Вспоминая Асю Сапир ч. 6

Я знала, что в Америку Ася Михайловна приехала из России, из Екатеринбурга. И вдруг открытие  - оказывается мы землячки, её корни ведут в Украину, в мою родную житомирщину. Она родилась в Житомирской области, в Кростенском районе, в небольшом местечке - то, что в давние времена по еврейски называли штатл. Об этом в стихах:

Три языка баюкали меня,
рождённую в Житомирском местечке,
в белёной хате с грубой без огня,
с качающейся зыбкой в такт сердечка.
.....

Вторгались в сны напевом идиш-скрипки,
волною украинской песни-мовы
иль русской колыбельной. И без сшибки
лелеяли - ДО образов и слова.

Неожиданно, хотя не могу сказать, что была очень удивлена - мне уже приходилось прежде и ещё придётся в будущем сталкиваться с подобным совпадением. Еврейские корни очень часто проростают в житомирщине, не зря Шолом Алейхем описывал в своих произведениях именно наши места. Мне это совпадение всегда приятно, говорит о чём-то родственном, хоть и затерянном в прошлых поколениях. Вот и в этот раз я обрадовалась, как будто нашла источник духовного контакта и понимания. Тема трёх языков мне по-своему близка. Хоть я не знаю идыш, но образ идыш-скрипки очень понятен; в её звучании я слышу утерянный, но на генетическом уровне знакомый говор. Украинская песня-мова и русская колыбельная - как необычно автор соединила их через мелодию - живут во мне.

А вот продолжение и мой отклик:
.......
Я родиною малой вижу "Штатл",
с соборной грушей в золотых плодах.
В ней был вочеловечен Бог с библейских лет.
(здесь промельком - и мой уральский след).

Вот дед и баба во главе стола.
Не накопили скарба-барахла.
Богатство - в детях, мой отец - "старшой".
Уральца ценят здесь не "по одёже" -
посильной лептой, словом - всей душой
сестры желанье стать врачом умножит.

Не спорят языки - мы все родня.
А между тем всё явственней: война.
Новейший символ смерти - "мессершмитт" -
от бомб ни шлях, ни погрiб не щадит.

На подступах ... В местечке ... Во дворах...
В белёных хатах поселился страх.
Квиточки угрожают. День звереет.
Толпу согнали: "Кто укрыл еврея,
расстрелу подлежит..." Здесь, у сарая.
И старики мои, своих спасителей спасая,
покорно шли по тверди, как по краю.

Командный брёх. Затворов смертный лязг.
Расстрельный день... евреев ... к ногтю ... "Раз!"
На "Два!" лежат рядком, рука в руке.
Как жили. Капли крови на песке.

Вдруг треск и будто стон. И дрогнул сход.
То надломился ствол белёный груши.
И никому теперь ненужный плод
высокий замысел презрел и обездушен.
......
Три языка баюкали меня.
Пусть отпевают океан стоустый,
рябина под окном - не близкая родня, -
с которыми общались мы по-русски.

"... трудно высказаться, потому что Вы такой огромный пласт подняли, столько мыслей и чувств пробудили, что я даже и не знаю, с чего начать. Всё же попробую.С одной стороны, я внимательно слежу за личной трагедией Вашей семьи (а ведь и в моей произошло подобное, когда мои прадеды не выехали из Житомира и были расстреляны), с другой-прослеживаю общую картину, где всё соединилось и сплавилось, где три языка стали для меня синонимом единства. Ещё для меня символична "соборная груша", ствол которой надломился и жизнь её прекратилась вместе с жизнями уничтоженных людей, а с этим и "высокий замысел презрел и обездушен". Но я прослеживаю цепочку, связывающее одно, погибшее дерево с другим, живым - рябиной под окном,с которой, как с человеком, Вы общаетесь по-русски.
И ещё одна тема мне почудилась, которой возможно и нет в вашем стихотворении: возможно это мои личные ассоциации, связанные с нынешними событиями на Украине. Но вот эти строчки :
     " Не спорят языки-мы все родня.
       А между тем всё явственней: война"
 ...я в них остро прослеживаю связь с сегодняшним. В моём же понимании, мы все Родня уже потому, что у нас одна планета...
Ну и конечно, не могу обойти вниманием упоминание моей родной житомирщины. Все мои корни там. Может Вам интересно будет узнать, что по-крайней мере один человек, знакомый Вам по "Пру", тоже имеет эти корни. Рута Марьяш родилась в Риге, но её мама была родом из Житомира. В нашей  редкой в последнее время переписке она всегда спрашивает: " Как там моя Волынь?" и до сердечной болезни волнуется из-за событий."

Хочу пояснить, что писалось это весной 2014 года. Это мой взгляд, ни в коем случае не хочу утверждать, что именно эти мысли автор вкладывала в строки. Но я посчитала своим правом поделиться с моим читателем.

Раз упомянула имя Руты Марьяш, хочу сказать, что это была удивительная личность, уход которой я переживала очень тяжело, о которой уже писала и буду продолжать писать. В ответ Ася Михайловна поблагодарила за подробный разбор стихотворения и написала, что я "так выросла как читатель, что не могу не похвалить Вас." Этой оценкой горжусь до сих пор, но заслуга моего роста безусловно принадлежала ей и нашему общению. О Руте Марьяш Ася Михайловна сказала, что её особенно радует их общность.

Что возвращает меня к началу: именно общность, коренящаяся возможно и в местах, из которых мы вышли, через разницу в возрасте, жизненных событиях, формировании, а теперь и разделивших годах, по-прежнему влечёт меня к этому человеку и её творчеству.

Ну а мой рассказ подходит к концу.
Не хватает последней главы...