К вопросу об оттоке капитала из РоссииКак известно, за последние двадцать лет (и особенно – за девяностые) чистый отток капитала из России составил около двухсот миллиардов долларов. Ну или пятисот. Но точно – никак не меньше, чем стопицот триллионов. Кому это известно и откуда это известно? Я слышу эту херню про «катастрофический отток капитала» из России на Запад – все эти двадцать лет. Слышу её от правительственных дяденек, от оппозиционных тётенек, от бизнесменов, от милиционеров, от учёных, от бандитов… и от бабушек на лавочках. И все эти двадцать лет мне интересно: а как, собственно, это вообще можно посчитать, движение капитала через границы России? Вы, ребят, хоть представляете себе масштабы сокрытия реальной выручки и оборотов? Ну если вы не «марсиане», то, думаю, представляете. Что это не какой-то процент от легально засвеченного бабла, а – во много раз больше «легала». Причём, это справедливо и для оттока, и для притока. И другой вопрос, который возникает: это ж сколько тех самых долларей было в Союзе изначально, до либеральных реформ, что они вот всё утекают и утекают, да утечь не могут? (Да притом, что знаменитое «Золото Партии», по легенде, утекло ещё в конце восьмидесятых). Вот же Горби простофиля-то был: на немереных тоннах валюты сидел – а всё кредиты зачем-то выпрашивал, прибеднялся! А надо ж просто поискать было получше! Тут, конечно, товарищи пограмотнее – поправляют. Не надо, говорят, понимать всё так инфантильно и буквально. Конечно, никто не утверждает, будто бы Советский Союз был доверху набит именно баксами, в зелёно-бумажном виде, которые потом и утекли (хотя некоторые – думают именно так). Но речь идёт о том, что из России вывозились всякие ценные ценности, а баксы, которые могли бы влиться в нашу экономику в обмен на эти ценности – застревали за бугром, не вливались. И в этом, значит, отток капитала и заключается. Но при этом, добавляют они, реально были случаи, когда всякие несознательные наши буржуины переводили заграницу живую валюту. То ли по фиктивным контрактам в оплату мнимых импортных поставок, то ли вовсе криминальным каким-то манером бабло за бугор перегоняли. Чтоб, значит, положить их в швейцарский банк, вилл в Испании напокупать, а то и – акций каких-нибудь нерусских. Это вместо того, чтоб в российскую экономику баксы-то вкладывать! Вот ведь сволочи! Ладно, думаю. Пусть, сволочи. Жлобы непатриотичные. Замест того, чтоб родную экономику поднимать – всё как-то норовят умыкнуть свои денюжки туда, где сохраннее. Малодушная и весьма даже подлая публика. Но вот, думалось мне, появилось у меня страстное желание положить в швейцарский банк миллион древнеримских сестерциев. Потому что я люблю сестерции и доверяю швейцарским банкам. Осталось решить одну проблему: где-то надыбать миллион древнеримских сестерций. Ровно тот же вопрос возникает и применительно к несознательному российскому нуворишу, который увёл в швейцарский банк сколько-то лямов баксов: где он их надыбал? В Союзе инвалюты на руках было – кот наплакал (а госрезервы под конец опустели так, что там плакали даже мыши). Сами собой – доллары в России не растут. Так где взял? Откуда? Путём нехитрых умозаключений мы приходим к выводу, что эти доллары наш несознательный буржуин получил всё же где-то за пределами России. Чего-то он, за них, сцуко, продал. Конечно, кусочек Родины. В виде цистерны нефти, вагона леса-кругляка, стальных швеллеров и чушек цветмета. А сейчас, значит, решил свои деньги (часть их) вывести из России. Через оффшор какой-нибудь поганый. Почему мы узнаём об этом? Потому что ему нужно легализовать эти бабки, чтобы вложиться во что-то на Западе. И это движение светится. А вот как он получил прежде эти самые доллары – мы не знаем. Потому что приток их в Россию – практически не контролируется. Да и чего контролировать-то? Хоть мешками нал завози – всяко рады. И каков был реальный отток капитала (а то ведь имел место и реэкспорт) – даже мы точно не знаем (не говоря уж про Минфин или ФСБ). Оценки – весьма умозрительны. По сути, экстраполяция известных нам фактов легального экспорта капитала на всю движуху, хрен знает с какими коэффициентами. Но чего мы ещё меньше знаем – так это размеры притока капитала в страну. И чисто валюты, и даже импортных товаров (потому что дураков нет, сполна платить грабительские таможенные пошлины). Однако ж, можно навскидку оценить это дело по некоторым косвенным критериям. Скажем, по заработным платам. А вот в девяносто пятом году – другая моя знакомая устраивалась на работу секретаршей. Не секретуткой, а именно секретаршей. Она была студенткой дурацкого какого-то вуза, и барышня милая, но английского не знала совсем. И компьютер – на уровне «Ворд открыть не могу, ярлычка на десктопе нету!» Но хотела не меньше пятисот баков. Потому – пришлось где-то с недельку поискать, поездить на собеседования. Тем не менее – устроилась. Деньги платили исправно, и на честь никто не посягал. Ну и таких примеров – я могу очень много привести. И не только по Москве и Питеру. А теперь, внимание, вопрос: что произошло с экономикой за эти годы? Утекли последние баксы из страны? Или, наоборот, притекли? По мере этого колоссального притока материальных благ – повсюду открывались новые магазины, торговля расцветала. Конечно, этот наплыв товаров – не был ни гуманитарной помощью, ни подарком постсоветской России от мира капитала. Эти товары – естественно, чем-то оплачивались. В основном, сырьём. Нефть, газ, лес, металлы. И конечно, это можно считать утечкой капитала. Ведь не будь тогдашнее российское правительство столь безалаберно, выручку от сырьевого экспорта можно было бы пустить на реально полезные дела. Например, наклепать много МиГов, подарить их нашему большому другу Насеру, лидеру Египта, чтоб израильской авиации было на ком тренироваться. Ну или – Лумумбе оружия подкинуть, чтоб белых всяких колонизаторов мочить было веселей. Да мало ли на свете хороших людей? Компартии, опять же, по всему миру – тоже кушать хотят. А вместо этого – позволили, демоны, закупать за драгоценную валюту товары для населения. Да как будто этим скотам в самом деле нужно столько машин, телевизоров и шмоток? Конечно, отток капитала, в чистом виде. И не иначе, как национальное предательство. Раздаются, правда, умеренные голоса, которые говорят, что товары народу, конечно, нужны, и может, даже больше нужны, чем торжество Лумумбы над Чомбе, но лучше бы, чтоб это были отечественные товары. А потому, значит, нужно было не тратить выручку от сырьевого экспорта на бездумную оплату импорта, а вот здесь аккумулировать да инвестировать в отечественное производство. Естественнонаучный академик Паршев, правда, возражает, что как ни крутись – в России производство невыгодно. По чисто климатическим причинам. Всё едино, говорит, затратнее выйдет, чем в какой-нибудь Малайзии. Но предлагает гениальное решение: «А давайте всё же сделаем вид, как будто производство у нас выгодно, и чтоб импорт всякий не смущал нас своей малой ценой – мы его прикроем совсем, наглухо. И рубль свой – снова игрушечным сделаем, для внутренних токма расчётов. Так, думаю, нам удастся наебать законы природы и гадкую мировую экономику. Ну, один-то раз ведь получилось уже? Аж семьдесят лет продержались, пока страна не ****анулась. И то были семьдесят лет одного сплошного, непрерывного праздника. Вот и сейчас – мы себе так уши отморозим, что буржуины снова от зависти лопнут. У них-то всё дёшево и много, а у нас будет дорого и мало. Поди фигово придумано?» Я же сказал бы, что, конечно, климатический фактор – некоторую роль играет. То есть, понятно, что при прочих равных более тёплый климат несколько выгоднее. Как понятно и то, что в Красноярске люди жить не могут, а могут жить только сибиряки. Но вот в Москве и Подмосковье живут многие из тех, кто запросто мог бы перебраться в Испанию или в Гоа какое-нибудь. И ей-богу, стоимость кирпичной кладки да теплоизоляции – это ничто по сравнению с ценой оборудования современного завода, и вовсе мизер – по сравнению с ценой технологии. Самым же важным является всё-таки человеческий фактор. И честно скажу: желание совершать долговременные инвестиции в национальную экономику – обратно пропорционально числу аборигенов, любящих считать чужие деньги, а не зарабатывать свои. Нужно быть отчаянным малым, чтобы затевать серьёзное производство в стране, над которой висит призрак принудительной и безвозмездной национализации. При этом, само по себе вливание денег в экономику – вовсе не стимулирует рост производства автоматически. Если отбросить эту чушь про тотальное бегство долларов из России в девяностые, то на самом деле – имела место огромная накачка баксами нашей экономики. Они сюда устремились в таких количествах, в каких их никогда тут не видели. И кредиты МВФ – вовсе не главный был источник поступления валюты. Но это были – в основном короткие, спекулятивные инвестиции. Под словом «спекулятивные» не подразумевается ничего плохого, но просто они делались не в долгоиграющие какие-то промышленные проекты, а в фондовый рынок, и не ради завладения контролем над активами, а ради игры на растущем курсе и высоких процентов с доходных бумаг. Локомотивом этого процесса, конечно, были правительственные ГКО. Но вверх стабильно шли и другие российские бумаги. И в середине девяностых рубль укреплялся так, что мама не горюй. Наверное, людям, далёким от финансов, экономические аналитики уже мозг вынесли своими рассуждениями о пользе или вреде крепкой/слабой национальной валюты. Особенно, когда в 92-94 бушевала недетская гиперинфляция, и все кричали о необходимости стабилизации курса и укрепления рубля, а потом вдруг стали заявлять, что укрепление национальной валюты – это плохо, что в разных странах правительства и Центробанки с этим борются. На самом деле, конечно, говорить о состоятельности российской государственной финансовой системы в 92-94-м – примерно то же, что говорить о здоровом пищеварении при дизентерии. Это была неудержимая эмиссионная диарея Центробанка, фактически аннулировавшая значение национальной валюты. Заключать сколько-нибудь крупные и сколько-нибудь «длинные» сделки в рублях – тогда мог только душевнобольной. На крайняк – сумма указывалась в баксах, с припиской «в рублях РФ по курсу ММВБ на день платежа». Можно ли было избежать гиперинфляции? – вопрос отдельный. В Прибалтийских странах – удалось. В Польше – нет. Такой же ****ец был, только пораньше. На Украине – обвал был ещё хлеще, только попозже. Эксперты МВФ – естественно, во всех случаях требовали жёсткой монетаристской политики и сокращения госрасходов. Но это, как бы сказать, не очень популярные меры. И возможность их осуществления – не столько даже от качеств правительства зависит, сколько от народной психологии в конкретный исторический момент. От амбиций. От градуса «державного величия», если угодно (и, соответственно, от претензий на делёжку пирога). Тем не менее, жизнь продолжалась, как и приток валюты в Россию. Да, производство несколько просело, но оно, в массе своей, и прежде не было экспортно-ориентированным, мягко говоря. А потому его падение никак не сказалось на притоке долларов. Вернее, он здорово увеличился, поскольку за бугор стали продавать реально гораздо больше всякой всячины (того же сырья и проката, который раньше шёл на оборонку и долгостой). Здесь же, в России, виделись неплохие возможности урвать большой куш на шару. Прихватизация, нарождающийся фондовый рынок. Причём, что кажется странным на первый взгляд, на игрокам на фондовой бирже – в действительности похуй, чем обеспечены те или иные ценные бумаги. Важно – что они есть и куда-то двигаются. Есть инструмент – есть возможность с ним поработать. А когда бумаги покупают – естественно, они идут вверх. А чем больше они идут вверх – тем больше их покупают. Ну и так – до тех пор, пока не наебнёт. Все знают, что это пузырь, что рынок перегрет – но все надеются вовремя соскочить. Когда видишь стабильно и резко растущие в цене бумаги – слишком велико искушение стрясти лёгкого бабла без особых усилий. Так происходят все финансовые кризисы при капитализме, но, конечно, катастрофой они оборачиваются лишь тогда, когда правительству приходит в голову фантазия побороться с биржевым крахом и утешить несчастных спекулянтов. Российское правительство в 98-м – поступило, может, не очень прилично, но всё же умнее, чем, скажем, Гувер и Рузвельт в тридцатые. Оно, конечно, само неслабо приложило руку к перегреву российского фондового рынка, выпуская очень лакомые облигации с хер знает чем обеспеченной высочайшей доходностью – ну так само же ведь и простило себе свои долги? «Участники рынка ГКО могут получить памятные значки». Пока же рынок рос, правительству удалось стабилизировать рубль (к 95-му – уже надёжно) и привлечь значительные вливания. Пусть не в бюджет, пусть не в реальный сектор – но вот хотя бы вообще в экономику. Все признают, что уже к 96-му – рубль стоил в России слишком дорого, а бакс – слишком дёшево. То есть, рынок был перенасыщен баксами в сравнении с реальными возможностями нашей экономики. И это, конечно, можно уподобить «запору» после означенной «диареи». Чем это плохо, чересчур крепкая национальная валюта? Я бы сказал, в каждом случае важнее вопрос: для кого это плохо, а для кого хорошо? Предположим, вы работаете в фирме, торгующей компьютерами. Естественно, они все – из импортных комплектующих. Покупаются за бугром и за валюту. Ну и здесь должны продаваться так, чтоб отбивались. А значит, дешевизна иностранной валюты (считай – крепкий курс рубля) – это выгодно вам и всем гражданам, желающим приобрести компьютер. То же – верно для любых высокотехнологичных изделий, целиком импортных или собираемых в России из заграничных деталек. При этом марка может быть отечественной, но начинка – в основном забугорная. Кому это НЕ выгодно? Во-первых, конечно, тем, кто дальше всего находится от потоков валюты (бюджетникам, скажем), а во-вторых - тем отечественным производителям, которые мало зависят от импортного сырья/комплектующих для своей индустрии, но конкурируют с импортной продукцией на внутреннем или внешних рынках. Здесь, в конечном счёте, всё упирается в зарплаты. При дешёвом долларе внутри страны – они получаются, естественно, выше, чем в каком-нибудь Китае, где доллар гораздо дороже (по отношению к буханке хлеба, грубо говоря). При этом, разумеется, я очень далёк от того, чтоб обзывать торговлю импортными компьютерами – «гадким компрадорством» и ратовать исключительно за интересы отечественного производителя. По хорошему счёту, если уж говорить о национальных приоритетах, то конкретно в девяностые, наверное, было важнее обеспечить страну компьютерами, чем утереть нос Китаю в борьбе за гордое звание «самой дешёвой потогонки мира». Но производство, конечно, тоже важно (особенно – экспортно-ориентированное), поэтому многие смотрят довольно оптимистически на результаты дефолта-98. Да, престиж государства малость был подмочен, банковский и биржевой сектора здорово ухнули, и рубль девальвировался аж втрое, и многие импортёры понесли большие убытки, но потребительские цены внутри страны – далеко не сразу и далеко не втрое взлетели. Они, в общем-то, не так уж и изменились (если не считать чистый импорт). А значит, стало возможным, сохраняя прежнюю зарплату в рублях, гораздо меньше платить в баксах. И это, естественным образом, повысило конкурентоспособность. Капитал тогда, конечно, немножко шарахнулся из России. Это немудрено. Но с начавшимся подъёмом промышленности – вскоре и баксы устремились обратно. Рост зарплат и цен на недвижимость – хорошо это показывают. При этом понятно, что недвижимость – тоже бывает тем ещё «пузырём». Но так же понятно, что если цена за квадрат выросла раз в десять, в баксах, – то имеет место приток капитала, а не отток. Хотя часть прибыли – естественно, фиксировалась в зарубежных активах. Это нормальное человеческое желание – раскидать яйца по разным корзинам, подстраховаться на всякий случай. Так поступали бизнесмены в девяностые, так поступил Кудрин со Стабфондом (и молодец). К тому же (что понятно даже Паршеву), русские бизнесмены – в целом не глупее западных коллег и точно – не дурнее паровоза. Поэтому, когда видели возможность пробиться со своими капиталами на какие-то особо заманчивые, перспективные рынки – пользовались ею, конечно. Как им воспретить это делать, чтоб ни капли, понимаешь, капитала не утекло за рубеж? Ну, я знаю только рецепт, как заставить их уйти вместе со всем своим баблом, а также – со своими мозгами, опытом и энергией. Надо почаще и погромче кричать, как вы не допустите утечки и какие суровые вы введёте кары для людей, распоряжающихся своими бабками без вашего согласия. И, конечно, всякий раз им напоминать, что считаете их состояния – ворованными, и что час расплаты близок. Нет, разумеется, я не хочу сказать, будто бы «капитаны» нашего бизнеса – ангелочки с крылышками и всегда соблюдали закон. Иногда – они действительно довольно-таки «хищнически» себя вели. Или даже «шакальски». Но те, кто хотя бы до конца девяностых дотянул в России, – это всё же довольно разумные и сознательные ребята. И они больше притащили сюда денег и матблаг, чем вытащили отсюда. Вернее, так даже скажем. Ну да, они продавали нефть, газ, лес, металл. За бесценок? Для целей налогооблажения – да. Но вообще-то, за свою цену (не лохи, чай). Продавали то, что имелось в избытке здесь, ввозили то, чего у нас не было. Часть выручки, конечно, откидывали на Запад (или на Восток). Но в основном – она в Россию шла и идёт, так или иначе. До такой степени, что это действительно тормозит развитие производства, как ни парадоксально. То есть, какие-то производства вполне себе существуют, но вообще-то, Россия оказалась слишком богатой страной, чтобы в двадцать первом веке морочиться такой муторной фигнёй, как индустриальное развитие. И это анекдот, но под все эти вопли про тотальное разорение, обнищание и бегство капитала – Россия, сама не заметив, вошла в Золотой Миллиард и поимела те же проблемы (если это проблемы). В числе них - некоторая деиндустриализация. Отчасти оно и хорошо: экология чище. Но при желании, конечно, можно развивать в России современные производства без ущерба для экологии и с очень привлекательной нормой прибыли. Например, агропромышленное. И тут у России есть определённые козыри: Хотя ясно, как божий день, что когда мы освободим Родезию от Зимбабве, основные агропромышленные мощности гораздо выгоднее будет перенести туда. Поскольку там-то уж климат – действительно более подходящий для сельского хозяйства. © Copyright: Артем Ферье, 2011.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
