Антиох Д. Кантемир - великий сын двух народов. 3

Полное название - "Антиох Д. Кантемир – великий сын молдавского и русского народов, выдающийся русский дипломат, поэт, сатирик, переводчик, просветитель"

Данная глава является седьмой  частью, опубликованной здесь ранее текста "ДМИТРИЙ КАНТЕМИР. ГОСПОДАРЬ, УЧЁНЫЙ, ПОЛИТИК".
В свою очередь из-за большого объема она разбивается на ряд главок. Поэтому каждую главку из этой главы можно было бы озаглавить просто, без затей - «Дмитрий Кантемир. Господарь, учёный, политик. 7-1;7-2;7-3 и т.д."

Полное   название всего текста: "ДМИТРИЙ КАНТЕМИР – УЧЁНЫЙ-ЭНЦИКЛОПЕДИСТ С МИРОВЫМ ИМЕНЕМ, СТОРОННИК АБСОЛЮТНОЙ ПРОСВЕЩЁННОЙ МОНАРХИИ И ДРУЖБЫ МОЛДОВЫ С РОССИЕЙ", представляет собой значительно переработанную и  дополненную  главу (объем увеличился более чем в 4 раза и скорректированы некоторые оценки и выводы) из нашей ( при некотором участии соавторов – д.-х. п. н. В.Бенюка и д. и. В. Степанюка) книги "Молдавская общественно-политическая мысль Нового времени".


СОДЕРЖАНИЕ ТЕКСТА "ДМИТРИЙ КАНТЕМИР. ГОСПОДАРЬ, УЧЁНЫЙ, ПОЛИТИК».

1. БИОГРАФИЯ. ГОСУДАРСТВЕННАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.

    1.1. Преамбула.
    1.2. Исторический контекст жизни и творчества Дмитрия Кантемира.
    1.3. Основные вехи жизни и деятельности.
        1.3.1 Загадки и тайны родословной.
        1.3.2. Первый, молдавско-турецкий период жизни и деятельности.
        1.3.3. Д.Кантемир – господарь Молдовы. Луцкий договор.
         1.3.3. А. Провальный Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы:

А.1.ПРЕАМБУЛА: ПАРАДОКС ПРУТСКОГО ПОХОДА 1711 ГОДА.

А.2.ПРЕДЫСТОРИЯ ПРУТСКОГО ПОХОДА.ТУРЦИЯ В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ ОБЪЯВЛЯЕТ ВОЙНУ РОССИИ.

А.3.ОТВЕТНЫЙ КОНФЕССИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНЫЙ ЭКСПАНСИОНИЗМ РОССИИ И МЕССИАНИЗМ ПЕТРА I.

А.4.ПЕТР ПЕРВЫЙ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПОХОД.

А.5.НАЧАЛО ПОХОДА АРМИИ.

А.6.ПЁТР I И ДМИТРИЙ КАНТЕМИР.

А.7.ПОХОД. (Продолжение).

А.8.КОНСТАНТИН БРЫНКОВЯНУ – ВЕЛИКИЙ ГОСПОДАРЬ ВАЛАХИИ.

А.9.ПОХОД. (Окончание).

А.10.СРАЖЕНИЕ С ТУРКАМИ. ОКРУЖЕНИЕ.

   А.10.1. 8 Июля (19 Июля) 1711 г.

   А.10.2. 9(20 Июля) 1711 г.

    А.10.3. 10(21) Июля 1711 г.

А.11.МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ ПРУТСКОГО ПОХОДА.

А.12.ПРУТСКИЙ МИРНЫЙ ДОГОВОР.

А.13.ИТОГИ ПРУТСКОГО ПОХОДА И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ.

А.14.ПРИЧИНЫ ПРОВАЛА ПРУТСКОГО ПОХОДА.

А.15.ПОТЕРИ. УВОЛЬНЕНИЕ ИНОСТРАННЫХ ГЕНЕРАЛОВ И ОФИЦЕРОВ.

А.16.ПОСЛЕДУЮЩИЕ СОБЫТИЯ. ТРАГЕДИЯ МОЛДОВЫ.

А.17. ПРИЛОЖЕНИЕ. РУССКИЕ ИСТОРИКИ-КЛАССИКИ О ПРУТСКОМ ПОХОДЕ.А также - А. Н. КУРАТ.

A.18.ДОПОЛНЕНИЕ К ПРИЛОЖЕНИЮ.

А.18.БИБЛИОГРАФИЯ.СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ.
      


1.3.4. Российский период жизни и деятельности.
      
1.3.5. Судьба детей Дмитрия Кантемира.
         
   1.3.5.1. Антиох Д. Кантемир – великий сын молдавского и русского народов, выдающийся русский дипломат, поэт, сатирик, переводчик, просветитель.

     А. ЖИЗНЕОПИСАНИЕ И ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.
      
         А.1.СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ АНТИОХА КАНТЕМИРА.
   
         А.2.АНТИОХ КАНТЕМИР – АВТОР ЧЕЛОБИТНОЙ О ВОССТАНОВЛЕНИИ АБСОЛЮТНОЙ МОНАРХИИ В РОССИИ.
   
         А.3.АНТИОХ КАНТЕМИР – ПОСЛАННИК РОССИИ В ЛОНДОНЕ И ПАРИЖЕ.
            
           3.1. Подлинная подоплека назначения Антиоха Кантемира резидентом в Англию. Сложные условия, рукотворные препятствия и основные направления его дипломатической деятельности.
           3.2. ЛОНДОН.
           3.3. ПАРИЖ.
   
          А.4. ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ.
   
          А.5.БОЛЕЗНЬ И СМЕРТЬ.



     Б. ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.
         
   1.3.5.2. Мария и другие дети Д.Кантемира.


2.ФИЛОСОФСКОЕ И НАУЧНОЕ ТВОРЧЕСТВО. СОЧИНЕНИЯ.
   
2.1. Введение.
   
2.2. Общая характеристика и эволюция философского миропонимания Д. Кантемира. Сочинения раннего и зрелого периода.
   
2.3. Онтология Д. Кантемира.
   
2.4. Гносеология Д. Кантемира. Борьба за науку и просвещение.
   
2.5. Труды по истории.
         
   2.5.1. Общая характеристика.
         
   2.5.2. «Descriptio Moldaviae»/ «Описание Молдавии».
            
        A. Приложение к 2.5.2: История изданий “Описания Молдавии” до 1973 г. включительно.
.
    2.5.3. «Historia incrementorum atque decrementorum aulae Ottomanicae»/ «История возвышения и падения Оттоманской Порты».
         
    2.5.4. «Жизнь Константина Кантемира», «События в жизни Кантакузинов и Брынковянов» и «Хроника стародавности романо-молдо-влахов»
         
    2.5.5. «Книга систима, или О состоянии мухаммеданския религии».
         
    2.5.6. «Loca obscura in cathechisi»/ «Темные места в катехизисе».



3.ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ Д. КАНТЕМИРА.
      
3.1. Философия истории.
      
3.2. Политические воззрения: причины возникновения государства, его природа и формы правления; апология наследственной просвещенной абсолютной монархии.
      
3.3. Патриотизм и гуманизм Д.Кантемира.
      
3.4. Проблемы войны и мира.
 
4. ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ: ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА Д. КАНТЕМИРА И КРИТИКА “КРИТИКОВ”.

5.ПРИЛОЖЕНИЕ. (Фрагменты сочинений Д.Кантемира “Описание Молдавии” и “Метафизика”).
      5.1. <<Описание Молдавии>>.
      5.2. <<Метафизика>>.

6.БИБЛИОГРАФИЯ.


ПРЕДЫДУЩИЕ ПОСТЫ:

Начало здесь -Дмитрий Кантемир. Господарь, учёный, политик. 1-  http://www.proza.ru/2020/03/07/127;
Продолжение здесь - Дмитрий Кантемир. Господарь, учёный, политик. 2 -  http://www.proza.ru/2020/03/07/170;
и здесь - Дмитрий Кантемир. Господарь, учёный, политик.3 -  http://www.proza.ru/2020/03/07/577;
и здесь - Дмитрий Кантемир. Господарь, учёный, политик.4 -  http://proza.ru/2020/03/07/1557;
и здесь - Провальный Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы.1 -  http://proza.ru/2020/09/01/123 ;
и здесь - Провальный Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы.2 -  http://proza.ru/2020/09/11/108 ;
и здесь - Провальный Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы.3 -  http://proza.ru/2020/10/31/1598;
и здесь - Провальный Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы.4 -  http://proza.ru/2020/11/09/238;
и здесь - Провальный Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы.5 -  http://proza.ru/2020/12/25/1963 ;
и здесь - Провальный Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы.6 -  http://proza.ru/2021/01/02/1463
и здесь - Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы. 7 - http://proza.ru/2021/01/24/1698
и здесь - Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы. 8 -       http://proza.ru/2021/02/17/1928
и здесь - Прутский поход Петра I и трагедия Молдовы. 9. - http://proza.ru/2021/02/22/254
И здесь - Дмитрий Кантемир. Господарь, учёный, политик 6
- http://proza.ru/2021/02/24/575
И здесь - Антиох Д. Кантемир - великий сын двух народов. - http://proza.ru/2021/07/06/78
И здесь - Антиох Д. Кантемир - великий сын двух народов. 2 - http://proza.ru/2021/07/07/1340


3.АНТИОХ КАНТЕМИР – ПОСЛАННИК РОССИИ В ЛОНДОНЕ И ПАРИЖЕ.

3.1. Подлинная подоплека назначения Антиоха Кантемира резидентом в Англию. Сложные условия, рукотворные препятствия и основные направления его дипломатической деятельности.


         После восстановления полного самодержавия Антиох Кантемир получил поддержку императрицы Анны Иоанновны, которая одарила его и его родственников имениями и крепостными, - более тысячи дворов в Нижегородском и Брянском уезде (благодаря чему с нуждой было покончено), а вскоре направила Антиоха на ответственную дипломатическую работу. ().

[() Существует версия, что направление Антиоха Кантемира на дипломатическую работу произошло не без помощи его “друзей”. Последние решили избавиться от смелого сатирика и предложили императрице «наградить» его, отправив резидентом посольства в Лондон. Источник: ].
    
Это назначение по-разному истолковывался дореволюционными историками и литературоведами.

Одни видели в нем проявление милости Анны Иоанновны к молодому Кантемиру, столь активно и решительно содействовавшему восстановлению ее самодержавной власти в начале 1730 года.

Другие, напротив расценивали это назначение как благовидный предлог для удаления из России сатирика, творчество которого в немалой степени досаждало "сильным глупцам".

В советское время последняя точка зрения решительно возобладала и стала общепринятой Она, безусловно справедлива, но, как это ни странно, отмечает российский исследователь З. И. ГЕРШКОВИЧ, до сих пор не обоснована фактическими доказательствами и существует на правах более или менее вероятной гипотезы - http://az.lib.ru/k/kantemir_a_d/text_0060.shtml

В своей небольшой заметке “К биографии А. Д. Кантемира” З. И. Гершковичу, опираясь на свидетельства современников, удалось гипотезу превратить в доказанный факт.
    
Имеются факты, - пишет З. И. Гершкович, - позволяющие решить этот вопрос с полной определенностью.

К их числу в первую очередь следует отнести очень важное свидетельство Гуаско -- друга и биографа Кантемира.(Следует принять во внимание, что Гуаско, сообщая приведенные выше факты, основывается на свидетельствах самого Кантемира, что придает его сообщениям особую ценность).

По сообщению Гуаско, идея удаления Антиоха Кантемира из России родилась в среде придворных, противившихся усилению влияния А. Кантемира при дворе Анны Иоанновны.

Их встревожило, в частности, решение Анны Ивановны наградить Антиоха, его двух братьев и сестру деревнями. В этом они видели начало благосклонного отношения императрицы к молодому А. Кантемиру, уже проявившему свои ВЫДАЮЩИЕСЯ ПОЛИТИЧЕСКИЕ КАЧЕСТВА в событиях начала 1730 года.
   
В стремлении удалить молодого сатирика из России сошлись, по мнению российского исследователя с опорой на свидетельство Гуаско, с одной стороны, князь ДМИТРИЙ ГОЛИЦЫН и ряд других придворных, а с другой стороны -- всесильный временщик БИРОН.

Если Голицыным руководили вполне ясные КОРЫСТНЫЕ ПОБУЖДЕНИЯ (боязнь пересмотра дела о наследстве молдавского господаря, несправедливо решенного Верховным тайным советом под давлением Голицына в пользу его зятя Константина Кантемира), то Бироном руководили другие мотивы, родственные тем, которые вызвали с его стороны гонения на В. Н. ТАТИЩЕВА: СТРЕМЛЕНИЕ УДАЛИТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНЫХ И СПОСОБНЫХ РУССКИХ ДЕЯТЕЛЕЙ, ЧТОБЫ ОБЕСПЕЧИТЬ ПОЛНУЮ СВОБОДУ ДЕЙСТВИЯ ДЛЯ "НЕМЕЦКОЙ ПАРТИИ", СОСТОЯВШЕЙ ИЗ НЕВЕЖЕСТВЕННЫХ ПРОХОДИМЦЕВ И АВАНТЮРИСТОВ.
   
Учитывая роль, сыгранную Антиохом Кантемиром при воцарении Анны Иоанновны, его враги вынуждены были действовать крайне осторожно и скрывать свои истинные намерения под видом стремления к пользе А. Кантемира.

С этой целью был выработан план удалить из России Антиоха Кантемира под предлогом назначения его на высокий дипломатический пост. Однако молодость Кантемира, едва достигшего тогда 22 лет, служила весьма значительным препятствием для осуществления этого, ибо в дипломатической практике того времени назначение на пост резидента (да еще в Англию!) в таком возрасте было явлением совершенно БЕСПРЕЦЕДЕНТНЫМ.
   
Настойчивость и уловки, употребленные для преодоления этого препятствия, меньше всего свидетельствуют о проявлении "заботы" о карьере Антиоха Кантемира. Они лишь подчеркивают ЛИЦЕМЕРНЫЙ характер действий его недоброжелателей.

Из сообщения Гуаско видно, подчёркивает З. И. Гершкович ,что Бирон, восхваляя достоинства Антиоха Кантемира перед императрицей, смущавшейся возрастом кандидата, имел заднюю мысль преодолеть ее колебания и добиться удаления сатирика и восходящую политическую звезду  из России под почетным предлогом.
   
Лицемерный характер похвал, расточаемых правящей верхушкой двора достоинствам Антиоха Кантемира, особенно явственно вырисовывается из следующего документа, не использованного еще в биографической литературе о А. Кантемире, и которую приводит З. И. Гершкович.

Речь идёт об одном из писем английского резидента Рондо своему двору о содержании беседы между Рондо и И. А. Остерманом по поводу назначения Антиоха Кантемира в Англию.
   
В этом письме (от 15/26 ноября 1731 года) Рондо писал: "Князь Молдавский (Валашский), назначенный в Англию, обедал у меня несколько дней тому назад с графом Остерманом и еще несколькими знатными особами здешнего двора. Князь кажется очень молодым, но он человек здравомыслящий, говорит по-французски и на нескольких других языках. На мое замечание по поводу его молодых лет граф Остерман отвечал, что ему двадцать восемь лет, что он человек весьма достойный, а что касается его возраста, то это не имеет значения для ведения дел между двумя дворами, так как он <т. е. Остерман, -- З. Г.> и я сможем их вести здесь".
   
Из этого письма видно, ВО-ПЕРВЫХ, что И. Остерман, ведавший тогда иностранными делами, преувеличил возраст Кантемира (указав 28 лет), ВО-ВТОРЫХ, что Бирон, Остерман и другие, добиваясь назначения Кантемира, на самом деле не только не исходили из соображений его пригодности к предназначенной ему службе, но даже не намеревались воспользоваться теми выдающимися способностями, какими он действительно обладал и которые они расхваливали как перед императрицей, так и перед английским резидентом.
   
Бирон, Остерман и другие в этих своих действиях руководствовались не мотивами государственной пользы, а личными интересами, продиктованными их политическим недоброжелательством к молодому сатирику и политику.

Несомненно, что основной тактической целью "немецкой партии", по справедливому замечанию З. И. Гершковича, пришедшей к власти вместе с Анной Иоанновной, было раздробить силы той политической группы, которая содействовала уничтожению олигархической власти Верховного тайного совета и имела основание претендовать на руководящую роль.

Для достижения этой цели Татищев и Кантемир, наиболее серьезные политические противники, были удалены от двора под благовидными предлогами, Феофан Прокопович -- задобрен и приручен,  тем более, что его интересы в определенной плоскости -- в борьбе против церковных соперников -- совпали с интересами "немецкой партии".

А. М. Черкасский и И. Ю. Трубецкой -- наиболее бесхарактерные, нерешительные в политическом отношении личности -- были возвышены и превращены в послушные орудия Бирона и Остермана.

Не без умысла, очевидно, был оставлен на время при дворе и активнейший деятель Верховного тайного совета -- Дмитрий Голицын, видимо, предназначенный служить политическим противовесом группе Татищева--Феофана--Кантемира для того, чтобы не позволить лагерю русского дворянства консолидировать свои силы против немецкой группировки.
   
Таков в свете приведенных фактов подлинный смысл назначения Кантемира на пост резидента в Англию.
   
Переписка Рондо с Гаррингтоном позволяет уточнить, отмечает З. И. Гершкович, когда был решен вопрос об этом назначении.

25 октября (5 ноября) 1731 года Рондо писал, что императрица еще не назначила своего уполномоченного, что подходящее лицо подыскивается, а 4/15 ноября 1731 года он сообщал Гаррингтону, со слов Остермана, о намерении императрицы назначить сына бывшего молдавского господаря. Стало быть, вопрос решился между 25 октября и 4 ноября 1731 года. Дата официального назначения установлена биографами: 26 декабря 1731 года, а 1 января 1732 года Кантемир уже выехал из Москвы
   

КАК ЖЕ ОТНЕССЯ КАНТЕМИР К СВОЕМУ НАЗНАЧЕНИЮ?
   
Судя по цитированному свидетельству Гуаско, Антиоху Кантемиру была известна оборотная сторона той "высокой чести", которая ему была оказана. Тем не менее на первых порах он принял ее с радостью, надеясь путешествием и жизнью за границей удовлетворить свою жажду к знаниям и расширить свой научный кругозор.

Но уже вскоре (с 1733 года) в письмах к родственникам и друзьям в Россию Кантемир выражает желание возвратиться домой, отказаться от дипломатической службы. В последние годы он неоднократно официально просил об этом, но, как известно, так и не получил разрешения
 
  Кстати, сторонники петровских преобразований вскоре разочаровались в правлении Анны Иоанновны: дело Петра продвигалось медленно, а в стране царил режим бироновщины.

   
ИТАК, В 1732-1738 ГГ. АНТИОХ БЫЛ ПОСЛОМ РОССИИ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ, А ЗАТЕМ ДО КОНЧИНЫ, ДО 1744 Г. - ПОСЛОМ ВО ФРАНЦИИ. ПРОЯВИЛ СЕБЯ КАК ИСКУСНЫЙ ДИПЛОМАТ И ПОЛИТИК.

Основные черты внешней политики, которую проводила Россия на протяжении всего XVIII века, были намечены Петром I. Еще при жизни Петра I в Западной Европе обозначилась коалиция враждебно расположенных к России держав, в которую входили Франция, Англия и Пруссия.

В годы дипломатической службы Антиоха Кантемира антирусская политика названных держав, и в особенности Франции, отличалась особенной активностью. Франция делала напряженные усилия с тем, чтобы создать антирусский блок из граничивших с Россией государств: Швеции, Польши и Турции.

В сложившейся международной обстановке от русской дипломатии требовалась особая предусмотрительность и гибкость, уменье использовать существовавшие между западными державами противоречия. Кантемир как дипломат в полной мере обладал этими качествами.
    
В Лондоне, а затем в Париже, куда его привели переговоры с французским правительством, способствовавшие восстановлению отношений России с Францией, Антиох Кантемир проявил себя БЛЕСТЯЩИМ ДИПЛОМАТОМ, ДАЛЬНОВИДНЫМ И ИНИЦИАТИВНЫМ, оказав и деятельностью своей, и личностью немалые услуги России.

Европейская образованность, дипломатическая проницательность, сочетавшаяся с прямодушием, благородство облика и глубина натуры - все привлекало в нем. В Кантемире видели представителя дворянской интеллигенции новой России, и это не могло не способствовать признанию «России молодой».


О сложных условиях, в которых протекала дипломатическая деятельность Антиоха Кантемира, о препятствиях, которые ему чинили “временщики”, о дипломатическом мастерстве А. Кантемира достаточно подробно изложил его биограф Р. И. Сементковский.


Служба А. Кантемира на чужбине, как отмечает биограф, была двоякого рода: как дипломат он старался по мере сил ограждать внешние интересы России; как писатель он прилагал всевозможные усилия, чтобы двинуть дело ее просвещения. Труд на пользу просвещения Антиох признавал "корнем нашей славы", и несомненно, что к этому труду главным образом лежала его душа.

И несмотря на это, как человек в высшей степени добросовестный он очень старательно исполнял принятые им на себя дипломатические обязанности, а будучи одарен необыкновенными способностями, исполнял эти обязанности с умением и большим знанием дела. Этими качествами и отличается его дипломатическая деятельность, как ни тяжела она была для него по многим причинам.

Особо надо подчеркнуть, что сама по себе роль представителя России на Западе была в то время ролью не очень завидной.

Россия, по мнению Р. И. Сементковского, только начинало вступать в ряды великих держав, равноправных с остальными.

К ней относились свысока, иногда явно пренебрежительно, “как к стране варварской, внушавшей к себе почтение разве только грубою силой, да и та по временам казалась сомнительной. Это пренебрежительное отношение к России выражалось, между прочим, в том факте, что русским монархам систематически отказывали в императорском титуле”.

На этом фоне парадоксальным выглядит следующее обстоятельство: с одной стороны, русское правительство проявляло большую щепетильность в вопросе императорского титула, но, с другой стороны, само отказывало своим представителям в необходимых финансовых средствах, чтобы они могли с достоинством поддерживать престиж России.

Биограф Антиоха приводит такие данные: А. Кантемир получал в Лондоне 3 тысячи рублей жалованья, а в  Париже после долгих усилий ему удалось довести свое жалованье до 15 тысяч, а между тем посол такого сравнительно второстепенного государства, каким была тогда Сардиния, получал 24 тысячи и содержал дом, убранство которого обошлось в 100 тысяч, в то время как Кантемиру никаких чрезмерных сумм не давали.

Он вынужден был некоторое время угощать своих знатных гостей на оловянной посуде, так как на его представления о крайнем неудобстве этого обстоятельства при всеобщей роскоши ему отвечали из Петербурга словом подозрения в его честности.

Добавим к этому, что за все двенадцать лет его дипломатической деятельности ему постоянно приходилось вести переписку то о прибавке жалованья, то о высылке сумм, недосланных за целые месяцы и даже годы, что сам он имел со своих поместий дохода всего 600 рублей и что даже эта незначительная сумма редко получалась, потому что она по большей части расходовалась на братьев или вовсе не взыскивалась с крестьян вследствие бедности или постигших их бедствий, что, наконец, ему приходилось делать долги для покрытия расходов по исполнению своих обязанностей,-- и мы поймем, каким затруднительным было положение посла А. Кантемира.

К счастью, как отмечает биограф, Антиох Кантемир  он своими необыкновенными дарованиями и нравственными достоинствами успевал заручаться любовью и уважением всех, с кем сталкивала его жизнь, и вследствие этого мог ослабить и по большей части даже совершенно устранить пренебрежительное недружелюбие, с каким относились тогда в Европе к представителям России. Уважение, которое все питали к А. Кантемиру как к человеку высокообразованному и не менее нравственному, оказало большую услугу и стране, представителем которой он состоял.

В Лондоне и Париже А. Кантемир сумел окружить себя людьми во всех отношениях достойными. Друзьями его были выдающиеся литераторы, ученые, общественные деятели, пользовавшиеся почетом в своей стране и за границей. Да иначе и быть не могло, потому что сам А. Кантемир ставил выше всего интересы духа: науку, литературу, искусство, -- и удовольствие ему доставляло только общество людей, одинаково с ним настроенных в этом отношении.
   
“Таким образом, вопреки тем действиям, которые исходили от русского правительства и которые подчас набрасывали тень и на его представителя, Кантемир умел своею личностью, безупречной, чистой, светлой, во всех важных случаях ограждать интересы России”. (Сементковский Р. И. Антиох Кантемир. Его жизнь и литературная деятельность. - ).


Р. И. Сементковский приводит на этот счёт вопиющий пример, связанный с делом об убийстве майора Синклера, ехавшего из Турции в Швецию с депешами, касавшимися союза между этими двумя государствами.

Русское правительство было заинтересовано в том, чтобы ознакомиться с этими бумагами, и поручило двум офицерам отобрать их у шведского майора, а его самого убить. Это и было исполнено по приказанию Миниха, действовавшего, в свою очередь, по инструкции Остермана, капитаном и поручиком русской службы Кутлером и Левицким. Они настигли майора Синклера, умертвили его, отобрали у него упомянутые документы, а затем сами были доставлены сперва в Шлиссельбург, а потом в Тобольск, где их держали в строжайшей тайне; но через четыре года они уже были произведены в высшие чины с переиначенными фамилиями: Туркеля и Ликевича.

Понятно, что этот инцидент с майором Синклером наделал в Европе страшный шум, и легко представить себе ложное положение, в котором очутился посол А. Кантемир, конечно до глубины души гнушавшийся этим вопиющим насилием.

Только благодаря доверию, которое питали к честности А. Кантемира, подчёркивает биограф, он мог убедить и правительства, и общество, что во всем этом деле личность императрицы ни при чем, что оно совершено без ее ведома.
   

В такое же затруднительное положение его ставили постоянные требования о преследовании или наказании того или другого иностранного писателя или редактора.

ВРЕМЕНЩИКИ, НАХОДИВШИЕСЯ У ВЛАСТИ, ВСЯЧЕСКИ ОБЕРЕГАЛИ СВОЮ РЕПУТАЦИЮ ЗА ГРАНИЦЕЙ, НЕ СТЕСНЯЯСЬ ПОЗОРИТЬ СЕБЯ В САМОЙ РОССИИ.

Как только кто-нибудь за границей указывал в печати на их прегрешения, они тотчас же обращались к представителю России, настойчиво требуя конфискации данной книги или брошюры, запрещения газеты или наказания редактора. С такими требованиями то и дело обращались к А. Кантемиру и фаворит Анны Иоанновны Э. Бирон, и президент коллегии иностранных дел (1734-40 гг.) А. Остерман, и генерал-фельдмаршал Б. Миних, и другие временщики.

Сколько ни доказывал А. Кантемир, что эти требования ни к чему привести не могут, "потому что здешний народ волен и убеждается более о том говорить, что говорить запрещено", ему приказывали разыскивать авторов неблагоприятных для временщиков печатных произведений и требовать от правительства их обуздания. И в этом отношении положение Кантемира было весьма затруднительным.

Он советовал делать "ПОТРЕБНЫЕ" ОПРОВЕРЖЕНИЯ, признавая их до известной степени даже необходимыми, потому что при неблагоприятном мнении иностранцев о России "трудно будет вызывать мастеровых людей в службу"; но временщики не столько заботились об этом, сколько добивались полного молчания относительно своей неприглядной деятельности.

ОПРОВЕРГАТЬ МНОГОЕ БЫЛО ТРУДНО, ПОТОМУ ЧТО ОНО СООТВЕТСТВОВАЛО ИСТИНЕ, легче было требовать, чтобы данная "книга яко пасквиль надлежащим образом и под жестоким наказанием конфискована и запрещена была".

Такое требование было, например, высказано относительно известных "Lettres moscovites» Ф. Локателли (Локателли, Ф. Московитские письма. [Locatelli, Francesco. Lettres Moscovites. На фр. яз.] Париж: Chez Huart Laine, 1736]. [4], 363 с.), вызвавших такое неудовольствие в Петербурге, что даже еще два года спустя после их обнародования от А. Кантемира требовали, чтобы он добился наказания автора ().

[()Ф. Локателли Ланци (l687-l770) — дворянин из Бергамо, несколько лет прослужил Франции на войне за Испанское наследство, затем вел беспутную жизнь между Бергамо и Парижем; из Парижа в 1733 году бежал в Россию под фальшивым именем, надеясь быть принятым на военную службу. В России подозревался в шпионаже — дальнейшая судьба показала его как талантливого и востребованного разведчика-аналитика.

“Московитские Письма” Франческо Локателли, опубликованные анонимно в Париже в 1735 г. в числе самых известных и самых ранних итальянских сведений о России XVIII века; это был фактически памфлет, который своим насмешливым тоном и популярностью в Европе сильно задел русское правительство. На книге стоит дата 1736 г., но уже в конце 1735 она продавалась в Париже; на следующий год переиздана в Париже, в Кенигсберге и на английском в Лондоне.
Россия вызывала большой интерес, как известием о Петровых реформах, так и растущим влиянием в европейской политике; и Ф. Локателли почти откровенно отговаривал западных специалистов идти на службу в Россию, ибо тем самым они послужат ее развитию и нарастанию угрозы Европе.

Антиох Кантемир, посол России в Лондоне, ясно видел опасность и тщетно пытался воспрепятствовать публикации «Писем», хотя бы в Англии.

“Московитские письма” – являются большой библиографической редкостью, в особенности в России, на русский язык не переведены целиком до настоящего времени, но перевидены некоторые фрагменты. Приведём пять из них:

Воровство:
«Всем известно, что воровство – общая черта между московским народом, так что никто даже и не стыдится в этом. Взрослые и юные, мужчины и женщины без стеснения присваивают себе чужое добро, только бы попалось под руку. Вот, почему здесь все держат себя всегда настороже, и все выказывают такое постоянное недоверие друг к другу. Петр Первый обыкновенно говорил, что если бы он вздумал перевешать всех воров в своем государстве, то остался бы без подданных».

Про москвичей и провинциалов:
«Я заметил некоторую разницу между народами этой обширной империи. Жители Москвы и ее окрестностей на пятьдесят верст в окружности едва заслуживают, чтобы на них смотрели как на людей. Но по мере того, как удаляешься от этой местности, находишь народ не такой грубый, более человечный и поэтому более достойный пользоваться жизнию, чем жители Москвы. Менее всего варвары – те, которые живут в самых отдаленных лесах, и которыми руководит в поступках простой инстинкт, данный им природою».

Афоризм Локателли:
«Уж таков обычай страны, ничего не делается сегодня, а все откладывается до завтра; испытывать это к сожалению мне приходилось очень часто: я пробовал эти сегодня и завтра в течение целых месяцев».

Подозрительность:
«Иностранец, некоторое время здесь проживший, получит дозволение на выезд не иначе как с немалым трудом. Едва Московитские власти проведают о затевающемся отъезде, как становятся ревниво подозрительными и крайне недоверчивыми. Никто из посвященных в здешние дела, не должен лелеять мысли покинуть страну. Московиты боятся, что он разболтает их секреты. Согласитесь, такое поведение – очевидное доказательство слабости их правительства».

Ремарка после того, как он был заключен в московский полицейский участок:
«Как московиты – заклятые враги остального рода человеческого, то арестант-иностранец был для них приятным зрелищем, и в полицию стали приходить чаще обыкновенного».


О правлении Анны Иоанновны:
«Известно, что все важные дела, о которых трактуют в настоящее время при русском дворе, находятся в руках министров-иностранцев, и только для приличия к ним приобщают двоих или троих из русских, но можно сказать наверное, что вся сила заключается в первых. Эти министры-иностранцы так крепко ухватились за свою власть и так умеют поддерживать друг друга, что на господ московитов смотрят как на своих подвластных, и те никогда не смеют ничего предпринять, не получив прежде согласия других. Иностранный министр, предлагавший мне вопросы – первый из всех в деле рассуждений и совещаний; но я не думаю, чтобы решение важных дел принадлежало ему одному, хотя он и принимал в них важное участие. Другие – придворные господа, они заседают на советах, на конференциях, на аудиенциях иностранных послов; с ними советуются во всех сколько-нибудь важных делах.

Так как московиты по природе подозрительны, недоверчивы, и думают, что нет в мире человека, на которого можно бы было положиться с доверчивостью, то у них всегда и везде назначается какой-нибудь надсмотрщик, отчего дела даже такие, которые требуют величайшей тайны, у них рассматриваются в присутствии многих лиц. Я знаю только то, что ни один человек в Московии, какими бы талантами ни обладал он, при самом лучшем расположении оказать народу услугу, никогда не будет в состоянии успеть в своем намерении, разве с невероятными усилиями, потому что постоянными подозрениями и недоверчивостью быстро обескуражат его, и он потеряет свободу духа, которая необходима для дел, требующих скорого исполнения». (Локателли, Ф. "Московитские письма" (цитаты)  - ) ]


Какие доводы Антиох Кантемир ни представлял своему правительству о невозможности добиться законным путем наказания Ф. Локателли, ему не верили и продолжали настаивать на своем требовании. Выведенный из терпения Антиох Кантемир наконец обратился к императрице со следующим оригинальным предложением:

"Никогда через суд в подобных делах сатисфакцию получить не можно. Потому к наказанию его, Локателли, один способ остается, чтоб своевольным судом через тайно посланных гораздо побить, и буде Ваше императорское величество тот способ опробовать изволит, то я оный в действо произведу".
(Сементковский Р. И. Антиох Кантемир. Его жизнь и литературная деятельность. - ).


Само собою разумеется, что императрица не могла "апробовать" ни официально, ни конфиденциально подобного "своевольного суда", и, таким образом, дело наконец кануло в Лету.
   

Но было много и других условий, затруднявших правильную политическую деятельность и отражавшихся весьма тяжело на положении посланника.

Мы уже указывали, что А. Кантемира временщики преднамеренно удалили из Петербурга как опасного соперника.

А. Остерман, заведовавший внешними делами России при Анне Иоанновне, как и его преемники, -- все они относились, по мнению биографа, одинаково недружелюбно к А. Кантемиру. Малейшая его ошибка превращалась в тяжелую вину, за которую А. Кантемир получал выговоры.

Но и помимо всяких больших и малых, подлинных и мнимых ошибок со стороны Антиоха Кантемира всегда можно было найти поводы к неудовольствию. Ведь ВСЯ ТОГДАШНЯЯ ДИПЛОМАТИЯ БЫЛА В ЕЩЕ БОЛЬШЕЙ СТЕПЕНИ ЧЕМ ТЕПЕРЬ ОСНОВАНА НА ХИТРОСТИ, ОБМАНЕ, ВСЯКОГО РОДА ПРОНЫРСТВЕ, а А. Кантемир же, по своим нравственным правилам, на обман никогда не соглашался. В крайнем случае он умалчивал о правде, но лжи не допускал.

И в этом отношении он остался себе верен до конца. Само собою разумеется, что это не могло нравиться деятелям, которые считали в политике все дозволенным, до убийства из-за угла включительно. Не доверяя Кантемиру в этом отношении, они его часто обходили, НЕ СООБЩАЛИ ЕМУ В ТОЧНОСТИ НИ НАМЕРЕНИЙ, НИ ДАЖЕ ДЕЙСТВИЙ РУССКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА.

А. Кантемиром пользовались в тех случаях, когда надо было завязать дружественные отношения, потому что наш посланник благодаря личным своим достоинствам ВСЕГДА УМЕЛ РАСПОЛОЖИТЬ К СЕБЕ ЛЮДЕЙ, С КОТОРЫМИ ИМЕЛ ДЕЛО; но когда пускались в ход коварство и обман, его избегали, и, таким образом, он оказывался в ложном положении, не зная в точности, что затевает аккредитовавшее его правительство. Само собою разумеется, это сильно затрудняло его задачу и внушало ему нерасположение к своей деятельности.

Его положение несколько изменялось к лучшему только тогда, когда в Петербурге приобретали влияние люди достойные, более или менее схожих нравственных правил с ним самим. Но как только эти люди оттеснялись от влияния на государственные дела, положение А. Кантемира тотчас же снова ухудшалось.
   

ДРУГИМ ИСТОЧНИКОМ вечных бесплодных хлопот и неудовольствий был неверный взгляд на истинное значение представителя России при иностранном дворе. НА ПОСЛАННИКА СМОТРЕЛИ НЕ КАК НА ДОЛЖНОСТНОЕ ЛИЦО С ЧРЕЗВЫЧАЙНО ОБШИРНЫМИ И ТРУДНЫМИ ОБЯЗАННОСТЯМИ, А КАК НА СВОЕГО РОДА КОМИССИОНЕРА ИЛИ, ПО-НАШЕМУ, ПРИКАЗЧИКА, КОТОРОМУ, НЕ СТЕСНЯЯСЬ, ДАВАЛИ ПОРУЧЕНИЯ ВСЯКОГО РОДА.

Мало того, считали вправе давать эти поручения не только власть имущие, но вообще все, кто пользовался каким-либо влиянием в государстве, причем вид этих поручений оставался совершенно неопределенным. Нужен был искусный кондитер русскому двору -- немедленно об этом извещали Кантемира, и он должен был приискать его. Этим, однако, не довольствовались и требовали, чтобы сам Кантемир внимательно следил за искусной прислугой и рекомендовал ее петербургскому двору.

<<Ему поручали покупать, - перечисляет биограф А. Кантемира, -  и "аглицкую дамскую эпанчу, долгую, чтобы на все платье надевать, камлотовую готовую, цветом серенькую, с позументом серебряным и бандалет к ней", и "табаку рапе с виолетом", и "лошадь езженую, а летами чтоб была не молода и не стара, лет семь или восемь, а больше десяти лет не было бы, с ходу также смирна, и собою плотна, и крепконога, и не пуглива, и стрельбы не боялась", и "дюжину шелковых чулков, половину белых со стрелками, а другую половину с другими цветами", и "шесть тростей деланных, т.е. роров, которыми на басах играют">>.

(Там же).

Обращались к нему с подобными поручениями чуть не ежедневно разные более или менее влиятельные лица, которым отказывать было трудно, да иногда и небезопасно. Волей-неволей приходилось их исполнять, тем более что все это требовалось в виде маленькой, ничтожной услуги, неисполнение которой, однако, могло быть принято за серьезную обиду. Граф Ягужинский обратился к Кантемиру через своего секретаря со стихотворным посланием, в котором дается ему следующее поручение:
 
   “Мне, государь, пришел слух повсюду,
   Что в Лондоне есть хорошие уды,
   Которые с принадлежности вложены в тростях,
   Носятся на ремнях и на лентных лопастях;
   Таких здесь никак не можно достать,
   Чего ради прошу парочку прислать,
   Чтоб оными могли рыбу мы ловить,
   И тех долгость дней летних со скукой проводить,
   Понеже живем в доме летнем над водою,
   А сей забавы нет ныне с собою”.
 
   Кажется, все это написано в шутливом тоне, но попробуй Кантемир отказать графу Ягужинскому в присылке этих "уд", и он, наверное, нажил бы себе в нем серьезного врага. Графу Ягужинскому или любому из влиятельных лиц, заваливавших Кантемира подобными вздорными поручениями, было чуждо простое соображение, что нельзя беспокоить других ради своего удобства и что такого рода беспокойство может испортить другому жизнь, отрывая его от исполнения серьезных обязанностей.


Конечно, Антиох Кантемир мог помочь себе содержанием большого штата подчиненных, но на это, как мы уже знаем, не хватало денежных средств, в которых ему постоянно отказывали. Ему одно время пришлось содержать посольского священника и весь причт на собственные средства. Иногда за иностранной коллегией числился долг, превышавший 20 тысяч рублей, и Кантемир решительно не знал, при недостатке собственных средств, как выпутаться из беды.

Все это внушало ему крайнее нерасположение к его дипломатической деятельности. ОН НЕОДНОКРАТНО ПРОСИЛСЯ В ОТСТАВКУ, тем более что здоровье его было далеко не лучшим. Но в отставке ему отказывали, нисколько не меняя его положения, чем доводили почти до ОТЧАЯНИЯ.
   
Тем не менее А. Кантемир, как мы уже указывали, РЕВНОСТНО ЗАНИМАЛСЯ ДИПЛОМАТИЧЕСКИМИ ДЕЛАМИ. Из его  реляций русскому правительству  видно, как много времени он посвящал исполнению своих дипломатических обязанностей, а достоинства этих реляций, которые рекомендовались опытными и искусными русскими дипломатами как весьма поучительное чтение для всех, кто интересуется внешними делами России, не позволяют сомневаться, что А. Кантемир посвящал много времени собиранию материалов, необходимых для столь компетентных и даже глубоких дипломатических отчетов. Все они написаны собственноручно А. Кантемиром и только перебелены его секретарями.

В оценке тех государственных и общественных деятелей, с которыми ему приходилось встречаться, он проявил замечательную проницательность: так, например, его суд над государственными людьми, управлявшими судьбою Англии при Георге II, т.е. в то время, когда А. Кантемир состоял представителем России в Лондоне, совпадает почти буквально с оценкой их лучшими историками.

Чтобы дать читателям понятие о манере и достоинствах реляций А. Кантемира, ознакомимся с его характеристикой государственных и общественных деятелей Англии.
 
   
"Его королевское величество,-- писал Кантемир в 1733 году,-- как я многажды Вашему императорскому величеству имел честь доносить, государь весьма честного характера и в слове своем приметного постоянства, если бы нужда здешних законов и часто советы министров к противному Его величества не понуждали. Вспыльчивый Его величества нрав подал причину к несогласию с сыном, который, со своей стороны, может быть, более, нежели прилично, с противниками Его величества сообщается, и пока Его высочества поступок в сем не отменится, мало согласия с отцом в сем ожидать можно.

Господа Вальполли бессумнительно всю силу здешнего правления в своих руках имеют.
Большой брат Роберт человек весьма добрый и острого ума, и по своему ауторитету в парламенте видно, что к внутренним делам много искусства имеет и, зная совершенно склонность своей нации, куда хочет их влечет, наипаче употребляя к тому золотую узду.

В делах чужестранных, как все генерально здесь признают, не много знания имеет и потому особливо брата своего почитает, чая, что многие посольства, в которых он обретался, дали ему способ в том искуситься. Я не могу сказать, праведно ли то мнение или нет, понеже за многословием, которое г-н Горас (Вальполь) в своих разговорах употребляет, основательное рассуждение почти оными подавлено, и удача в его негоциациях мало в его пользу показывает, хотя, впрочем, и он не лишается остроты ума и приятного обхождения.

Оба брата, опасаясь от войны приумножения неприятелей своих или разделения власти своей во многие руки, тишину любят и потому многие авантажи потерять лучше склонятся, чем навесть себе оное опаство; потому при правлении их трудно ожидать отсюду какого смелого действия.

Дюк Ньюкастл, статский секретарь полуденных дел, имеет великую понятность и память, но весьма мало атенции к чужестранным делам дает, будучи непрестанно в своей деревне и упражняяся приумножать в провинциях друзей, которыми и место свое сохраняет. Великие его вотчины, число друзей и родни дают ему несколько голосов в парламенте, что понуждает господ Вальполев не учинить себе его неприятелем, а инако давно бы свой чин потерял.

Милорда Гаринтона, статского секретаря северных дел, можно взять образцом честного и доброго человека, который снабден природными основательными рассуждениями и многим искусством. Обе здешние противные стороны равно его любят и почитают; нет такого, чтоб был им недоволен; нраву весьма тихого, малоречив, не лукав и столько недруг всяких замешательств и высокомыслия, что хотя Его королевское величество к нему гораздо милостив, кавалер Вальполь ему не ревнует и подлинно способнейшего он, Вальполь, себе приискать не мог бы. Понеже милорд, кроме своей должности, ни в какие дела не вступает, зачем я надеюсь, что он место свое сохранит, со всем тем, что Горас Вальполь горячо желал бы оное себе присвоить. О членах тайного совета не упоминаю, понеже ни силы никакой не имеют, ни господину Вальполю противиться отважны. Ничего также примечать можно прочих придворных, которые ни в какие дела не вступаются, разве, когда господин Вальполь кому что позволит, и Его величество ни которому из них отменную милость не являет". (Там же).
 
   
Если отрешиться от впечатления, которое производит этот документ в стилистическом отношении, как все, что написано А. Кантемиром, жившим около трёхсот  лет тому назад, когда еще и помину не было о знаменитых творцах современного русского языка, “когда сильная и образная русская речь еще всецело подчинялась ярму польско-латинского духовного витийства, когда даже еще такой сильный писатель, как Ломоносов, не успел сбросить с себя это ярмо”, то мы будем поражены ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТЬЮ И ГЛУБИНОЮ ЭТОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ, В КОТОРОЙ СОВРЕМЕННИК ОЦЕНИЛ АНГЛИЙСКИХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЛЮДЕЙ так, как дано их было оценить только позднейшим знаменитым историкам, писавшим сто лет спустя, когда беспристрастная историческая перспектива была уже вполне возможна.


С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, следует признать, что если бы русская дипломатия времен Антиоха Кантемира руководствовалась при  защите русских интересов его ясными, определенными и столь проницательными реляциями или имела бы в виду больше эти интересы, чем выгоды того или другого временщика, то услуги, которые оказал бы А. Кантемир России в дипломатическом отношении, были бы гораздо значительнее, чем они были на самом деле.

Однако, как отмечает биограф, к его реляциям преднамеренно возбуждалось недоверие теми, кому они не были на руку, как вообще вся его деятельность ими дискредитировалась.

В дипломатических отчётах А. Кантемира тогдашние международные отношения держав охарактеризованы удивительно метко, а в этих отношениях, как ни кажутся они нам отдаленными, заключается много точек опоры для уяснения себе и современного положения Европы вообще, и России в частности.

Усилия, употребленные Кантемиром, -- деятелем, одаренным, как он выражался о других, "большою остротою ума», -- чтобы уяснить себе намерения разных держав, не заплутаться в лабиринте лжи и обмана, созданном тогдашними дипломатами, далеко не пропали даром.

Получается необычайно яркая картина тех побудительных мотивов, которые заставляли государства ссориться, мириться, вести войны, заключать союзы и придерживаться той или другой внешней политики.
   
АНТИОХ КАНТЕМИР БЫЛ ОДАРЕН СПОСОБНОСТЬЮ ВИДЕТЬ ДАЛЬШЕ СУГУБО ВРЕМЕННЫХ ЯВЛЕНИЙ, ПРЕДОПРЕДЕЛЯТЬ ДО НЕКОТОРОЙ СТЕПЕНИ БУДУЩЕЕ И ПОНИМАТЬ, ЧТО ЕСТЬ ПРОЧНОГО В ИЗМЕНЧИВОМ, НЕЯСНОМ ХОДЕ СОБЫТИЙ: он им не подчинялся в своих суждениях, он видел, откуда и куда они идут.

Стараясь оградить, по мере сил и возможности, интересы своего отечества, А. Кантемир уже тогда с большой проницательностью утверждал, ЧТО МЫ СКОЛЬКО-НИБУДЬ ИСКРЕННИХ ДРУЗЕЙ В ЕВРОПЕ НЕ ИМЕЕМ; ОН УКАЗЫВАЛ И НА ПРИЧИНЫ ЭТОГО ЯВЛЕНИЯ: НА ОТСТАЛОСТЬ РОССИИ ТОГО ВРЕМЕНИ В КУЛЬТУРНОМ ОТНОШЕНИИ, НА СТРАХ, КОТОРЫЙ ВЫЗЫВАЕТ ВОЕННАЯ СИЛА ПРИ ПОЛНОЙ НЕИЗВЕСТНОСТИ, К КАКОЙ ЦЕЛИ ОНА БУДЕТ НАПРАВЛЕНА.

Он совершенно четко оттенил те факторы, которые повлияют на ход политики России  и политики других государств, подметил ЗАВИСТЬ, которую возбуждает могущество России в других ведущих европейских государствах, и указал на то, что Франция, самая сильная держава того времени, в искренний союз с нами не вступит, потому что она столько же заинтересована в ослаблении Германской империи, как и в ослаблении России.

   
Из реляций Антиоха Кантемира видно, что, несмотря на молодость и дипломатическую неопытность, несмотря также на свой честный и прямодушный характер, он почти с самого начала своей дипломатической карьеры ясно понял, что с тех пор, как благодаря военным успехам Петра Первого "мы вдруг стали уже народ новый, не меньше стройный других, не меньше обильный, завидим врагу и в нем злобу унять сильный",-- с тех пор, как русское оружие нанесло столь чувствительные удары ближайшим российским соседям, Швеции и Турции, а Польша, очевидно, уже клонилась к упадку, РОССИЯ СТАНОВИЛАСЬ ДЕРЖАВОЮ РАВНОСИЛЬНОЙ ДРУГИМ ВЕЛИКИМ ДЕРЖАВАМ и потому естественно вступала с ними в соперничество как относительно своего влияния в Европе, так и способности ограждать здесь свои интересы.

Понимал А. Кантемир и то, что это соперничество, этот быстрый рост могущества России заставит другие державы, которым принадлежало первенство в Европе, относиться недружелюбно к России и строить против неё всевозможные козни.

ОН НЕ ДОВЕРЯЛ НИ АНГЛИИ, НИ ФРАНЦИИ, И СОБЫТИЯ ВПОЛНЕ ОПРАВДАЛИ ЭТО ЧУВСТВО НЕДОВЕРИЯ. И министры Георга II, и знаменитый кардинал Флёри рассыпались в уверениях в дружбе перед Россией и в то же время отказывались признать за русскими царицами императорский титул и постоянно натравливали Польшу, Швецию и Турцию на Россию, достигая нередко успеха и силясь после войны отнять у нее возможность заключить выгодный мир.

Избрание Станислава Лещинского польским королем, невыгодный Белградский мир после взятия Хотина и другие факты этого рода служили ясным доказательством проницательности А. Кантемира как дипломата.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, КАНТЕМИР, БЫТЬ МОЖЕТ, ПЕРВЫЙ ДАЛ ЯСНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ТОМУ НЕСОМНЕННОМУ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ИСТОРИЧЕСКОМУ ЗАКОНУ, ЧТО РОССИЯ КАК ОДНА ИЗ НАИБОЛЕЕ МОГУЩЕСТВЕННЫХ ДЕРЖАВ В ЕВРОПЕ БУДЕТ ВСЕГДА ИМЕТЬ СВОИМИ ПРОТИВНИКАМИ ТЕ ГОСУДАРСТВА, КОТОРЫЕ ПРЕТЕНДУЮТ НА НАИБОЛЕЕ ВЛИЯТЕЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, БУДЬ ЭТО АВСТРИЯ, ФРАНЦИЯ, АНГЛИЯ И Т. П.


   

3.2. ЛОНДОН

Итак, в конце 1731 Антиох Кантемир был назначен «резидентом» в Лондон (этому предшествовал 12-летний разрыв дипломатических отношений между Россией и Англией), 1 января 1732 года выехал из России и 30 марта этого же года прибыл в Лондон.

Кантемир прилагает немало усилий для установления нормальных дипломатических отношений между Англией и Россией и в конечном счёте ему это удалось; с этой целью он организовал в прессе цикл положительных статей о России.

В 1733-1735 гг., во время войны за «польское наследство» () Антиох Кантемир вел переговоры о союзе России и Великобритании против Франции, поддерживавшей кандидатуру Станислава Лещинского. Кантемир добивался от английского правительства отправки эскадры к Данцигу, чтобы парализовать действия французского флота, убеждал англичан в готовности русской эскадры выступить из Кронштадта. Английское правительство не спешило с ответом, но в невмешательстве Великобритании после взятия русскими войсками Данцига и избрании королем Августа III, поддерживаемого Россией, была значительная заслуга Кантемира.

[() Война за польское наследство — война, происходившая в 1733—1735 годах между коалициями России, Австрии и Саксонии, с одной стороны и Франции, Испании и Сардинского королевства, с другой.

Поводом послужили выборы короля на польский престол после смерти Августа II (1733). Франция поддерживала кандидатуру Станислава Лещинского, тестя Людовика XV, ранее уже занимавшего польский трон во время Северной войны, Россия и Австрия — саксонского курфюрста Фридриха Августа II, сына покойного короля. Победу одержала антифранцузская коалиция.

По Венскому миру  1738 Фридрих Август был признан польским королём как Август III, а Лещинский получил герцогство Лотарингию; в обмен Франция признала Прагматическую санкцию, по которой преемницей императора Священной Римской империи Карла VI в наследственных владениях признавалась его дочь Мария Терезия, а императором должен был стать её муж Франц I Стефан, отказавшийся от родной Лотарингии в пользу Станислава].

Антиох также настойчиво хлопочет о признании английским правительством императорского титула за Анной Иоанновной, справедливо рассматривая эти хлопоты как борьбу за поддержание международного престижа русского государства, вел переговоры о назначении английского посла в Санкт-Петербург.

Как я уже отмечал, больших усилий требовала от Антиоха Кантемира необходимость опровержения различных неприязненных, а то и просто клеветнических сведений о России, которые систематически распространялись иностранной прессой, а также различного рода международными авантюристами, состоявшими на службе у политических врагов России.

По требованию русского правительства Кантемир провел расследование о появлении в 1735 в Лондоне оскорбительных для России «московских писем» итальянца Локателли, ранее выдворенного из России.

Кроме того, в 1735 году русское правительство сообщило своему резиденту в Лондоне о предосудительном поведении по отношению к России английского посла в Константинополе лорда Кинуля, и благодаря энергичному вмешательству в это дело Антиоха Кантемира английское правительство вынуждено было осудить поведение своего посла и отозвать его с дипломатического поста.

Несмотря на огромное количество служебных дел и неблагоприятных обстоятельствах, при которых приходилось исполнять обязанности Посла, А. Кантемир не прекращает в это время своей литературной деятельности. За исключением первых трех лет пребывания за границей, не проходит почти ни одного года, чтобы он не обогатил русскую литературу новыми оригинальными или переводными произведениями. 
В Лондоне он пишет стихи "Противу безбожных", "О надежде на Бога", "На злобного человека", "В похвалу наук", в которых он прославляет разум, "к понятию отверстый", клеймит "суеверство злое", возвеличивает науку с ее "речью тихою, но честным ушам внятною, не знающую ни гневу, ни страху причину, ищущую и любящую истину едину".

В то же время он знакомит русскую читающую публику с классическими произведениями древности, упорно работает над переводом «Анакреонтовых песен»; он же занимается там переводом «Юстиновой истории», рассматривая его как «повод обогатить народ наш переводами древних писателей, греческих и латинских, которые всего лучше могут возбудить в нас охоту к наукам»; там же работает Кантемир и над не дошедшим до нас переводом научно-популярного сочинения «Разговоров о свете» итальянского писателя Франческо Альгаротти; перерабатывает написанные в России сатиры, придает им совершенно новый вид и отчасти заменяет устарелый силлабический стих тоническим, более соответствующим духу русского языка.


В это же время, 1738 году  он пишет свою шестую сатиру "О истинном блаженстве", в которой формулирует идеал счастливого человека, указывает на тщету богатства и власти, прославляет человека доброго и пробуждающего в других добрые чувства.
<<Чем-то успокоительным, светлым и чистым веет от этой сатиры, написанной первым русским писателем в такое жестокое время, каким было начало восемнадцатого столетия, когда люди губили друг друга, не останавливаясь ни перед чем, чтобы обогатиться или завладеть властью, от этой неожиданной в русском обществе проповеди, что
“Добрым быть собою мзда есть уже не мала”>>.


Одновременно с этою сатирой он пишет еще и басни, стараясь ими убедить читателя в той же истине.
    
За время своего пребывания в Лондоне Антиох Кантемир овладел английским языком и хорошо ознакомился с английской философской и общественно-политической мыслью и литературой. Библиотека Кантемира насчитывала большое количество книг с произведениями Т. Мора, Ньютона, Локка, Гоббса, Мильтона, Попа, Свифта, Адиссона, Стиля и других выдающихся английских философов, ученых и писателей.
Знакомство Антиоха Кантемира с английским историком Н. Тиндалем, который перевел на английский язык и в 1734 году издал в Лондоне «Историю Оттоманской империи» Д. Кантемира, свидетельствует о том, что с английскими учеными и писателями у Антиоха Кантемира были и непосредственные личные связи.


)

В середине 1737 года А. Кантемир получил от своего правительства предложение вступить в переговоры с французским послом в Лондоне Камбисом с целью восстановления дипломатических отношений России с Францией, прерванных в связи с войной за польское наследство. В результате успешного завершения названных переговоров Антиоха Кантемир был пожалован от русского правительства в камергеры и со степенью полномочного министра был назначен русским посланником в Париже, куда прибыл в сентябре 1738 года.

Служебные обязанности Антиоха Дмитриевича не ограничивались чисто дипломатической деятельностью. По поручению русского правительства ему приходилось подыскивать за границей разных специалистов, выполнять разнообразные поручения Санкт-Петербургской Академии наук(покупка книг, математических и астрономических приборов, реактивов, привлечение к работе в академии европейских ученых и др.), проявлять заботу в отношении русских людей, отправленных по разным делам за границу и оставленных там без всяких средств и внимания со стороны русского правительства, выполнять отдельные поручения русских сановников и т. д.
В Лондоне А. Кантемир ознакомился с ньютоновой оптикой, и его даже намеревались в одно время назначить первым главой Петербургской академии наук.

    
Англичанам он очень понравился. Когда в 1738 году Антиох уезжал на дипломатическую работу во Францию, прощальный подарок английского королевского двора составил 500 фунтов стерлингов, что было в полтора раза больше обычной в таких случаях суммы.


3.3. ПАРИЖ.

В сентябре 1738 Кантемир переведен полномочным министром в Париж (с декабря -чрезвычайный посол). Положение Кантемира при французском дворе осложнялось интригами кардинала Флери (в мае 1739 Кантемир просил графа А.И. Остермана об отставке, но получил отказ).

Однако став послом во Франции Антиох некоторое время жил в Лондоне, ожидая агремана от Версаля. Неизвестно, как долго тянулось бы это ожидание, если бы не хитрость: Антиох поехал во Францию как частное лицо и представился кардиналу де Флери. После этого в виде особой милости французский король Людовик XV принял Кантемира стоя.

Кстати, французский король сказал, что при воспоминании о России у него кружится голова: дело в том, что монарха еще ребенком взял на руки Петр I и, к ужасу придворных, высоко подкинул.

Помимо трудностей внешнеполитического характера, дипломатическая деятельность А. Кантемира встречала также ряд затруднений, создававшихся русским правительством и коллегией иностранных дел.

Ведавший при Анне Иоанновне делами названной коллегии А. И. Остерман отказывал А. Кантемиру в самых минимальных средствах, требовавшихся русскому посольству в Париже для ознакомления с политическим состоянием Европы, для борьбы с враждебной информацией о России и т. д.

Тяжелое материальное положение А. Кантемира не изменилось и после того, как с воцарением Елизаветы Петровны делами коллегии иностранных дел стал ведать князь А. М. Черкасский, ни после смерти последнего (1742), когда управление коллегией перешло в руки А. Бестужева. Более того, после воцарения Елизаветы Петровны было уменьшено Кантемиру жалованье и установлен над ним тайный надзор.

В частности, агентура доносила, что вставал посланник рано и около десяти уже уходил из дому. Обедал ровно в три. Иногда гулял с книгой в парке. Ходил так быстро, что агенты не успевали за ним.

Одним словом, забот у посла было много, кроме прочего и потому, что у него было много завистников.
    

Но даже и в этих условиях дипломатическая деятельность А. Кантемира была исключительно эффективной. Его тонкий ум, превосходная осведомленность в вопросах международной политики и хорошее знание особенностей французской жизни нередко обеспечивали успех его дипломатической, деятельности, направленной на укрепление международного престижа России.

Именно поэтому, несмотря на интриги, в августе 1741 года Антиох Кантемир получил чин тайного советника.
    
В Париже Антиох Кантемир завязал широкие культурные связи с представителями французского (как раньше английского) общества - со многими писателями, учеными, художниками: близко познакомился с философом-просветителем Б. Фонтенелем, драматургом Нивелем де Лашоссе, математиком Мопертюи, Монтескье (он перевел его знаменитую сатиру «Персидские письма»). Переписывался А. Кантемир и с Вольтером.
Пребывание Антиоха Кантемира во Франции оказало сильное воздействие на развитие русской темы во французской литературе. В этом отношении показательны связи русского писателя-просветителя с французским драматургом Пьером Мораном, Д. Дидро, Мерсье и Ретиф де ла Бретоном.

Роль посредника в сношениях между Санкт-Петербургской и Парижской Академиями наук, которую добровольно взял на себя Антиох Кантемир, способствовала возникновению его связей с парижской ученой средой. При участии Кантемира в 1739 в Гааге была издана трагедия П. Морана «Меншиков».
      

Несмотря на свои глубокие связи с мировой культурой и длительное пребывание за пределами своей родины, А. Кантемир, как писатель и просветитель, не растворялся в инонациональной культурной стихии.

ЗАНЯТИЯМ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРОЙ, В КОТОРЫХ ОН ВИДЕЛ СВОЙ ГРАЖДАНСКИЙ ДОЛГ, А. Кантемир отдавал почти весь свой досуг и свободное время.
Он настойчиво добивался издания своих произведений в России, однако его намерение не встретило поддержки в официальных сферах. Предосторожности ради писатель вынужден был неоднократно заявлять о том, что на литературный труд ему «только лишние часы употреблять дозволено».

Антиох Кантемир первым перевел на русский язык оды Анакреонта, послания Горация (СПб, 1744), которые Кантемир снабдил подробными примечаниями.
Для Кантемира характерна филологическая широта интересов. Он подготовил к печати свои произведения, снабдив их комментариями, объясняя термины, сообщая множество сведений из истории, философии, мифологии, географии и т. д.

В Париже им были написаны VII-IX сатиры, в которых проявилась одна из основных национальных особенностей русского классицизма - САТИРИКО-ОБЛИЧИТЕЛЬНАЯ ТЕНДЕНЦИЯ, подхваченная и продолженная последующими русскими писателями-просветителями Сумароковым, Фонвизиным, Новиковым, Крыловым (о литературной деятельности в следующем параграфе).
    
В седьмой сатире "О ВОСПИТАНИИ" он выступает истинно передовым человеком для своего времени и общества. А. Кантемир восполняет здесь недосказанное им в прежних сатирах, указывает на громадное значение правильного воспитания, оттеняя печальные стороны того воспитания, которое получали русские дети в его время, когда оно доверялось преимущественно прислуге из крепостных, когда лучшим средством исправления признавались побои и розги, когда родители и не думали подавать хороший пример, погрязнув в невежестве, заботясь только о поддержании внешнего блеска, роскоши.

В такое время несомненно была лучом совершенно нового света проповедь, что "слуги -- язва детей", что "родителей злее пример", что "ласковость больше в один час детей исправит, чем суровость в целый год", что "кормилицу, дядьку, слуг, беседу сколь можно лучшую надо избрать сыну", что "дети ближе гостя" и т.д.

Все эти мысли о воспитании, на которых отразилось влияние Ювенала и Локка, легли впоследствии в основу знаменитой учебной реформы И. И. БЕЦКОГО (), и, таким образом, наш сатирик приложил и в этом отношении деятельную руку к обеспечению высших интересов русского общества.

[() И. И. Бецкий (1704-1795 гг.) - деятель русского Просвещения, личный секретарь императрицы Екатерины II, президент Императорской Академии художеств, инициатор создания Смольного института и Воспитательных домов в Москве и Санкт-Петербурге с госпиталем для рожениц. При его содействии были открыты Императорское коммерческое училище, училище при Академии художеств, куда принимали мальчиков разных сословий, отделение для девочек-мещанок при Смольном институте. Возглавлял комиссию по каменному строению в Санкт-Петербурге и Москве.

В 1764 г. Бецкой представил Екатерине II доклад об общей реорганизации в России дела воспитания детей, который впоследствии получил силу закона и был опубликован под названием «Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества».
В докладе говорилось о НЕОБХОДИМОСТИ ВОСПИТАТЬ В РОССИИ «НОВУЮ ПОРОДУ ЛЮДЕЙ - ОБРАЗОВАННЫХ ДВОРЯН, СПОСОБНЫХ ГУМАННО ОБРАЩАТЬСЯ С КРЕСТЬЯНАМИ И СПРАВЕДЛИВО УПРАВЛЯТЬ ГОСУДАРСТВОМ, И РАЗНОЧИНЦЕВ - «ТРЕТИЙ ЧИН ЛЮДЕЙ», СПОСОБНЫХ РАЗВИВАТЬ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ, ТОРГОВЛЮ, РЕМЕСЛО.

Для этого необходимо, считал Бецкой, организовать закрытые воспитательно-образовательные учреждения, в которых дети с пяти-шестилетнего возраста должны пребывать в течение 10-12 лет. Их следует изолировать от окружающих с тем, чтобы не подвергать «развращенному влиянию среды».
От императрицы Бецкой получил задание преобразовать имеющиеся учебные заведения и открыть новые. Он изменил постановку учебно-воспитательной работы в кадетских корпусах и гимназиях, удлинил в них сроки пребывания воспитанников.
Им был открыт также ряд новых воспитательно-образовательных учреждений для разных сословий, кроме крепостных крестьян.

И. И. Бецкой полагал возможным создать «новую породу людей» путем воспитания. Переоценивая роль воспитания в общественной жизни, он утверждал, что «корень всему злу и добру - воспитание». Он надеялся на то, что первые воспитанные в закрытых учебно-воспитательных заведениях новые люди передадут привитые им взгляды и привычки своим детям, те в свою очередь - будущим поколениям, и так постепенно, мирным путем изменятся нравственность и поступки людей, а, следовательно, улучшатся общество и общественная жизнь].


Почти одновременно с седьмой написана Антиохом  и восьмая сатира "НА БЕССТЫДНУЮ НАХАЛЬЧИВОСТЬ", в которой он указывает писателям, как осторожно надо обращаться с печатным словом.

Он говорит:
 
   “Когда за перо примусь, совесть испытаю,
   Не со страсти ли я какой творцом стать желаю,
   Не похвал ли, что я жду от тех трудов, жадность,
   Не гнев ли, не зависть ли, иль к ближним беспощадность,
   Волю мне взносит в ум”.
 
Он советует обращаться с печатным словом так же осторожно, как врач обращается с ланцетом, когда пускает больному кровь; он отдает себе полный отчет в важном значении печатного слова как одного из средств воспитательного воздействия на общество, и, таким образом, восьмая сатира естественно дополняет собою седьмую.

Наконец, в 1740 году он пишет "ПИСЬМО К КНЯЗЮ Н. Ю. ТРУБЕЦКОМУ", в котором показывает свой идеал хорошего администратора, заботящегося о том, чтобы "чин и правда цвела в пользу людей", чтобы "страсти не качали весов" правосудия, чтобы "слезы бедных не падали на землю", словом, идеал того администратора, который видит "собственную пользу в общей пользе".

Трагедия писателя, насильственно лишенного общения со своими читателями, которую переживал Кантемир, нашла яркое выражение в его стихотворении «Письмо к стихам своим» (1743), которое он написал накануне смерти.

ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ ДАЖЕ В ТАКИХ ТЯЖЕЛЫХ УСЛОВИЯХ ПРОДОЛЖАТЬ СВОЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ТРУД, НЕОБХОДИМЫ БЫЛИ НЕ ТОЛЬКО ЧУВСТВО НЕРАЗРЫВНОЙ СВЯЗИ С РУССКОЙ КУЛЬТУРОЙ, НО И НЕПОКОЛЕБИМАЯ ВЕРА В ЕЕ ВЕЛИКУЮ СУДЬБУ.

«Письмо к стихам своим»-- это его прощальное слово, в котором он выражает надежду, что в конце концов муза его найдет себе признание, что "умным понравится голой правды сила", что потомство поймет, как он далек был от злословия и старался только "пятнать злой нрав", наконец, что сатира его имела источником своим одну любовь.
 
“В речах вы признайте
Последних моих любовь к вам мою. Прощайте!”
 
   “Это прощанье не только с музою, но и с читателями,-- прощание тем более трогательное, что, несмотря на сатирическую соль стихов поэта, в них действительно было много любви, но не той любви, которую обыкновенно воспевают поэты, а высшей этической любви к ближнему и к отечеству”.(Сементковский Р. И. Антиох Кантемир. Его жизнь и литературная деятельность. - ).


4.ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ

Личная жизнь первого поэта России не сложилась.
Заботливая сестра Мария подыскала Антиоху невесту - не кого-нибудь, а княжну Варвару Алексеевну Черкасскую, дочь богатейшего помещика России и влиятельнейшего государственного деятеля. Антиох был с нею помолвлен, однако протянув изрядно времени, от брака отказался, якобы не желая отказаться от литературных и научных занятий, а бывшая невеста вышла замуж за другого.
    
Этот вопрос весьма подробно исследован биографом Антиоха Кантемира, рассмотрены все возможные причины, по которым брак Антиоха с княжной Варварой Черкасской не состоялся.
    
На первый взгляд вопрос может касаться неясным или противоречивым, так как, с одной стороны, Антиох словно желал заключению этого брака, а с другой, он подсмеивался над своей невестой в известных стихах седьмой сатиры:
 
   “Сильвия круглую грудь редко покрывает,
   Смешком сладким всякому льстит, очком мигает,
   Белится, румянится, мушек с двадцать носит;
   Сильвия легко дает, что кто ни попросит,
   Бояся досадного в отказе ответа, --
   Такова и матушка была в ее лета”.

Однако, хотя полной ясности в этом вопросе нет, тем не менее бумаги, найденные в московском архиве министерства юстиции, бросают свет на вопрос о несостоявшейся женитьбе Антиоха Кантемира.
 
 
ВО-ПЕРВЫХ, если судить по переписке между Антиохом и Марией, то становится ясным, что мысль об этой женитьбе принадлежала не столько самому Антиоху Кантемиру, сколько его сестре.

Не следует забывать, что княжна Мария была, собственно, виновницей и столь печального по своим последствиям для Антиоха брака его старшего брата Константина с княжною Голицыной. По крайней мере, в одном из своих писем она себя упрекает в том, что содействовала этому браку, или даже что он состоялся именно по ее почину.

Не следует, кроме того, забывать, что княжна Мария как старшая среди детей после смерти матери вообще приняла на себя роль покровительницы всей семьи и устроительницы ее дел. Мы видим, что в письмах к Антиоху она постоянно возвращается к вопросу о его женитьбе на Черкасской. Брак этот действительно не мог не представляться заманчивым для ее любящего сердца.

Княжна Варвара Алексеевна Черкасская была в тридцатых годах XVIII столетия одною из самых богатых невест в России. Ее приданое оценивалось в 75 тысяч душ, не считая драгоценностей и бриллиантов, составлявших также целое состояние. Кроме того, она отличалась красотою и, как утверждают современники, нравственными достоинствами. Отец ее по воцарении Анны Иоанновны пользовался большим влиянием сперва в качестве кабинет-министра, а впоследствии даже канцлера.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, ЭТОТ БРАК МОГ НЕ ТОЛЬКО ОБЕСПЕЧИТЬ СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ АНТИОХА, НО И ВЫВЕСТИ ЕГО ИЗ МАТЕРИАЛЬНЫХ ЗАТРУДНЕНИИ, ОБЕСПЕЧИТЬ ЕГО НА ВСЮ ЖИЗНЬ И ОТКРЫТЬ ЕМУ ДОРОГУ К ВЫСШИМ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ДОЛЖНОСТЯМ.

Добавим к этому, что сам князь Черкасский очень благоволил к Антиоху Кантемиру и вполне сочувствовал браку своей дочери с ним, хотя, подчиняясь влиянию жены, расположен был выждать назначения его на какой-нибудь видный пост. К тому же князь Черкасский был вообще человеком нерешительного характера, вечно колебался, так что княжна Мария недаром прозвала его "черепахой" и в своих письмах неоднократно выражает желание, чтоб у этой "черепахи" наконец выросли крылья.

Значит, настойчивости от князя Черкасского ожидать было нельзя; но несомненно, что он возлагал большие надежды на Антиоха Кантемира и вполне сочувствовал его сватовству, отказывая всем другим женихам. Чувства самой княжны Черкасской выразились в следующих ее словах: "Я выйду замуж за князя Кантемира; ни мать, ни отец не могут меня удержать от этого".

Одна лишь мать невесты не особенно благоволила к Антиоху, так как она не считала его достаточно сановитым женихом для своей дочери. Тем не менее и она, как видно из переписки брата с сестрой, колебалась и по временам была очень склонна согласиться на брак, тем более что дочь уже переступила возраст первой молодости и относилась равнодушно к другим женихам.

Несмотря на все эти благоприятные обстоятельства, брак Кантемира с княжною Черкасской не состоялся. Всякий другой жених с более решительными намерениями одержал бы в том же положении легкую победу над встретившимися ничтожными препятствиями.

НО АНТИОХ КАНТЕМИР КАК БУДТО НЕ ТОЛЬКО НЕ СТАРАЛСЯ ИХ ПРЕОДОЛЕТЬ, НО ДАЖЕ ПРЯМО УКЛОНЯЛСЯ ОТ БРАКА ИЛИ, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, КАК БЫ В УГОДУ РОДИТЕЛЯМ НЕВЕСТЫ, СТАРАЛСЯ ЕГО ОТСРОЧИТЬ.

Трудно, по мнению биографа, с точностью указать причины, заставлявшие его так действовать, но, в общем, можно восстановить то душевное настроение, которым это объясняется.

ВО-ВТОРЫХ, трудно предположить, чтобы Антиох действительно питал любовь или даже глубокую привязанность к своей невесте. На это мы имеем много указаний. В своих письмах он называет княжну Черкасскую в шутку "тигрицей", намекая на то, что приручить ее трудно, хотя она, со своей стороны, несомненно любила Кантемира.

В своих стихах он, как мы видели, подсмеивался над нею еще злее. Кроме того, тотчас по приезде в Лондон он обзавелся подругою жизни, к которой питал довольно серьезную привязанность. На это мы имеем прямое указание в письмах его сестры. "Кланяюсь вашей подруге,-- пишет она ему в 1733 году,-- и благодарю ее за выказываемую ко мне преданность... Этим письмом вы должны уверить ее в чувствах моей любви и благодарности".

Через три года княжна Мария посылает той же подруге Кантемира подарок и прибавляет: "Все это делается мною из-за преданности, какую вы к ней питаете".
 (Там же - ).

Это, однако, не мешает княжне Марии мечтать о браке ее брата с княжною Черкасской и писать ему: "Я также согласна любить вашу подругу с тем только условием, чтобы из поцелуев и разговоров не вышло чего-нибудь серьезного, а главное, чтобы нам не нажить неприятностей и не обидеть невесту".

Сам Антиох Кантемир иначе смотрел на дело, потому что он мало скрывает свои отношения к подруге и очень часто дает сестре чувствовать, что разговоры о "тигрице" ему надоедают. Он даже жалеет "о бедной девушке, которая так печально проводит лучшее время своей жизни. Еще несколько лет, и она будет старой девой, которая всегда найдет себе мужа, но только такого, который пожелает жениться на ее приданом, а не на ней. Впрочем, -- заключает Кантемир, — это не наше дело". (Там же).
   

Письмо, из которого мы взяли эту выдержку, относится к 1740 году, но стихи, в которых он подсмеивается над своей невестой, написаны раньше, и вообще у нас нет никаких серьезных указаний, чтобы Кантемир относился с искренней привязанностью к княжне Черкасской, за исключением разве тех подарков, которые он посылает ей из-за границы и которые состояли преимущественно из нюхательного табака а-ла-виолет.

Из Кенигсберга, во время своего переезда в Англию, Кантемир посылает своей невесте шесть ящиков этого табака, обещая выслать из Голландии целый пуд. Между тем с той же оказией Кантемир высылает сестре два изящных янтарных подсвечника, которые он, не щадя труда, долго отыскивал в Кенигсберге и конечно послал бы своей невесте, если бы питал к ней более нежные чувства.
   
В-ТРЕТЬИХ, независимо от недостатка большого расположения к невесте были и другие причины, заставлявшие Кантемира избегать женитьбы на княжне Черкасской.

Мы уже видели, как ВЕЛИКО БЫЛО ПРИСТРАСТИЕ А. КАНТЕМИРА К НАУЧНЫМ И ЛИТЕРАТУРНЫМ ЗАНЯТИЯМ, предполагавшим тихую жизнь вдали от политических волнений и светской суеты.

КРОМЕ ТОГО, он по природе своей, по воспитанию и, как мы видели, по впечатлениям, вынесенным из родительского дома, БЫЛ НЕ ОЧЕНЬ ПРИГОДЕН К БОРЬБЕ ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ В БУРНОМ ВОДОВОРОТЕ ЖИЗНИ, а в его время надо было вести отчаянную и жестокую борьбу, чтобы одержать победу.

Это было время, когда, как верно замечает один из самых глубоких исследователей этой эпохи, "всякий мало-мальски значительный человек считал благоразумным в видах собственного самосохранения следовать правилу: губи других, иначе эти другие тебя погубят".

Действительно, мы видим, что все друг друга тогда губили, что это была какая-то отчаянная борьба из-за политического влияния, из-за власти,-- борьба, быть может, вызванная не столько прелестью самой власти, сколько желанием обеспечить собственную безопасность, оградить свое имущество от насильственного захвата.

Меншиков, Голицын, Долгорукие, Бирон, Миних, Остерман, даже такие светлые личности, как Прокопович, губили других, чтобы спасти себя.

Нельзя себе и представить, как среди таких людей слабый телом и тихий нравом Кантемир мог бы с успехом выдержать борьбу, если бы вступился за свои идеи как практический деятель. Его немедленно задавили бы те, кто был неразборчив в средствах, кому ничего не значило погубить противника, каковы бы ни были его достоинства или заслуги перед отечеством.

Мягкий Кантемир, искавший уединенной, трудовой жизни, посвященной литературе и науке, очевидно, НЕ БЫЛ СОЗДАН ДЛЯ ТАКОГО ВРЕМЕНИ И ДЛЯ ТАКОЙ СРЕДЫ.

Между тем брак с княжною Черкасской заставил бы его принять участие в политической борьбе, которая была ему не под силу. Он сам неоднократно выражает эту мысль в своих письмах. Он чувствовал, что в качестве зятя влиятельного князя Черкасского ему придется бывать и в свете, и домогаться видного поста, вообще принять участие в политической жизни, к которой он, в особенности после того, как надежды его при воцарении Анны Иоанновны не сбылись, чувствовал инстинктивное отвращение.
   
НАКОНЕЦ, ко всему этому присоединялся еще один мотив: ЕГО СИЛЬНО ТЯНУЛО ЗА ГРАНИЦУ; он хотел видеть других людей, другие порядки, чтобы, заручившись новыми знаниями, быть полезным своему отечеству.

Кроме того, от заграничной поездки он ожидал большой пользы в смысле завершения своего образования. В то время было очень трудно следить за наукой и литературой из Москвы или Петербурга. Давнишняя мечта Антиоха заключалась в том, чтобы усовершенствоваться в науках на Западе. Брак с княжною Черкасской мог расстроить и этот план. Навряд ли родители невесты согласились бы отпустить свою дочь в дальние страны и позволили бы ее мужу вести кабинетную жизнь среди книг где-нибудь вдали от России.
   
ТАКИМ ОБРАЗОМ, МЫ УБЕЖДАЕМСЯ, ЧТО КАНТЕМИР В ДУШЕ НЕ МОГ СОЧУВСТВОВАТЬ БРАКУ, О КОТОРОМ ТАК СИЛЬНО ХЛОПОТАЛА ЕГО СЕСТРА.

Он, должно быть, обрадовался мысли князя Черкасского о назначении его послом в Лондон. Мы, однако, не думаем, чтобы эта мысль родилась самостоятельно у князя Черкасского. Очевидно, многие лица сообща позаботились о том, чтобы удалить А. Кантемира из Петербурга. Не все его соперники понимали, что он для политической роли малопригоден, так как его происхождение, его образование, широкая популярность, которую он приобрел благодаря своим талантливым литературным произведениям, его дружеские отношения с князем Черкасским, прочившим за него свою дочь,-- все это заставляло их видеть в Кантемире будущего выдающегося политического деятеля, а вместе с тем желать его удаления из Петербурга. Кажется, особенно ревностно об этом заботился граф Остерман, потому что Кантемир, вследствие прекрасного знания языков и своего происхождения от владетельного князя, как бы создан был для видной дипломатической роли.

Действительно, граф Остерман делает всевозможные усилия, чтобы предоставить Кантемиру вакантный пост посла России в Англии. Он предлагает эту комбинацию новой императрице, он же убеждает представителя Англии при нашем дворе, что молодость князя Кантемира не может препятствовать назначению, что, в сущности, ему уже двадцать восемь лет (это был сознательный обман, так как Кантемиру было тогда всего двадцать два года, что, конечно, прекрасно знал Остерман).

НО, ВЕРОЯТНО, ВЕСЬ ЭТОТ ПЛАН УДАЛЕНИЯ АНТИОХА КАНТЕМИРА ИЗ ПЕТЕРБУРГА НЕ УДАЛСЯ БЫ, ЕСЛИ БЫ ОН САМ НЕ ИГРАЛ НА РУКУ СВОИМ СОПЕРНИКАМ.

Для него мысль о пребывании за границей, о завершении своего образования среди знаменитых ученых, в обществе корифеев общественной и научной мысли представляла особенную заманчивость тем более, что при его молодости пост посла был весьма почетным и, конечно, не мог повредить дальнейшей его карьере.

Завершить свое образование ему действительно удалось, равно как и пользоваться обществом самых выдающихся ученых и литераторов того времени, но возвратиться в отечество ему не было суждено. Тот же граф Остерман противился всем попыткам Кантемира, направленным к этой цели; а когда Остерман пал, здоровье сатирика было уже настолько расстроено, что о возвращении в Петербург не могло быть и речи. 1 января 1732 года Кантемир выехал из Москвы, а 13-го -- из Петербурга и навеки расстался с горячо любимой сестрою, многими друзьями и Россией.
 
После этого Кантемир жил холостяком.

Некоторые биографы, и в том числе аббат Венутти, утверждают, что он одно время вел за границей рассеянную жизнь и грешил чрезмерною любовью к женщинам. Но это как-то плохо мирится со всем, что мы знаем об Антиохе Кантемире, и противоречит вполне подтвержденным фактам.

В Лондоне он постоянно имел одну подругу жизни, о которой отзывался чрезвычайно сердечно в своих письмах к сестре.

Кроме того, нам известно, что А. Кантемир, несмотря на полную возможность постоянно вращаться в блестящем и шумном парижском обществе и принимать участие в его удовольствиях, вел жизнь очень уединенную, выезжая лишь тогда, когда этого требовали его официальные обязанности.

Все это не мирится с тем представлением, будто бы он мог вести рассеянный образ жизни: слишком пристрастился Антиох Кантемир к науке, выше которой он ничего не знал в жизни, и к литературе; слишком был добросовестен в исполнении принятых на себя обязанностей; слишком предан высшим интересам человеческого духа...

Батюшков очень метко изобразил нам в своем известном "Вечере у Кантемира" не только основное миросозерцание А. Кантемира, но и, так сказать, нравственный его облик. Это была натура очень сосредоточенная, очень глубокая, чуждая всякой аффектации и театральности, трезвая, но теплая по своему любовному отношению к людям и родине, увлекающаяся только в кабинетной тиши, за книгою или с пером в руках, еще в задушевном разговоре с друзьями, близкими к нему по настроениям. Но и такого рода увлечение никогда не переступало у него границ, вне которых нарушается приятный тон беседы и слово становится желчным или язвительным. Даже в его "смехе сквозь слезы" было очень много добродушия и теплоты.

Только в первых своих сатирах, т.е. в трудах ранней молодости, А. Кантемир нападал на конкретных лиц и, следовательно, мог нажить себе врагов. Но эти сатиры он впоследствии переработал, отчасти с целью, чтобы устранить в них все личное и направить свои сатирические стрелы исключительно на "злые нравы" всего общества, а не отдельных лиц.

Некоторые биографы утверждают, что в Лондоне он подхватил венерическое заболевание. После чего он не общался с женщинами, пока не вылечился.

 В Париже он сошелся с госпожой Д’Англебер, от которой имел двух внебрачных дочерей, обеих он обеспечил (но которые, увы, вскоре умерли), и которая вскоре после смерти Антиоха Кантемира вышла замуж и зажила счастливой семейной жизнью.



    
5.БОЛЕЗНЬ И СМЕРТЬ.

Избавиться от наследственного диабета, от которого умер отец, Антиох не смог. У него также болели желудок и почки.
Уже с 1740 года его здоровье вызывало опасения, хотя ему шел тогда всего тридцать первый год.

По общему отзыву биографов, он был всегда слаб здоровьем, нежного телосложения и постоянно вредил себе неумеренным умственным трудом. До какой степени Кантемир втянулся в этот труд, показывает тот факт, что за несколько дней до смерти, почувствовав, что работать уже не может, признал свое положение безнадежным. "Не могу уже читать — значит, умираю», -- произнес он.

     По советам врачей в 1741 году он пользовался Ахенскими минеральными источниками, а летом 1743 году  - Пломбиерскими, но от последних здоровье его не улучшилось несмотря на умеренный и скромный образ жизни().
[() По секретным донесениям французской полиции Антиох Кантемир вставал довольно рано и иногда в 10 часов уже уходил из дома. Обедал он около 3-х часов по полудни и даже если приходилось устраивать званные обеды - гости расходились в 7 часов. Около 10 часов вечера А. Кантемир ложился спать. ]

Ввиду того, что помощь французских врачей не уменьшила страдания Антиоха Кантемира, он в своём прошении от 29 декабря 1743 г.(9 января 1744 г.) попросил  российские власти о 6-ти недельном отпуске в Англию, чтобы проконсультироваться там с лондонскими врачами, а затем посетить Тунбриджокие  и Батские источники минеральных вод.

Через некоторое время он по совету одного из друзей изменил решение и просил российские власти разрешить провести зиму в Италии, “благодетельный воздух которой мог … поддержать его расстроенные силы”.
В своём прошении на высочайшее имя от 16(5) января 1744 г. он просил императрицу:

"Припадая къ стопамъ вашего императорскаго величества, всенижайше именемъ Божіимъ и со слезами ваше императорское величество прошу, чтобъ, съ матерняго вашего милосердія обо мн; собол;знуя, всемилостив;йше мн; пожаловали позволеніе ;хать прямо въ Италію и великодушное денежное награжденіе указать на ту по;здку"
(  ).

В ответном рескрипте от 14(3) февраля 1744 г. было дано разрешение Антиоху Кантемиру на поездку в Италию на четыре месяца, однако в дополнительных денежных средствах ему было отказано, обвиняя его в расточительстве:

“Когда уже по онисуемымъ отъ васъ обстоятельствамъ и что ко избавленію вашему отъ бол;зни по присужденію дохтуровъ иного способу кром; перем;ны воздуху въ теплой климатъ не остается, то мы на такую вашу по;здку на четыре м;сяца въ Италію всемилостив;йше соизволяемъ и вы пополученіи сего, аккредитовавъ по надлежащему у Французскаго министерства находящагося при васъ секретаря посольства Гросса и оставя съ нимъ и переводчика Зимина, снабдя ихъ довольнымъ наставле ніемъ и о сбереженіи письменнаго архива и какимъ образомъ имъ въ отсутствіи вашемъ поступать и къ намъ о происходящемъ почасту обстоятельно доносить -- сами путь свой воспріять можете.

А чтожъ въ случа; такого позволенія просите о награжденіи, то вамъ самимъ не безизв;стно, что вы будучи въ характер; полномочнаго министра посольское жалованье и больше нежели другіе наши послы почти два года получали, такъ что мы не инако думать причину им;емъ, какъ что оного вамъ со излишествомъ (?!) ежегодно доставало, яко вы по нын;шнему вашему характеру и расходы свои разм;рять могли" .
(Там же).

Между тем по донесению Гейнцельмана () А.  Кантемир оставил долгов на 12 тыс. руб.

[() Рескриптом от 29 апреля 1744 г.  было объявлено Гроссу, что для принятия архива Антиоха Кантемира и всяких оставшихся письменных дел решено отправить из Голландии секретаря Гейнцельмана.

(Назначение Гейнцельмана для принятия архива объясняется следующим образом. Во-первых, в Петербурге желали убедиться, не сохранилось ли после смерти Антиоха Кантемира какой-либо важной переписки, касавшейся внутренних политических событий того времени. Во-вторых, положиться на Гросса нельзя было в силу установившихся отношений между ним и Антиохом Кантемиром, который был для Гросса при жизни и учителем, и благодетелем)].

Братья же Антиоха Кантемира и сестра его (Матей,  Сергей и Мария) в своем прошении, поданном в коллегию иностранных дел, указывали даже, что Антиоху  Кантемиру не было выплачено жалованья за 1743 и 1744 г. 10.000 р., почтовых за янв. треть 1744 г. 100 р., за наем двора на 3 года и 9 месяцев 6.710 р. 40 к, денег, издержанных по указу императрицы на покупку портретов, разных овощей 696 р. 63 к, итого 17.417 р. 6 к.
(Там же).

Эти данные во всяком случае свидетельствуют, что АНТИОХ КАНТЕМИР НУЖДАЛСЯ В ДЕНЬГАХ В ПОСЛЕДНИЕ ДНИ СВОЕЙ ЖИЗНИ и только вследствие крайне затруднительного положения решился просить у отечественных властей о выдаче пособия на лечение.
Вероятно, нерасположение к Антиоху Кантемиру вице-канцлера явилось причиной того, что Антиоху разрешили отправиться в Италию на 4 месяца, но без пособия и лишь с правом получать причитающееся ему жалованье без вычета, т. е. 5,000 р. за 4 месяца.

Однако Антиох Кантемир не успел воспользоваться этим разрешением и когда получен был рескрипт -- он уже думал о скорой разлук с этим миром.



ОЧЕНЬ НЕБЛАГОДАРНЫМ ОКАЗАЛОСЬ ОТЕЧЕСТВО ПО ОТНОШЕНИЮ К НЕМУ И В ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ ЕГО ЖИЗНИ.

Он умирал, а ему с трудом согласились дать отпуск, и, когда согласились, то лишь с условием соответственного вычета из жалованья за проведенное в отпуске время. О пособии и слышать не хотели, и Кантемиру даже угрожали, что если он будет болеть слишком долго, то его заменят другим дипломатом.

    
С такой угрозой обращались к человеку, который неоднократно просился сам в отставку, жаждал вернуться на родину и только мечтал об осуществлении давнишней своей надежды занять наиболее, быть может, свойственный ему пост -- президента задуманной Петром Великим академии наук.

Угроза эта, понятно, не могла напугать умиравшего Кантемира, но она должна была вызвать в нем весьма горькое чувство: все его заслуги были забыты в Петербурге, и те, на которых он возлагал наибольшие надежды в столь святом для него деле, в осуществлении цели его жизни, отворачивались от него в дни мучительной, смертельной болезни.

Но Антиох Кантемир не жаловался: ПОИСТИНЕ ТРОГАТЕЛЬНО ЕГО САМООТРЕЧЕНИЕ, ЕГО СТОЙКОСТЬ В СЛУЖЕНИИ ПРИНЦИПУ, КОТОРЫЙ ОН ПРИЗНАВАЛ ВЕРНЫМ.

Его денежные дела пришли в полное расстройство вследствие постоянных задержек с высылкой причитавшегося ему жалования.

Отпуск на поездку в Италию для излечения он получил только тогда, когда уже не мог им воспользоваться.

Ему угрожали отставкой после всех значительных его заслуг, и тем не менее ни одной жалобы не срывалось с его уст: КАК ГЛУБОКО ДОЛЖЕН БЫЛ ОН ВЕРИТЬ В ПРАВОТУ СВОЕГО ДЕЛА, КАК ВЫСОКО ДОЛЖЕН БЫЛ ОН СТОЯТЬ НАД ЛИЧНЫМИ СООБРАЖЕНИЯМИ, ЧТОБЫ БЕЗРОПОТНО ПЕРЕНЕСТИ ВСЕ ЭТИ УДАРЫ СУДЬБЫ И ОСТАТЬСЯ ВЕРНЫМ СЕБЕ ДО КОНЦА.

Его сосредоточенная, уравновешенная, настроенная философски натура проявилась вполне и в последние дни его жизни, перед самой кончиной.

Он не боялся смерти, хотя умирал так рано. Он ожидал ее стойко, как глубоко верующий человек, как писатель, совершивший то, что мог, и не покрививший никогда душою, как сын своей страны, посвятивший ей все свои помыслы и силы. Его окружали друзья, умевшие его ценить: секретарь посольства Гросс, брат его учителя-академика, знаменитый в то время философ и математик Мопертюи, аббат Венутти и некоторые другие близкие ему люди.

Но, даже и сраженный смертельным недугом, А. Кантемир не прервал своих ученых и литературных занятий. С помощью Гуаско он переводит свои сатиры на итальянский язык и, вопреки советам врачей, усиленно занимается чтением.

При жизни А. Кантемир так и не увидел свои сатиры изданными. Он неоднократно предпринимал попытки издать их в России, мечтая увидеть их напечатанными на родине. Но все его усилия оказались напрасными.
Мучительная смерть очень рано прервала эту кипучую деятельность.

ФИЗИЧЕСКИЕ СТРАДАНИЯ ЕГО БЫЛИ ОЧЕНЬ СИЛЬНЫ.
"Уже пятьдесят дней сряду,-- писал Антиох Кантемир,-- весь день мучит меня резь в желудке, как скоро только крыло курицы съем, а всю ночь жар с кашлем, так что иногда и трех часов не сплю, и никто никакой помощи подать мне не может... Сверх других моих болезней, уже начинающие гнить мои легкие кусками выкашливаю".

Но, несмотря на эти страдания, он, повторю, не переставал заниматься, читал и исполнял все свои обязанности.

21 (10) марта Антиох Кантемир подписал собственноручно свое духовное завещание на русском языке, которое марта 23 (12) около часу пополудни прочитано было ему в переводе на французском языке нотариусами Пультиером и Жирольтом, каковое он также скрепил свою подписью.

2 апреля (22 марта) Кантемир продиктовал Г. Гроссу и подписал свою последнюю реляцию, и когда Гроссу пришлось составлять следующую, от 9 апреля (29 марта), силы А. Кантемира настолько уже ослабли, что он не был в состоянии ни диктовать, ни писать.
    
Но у него хватило сил в Светлое Воскресенье прослушать обедню, причаститься и быть даже на второй день праздника у обедни.

"В субботу, на святой неделе (марта 31, 1744 г.), Кантемир почувствовал приближающуюся свою кончину, и, призывая имя Божие крестным знамением, скончался". (Байер. Указ. соч. С. 348.).

Его друг, секретарь посольства Генрих Гросс, Реляцией от 1 (12) апреля извещал двор о смерти Кантемира в следующих выражениях:
 
<<Вашего императорского величества тайный советник и полномочный министр князь Антиох Дмитриевич Кантемир по долготерпенной жесточайшей болезни сначала в желудке и потом в груди напоследок, вчерась, т. е. 11 апреля (31 марта), в вечеру в восьмом часу переменил сие временное житие с вечным блаженством.
Ваше императорское величество подлинно в нем изволили потерять верного раба и весьма искусного ученого министра. Здесь таким обще все его почитали, и понеже к превосходным качествам ума присовокупили гораздо приятное обхождение со всеми людьми, а особливо с своими друзьями, обще же в городе и при дворе сожалеют о преждевременной его смерти>>.

(Сементковский Р. И. Антиох Кантемир. Его жизнь и литературная деятельность. - ).


Наличными в его спальне нашли 1500 франков и серебряный рубль.

В то же время его библиотека насчитывала 847 названий книг на разных языках (не считая манускрипты и сочинения самого Антиоха) и была оценена двумя парижскими книгопродавцами в 6 тысяч 562 фр. ливра.

Характерно, что когда в Петербурге узнали, что братья князя выразили желание, чтобы библиотека Антиоха Кантемира была продана, дабы из вырученной суммы можно было хотя бы отчасти уплатить оставшиеся после Антиоха долги, то немедленно рескриптом от 10 мая от Гросса потребовали прислать в Петербург обстоятельный каталог библиотеки Антиоха Кантемира с оценкой книг знающими людьми.

После чего книги на русском, латинском и греческом языке по оценке, сделанной в Париже, всего 207 названий (в 300 томах), были куплены русским правительством.

Любопытно, что эти книги со временем по повелению императрицы Елизаветы попали в руки будущей императрице Екатерине II.

По прибытии в Париж Гейнцельмана -- Гросс, Зимин и Гейнцельман занялись описью архива.
В реляции от 31 мая (11 июня) Гросс сообщил в Петербург об окончании описи архива:

"Три дня трудились беспрерывно, чтобы совокупно все оставшиеся бумаги рассмотреть, запечатать и обстоятельный реестр изготовить".

К реляции Гросс приложил подробный реестр архива и писем, оставшимся после покойного Антиоха Кантемира, объясняя при этом, что после смерти Посла "все нашлось в целости, и что ничего не достает кроме нескольких начерно писанных реляций из Лондона".

В реестре содержатся указания и на некоторые сочинения покойного: "в другом комоде, в комнате, где князь умер, нашлось много сочинений его, например, переводы Корнелия, Эпиктета, начало Энеиды, Алгебра и разные стихи, русские, которые также там оставлены, чтобы душеприказчики ими распорядись”.
(Александренко В.Н. К биографии князя А. Д. Кантемира. – Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1896 - ).
   

Весь архив Антиоха Кантемира как Посла, кроме частной его переписки с родственниками, в мае 1745 г. был отправлен в Россию и в настоящее время, в общем прекрасно сохранившийся, находится в Центральном государственном военно-историческом архиве РФ. Примечательно, что многие письма А. Кантемира были сданы в архив нечитаными.



Но если все его признавали просвещенным человеком, хорошим гражданином, замечательным дипломатом за границей, то, отмечает биограф, судя по вышеуказанным условиям, при каких он "переменил временное житие с вечным блаженством", сомнительно, что этот взгляд  разделялся в Петербурге.

“ДАЖЕ КОГДА ОН УМЕР, К ПОСЛЕДНЕЙ ВОЛЕ ЕГО ОТНЕСЛИСЬ НЕ ОСОБЕННО МИЛОСТИВО”.

Так, он выразил надежду, что, ввиду его неудовлетворительного материального положения, бренные останки его будут перевезены в Россию на казенный счет, как это практиковалось относительно других посланников.

Поэтому он, следуя влечению своего доброго сердца, включил в завещание пункт такого содержания: "Ежели король французский по обыкновению пошлет по смерти моей к моей фамилии в обыкновенный подарок портрет свой, то оный продать и деньги (около 2400 рублей) употребить к прибавлению дохода какого-нибудь бедного госпиталя в Москве".

ОДНАКО ВЛАСТИ НЕ ТОЛЬКО ОТКАЗАЛАСЬ ОТ УПЛАТЫ ДОЛГОВ АНТИОХА КАНТЕМИРА (согласно одному из документов, Антиох Кантемир оставил долгов на 12 тыс. руб.), сделанных вследствие неуплаты ею самою около 20 тысяч рублей жалованья и по покрытии других расходов Кантемира на содержание посольства и исполнение разных казенных же поручений(мы уже отмечали выше,  братья Антиоха Кантемира и сестра его Мария  в своем прошении, поданном  в коллегию иностранных дел, указывали, что Коллегия задолжала Антиоху Кантемиру 17.417 р. 6 к. ), но и РЕШИТЕЛЬНО ОТВЕРГЛА ПРОСЬБУ О ДОСТАВЛЕНИИ ЕГО ТЕЛА В МОСКВУ НА КАЗЕННЫЙ СЧЕТ.

Братья заплатить долги сына господаря не могли. Начался постыдный торг.
    

Через девять месяцев после кончины Антиоха деньги на отправку тела прислала сестра Мария. И лишь через полтора года после кончины Антиоха его прах был отправлен на родину  и  прибыл в Москву в октябре 1745 года  и похоронен там ночью, без всякого торжества, по желанию покойного в зимней церкви св. равноапостольных Константина и Елены Московского  Николаевского греческого монастыря рядом с могилою его отца. (в 1935 монастырь вместе с усыпальницей был разрушен ().
).
 
[() Зимой 1935 года строения монастыря, включая захоронения, были снесены для постройки здания Народного комиссариата тяжелой промышленности СССР. Еще в начале февраля 1935 года руководство Комитета охраны памятников при Президиуме ВЦИК Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов обратилась с письмом в Государственный исторический музей.

В этом письме содержалась просьба в виду «происходящего сноса собора бывшего Греческого монастыря на Никольской улице» произвести «вскрытие находящихся там гробниц для изъятия музейных вещей и вывезти в литературный уголок нового кладбища бывшего Новодевичьего монастыря останки первого российского сатирика Антиоха Кантемира».

На это письмо была наложена резолюция: «К сожалению, ваше обращение опоздало на месяц». Это означало, что все захоронения, в том числе и Кантемира, были снесены к январю 1935 года и вывезены на свалку со строительным мусором. -  Цвиркун В. И. Легенда и реалии переноса останков Дмитрия Кантемира из Москвы в Яссы // Историческая экспертиза. — 2017. — № 1.]


Вместе с прахом пришли 11 ящиков имущества, из которого Мария оставила себе только портрет брата, его рукописи и часы.

Вскоре она получила письмо из Парижа от «вдовы», сообщавшей, что дочери Антиоха умерли, а сама она вышла замуж за нотариуса.

Следует отметить, что отношения между Марией и Антиохом были особенными. На протяжении всей жизни они поддерживали друг друга. Их объединяла тяга к научным занятиям, музыке и искусству.

По мнению И.И. ШИМКО, переписка «брата с сестрой во время продолжительного отсутствия первого из России, бросает яркий свет на настроение этих двух людей, мягких и гуманных в такое время, когда окружавшее их общество отличалось дикостью и жестокостью. Переписка имеет большое значение для характеристики Антиоха Кантемира.

Она разъясняет, в частности, почему он отказался от выгодного брака с богатейшей невестой того времени, княжной Варварой Алексеевной Черкасской, дочерью влиятельного государственного человека.

Причиной этому было нежелание отказаться от литературных и научных занятий. Дипломатической деятельности Антиох Кантемир посвятил себя главным образом потому, что пребывание за границей давало ему возможность расширить свое образование и в то же время освобождало его от непосредственного участия в политической борьбе, сопряженной с кознями и интригами».  ( Шимко И. И. Новые данные к биографии Антиоха Дмитриевича Кантемира и его ближайших родственников // Журнал министерства народного просвещения. Санкт-Петербург: 1891. Ч. ССIXXVI. C. 320-322. http://www.rulex.ru/01110549.htm ).

(Продолжение последует).