешение на эвакуацию для детей, а также места в теплушке. Сопровождать их в Узбекистан должна была тетя, сестра убитого мужа Жени, которую тоже звали Евгения.

Тетка Женя, как звали ее почти все, прошла с боями Революцию и  Гражданскую, была вся изранена,  так как однажды, в кавалерийской атаке, ее изрубили шашками белогвардейцы. Женечка тогда отползла в кусты, потом ее подобрали свои, а врачи сшили заново. Тем не менее, оружием тетка Женя владела хорошо, потому что была кадровым военным, а за плечами у нее была Военная Академия. Евгения Михайловна уже не рвалась на фронт в силу того, что была искалечена предыдущими войнами. Но она могла бы быть хорошей защитницей своим племянницам, дочерям Жени. Тем более в незнакомой обстановке, в чужой стороне. Своих детей у тетки Жени не было.

Как задумали, на том и порешили. Женя осталась в Москве, как и многие другие москвичи - участники обороны Москвы, а Евгения с Машей и Верой сели в  переполненную теплушку и поехали в "Ташкент - город хлебный".

Наконец, после двух недель мучительного пути, чуть не погибнув от бомбардировок вражеской авиации, полуживыми от голода и холода, тетя с племянницами приехали в Узбекистан, в селение под  Ташкентом.

Попали беглянки в край, где, как будто бы, не было вовсе Советской власти. Власть была одна - местных баев. На них работало все население, в том числе, эвакуированные.

Нищета в тех краях была страшная. Практически все население  бегало в голом виде. Взрослые наматывали какие-то тряпки на бедра, дети же - бегали вовсе голыми. В халатах ходили только баи и их жены.

Эвакуированных никто не ждал, еды и жилья для них не было, вопреки договоренностям и составам с продуктами из Москвы. Тогда тетка Женя, с наганом наперевес  (огнестрельного оружия в тех краях ни у кого не было), выбила у местной власти себе с племянницами комнату и стала девочкам нянькой и охраной.

Школы не было,  Вера не училась, не до того было. Еды не было. Еда была только у баев. Эшелоны с продовольствием, которые приходили из Москвы и России, грабились местным населением по прибытии поездов. Голодные люди, включая голых детей, облепляли составы с мукой, сахаром, крупами и прочим продовольствием снизу доверху, ломали двери, полы, потолки, вытаскивали мешки,  рвали их прямо у вагонов и ели грязными руками свою добычу . Потом тащили мешки домой, больше просыпая продукты по дороге.

Чтобы пробиться к эшелону с провизией, Евгения подходила к составу с наганом и стреляла в воздух. Голые туземцы расступались, пропуская тетку Женю с племянницами, чтобы те могли набрать продуктов.

Маша, красавица Мария, с лицом мадонны, с утра до вечера работала на виноградниках. После каторжной работы, стоя по колено в канавах с ледяной водой (и это после рытья окопов вдоль линии фронта при обороне Москвы, по колено в осенней ледяной жиже), Маша больше никогда в жизни не могла видеть и есть виноград. Тем более, говорила она, настоящего винограда, такого, как "Дамские пальчики" в Узбекистане, в Москве не купить, даже если вас будут заверять в подлинности фрукта.

На этой виноградной каторге Маша заболела малярией. Но Евгения предусмотрительно взяла хинну из Москвы. Так удалось вылечить Машу, ведь аптек, лекарств и докторов в эвакуации не было.

Пока болела Маша, Вера чуть не утонула в арыке, когда бежала по улице. Подскользнулась, а плавать не умеет. А там глубоко, и течение сильное. В общем, Верку еле выловили. Только она простыла сильно, до воспаления легких. Долго лечили, без лекарств-то. Но выходили девчонку, она выздоровела.

Верка вообще была очень живучая. Ее ведь нашли в Сокольниках, когда Женя и ее муж Володя гуляли в лесу с маленькой Машей, которой тогда было пять лет. Вдруг они услышали из травы писк и увидели какое-то шевеление. Думали, что это котенок или щенок. Женя с удивлением произнесла, что это - ребенок человека. Девочку отнесли ко врачу, который поставил ей крайнюю степень недоношенности. По словам доктора, ребенок родился на сроке, не больше шести месяцев. Видимо там, где ее нашли. Родители Маши взяли девочку домой, ее нужно было доращивать до нормального веса, так как она была слабая, синяя и похожая на лягушонка.

Дома, в Сокольниках, Веру (так назвали девочку) положили на печку доходить до нормального состояния. Выживет, значит выживет. Верка выжила, родители Маши удочерили ее и растили, как родную дочь. Хотя и предполагали, кто родил Веру. Но возможная родная мать девочки не признавалась в факте рождения ребенка в татарской семье по соседству с домом Жени. У этой семьи, очень бедной и многочисленной, просто не было возможности кормить еще один рот, да еще и девчонку. Поэтому, наверное, и подкинули. Но дальше выяснять, откуда взялся в лесу ребенок, не стали. Вера осталась в семье Жени и Володи.

В 1942 году, когда появились вести, что можно возвращаться в Москву, а девочки выздоровели, Евгения втолкнула племянниц в теплушку и они поехали домой.

Когда Женя увидела Машу на перроне в Москве, то мать упала в обморок, а, очнувшись, зарыдала, опустившись на колени. Плакала Женя, у которой в Революцию спалили дом в Москве и пришлось жить в уцелевшем подвале, Женя, у которой в Гражданскую погибли все родные, Женя, которая работала в красильном цеху, где, по рассказам Горького, умирали молодые мужчины, так как долго не выдерживали тяжелого труда. Плакала Женя, участница обороны Москвы, Женя, видавшая виды и людей, как профорг крупного предприятия, Женя, потерявшая мужа, моряка с крейсера "Аврора", участника штурма Зимнего дворца, героя и ветерана всех войн, погибшего в 1941 году. Женя кричала и плакала навзрыд, обнимая дочь за колени. Потому что перед матерью стоял скелет. Маша весила 34 килограмма. Когда Женя спросила дочь, что они делали в эвакуации, что Маша так исхудала (ведь не в концлагере была, а в эвакуации), ответила тетка Женя:
- "Маша работала, Верка бездельничала, а я всех нас охраняла". - и потрясла в воздухе наганом.

Потом, вернувшись домой, Маша и Евгения рассказали Жене про эвакуацию. Как это было на самом деле.

В 1943 году Маша вышла замуж за военного летчика Павла, а в 1944 году у них в Москве родилась дочь Таня.

17. А вы так отдыхали?
Марина Бутба
Призёр  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»

Честно  говоря, я не пойму, почему приезжим не нравится наш московский климат. То холодно им летом, то жарко зимой, то снежно весной, то дождливо осенью.  И жалуются, и сетуют на нашу погоду. На грозы, дожди, град, сушь, заморозки, наводнения. И никак не поймут эти недовольные, что так мы жили испокон веков. Коренные москвичи неудобств по поводу погоды или непогоды не испытывают. Живут, как жили всегда, и удивляются ажиотажу вновь прибывших на эту тему.

В конце 60-х мы с родителями отдыхали на даче в Подмосковье. На фотографии тех лет видно, что я собираю клубнику в резиновых сапогах, теплой куртке, свитере и шапке, в шерстяных брюках. Мама моя одета примерно так же,  только без шапки. Лет пять было очень  холодно, как отмечают старожилы. Потом потеплело, начали гореть торфяники, в городе было не продохнуть. Повсюду -  завесы дыма. Плавился асфальт. Стоял 1972 год. За лето не выпало ни капли дождя,  а река Воря, где мы купались  в Подмосковье, в Дорохово, обмелела до ручья, да так, что детям вода доходила до бедер, а взрослым - до колена. Первоначальный же берег реки стал отвесной скалой. Никто не жаловался. Так мы отдыхали от задымленного города.

Время от времени, мои родители и их школьные и институтские друзья отправлялись в походы по Подмосковью, куда-нибудь вдоль Десны или Оки. Меня всегда брали с собой. Марш-броски по  густому лесу, в проливной дождь, при всей амуниции и с рюкзаками, мне, тогда 6-летней, запомнились на  всю жизнь! Мокрые по уши, грязные  от глины, мы шли до ближайшей  опушки, где можно было развести костер, поставить палатку, согреться, просушить одежду, наловить рыбы, набрать ягод и грибов и, наконец-то,  поесть и поспать. Иногда такая дорога занимала часов пять. Мама уговаривала папу взять меня, хотя бы, на руки. На что папа отвечал, пусть, дескать, сама идет. Но потом, все же, брал мой рюкзак и сажал меня к себе на плечи. Так ходить по лесу я любила. Вскоре папа уставал, спускал меня на землю, приходилось топать до привала самой. Помню, как я рыдала, но плелась за своими авантюрными родителями. А что делать!

Наконец, мы добирались до будущей стоянки, разбивали бивуак, готовили (мама отлично готовила и на костре, даже блины пекла!), ели, и я проваливалась в сон. Никогда я не заболевала на природе, хотя вымокала до нитки, уставала, как загнанная собака, тащила рюкзак, больше меня, ела на земле, покрытой скатертью, предусмотрительно взятой мамой из дома, из жестяной посуды, которую мы потом мыли в близлежащем водоеме. Никто ничего не дизенфицировал, а мало-мальская стерилизация посуды проводилась на костре с помощью огня и, кипяченой в котелке, воды.

Одним словом, романтики и приключений я хлебнула в раннем детстве, благодаря моим юным и, обожающим походы, родителям. К слову сказать, мама работала учителем в школе. Она постоянно ходила в походы с учениками. Прививать любовь к родному краю, его языку, красоте, природе и обычаям - это часть работы и призвание учителя. Как вы, наверное, догадались, я сопровождала маму и ее учеников во всех походах, начиная с малого возраста.

С тех пор, став взрослой, я предпочитала отдых со всеми удобствами, лучше, по пяти звездам. А если мне предлагали приключения без надлежащего комфорта, то я выбирала отдых дома с кухней, холодильником, теплым туалетом и горячей водой. Друзья и знакомые не всегда понимали мой выбор. Зато его отлично понимала я. С той поры моего боевого и беспокойного детства, я всем приключениям предпочитала комфорт.

Далее продолжаю делиться с вами  впечатлениями о моем детском отдыхе.  Когда мне исполнилось 7 лет, меня первый раз отправили в пионерлагерь. Раньше я выезжала на дачу с детским садом. Дача располагалась в бывшем дворце графа Орлова с балюстрадой и лестницей по кругу. Дворец был величественный, розового цвета, с золоченой маковкой наверху. Все дети, человек 50 спали в огромной зале, а под потолком, метров в двадцать,  летали летучие мыши. Нам они мешали спать, так как перемещались  всю ночь и хлопали крыльями.  Больше никакого вреда от мышек не было. Впоследствии, дачу у детей забрали под профилакторий для взрослых. В нашей стране во все времена торжествовала своеобразная справедливость во всем. Как и сейчас.

Однако, возвращаясь к пионерлагерю: меня отправили туда с чемоданом и без родителей, которые могли бы помочь его дотащить. На даче с садом  транспортировка вещей обходилась без участия детей. В лагере пришлось тащить огромный кожаный трофейный дедушкин чемодан на себе. Помню, как я плакала от ужаса и бессилия, когда нас, детей, выгрузили из автобуса и вручили нам наши вещи. Никто из взрослых помогать нам не собирался. Жаловаться было некому. Родители остались в Москве. Чемодан был размером с меня и претяжеленный! Колесиков у чемоданов в ту пору не было, их еще не придумали. Как-то удалось допинать вещи до корпуса, дальше, даже сам отдых не помню, только некоторые бытовые подробности, как, например, ночной туалет-ведро в палате мальчиков, чтобы на улицу в темноте не бегать. Тяжелые воспоминания детства.

Я бы не все уж так героизировала в прошлом, как любят у нас сейчас рапортовать, с каким-то уж   чрезмерным и фанатичным пионерским задором, пытаясь выслужиться. Мозгами, все ж, неплохо пораскинуть. Хотя бы, иногда. Все подряд, прям со слезой на глазах, ностальгируя о том времени, прославляют те, в прошлом, номенклатурщики, которые тогда, со своими детьми, в Жемчужине, в Сочи отдыхали. Им и сейчас отлично живется. Но, впрочем, в пионерлагере все радовались жизни (другой-то не знали), воздухом дышали, купались, хотя и надрывались с чемоданами.

На обратном пути мы, 7-летние дети, поумнели и пихали наши чемоданы к автобусу по очереди и коллективно. Сразу повзрослели, научились кооперироваться и дружить для взаимовыручки. По мне, так до сих пор самая большая проблема в путешествии - чемоданы. Если их за меня нести некому, то и приключение такое мне - по боку. Идем дальше.

Когда мне исполнилось 8 лет, один месяц маминого отпуска летом мы проводили на Селигере.  Дачу в Челюскинской, где мой дед построил дом на деньги, полученной им от родины, госпремии,  у нас, к тому времени, отжали родственники при дележе дедушкиного наследства. Пришлось родителям оттуда съехать. Обманули старшие родственнички моих юных, наивных дурачков. Мамина тетка выгнала нас с дачи, построенной моей бабушкой. Там каждая грядка была сделана мамой и бабушкой. Бабуля не пережила предательства и вскоре умерла, совсем молодой. А мы с мамой и папой остались без горячо любимого человека и без дачи.

Тогда мама стала вывозить меня летом на съемные дачи в Подмосковье и отправлять в пионерлагеря. Для отдыха. А также мы ездили на Селигер. Мама родилась и выросла в собственном доме в Сокольниках, как и мои бабушка и прабабушка. Все они были привычные лесные жительницы. Потому на Селигер мы ездить любили. Бетонки туда еще не было, дороги всегда были размыты распутицей и дождями, потому добраться к месту отдыха можно было только по озеру, когда начиналась навигация.

Приключения начинались в Москве, в очереди за билетами на вокзале. В кассу мы стояли с мамой попеременно. 6 часов. Наконец-то билеты покупались, и можно было трогаться в путь. Сперва от Москвы мы ехали в плацкартном вагоне (это, когда везло! Потому что  на обратном пути, однажды пришлось в общем вагоне  ехать. В этом случае,  пассажиры брали вагоны штурмом , а детей быстро  закидывали по полкам, пока другие, взрослые пассажиры не заняли места, так как билеты в общем вагоне давались без указания мест. Куда плюхнуться успеешь, там и поедешь! Все полки в общем вагоне были деревянные, что не мешало мне спать всю ночь. Проснувшись и свесив голову вниз, я видела взрослых, которые всю ночь сидели, человек по пять на полке. Это был тот еще трип).

Туда ехали до Осташкова. Все необходимое на месяц, везли на себе, в огромных рюкзаках, мой рюкзачок был размером с меня. В наших баулах были вещи, теплые, особенно, посуда, лекарства, сухие колбасы, как замена мясу, которое купить в ту пору было невозможно в тех краях, бочонок топленого масла, которого было в деревне не достать, или можно, но втридорога, консервы, в основном, мясные, кофе, чай, крупы. Навьючены мы с мамой были, как ослицы. Иногда, самые тяжелые продукты, типа круп и муки, мы отправляли из Москвы посылками, а на месте получали. Но иногда посылки приходили с опозданием, подгадать было всякий раз сложно. Почта и тогда работала не идеально.

Папа с нами не ездил. Он работал в Москве. Но иногда, когда уже подсыхали дороги, садился на автобус, и приезжал. Надо сказать, что такое случалось редко. Мама всегда говорила, что без мужчины и дорога, и жизнь в селигерской деревне тяжелы. Но мы справлялись. Надеялись только на себя.

От Осташкова мы ехали на ракете до места нашего райского отдыха на природе. 4 часа. От пристани до деревни, где мы снимали полдома, добирались пешком, час в гору, с рюкзаками.

Те, кто ругают погоду в Москве, должны провести отпуск на Селигере, лучше, на болотах. Чтобы, в сравнении с местными погодами, оценить умеренность московского климата.

Мы жили в деревянном, некрашеном, небеленом, нештукатуренном, почерневшем от времени доме, рядом с болотами. За домом - огород. Земли под огород местные жители брали столько, сколько смогут обработать. И посадить они могли все, что хотят вырастить. И что им необходимо для жизни. Так все и делали. За огородами начинались поля ржи, пшеницы и гречихи. А за ними - лес и болота. Целый месяц мог идти дождь. Стеной. Не прекращаясь. Иногда он стихал, в воздухе висела какая-то взвесь, было очень влажно. Создавалось такое впечатление, что дышишь водой. В это время, особенно, когда холодало, лучшей одеждой были сапоги резиновые со шнуровкой под горло, шерстяные лыжные костюмы, теплые куртки и шапки. Когда ливень стихал, но было еще пасмурно, мы шли на болота за ягодами, одетые в свою непробиваемую броню, которую я уже описала ранее,  и, замотанные до носа, платками, чтобы не закусали комары и клещи.

В полях, на силосе, на болотах было  очень много гадюк. Никогда не слышала, чтобы они кого-то кусали. Надо было внимательно под ноги смотреть, чтобы на гадюку не наступить и не разозлить ее. А то могла укусить. За земляникой я даже босиком ходила по траве (но не на болотах), а гадюки на пеньках, на солнышке, грелись. Ни разу не укусили, да я их и не трогала. Кстати, гадюки и в сени дома заползали, когда было очень сыро и холодно. Отогреются и уползут. А может, змеи за мышами приползали. Но в доме жил дымчатый кот Дымок, и мышек отлавливал он. С Дымком было сложно конкурировать даже гадюкам, такой он был ловкий охотник. В общем, помимо наблюдений за окружающим миром, с болот мы приносили трофеи: ягоды собирали ведрами. Из морошки и черники варили варенье и на себе тащили в  трехлитровых банках в Москву. Витамины на зиму.

На болотах, было важно на кабанью тропу не становиться, а то затопчут, не успеешь оглянуться. Особенно, когда кабаны с кабанятами бегут. Внимательнее надо было быть. На болотах и лосей надо было избегать, за деревом прятаться. А то еще нарушишь территорию, неприятностей не оберешься. А у лосей рога-то мощные. Все сосны в лесу ими побиты, когда лоси рога об кору деревьев чешут. Но с нами ничего плохого не случалось, мы зверей обходили стороной.

Помню, что к огородам подходили и волки, и лисы. Также потом и убегали, увидев людей.  Никогда не нападали и на болотах. Завидев нас, звери исчезали. Местные жители рассказывали нам, что дикие звери на людей не нападают, если не бешеные. Бешеных зверей и не припоминали старожилы. Но, если зверь близко подойдет к жилью, то вилы и коромысло всегда рядом с домом стоят. Да и в сенях тоже. Можно шугануть. Или головешку из печки бросить. Но до такого никогда не доходило, местные жители не припоминали. Звери сами людей чураются. А в лесах они не голодные, особенно летом. Чего им на человека-то зариться? Пустое.

Когда в те края провели бетонку, чтобы возить местных детей в школу, а больных жителей - ко врачу, то туристы из Москвы, Ленинграда и прочих городов страны валом повалили на машинах в местные леса за ягодами, грибами и рыбой. Эти умники-бизнесмены вредили природе и мешали местным жителям своей жадностью и загулами. Смекалке селигеровцев можно позавидовать. Будучи лесными жителями, они придумали, как справиться с ордой пришельцев с помощью диких кабанов. Местные стали прикармливать зверей остатками овощей со стола и с огорода, выкапывая ямы недалеко от дома, куда остатки сбрасывали, а звери ночью приходили есть. Это называлось - разводить кабанов. Зверей с огромными клыками и размером с полдома, которые подъедались остатками с человеческих столов и из садов и огородов, действительно  много развелось в лесах. А пришлые перестали ездить на машинах в лес и ставить там палатки, так как это было опасно. Ночью, да и днем, кабаны могли выйти на свет, запах, звуки, и, сбесившись от незнакомых им обстоятельств, туристов бы могли затоптать или клыками разорвать. Такие кабаны дом могли поднять на клыки, не то, что человека. Так что, приезжие на машинах боялись опасных зверей, и постепенно поток приблудных вредителей в лесах иссяк. Так местные жители защищали от чужаков свои леса и родную землю, которые щедро кормили аборигенов своими дарами.

Кстати, о природных дарах. Грибов, как и ягод, в северных бескрайних лесах  тоже было  много: белых, подосиновиков, подберезовиков, маслят. Все сплошь благородные грибы! Нарежем ведро, и домой. Готовить-сушить. Грибы тоже в Москву везли. Такой суп из них ароматный получался зимой! Объеденье! Помнится, я настолько поднаторела в заготовках даров природы на Селигере, что потом, в Подмосковье, в пионерлагере, я, как заведенная, продолжала водить подружек в лес собирать грибы, сушить их, чтобы по окончании смены, привезти свои трофеи домой. В виде запасов на зиму. Так что, дома мы всегда были с летними заготовками, которые выручали и радовали зимой.
 
Возвращаюсь к рассказу о нашей жизни на Селигере. Когда становилось ясно и дождь прекращался, мы шли по малину. В малиннике, обычно, встречались медведи. Тогда мы замирали и не двигались,  пока звери ягодой лакомились. Когда мишки уходили, мы собирали малину в бидоны и возвращались домой. Из малины тоже варили варенье и везли в Москву. За земляникой ходили, когда солнечно, в дождь ее не видно, прячется. Больше всего земляники было на пригорках,  среди пшеничных полей, на солнечных местах. Но там и гадюк было  много, на солнышке, и оводов или слепней, которые жалили, как вампиры. Даже, если жарко, за земляникой надо было идти в резиновых сапогах, и закрывать тело, чтобы мошкара не сильно кусала. Земляника до варенья не доживала. Такая это ягода вкусная!

Еще мы ловили рыбу, ходили удить, загорать, играть в бадминтон и плавать на озеро. Когда стояла жара, то за неделю на озере можно было загореть до черноты. Вода на пляже согревалась  до состояния парного молока. Плавать было одно удовольствие. В общем, блаженство!
 
Рыбу готовили постоянно. Это была наша основная еда. Бывало принесем с мамой улов, красноперок, подлещиков, лещей, окуней, судачков, щурят, всех тех, кого можно с берега на удочку наловить, и ну чистить-готовить добычу. Мама варила уху, жарила рыбу, и пекла пироги  в печке. В печи пироги самые вкусные. Никогда не забуду пирог со снетками, который пекла бабушка Таня, у которой мы снимали жилье. Бабуля эта была вся сухонькая, согнутая пополам 75-летняя женщина, вырастившая 4 детей, потерявшая на фронте мужа и сына. В то время, когда мы отдыхали у бабушки в доме, внуки подкидывали ей правнуков на лето. Как говорила баба Таня, из Лениного града. Один сын ее жил в Осташкове и привозил нам иногда невиданную рыбу: стерлядь, угря, огромных щук. Он был заправский рыбак. Свежий угорь - очень вкусная рыба! Да я и копченого очень люблю. Так что, на подножном корму можно было неплохо жить. Дары природы нас очень выручали.

Мяса в деревне летом было не сыскать. Хотя все семьи держали коров, овец, поросят, кур, гусей, уток, но птицу и скот не резали летом. Летом и на охоту не ходили, других дел было полно. Надо было подрастить скотину и птицу и сделать заготовки кормов для всех на год. Для людей, в том числе. Привозного же мяса в тех краях отродясь не было. В деревнях, в глухомани, хозяйство было натуральное. Мы без мяса не страдали. Ели яйца из под кур. Желток в них был интенсивного желтого цвета. Как солнышко. Жарили яичницу  из этих экологических яиц на постном масле и ели ее с зеленым луком с огорода. С черным хлебом из сельского магазина. На столе всегда было молоко из под коровы, сметана, которую делали сами, кефир, тоже собственного приготовления, самодельный творог, ягоды, овощи с огорода, грибы, рыба. Крупы у нас были из Москвы, а макароны в сельпо покупали. Вот что там было, так это макароны и манка. А также спиртное, притом в большом  ассортименте. Но это уже была не наша тема. Хотя мужчины в деревне зашибали сильно, дрались с женами, но нас никто не трогал, и никто к нам не приставал. Как-то это было не принято, гостей обижать. Со своими - хоть убейся, а к посторонним, которые тебя не трогают, не лезь. Дачников вообще не обижали. Мы ж деньги приносили местным жителям, снимая у них жилье, покупая продукты. Святое дело. В целом, люди в деревне были спокойные, жизнь - размеренная. Только молодежи почти не было, в город уезжали. Стариков было много, в основном, женщины. Они сдавали жилье таким туристам и рыбакам, как мы. Многие отдыхали таким образом из года в год. Так что, компания там всегда у нас была. Некоторые приезжали с детьми и мы вместе ходили в лес и на озеро. Народ все время менялся, приезжали-уезжали. Короче, скучать было некогда.

Важной статьей расходов в северной деревне был керосин. Мама готовила на керосинке. Плиты не было, только на половине хозяйки стояла газовая плита, маленькая, в две конфорки. Бабушка готовила в печке. Нам тоже предлагала. Мы пользовались ее предложением редко, чтобы, например, пирог  с черникой или рыбкой испечь или кашу запарить. Было неудобно злоупотреблять разрешением и мелькать перед глазами нашей любезной бабули. Керосин привозили раз в неделю, за ним надо было идти на пристань, наливать в канистры и тащить в деревню. В горку, в течение часа. Машин в тех краях не видали тогда, только трактора и грузовые. Но такая техника была в работе и не подбрасывала тех, кто тащит керосин. Вернее, мы такие авто и не видели днем, все работали. Лошади днем паслись, все местные люди  были на работе. Мы с мамой тащили керосин до дома сами. Если уж керосин кончался раньше, чем мы его успевали купить, то мама готовила в печке. Но такое случалось крайне редко, может, пару раз за все наши визиты и то, по приезду.

Хозяйка наша была женщиной очень шустрой, даром, что согнутой пополам и с клюкой. На суковатую палку она, скорее, опиралась по привычке. Бабушка ловко управлялась по хозяйству, с правнуками, сеном, живностью, заготовками. Рядом с домом, со стороны улицы у бабы Тани был палисадник, где росли такие  цветы, как золотые шары, флоксы, георгины, пионы, лилии, астры, гладиолусы,  сирень, жасмин, а также клубника, крыжовник, смородина, черная и красная, и, даже, несколько плодовых деревьев, сливы, вишни, груши, яблони. Но она говорила, что эти украшения, мол, остатки былой роскоши, ее бывшего сада. Теперь, дескать, ей тяжело бы было за ним ухаживать. Потому, по ее просьбе, большую часть сада ее родные вырубили. Зато перед домом теперь была большая лужайка с нежной травкой. Там гуляли ее правнуки, и сама бабушка видела их из окна, пока хлопотала по хозяйству. В общем, все к лучшему.

Один раз Баба Таня повела нас в лес, чтобы показать ягодные и грибные места. Мы с мамой бежали за ней вприпрыжку, так как чесала она по лесу, как флагман, резко выбрасывая вперед свою клюку, как будто, проверяя и прощупывая дорогу. Угнаться за ней было проблематично. Нас она называла дачниками. Во время этой прогулки, я получила не только много впечатлений, но и целую лекцию о незнакомом мне, доселе, лесе, о невиданных животных и птицах, их повадках, растениях, которые нужно собирать, потому что они лечат и много других необходимых сведений, чтобы чувствовать себя в лесу, как дома. В лесу надо было говорить очень тихо, потому что даже громкий шепот разносится на версты, и звери могут испугаться. Да-да, в лесу нельзя пугать именно зверей, так как главный враг животных в лесах- это человек. Баба Таня обладала поистине энциклопедическими знаниями о родной природе. Бабушка видела среди деревьев колонию грибов или медведя, то, чего не видели мы с мамой. Кстати, читала бабуля без очков и видела от дома, кто это там идет около леса, когда мы не различали и очертаний движущегося объекта. Слух у хозяйки был феноменальный. Она слышала птиц, которые подлетают, людей, которые идут по дороге, когда мы были в лесу, на болотах. В общем, мы с мамой в этом случае, точно смахивали на опешивших Ватсонов, глядя на бабу Таню. А она только усмехалась.

Татьяна Степановна показала нам в лесу землянку, где наша хозяйка со своими четырьмя детьми и еще  односельчанами жила в войну. Мы с мамой и папой (который тогда к нам приезжал) никак не могли найти вход в землянку. Тогда баба Таня нам его показала, отодвинув листву и траву. Это был люк. Мы ахнули, увидев внизу большое пространство с ровным земляным полом, полатями и большим столом. На полках, около стен, стояли глиняные кувшины, горшки, кружки и много другой посуды. Землянка была просто роскошная. Настоящий краеведческий музей. Мой папа долго в себя не мог прийти от рассказов Татьяны Степановны, ведь он очень интересовался военным прошлым. Бабушка сказала тогда моим родителям, что те, кто ушли в лес, выжили. Всего шесть семей, женщины, дети и два старика. Остальные жители деревни погибли все, потому что не верили, что немцы будут убивать детей и женщин. А фашисты расстреляли всех, дома же - сожгли. К лесу оккупанты даже не подходили, боялись, только простреливали из автоматов кромку леса.

Татьяна Степановна рассказывала маме и папе (меня не посвящали, боялись напугать ), как освобождали Валдай. Через два года после начала оккупации, в землянку к бабе Тане (тогда просто Тане) пришли два молодых парня. Они выясняли, где расположены боевые орудия немцев. Все записали и должны были возвращаться за линию фронта, где стояли советские войска, которые ждали своих разведчиков, чтобы нанести удар по врагу и начать наступление. По дороге обратно одного из ребят схватили, другому удалось бежать, но он видел из леса, как над его пленным товарищем издевались немцы. Схваченного парня отвели на высокий берег, где стояла церковь, и где расстреляли всех жителей. Там его пытали так, что на человеке живого места не было. Парню удалось дойти до края мыса, с которого он, споткнувшись о камень, упал в озеро. Конечно, разбился, но оккупанты еще расстреливали его из автоматов. Все это видел товарищ погибшего героя, который переплыл через протоку и спрятался в лесу, напротив мыса. Затем, спасшийся чудом парень пришел к Тане и рассказал ей о случившемся с его другом. Потом он ушел, больше его не видели. А через два дня началось наступление русских войск. Валдай освободили от немцев. Настоящих имен героев-разведчиков, погибшего и спасшегося, никто так и не знал. Они, истинные герои, остались для всех безымянными. Хотя о них, как раз, надо бы всем знать! На месте гибели воина-героя и мирных жителей теперь памятники и кладбище. Вечная память!

Потом, когда началось наступление Красной Армии, уцелевшие в лесу жители вышли к своим домам. А там остались только пепелища. У церкви, на горе. лежали трупы. Выживших не было. Только те, что были в лесу. Они и хоронили своих родных и односельчан. Еды не было, все было сожжено и разрушено. В живых осталось человек десять взрослых лесных жителей и их дети. Таня поставила шалаш из веток. Это она умела. И всерьез подумывала о том, чтобы вернуться в лес, в землянку. Там хотя бы можно было дичи и зверья наловить, чтобы детей накормить. Было очень голодно, все хотели есть. И тут с озера прибежала односельчанка с круглыми , от потрясения, глазами. Таня подумала, что опять наступают немцы, и надо спасаться.

Оказалось, на берег выбросился снеток. Его давно не ловили, и теперь на берегу озера лежали горы снетка. Серебристого снетка, из которого можно варить янтарную уху, которого можно вялить и сушить. Это явление снетка голодному народу было настоящей манной небесной. Только рыбной. Народ таскал рыбу с берега мешками и огромными корзинами. Все наелись и заготовили рыбу впрок. Так и выжили. Взрослые боялись тогда только одного: чтобы дети с голодухи не объелись и им не стало бы плохо. Врачей-то в тех краях и не видели, тем более, в войну. Хотя, в войну никто и не болел, даже дети.  Ни до этого события, ни после, Таня больше не видела снетка на берегу, да еще в виде серебристых гор. Как тут не поверить в высшие силы? Хотя Таня, как раз, была верующая и молила бога о помощи. Бог ей помог.

А потом выжившие отстраивали дома заново, брали заем в сельсовете. Крепкие и основательные  рубленые дома из кругляка строили поморы,  молодые мужчины, светло-русые, с пронзительными ярко-голубыми глазами. Практически все они остались жить на озере, завели семьи. Баба Таня платила за свой двухэтажный дом по двадцать рублей в месяц. Заем на дом она выплачивала аж с войны, к тому моменту, когда мы жили у нее на Селигере, уже с пенсии, то есть более тридцати лет. Рассказы Татьяны Степановны можно было слушать бесконечно, как говорила моя мама. Многое из того, что не предназначалось для моих детских ушей, из-за трагичности былых событий и нежелания волновать меня, мама рассказала мне уже потом, в более взрослом возрасте.

Когда мы, наконец-то, вышли из леса за нашей проводницей, после 6-часового кросса по болотам, я так устала, что, перебираясь по самодельному мостику, в виде двух скользких палочек, через ручей, я, все же, свалилась прямо в ледяную проточную воду. Я вся вымокла, в сапогах была вода, а надо было еще добираться до дома. Баба Таня сказала, глядя на нас: "Ну дачники...догоняйте, сейчас печку Марине затоплю. Греться будет". И рысью припустила к своей избушке через поле. Мама подхватила ягоды и грибы и быстро пошагала за нашей лесной феей. Я плелась в конце процессии, вымокшая по пояс, в чавкающих резиновых сапогах, с хлюпающим, от расстройства, носом и замерзшая. Чтобы мыться, сушиться и греться на печке. Нагулялась.

Кстати, о мытье. Основательно мы мылись раз в неделю (купанье в чистейшем и прозрачном озере не в счет), в русской бане, которую топили по-черному. Мы шли мыться позже всех. Баня принадлежала премяннице бабы Тани и ее семье, они жили по соседству. Мы с мамой мылись, когда банька немного остывала, и жар был не очень обжигающим. Воду для мытья брали из ручья с родниковой водой, который протекал рядом. В тех местах было много таких ручейков, речек, родников. Из одной родниковой речки на краю деревни брали воду для питья и готовки. Воду носили в ведрах через всю деревню. Вода была такая холодная, что обжигала язык и зубы. И, казалось, сладкая, наверное, от трав. Напарившись, мы шли домой и пили чай со смородиновым вареньем. Волосы, после мытья ключевой водой, были как шелковые, а кожа прямо, как бархатная.

Если мы сильно мерзли в лесу или на своей летней половине дома, то хозяйка пускала нас спать на печку. Там мы стелили перины, тулупы, одеяла и грелись, а то и спали. Особенно, дети. Мама все время везла с нами на отдых своих приятельниц с детьми. Лучше б и не приглашала их. Очень уж капризные были, что мамы, что дети. Все, что вызывало у меня живой и неподдельный интерес, каждая травинка, облачко, рыбка, цветок, у приглашенных мамой вызывало раздражение. То дождь им был мокрый, то до озера идти далеко, то жара жгучая, то мошки кусачие. Ну точь в точь нынешние привереды приезжие, недовольные московским климатом. Мы оставляли нытиков дома, а сами шли за добычей. Если бы не это зуденье, все было бы идеально. Ведь я так любила идти с мамой по деревне, подниматься на косогор, откуда все озеро было видно, как на ладони. Я весело шагала к нему с удочкой на плече и бидончиком для  будущего улова в руке, а озеро живописно серебрилось и было похоже на игривую рыбку, блестящую в лучах солнца. Я была очень рада, что иду на озеро плавать и загорать, что я поймаю много рыбы, что рядом мама, а вокруг растут такие чудесные цветы: смолка, иван-да-марья, дикие гвоздички, васильки, ромашки, львиный зев, мальвы, колокольчики. Мы с мамой плели из них венки, и были самые красивые. А на обратном пути мы собирали прелестные букеты и украшали ими наш дом. Мое детское счастье не могли омрачить даже ворчливые мамины приятельницы.
 
Мне нравилась только одна мамина подруга, тихая блондинка Таня, она была коллегой мамы, работала в школе учительницей литературы и русского языка. Как моя мама. Вечером они наперебой  читали стихи и прозу наизусть, затевали литературные диспуты. Мне было весело с ними и интересно. Еще мы играли в кинга и преферанс, в бридж и покер. Читали книги, которых брали из Москвы с собой немало. Особенно, когда лил дождь, было так хорошо читать или играть в карты с мамой и ее подругой.  Ясными вечерами мы допоздна гуляли, иногда ходили в кино в местный клуб.
 
Таня умерла от рака через пару лет. Эта смерть разорвала мне сердце. Ведь Татьяна была моим настоящим взрослым другом. Детей у маминой подруги не было. Я, маленькая, все недоумевала, как это, не может быть детей и мужа. К тому же, у такой красивой и доброй, как Таня. Они же у всех есть, все пытала я маму. Мама отвечала уклончиво. Теперь я понимаю больше, чем тогда.

Однажды, рыбаки, которые жили в доме у бабушки,  Татьяны Степановны, взяли маму на утреннюю рыбалку с лодки.  На  спиннинг. До этого, мы ловили рыбу с берега, как я уже рассказывала. Было у нас рыбное местечко, все в кувшинках и лилиях. Там отлично клевало. Рыбаки женщин на рыбалку не берут, плохая примета. Они даже не знали, до какой степени, плохая. Но баба Таня уговорила их взять маму на такую рыбалку. Мама вернулась с триумфом и огромным уловом. Оба рыбака - с пустыми руками. Клевало только у мамы. Феноменальный успех. Всей деревне на удивление! А рыбы-то она принесла: там  были и язи, и лещи, и щуки, и судаки, и даже угорь. На следующий день рыбаки уехали в Москву.

Когда мне исполнилось 14 лет, мы в последний раз приехали к бабе Тане. О том, что это наш последний приезд в места нашего излюбленного отдыха, я узнала потом. Но об этом, после. Не прошло и недели после нашего прибытия, как мама и две ее приятельницы подхватили меня и своих сыновей, и мы срочно уехали в Москву. Больше на Селигере я не была. Мой летний отдых с мамой закончился. Став взрослой, я узнала от мамы, что  такой торопливый отъезд был связан с тем, что из колонии, которая находилась  в тех местах, сбежали рецидивисты. Они пришли в дом к бабе Тане и увидели нас, трех женщин и девушку, меня. Баба Таня как-то отвлекла мужчин, насовав им еды и продуктов, а маме сказала быстро собираться и выезжать немедленно. Старуху за 80 лет не тронут, мол, а с нами, не дай бог, беда может приключиться, если промедлим. Мы уехали быстро. Больше в тех краях я не была. Теперь там, наверное, людно.

18. Мои встречи- Легендарный разведчик Миклашевский
Виктор Бухман
            
Удивительно, но обычная организация  празднования Дня Победы в 142 отделении милиции г.Москвы в 1986 году  привела меня, замполита отделения милиции,  к встрече с настоящим героем -разведчиком  Великой Отечественной Войны -  Миклашевским Игорем Львовичем.
Один из моих товарищей, работавший организатором физподготовки  в Красногвардейском РУВД, предложил мне пригласить, в канун праздника, одного ветерана, который работает тренером по боксу в спортивном обществе.
 
Я пригласил этого ветерана на встречу с личным составом  7 или 8 мая 1986 года, встреча состоялась, в переполненной сотрудниками милиции Ленинской комнате и осталась в памяти многих, навечно.
 
Простой, интеллигентного вида и сухощавый мужчина - Игорь Львович поразил нас своим как бы обыденным рассказом  о личных операциях в тылу врага, которые мы все, после встречи ,назвали героическими.
 В тот день я еще не знал, что писатель Свиридов Г.И. уже написал о нем книгу "Стоять до последнего" и описал его воинскую жизнь, но в связи с секретностью , подвиг  Миклашевского  не был расшифрован в романе.

Игорь Львович ничего не рассказывал о своей семье, а сразу начал с увлечения спортом и боксом конкретно. Боксом занимался в Москве, а в 1939 году стал чемпионом Ленинградского военного округа по боксу в среднем весе, в 1941 году вышел в финал чемпионата СССР, но чемпионат не состоялся: из-за начавшейся войны и встретил он ее на Ленинградском фронте - заряжающим зенитно-артиллерийской батареи.

Игорь Львович шел по проходу Ленинской комнаты и всем сотрудникам показывал свою фотографию, на которой  в спортивной стойке боксера он был запечатлен в молодости. Меня удивило на фотографии, что  мускулы левого бицепса почти скрывали лицо боксера.

Дальше рассказ будет вестись от лица Игоря Львовича, так будет понятнее для всех читателей:

  И.Л.- Я  успешно занимался боксом, хорошо владел немецким языком. Один из моих родственников -дядя артист Всеволод Блюменталь-Тамарин в 1941 году с женой эмигрировал в Германию и стал там влиятельной особой в среде артистов и пропагандистов.
Все это навело работников НКВД в Центральном аппарате, использовать меня в секретной операции против фашистов. За мной срочно на Ленинградский фронт прилетел офицер НКВД ,с ним я улетел в Москву, для выполнения секретного задания.
 Фабула задания была короткой - взорвать завод по производству немецких бомб во Франции, но для этого надо было перейти линию фронта завоевать доверие немецких властей, установить связь с дядей- Блюменталь -Тамариным и устроиться на этот завод по производству бомб, где намечался его подрыв.
Такая оперативная цепочка поразила даже мое хладнокровное боксерское воображение, но сотрудники НКВД продумали все в мельчайших подробностях.
 
Я отучился в разведшколе, после нее по легенде, я должен в одном из кафе г.Москвы, в военной форме, учинить драку, за что меня по законам военного времени  осудят и я попаду в штрафбат.
Все это происходит, я действительно попадаю в штрафбат, который находится в прифронтовой зоне под Смоленском. Под контролем НКВД совершаю переход к немцам с  их листовками о сдаче в плен.
Немцы мне не доверяют с самого начала, я ссылаюсь на то, что мой дядя работает в Германии и я хочу, чтобы ему сказали обо мне. Немцы выводят меня на расстрел, ставят к стенке, пули идут веером и не попадают в меня- это психологическая атака, но она на меня не подействовала, так как я знал, что ничего со мной не будет, пока они не свяжутся с моим дядей.
 После этого я перемещался в другие немецкие лагеря для военнопленных. Связь с дядей помогла мне в конечном счете стать свободным человеком, но мне надо было обязательно опять заняться боксом и не просто заняться ,а обязательно победить в большом соревновании, где будет присутствовать чемпион мира 1936 года Макс Шмелинг, любимец Гитлера  и человек, который являлся одним владельцев завода по изготовлению немецких бомб во Франции.
 Шел 1943 год и на чемпионате армии в Германии, я в финале побеждаю своего соперника в первом раунде, ко мне по легенде НКВД ,подходит женщина с одним цветком - красной гвоздикой  и поздравляет меня с победой. Это значит, что резидент нашей разведки увидела меня и я должен быть готов к встрече с Шмелингом.

Шмелинг  действительно приглашает меня к себе на трибуну, я на немецком языке говорю ему, что очень рад нашей встрече и много знаю о нем как о боксере и чемпионе. Шмелинг дружески объясняет мне, что ему понравился мой бой и он может как-то помочь мне.
 Я прошу его  куда-нибудь меня устроить, потому что у меня  нет постоянной работы и заработка. Шмелинг отвечает, что может меня устроить только на завод по производству бомб. Я покорно соглашаюсь, цель достигнута.

На заводе я работаю, осматриваюсь ,ищу подходы и места для заминирования, когда мною все определено, по моим данным ,подключается оперативная группа, которая взрывает ночью завод. После взрыва завода, я думал немцы будут вести какое-то расследование, но этого ничего не случилось.
Все кто работал на заводе, в том числе и я, были арестованы, погружены в грузовые автомашины и затем ,в поле, расстреляны.
Я остался живой, но две пули попали в меня и только, нашедшие меня, бойцы Сопротивления, оказали мне медицинскую помощь и спасли меня. Ну а дальше рассказывать нечего, за данную операцию по взрыву завода меня наградили орденом Красного знамени.
Этими словами Миклашевский закончил свой рассказ, а я  замполит отделения потрясенный его подвигом задал ему бестактный вопрос:"Почему Вам не присвоили звание Героя Советского Союза за такой подвиг?"
 "От руководства НКВД я знаю- ответил  Игорь Львович,- я не могу быть награжден более высокой наградой, потому что мой дядя работал на фашистов, но я воевал не за ордена и медали, а чтобы моя Родина была свободной!"
Я с радостью поздравил  Игоря Львовича с Днем Победы вручил ему цветы и подарок от всего коллектива отделения. Прошли десятилетия после этой встречи многие подвиги разведчиков  времен Великой Отечественной войны  и современной жизни рассекречены.
Секретная папка на разведчика Миклашевского И.Л.- ждет своего часа. Ему приписывают различные авторы: подготовку к убийству Гитлера, которую отменил Сталин, подготовку и убийству  своего дяди Блюменталь-Тамарина и убийство его, хотя по одним источникам 10 мая 1945 года Блюменталь-Тамарин был найден повешенным в лесу(возможно самоубийство) ,а по другим застреленным из пистолета.

Друг Миклашевского- известный спортивный кинодокументалист Владимир Коновалов в
газете"Аргументы и Факты " № 19 от 11.05.2016 года утверждает, что  Миклашевский устроился на немецкий завод авиабомб в провинции Эльзас и взорвал его.

Миклашевский И.Л.вернулся в Москву из-за границы, после выполнения других оперативных заданий, в 1947 году, он прошел в то нелегкое время через сеть допросов и испытаний, остался жив и не судим, что удивительно для того времени. 25.О9.1990 года в возрасте 72 лет он скончался .

Подвиг разведчика должен быть рассекречен и сам он награжден, даже посмертно, наградой, соответствующей данному подвигу.

19. Приказ
Варакушка 5
Номинант  в Основной номинации «ВТ»

На фронт папа попал студентом биофака

Абсолютно далёкий от всякой военной службы, он прошёл всю войну и вернулся в звании капитана.

Не любил эту тему. Вспоминал редко и, как правило, в обществе фронтовиков.

Детская память цепко ухватила и держит один эпизод.

Ожидалось наступление. Командиры были вызваны в штаб. Папа получил приказ взять высоту.

Хорошо укреплённую высоту приказано было штурмовать в лоб. Каждому понятно, чем
это грозило...

Высоту взяли.

Но, не в лоб. С фланга и тыла. С минимальными потерями.

Папа был представлен к награде.

Но, не получил её.

Штабной начальник, поставивший задачу, подал рапорт о неподчинении приказу.
Вместо награды пришёл приказ о выговоре.

Горечь обвинения долгие годы терзала моего отца. Но, с гордостью он подводил итог: - "Я спас жизнь многим из своего отряда. Приказ мы выполнили. И живы."

Награда нашла отца через годы.

В восьмидесятые годы ему был присвоен второй орден славы второй степени.

20. Байки ночных дежурств ПЛОВ
Варакушка 5
Номинант  в Основной номинации «ВТ»

Одной из лежачих принесли плов. Полную кастрюлю плова! Масляно-блестящего. С морковкой!
Рисика к рисинке! Прозрачные. С изюмом!

Плов "улетел" быстро. Оно и понятно. Его же горячим едят! Да ещё с помидорным салатиком...
А когда перешли к чаю (сами заваривали) с молоком, как принято на Востоке, прозвучала
фраза: - "Мы недавно на работе плов ели. Прямо из казана"

За этим вступлением последовал рассказ.

Плов был привезён не просто так. Наша бухгалтер проводила в последний путь своего мужа.
Домой позвала только самых близких. А казан душистого, с пылу с жару,восточного деликатеса
стал поминальным обедом. На работе.

На подоконнике постелен вышитый рушник. Горит свеча. Капли воска стекают, как слёзы, и
капают редко. Как слёзы хозяйки.

Она держит на коленях альбом. Медленно переворачивает листы. Потихоньку комментирует:
- "А эту фотографию нам подарил корреспондент военной газеты. Он прилетал к нам в отряд. Когда узнал, что мы недавно поженились, сделал этот подарок."

Фотография поблекла от времени, но видны два юных счастливых лица.

Вопросы посыпались, как горох.

В первый день войны ей было семнадцать. Но в этот страшный день они были далеко друг от друга. И не знакомы.

Знакомство состоялось в белорусских лесах. В партизанском отряде.

До ночного прыжка были курсы радистов.Тренировочные прыжки с вышки. Затем из "кукурузника."
Дневные. Ночные. Работа с парашютом... С рацией.

Наконец, она прыгнула. Ночью. Над Белоруссией. Где прыгнули остальные - она не знала.

Как в сказке! Прилетела на встречу со своим счастьем. Как глянули в глаза друг друга...
Так больше не расстались!

И вот, теперь, этот поминальный обед...

Седая кудрявая голова. Печальный взгляд прекрасных глаз. Возраст не потушил красоты.
Прекрасные глаза роняют слёзы...

Фотографии на Красной Площади. На груди ордена. Парад победы. Они гости.

Мы столько лет проработали бок о бок... и ничего не знали. Печальное событие обрушило
на наши головы поток такой, казалось, невероятной информации!

Совершенно невозможно было представить эту седую даму в проёме на борту самолёта, готовой
к прыжку в черноту неизвестности над Белорусскими лесами.

Живые герои! Рядом с нами. Вот они. Протяни руку. И ты дотронулся. Но рука уже не протягивалась. Дама стояла на пьедестале! Вмиг! Она оказалась на высоте.

Каждый из нас задал себе вопрос. А Я? Смог бы и я так же?

В этот вечер в палате было тихо. Тихо. Как никогда.

21. Корочка хлеба
Варакушка 5
Номинант  в Основной номинации «ВТ»

ХЛЕБ - золото полей. Это факт и с этим не поспоришь. Но то,что появляется на наших столах ежедневно,не хлеб. Это ЕДА. Булочки, батоны, пирожные- это произведения кулинаров.

А ХЛЕБ - это то,что растёт на полях, это то, что надо  ВЫРАСТИТЬ.   

НОЧЬ. СТЕПЬ. Купол из ярких звёзд. Тёплая летняя ночь. Ветерок. Не ветер,нет - именно ветерок. Лёгкий, ласкающий.

Вдали вереница,плывущих по степи огней, и далёкий, приглушённый звук моторов.Эти огни - колонны грузовиков, идущих из Краснодара, Ставрополя, Кубани, юга Украины,отовсюду, где хлеб уже убран.

Весь освободившийся транспорт перебрасывают на целину.   

Бескрайние целинные поля сияют хлебным золотом, пахнут тёплым, пряным, солнечным ароматом спелых колосьев с лёгким привкусом пыли...

Это запах ЖИЗНИ! А грузовики всё идут и идут нескончаемой вереницей и ты твёрдо знаешь: это бескрайнее, колышущееся море тяжёлых, налитых колосьев, цвета самого  драгоценного янтаря, завтра будут на столах блинами, ватрушками, эксклюзивным "казахстанским" караваем, лепёшками, мантами, чебуреками, лапшой, баурсаками, варениками, пирогами...

Перечислять можно долго. НО. В начале надо УБРАТЬ. Убрать в закрома,то бишь свезти на элеватор, где его будут сушить, доводить до кондиции, затем делить по сортам и категориям, но  прежде:- надо убрать!

И вся наша могучая страна работает "на хлеб"!Страда не останавливается ни на минуту. Машин не хватает. И тогда комбайнёр высыпает полный бункер прямо в стерню. На землю
льётся из "рукава" янтарный поток. Тёплый. Живой.               

Вот ЭТОТ момент самый трудный в уборке: - эту "кучку" надо загрузить в подъехавшую машину, "ПОДНЯТЬ" с земли.

Для этого есть ведёрные совочки и ими, желательно, побыстрее, скорей-скорей по совочку  и в кузов! В этот момент тебя не радует солнце: пыль, пот, застилающий глаза, и ты не рад ничему...

Но,вот,хлеб поднят с земли.Кузов полон и ты,наконец-то, везёшь "свою" машину...  Нет минуты лучше!  Это классный момент!

Лёжа на этом ароматном, тёплом, влажном золотом янтаре, ты чувствуешь себя хлеборобом,  единым со страной.

Этот ХЛЕБ можно сравнить с бархатом: ощущение тепла, богатства, мягкости, убаюкивания, покоя и гордости за проделанный труд,- эти эмоции  заливают тебя радостью!         

Всю жизнь вижу спину моего отца, простреленную фашистским снайпером под ЛЕНИНГРАДОМ. Это ранение  роднит отца с моей учительницей истории: Ниной Григорьевной Афониной.

Война застала эту девочку студенткой в Ленинграде. Блокаду она пережидала в госпитале: в момент воздушной тревоги перебегала улицу, упала и сломала ногу в бедре...

Вывозили её по ледовой дороге. Нога срасталась долго и трудно, но всё таки срослась...   Только оставила эту  красавицу с великолепнейшим сопрано калекой: нога стала усыхать...

Всю оставшуюся жизнь Нина Григорьевна могла ходить только в туторе (это  кожаный корсет до бедра). Я всегда вспоминала Маресьева на её уроках.   

Из госпитальных впечатлений наша учительница рассказала нам как умирала пожилая дама в их палате. Дама просила хлеба."Девочки,.. корочку хлеба! Умоляю! корочку хлеба...
               
                Я отдам всё золото... Корочку хлеба!..."

22. Треугольники
Варакушка 5
Номинант  в Основной номинации «ВТ»

"Стеклянного мастера" и "Тапёра" прочла в один день.

Ошеломляющее впечатление родило мечту о хрустальном рояле. Голубом. Сияющем. Дымчатопрозрачном. Звеняще-тающем звуком, улетающем ввысь с мягкой вибрацией. Эта детская мечта поглотила меня полностью.

Отчётный концерт привёл нас к пианино. Но в мечтах витал рояль.

Дедушка врач. Бабушка домохозяйка. Каникулы в их обществе были восхитительны! Дедушка часто
выезжал по вызову. "Колотун бьёт". Эти слова часто слышала летом в самую жару.

"Колотун" - это малярия. Пик заболевания приходился на массовый вылет малярийного комара.
Анофелиса. И дедуля, со своим неизменным чемоданчиком, мотылялся по округе, пичкая хиной
страдающий народ.

В самую жару, в дальней комнате, закрыв ставни, забирались с моей тётушкой под стол и,
тихонько беседуя, постепенно засыпали.

Тётушка - военврач. Войну закончила в Германии. После войны ещё четыре года лечила немцев
на их территории. Под этим столом она вспомнила госпитальный эпизод...

"Третьи сутки оперировали, меняя друг друга у стола. Раненые поступали потоком. Отправила
санитара на склад. Ушёл. Но, не вернулся. Пошла за ним...

Увидела его у стены. Прислонившись спиной, он, стоя, спал!"

Пробовала потом "стоя спать", но не получилось. Ни разу. Только всё время мучал вопрос: -
"Как же он не упал?"

В этой же "тёмной" комнате был заветный ящичек. Открывать его не разрешалось. Там хранились
"шарики" с хинином. Улучив момент, бумажный шарик я стащила, приметив бумажный треугольник.

Дома я видела такой же. В маминой шкатулке.

"Шарик" распечатала и лизнула...  Лучше бы я этого не делала...

Это было не просто горько. Это была ядовитая, пронизывающая горечь! И она не проходила.
Трое суток не знала покоя. Признаться в содеянном было нельзя. И жить с этой мукой было
невыносимо. Урок запомнился.

Треугольник оказался письмом с фронта. Написанным перед боем. Последним письмом...

Дедушка заведовал малярийной станцией. Он и два его друга, тоже врачи, всё лето проводили
в бесконечной борьбе с "колотуном".

Но, наконец, настало время, когда придумали вывести проклятых анофелисов порошком (дуст)
дихлордифенилтрихлорметилметаном - ДДТ.

И принялась малая авиация посыпать леса, озёра и болота, с тайгой в придачу, этим белым
порошком. Посыпали не один год. А потом, совершенно неожиданно, нашли этот порошок во
льдах полюсов.

И не только его. Оказалось, что дуст с длинным названием похож на шкатулочку с секретом.
Ларчик открылся не сразу и не просто. Он превратился в природе в более ядовитое и более
стойкое вещество - "2,4-Е"!  Вот такие пироги с малярией-колотун.

Дедушка всю жизнь провёл в борьбе с этой заразой. А бабушка у печки. Какой хлеб она
выпекала! Какие блины! Калачи. Шанежки. Пироги. Плюшки. По весне - жаворонков!

Неутомимая пара. Проведшая всю жизнь в труде.

А в моей душе звучал рояль... Хрустальный! Как только дедуля брал в руки гитару, а его друг скрипку, сверкающий рояль сиял в моих мечтах.

Однажды, летом, совершенно неожиданно, папе выпал отпуск. И мы рванули в Москву!
Остановились у родственников. А на следующий день меня повезли знакомить с младшей бабушкиной сестрой - ещё одной бабушкой.

Входим в келью. Я замираю. Рояль!

Сияет чёрным лаком. Восхищает изящными линиями. В тесноте кельи бывшего монастыря занимает всё пространство. Как сказочная чёрная жемчужина!

Наконец я прикоснулась!  Звук в замкнутом пространстве кельи улетел верх. Но вернулся.
Отразился от каменных стен и возникло ощущение оргАна. Но, не тягучегудящего, металлического. А чистого родниковохрустального и мягкосолнечного.

Ах! Какой это был рояль! Тёплый звук улыбался ласково. Баюкал мягким бархатом. Душа улетала и таяла в восторге...

После чая пошли гулять. Внезапно оказались перед большим пространством площади с
Кремлёвской стеной, Мавзолеем, Собором Василия Блаженного, лобным местом...

От неожиданности остановилась. Вихрем промелькнуло всё! Казнь Пугачёва. Горящая Москва с
французами. Гранитная брусчатка, по которой печатали шаг отряды сорок первого...
Сразу в бой! И этот же гранит, встретивший победителей с поверженными символами рейха.

Брусчатка истории нашей Родины.

И зазвучала восьмая Бетховена. В память о тех, кто не вернулся. И полетели белые треугольнички. Белокрылыми голубями. С лёгким шелестом засыпАли площадь и не было видно им конца и края...

Так я познакомилась с Главной Площадью страны.

Горечь от хины прошла за трое суток. Горечь от фронтовых трегольничков, вызывающая "колотун" Души, не может пройти до последнего вздоха. И нет такого "дуста", который способен её заглушить.

Бессмертный полк подтвердил это.

23. Бессмертный полк - река памяти
Владимир Виноградов 3
Призёр  в номинации «Поэтические произведения» «ВТ»

Дрожит Европа опять от страха
Бессмертный полк возник из праха.
Бойтесь предатели и подлецы,
Опять в атаку идут бойцы.

Сверкают на Солнце ордена и погоны
На фото лики бойцов это наши иконы.
Наши богини-берегини из медсанбата
Для них каждый раненый был дороже брата.

Красавицы лётчицы – фурии войны
В небе, словно опять штурмовые Илы.
Все погибшие как будто вновь встали,
А впереди товарищ Сталин.

Ночь. В небе огни победного салюта
Осветили город, как святой ореол
Герб России гордый двуглавый орёл.
Как тело Христа на храмах кресты
И, вечный вопрос: «Что сделал для Победы ты?».

И, вот уже правнуки плечом к плечу
Печатают твёрдо по брусчатке строевой шаг
Будет связь поколений и России не страшен любой враг.
И суворовцы современные юнкера
Грянут дружно. Ура! Ура! Ура!

24. Смуглянка
Любовь Витт
 Лауреат в Основной номинации «ГТ»
3 место в розыгрыше «Приза читательских симпатий»

     Волгоград  9 мая- ДЕНЬ ПОБЕДЫ !
Если по большому счёту, то -СТАЛИНГРАД!
Нарядный трамвайчик битком забит людьми, едущими на парад. Вдруг откуда-то сзади мужской голос  негромко запел:
 
-КАК-ТО УТРОМ НА РАССВЕТЕ ЗАГЛЯНУЛ В СОСЕДНИЙ САД...
И тишина.
Я робко поддержала :
-ТАМ ЦЫГАНКА-МОЛДАВАНКА   СОБИРАЕТ ВИНОГРАД...
И  снова  тишина.  Почему тишина?!... Я подумала, что мы - россияне не будем едины до тех пор, пока не будем петь ВМЕСТЕ песни военных лет! И словно услышав  мои мысли, поддержал  песню другой  мужской голос:

-Я КРАСНЕЮ, Я БЛЕДНЕЮ...

-ЗАХОТЕЛОСЬ ВДРУГ СКАЗАТЬ...-

 cловно пробуя песню на вкус присоединились робко  женские голоса, тут же, на поддержку им  пришли крепкие мужские:

-ВСТАНЕМ НАД РЕКОЮ ЗОРЬКИ ЛЕТНИЕ ВСТРЕЧАТЬ!
 
И наконец, в полную мощь, от  всей души, от всего сердца, ГРЯНУЛА
" СМУГЛЯНКА!"   

-РААААААСКУУУУУДРЯЯЯЯВЫЙ,  КЛЕН ЗЕЛЁНЫЙ,  ЛИСТ РЕЗНОЙ...
Я ВЛЮБЛЕННЫЙ И СМУЩЕННЫЙ ПРЕД ТОБОЙ,
КЛЁН ЗЕЛЕНЫЙ, ДА КЛЁН КУДРЯВЫЙ,
ДА РАСКУДРЯВЫЙ,  РЕЗНОООООЙ!

Это было такое единение людей, в праздничных одеждах, с георгиевскими ленточками у самого сердца. С букетами сирени и тюльпанов.  С разноцветными шарами, взвившимися   в потолок.
А кто не пел, те поддерживали  поющих ритмично хлопая в ладоши. Пахло весной, сиренью и ПРАЗДНИКОМ! Великим праздником!
 Ах, как  все пели!!!
 И казалось, что весь трамвай вдруг заполнился мужчинами в выцветших, военных гимнастерках и женщинами, в легких ситцевых платьях, с виноградными гроздьями  в руках! В воздухе, напоенном ароматом сирени, витал РОССИЙСКИЙ ДУХ! Непобедимый  дух!

Несется красный, праздничный трамвайчик с надписью- "9 мая"   по улицам Царицына - Сталинграда - Волгограда!..

И  песня эта  тянется ввысь, до неба и тесно ей уже  в  трамвайчике,  и вырывается она  в открытые окна и летит, звеня, над городом!  Оглядываются   прохожие, машут приветственно  ветками сирени, флажками, шарами  и тоже присоединяются к песне!

   Летит по городу- герою трамвай   с песней  военных  лет, но не в прошлое несется, нет, а в мирное  будущее, с незабываемой памятью о  прошлом!

 Это летит сама СВЯТАЯ ПАМЯТЬ!

- РАС-КУ-ДРЯЯЯЯ-ВЫЙ.... КЛЕН ЗЕЛЁ -НЫЙ, ЛИСТ РЕЗНОЙ...

ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА