К исламскому вопросуЕсли отрешиться от политкорректного лицемерия и сказать, как есть, то в отношении мусульман среди европейцев имеются две позиции. Первая (которой, в числе прочих, придерживаются в глубине души почти все евреи, даже если говорят иное) выражается в мечте о том, как бы собрать всех-всех-всех мусульман в одном компактном ареале и шарахнуть по ним большой-большой термоядерной бомбой. Вторая (которой придерживаемся и мы с друзьями) – более умеренная. Нам пофиг, кто во что верует (все религии, в общем-то, одинаково тупы и агрессивны, кроме Церкви Сатаны) и кто что проповедует, мы оцениваем только конкретные физические действия, а не идеологические предпосылки к ним. Соответственно, преступниками, заслуживающими нейтрализации, мы считаем только тех персонажей, кто из религиозных или каких-то иных мотивов реально готов причинять вред другим людям. Мы не можем отрицать, что религиозное воспитание даёт почву для психозов и фанатизма, но не считаем себя вправе бороться с какой-либо идеологией силой оружия, покуда это всего лишь слова. Практическая трудность – в определении случаев, когда слова переходят в действия. В противоправные действия. То есть, когда персонаж, дотоле рвавший свою глотку за свою веру (что его право) – начинает резать за неё чужие. Говорят, особенно сложно отследить этот момент в исламе, где будто бы всякий мирный верующий в любой момент может стать воинствующим маньяком, террористом или пособником террористов. Поэтому, собственно, многие добрые люди и считают, что нет хороших мусульман, а есть хорошая термоядерная бомба для них. Я бы рискнул заявить, что это полная чушь. Как раз в исламском случае – очень легко и удобно отделить миролюбивый конформизм от оголтелой религиозной фанатичности. Власти некоторых европейских стран, не на шутку встревоженные исламским нашествием, предпринимают контрмеры, большей частью дурацкие. Запрещают ношение паранжи (кому что плохого делает сам факт ношения тётками той или иной одежды?), запрещают ношение в школах религиозных символов (кому что плохого делают символы?) и занимаются прочей подобной иррациональной хернёй несколько фашистского окраса. Это происходит потому, что Рим пал, а современные народы континентальной Европы – в плане цивилизованности и здравого смысла недалеко ушли от своих галльских и германских предков времён Цезаря (и несколько проигрывают Алариху по части гуманизма и здравомыслия). Между тем, самое комичное во всей этой бодяге с противоборством исламу – в том, что никто не рискует поднять действительно актуальный вопрос, способный быть эффективным водоразделом между конформистским течением в исламе и бурными потоками кровавой религиозной страсти. Именно: вопрос об обрезании. Не хочу быть понят так, что поднимаю этот вопрос лишь в целях «ущемления» мусульман. Нет, я искренне считаю, что это глупость, дикость и трусость нашего мира – терпеть в нём такую вещь, как узаконенное младенческое обрезание. Давно пора признать, что всякий человек имеет право на телесную неприкосновенность, право на то, чтобы не подвергаться каким-либо необратимым и перманентным модификациям организма без своего согласия (при условии дееспособности), и что нарушение этого права кем бы то ни было и в каких бы то ни было целях (помимо спасения жизни и здоровья по медицинским показаниям) – является тяжким преступлением, которое должно караться достаточно сурово. Почему на мужское младенческое обрезание взирают так благодушно («ну, это ж традиция!») – для меня большая загадка. Охреневшая от собственного «гуманизма» Европа готова видеть преступление в шлепке по заднице, но совершенно спокойно мирится с тем, что родители отчекрыживают у младенца кусочек плоти далеко не самого бесполезного органа, потому что «у них так принято». Некоторые правоведы заявляют, правда, что родители могут так делать, ибо это ИХ ребёнок. Что ж, нельзя не согласиться с тем, что ребёнок до обретения хотя бы частичной дееспособности является как бы собственностью родителей. Но сам тот факт, что в перспективе ребёнок станет полноправным гражданином, порождает некоторый дуализм его статуса, и полномочия собственников в любом случае подвергаются существенным ограничениям. В частности, ребёнка нельзя калечить так, чтобы полученные увечья сохранились по наступлении дееспособности. И если все мы согласны с тем, что следует лишать родительских прав и сажать в тюрьму тех маньяков, кто отрежет своему младенцу кончик мизинца, то почему, собственно, должно быть какое-то другое отношение к обрезанию кончика пениса? Потому что так принято? Потому что это «традиция, овеянная веками»? Ну, много было всяких интересных традиций, сопряжённых с телесной модификацией. Майя стесняли череп маленькой девочки двумя брусками, чтобы добиться удлинённой его формы, считавшейся самым шиком. Китайцы заключали в колодку девичью ступню, чтоб она была узкой и длинной, а походка – качающейся (и не для жизни сей). Некоторые африканские народы забирали девичью шею в кольца, вытягивая её годами, чтоб было красиво, как у жирафа (если кольца снять - шея просто ломалась). Всё это – замечательные, древние традиции, имевшие свою культурную подоплёку, богатый материал для палеоэтнографов, но в современном мире их роднит одно: в случае воплощения на практике – они станут предметом уголовного судопроизводства. Что совершенно правильно. И что давно уже пора установить и в отношении младенческого обрезания. Его адепты утверждают, что процедура сия для здоровья вроде как не вредная, а даже полезная. Это вопрос спорный, поскольку очевидны и отрицательные последствия обрезания, но что ясно безусловно: в абсолютном большинстве случаев данная процедура вовсе не является необходимой для сохранения жизни и здоровья (поскольку миллиарды людей прекрасно живут необрезанными, и мы давно уже не бродим по Аравийской пустыне с её водным голодом), а в тех ситуациях, когда является, решать данный вопрос должен не мулла, не раввин, а консилиум медицинских специалистов. Это – применительно к младенцу. При этом понятно, что взрослый человек, недовольный какими-то элементами своей конструкции, - сам хозяин своему телу и может отчекрыживать себе, что пожелает. Но это – взрослый, дееспособный человек, понимающий смысл своих действий. Поэтому обрезание малолеток (вне конкретной и неотложной медицинской необходимости) следует криминализировать по-любому, вне зависимости от каких-либо религиозных и антирелигиозных вопросов. Это нарушение права другого человека (хотя бы – права его выбора), соответственно, это причинение ему вреда. Что должно быть наказуемо. И совершенно пофиг, какими традициями и какими святыми писаниями руководствуются те, кто совершает это преступление. По хорошему счёту, для криминализации младенческого обрезания вовсе даже не надо менять уголовный кодекс. Достаточно просто разъяснения Верховного Суда о том, что подобная необратимая модификация естества составляет причинение тяжкого вреда здоровью наряду, скажем, с неизгладимым обезображиванием лица (что и сейчас входит в состав). О таковом решении – следует, конечно, доходчиво оповестить широкую общественность. При этом – не следует напирать на прямой вред здоровью от обрезания (не надо увеличивать чувство ущербности у тех, кто подвергся этой операции), но подчёркивать, что речь идёт о нарушении права на выбор, когда обрезание совершается в отношении заведомо недееспособных и без неотложной медицинской необходимости. Что ещё важнее – дать понять, что мы не шутим. Что рассматриваем эту милейшую традицию не как безобидную культурную прихоть, а как тяжкое преступление (пусть и не осознаваемое родителями и прочими доброхотами). Причём, преступление, которое очень просто выявить, если ребёнок живёт не в совсем уж каком-то заброшенном горном ауле. А в случае выявления – виновные будут очень легко изобличены и наказаны. Лет пятнадцать лагеря – как с куста. Помимо того, что мы пресечём наконец эту варварскую и анахроничную традицию, мы действительно проведём разделение между «нормальными» верующими, готовыми подчиниться разумным ограничениям со стороны Цивилизации, и фанатиками, готовыми упорствовать в своих дикарских практиках даже под угрозой уголовного наказания. Кто-то боится, что мусульмане озлобятся и начнут хулиганить в знак протеста? Да и пусть выступают! Особо рьяные фанатики – собственно, и не нуждаются в лишнем поводе, чтобы захватить очередную ооновскую миссию или взорвать очередное посольство. И вопрос не в том, как их умиротворять, а в том – как их выявлять и уничтожать. Соответственно, те из мусульман, кто до такой степени враждебен Цивилизации, - пусть поскорее и в максимально открытой форме проявят эту свою враждебность. А если их так уж бояться, что сидеть да дрожать, мол, не дай бог спровоцировать, - лучше вообще на этом глобусе не жить. Но факт в том, что мы по-любому сильнее, мы способны сломать хребет фанатикам – и должны это совершить из инстинкта самосохранения. Только – за дело. За увечье младенцев. А не за ношение бород, каких-то специфических тряпок и религиозных символов. Кто-то опасается, что возбухнут не только мусульмане, но и евреи, с их действительно немаленьким влиянием в масс-медиа? Что ж, действительно религиозные иудеи – проблемы Израиля и, в какой-то, мере, США. У нас таких фруктов мало. Наши – ребята всё больше светские, цивилизованные, и вряд ли смогут всерьёз отстаивать своё «священное право» калечить своих отпрысков, как завещано было где-то там в Синайских песках три тысячи лет назад. Умом – они понимают, что нет ни у кого такого права, и что само сохранение этого ритуала до наших дней – чистое недоразумение. К тому же, хорошо зная эту публику, полагаю, что они будут чувствовать себя как тот финн из анекдота, загадавший золотой рыбке, чтобы Китай трижды напал на Финляндию. «Как ты не понимаешь, рыбка? Ведь они ШЕСТЬ раз пройдут через Советскую Россию!» То есть, каково бы ни было неудобство для религиозных чувств наших журналистов-евреев (if any), но сознание того, какой удар нанесён по исламскому фундаментализму, – перевесит любой подобный дискомфорт. Вообще, любой цивилизованный человек, который возьмётся защищать право родителей на то, чтобы безо всякой нужды, но лишь по прихоти, взять ничего не соображающего невинного младенчика и отчекрыжить ему ножичком крайнюю плоть на детородном органе, которая уже никогда не отрастёт обратно, - заведомо поставит себя в очень проигрышную позицию. Ему придётся либо идти до конца и доказывать, что родители имеют право делать с ребёнком вообще всё что угодно, если уж им дозволяется делать ТАКОЕ (но тогда, конечно, он уже не сможет корчить из себя гуманиста и поборника детских прав) – либо изъян в его логике и, соответственно, лицемерие будут очевидны. Поэтому вряд ли стоит ждать негодующих дипломатических нот от тех же Штатов, где ещё недавно обрезание практиковалось массово даже вне религиозных кругов (это считалось полезным, поскольку многие медицинские светила, будучи сами обрезанными евреями, искренне в это верили). Скорее – западные нации последуют нашему примеру и тоже приравняют младенческое обрезание к преступлению (каковым оно безусловно является, когда в кране есть вода). Они сделают это, едва поймут, насколько это действенный инструмент по ограничению исламского религиозного фанатизма, в отличие от дурацких запретов на одёжку, символы и строительство минаретов. Думается, фундаменталисты, слепо придерживающиеся своих заветов, не смогут поступиться обрезанием и, соответственно, будут вынуждены свалить нахуй в свой заповедник из страны, где за это сажают в тюрьму (что и требуется). Ну а прочие мусульмане, более вменяемые и согласные жить по светским законам, а не по шариату, – будут вливаться новой кровью в европейскую цивилизацию ко всеобщему благу. Когда они не топырят пальцы, требуя уважения к диким традициям своих предков, - какие с ними проблемы-то? Одна только польза.
© Copyright: Артем Ферье, 2011.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
