Наталья Суханова

Дорогие Читатели!
Я буду рада вашим откликам, вопросам и замечаниям. Пишите, с удовольствием вам отвечу.

Наталья Суханова.




Иногда, а с возрастом, когда читать удается все меньше и меньше, охватывает горькое бессилие и отчаяние, что необъятного не обоймешь. Читая периодику, текучку, безграмотные рукописи настырных графоманов и — в «обязательном чтении» — очень грамотных направителей культуры, пропускаешь истинно талантливое, серьезное, близкое по духу и по работе в текущей литературе.
У Натальи Сухановой десять книг, а я вот впервые читал ее, и читал с большим интересом, а порой и с наслаждением, особенно рассказы. Ее «Делос» шибко мне лег на душу и по глубине своей, и по мужеству, и по целомудренности какой-то, вовсе не бабьей. Это рассказ тонкий, человечный и суровый в своей неотмолимой святой простоте, во всяком случае я давно не читал ничего подобного.

Виктор АСТАФЬЕВ





НЕ ВЫЧЕРКИВАТЬ !


Про корпоративную память


Когда выясняешь, что в список прочитанного тобой не входит автор, который давным-давно должен был занять в нём почётное место, испытываешь острую досаду. Во-первых, досаду на себя: опять прохлопал важное. Во-вторых, досаду на весь институт окололитературных наук, трудами критиков и издателей фактически формирующий лонг- и шорт-листы лучших прозаиков, лучших поэтов, лучших фантастов и новых реалистов, лучших «молодых» и «старых», запрещённых и возвращённых, лучших из лучших и лучших из модных. Конечно, досада эта по большому счёту безадресная и риторическая и напоминает вздохи электората в какой-нибудь госприемной: «Ну почему у нас всё так плохо?» И всё же: каждый раз, когда наталкиваешься на всеми забытое имя, которое ни по каким критериям не может быть вычеркнуто из перечня лучшего в русской литературе, впадаешь в недоумение.
В последний раз я пережил это год назад, когда открыл для себя прозу Натальи Алексеевны Сухановой - совершенно случайно. Со словами: «Почитайте. Это последний русский классик», - книгу мне подарил издатель. Это был вышедший в ростовском издательстве «Старые русские» сборник «Зелёное яблоко», в который вошли произведения, написанные в очень разные (от шестидесятых до девяностых) годы. Я, помнится, открыл книгу в настроении скептическом: автор, как мне рассказали, живёт в Ростове, автору семьдесят пять; семидесятипятилетний классик, о котором ты не слышал ни слова, живущий в одном с тобой городе, - это казалось невозможным. Открыв книгу, чтобы скользнуть наскоро по верхушкам букв, я ушёл в неё с головой. Четыреста страниц я проглотил за пару вечеров. (Что само по себе редкость для того, кто пишет сам, когда, увы, почти утрачено умение читать запоем, читать как читатель). Я прочитал ранние - изящные и какие-то необычайно сокровенные, будто внутри тебя выписанные - рассказы Сухановой, прочитал её поздние - задумчивые и неторопливые, подчинённые динамике мысли, а не событий - повести и долго ходил потом потрясённый и праздничный, как в юности, после Чехова или Бунина.
Как проза такого ранга уходит с литературной авансцены, выветривается из памяти читающей публики? (Ещё один риторический вздох.) Пусть даже сам автор, как это, очевидно, и было в случае с Сухановой, делает всё, чтобы пропасть в лабиринте забвения: не переезжает в столицу, не заводит придворных дружб, не встаёт под крикливые знамёна идеологий. Пусть сам автор не делает ничего, чтобы добыть себе входной билет на литературный Олимп. Это в конце концов не его, автора, дело - суетиться в прихожей вечности. Но есть же (должна быть!) в литературном процессе, если смотреть на него как на некое сложное производство по изготовлению и доставке текстов человеку читающему, корпоративная, что ли, память. Ведь есть она, эта самая корпоративная память, в других сложных производствах. В конце прошлого года Ростов-на-Дону отметил юбилей бывшего директора Ростсельмаша Юрия Пескова. Юбилей был помпезным, в роскошном заводском ДК был аншлаг. Полугодом ранее в том же Ростове совершенно незамеченным прошёл юбилей Натальи Сухановой. Выправленная по подсказке председателя местного писательского союза грамота от областного Минкультуры и бутерброды с водкой в помещении вышеупомянутой писательской организации, после выселения из очередного аварийного здания обретшей угол под крышей районного общества инвалидов. И ведь смотрится сей контраст как нечто само собой разумеющееся. Рядом с бывшим директором крупного завода находятся люди, готовые чествовать его и плоды его труда, а рядом с бывшим известным писателем, по тем или иным причинам выпавшим из обоймы, - мягко говоря, не всегда.
Это почти всё, о чём я хотел сказать.
По одному рассказу Натальи Алексеевны, предлагаемому вниманию читателя ниже, судить о её творчестве невозможно. Рассказ и характерен для неё, и одновременно совсем не похож на многие другие её рассказы. Суханова вообще очень непохожий сам на себя автор, автор с переменным почерком. «Внутри меня так многолюдно», - говорит один из героев Сухановой. Многолюдно и в её писательской лаборатории. Там, кажется, трудится целая бригада. Под её произведениями вполне правдоподобно смотрелись бы разные фамилии, настолько отличны друг от друга бывают сухановские повести и рассказы. Этот рассказ - о ребёнке (или о взрослом, всматривающемся в мир ребёнка, пытающемся окунуться в волшебную стихию взросления?). Суханова часто пишет о детях (или о взрослых, увиденных из глубины детского мироздания?).
Сегодня Наталья Суханова забыта. Отложен недописанный роман. Москва, где сверкает жизнь и вершатся литературные судьбы, недосягаема ввиду безденежья и не завязанных вовремя знакомств. В ростовском Минкультуры в качестве помощи предлагают список потенциальных спонсоров, по которым следует пройтись с протянутой рукой.
Но писатель не заканчивается там, где кончается интерес разгильдяев-современников. Ведь у них иногда вырастают очень даже умные и чуткие ко всему настоящему дети.

Денис ГУЦКО

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных