Римляне, Варвары, Мы

В двадцатых годах третьего века до Н.Э. карфагенский военно-политический деятель Ганнибал Амилкарович вступил в Италию, имея после своего эпического перехода через Альпы что-то около сорока тысяч войска (незначительная часть – собственно карфагенская фаланга, в основном же – иберийские пешие и нумидийские конные наёмники) и считанные единицы слонов (разные источники называют разные цифры, но где-то в районе двух десятков.

Получив некоторую помощь от цизальпийских галлов, не столь давно покорённых Римом, Ганнибал последовательно разбил: четыре легиона при реке Требии, числом около двадцати пяти тысяч, два легиона со вспомогательными войсками союзников числом около пятнадцати тысяч при Трасименском озере, и – основные силы римлян в Италии, семь легионов с ауксилией, уложив не менее шестидесяти тысяч при Каннах (битва получилась столь эпической, что по сию пору используется как нарицательный пример классической операции на окружение наступающей группировки). Что особенно пикантно, при Каннах Ганнибал уже не имел ни одного слона, по пехоте уступал римлянам почти вдвое (а римская пехота и тогда считалась исключительно мощной и стойкой) и лишь незначительно превосходил в коннице (нумидийцы, правда, были действительно непревзойдёнными как лёгкая кавалерия).

Чему учит нас этот пример беспрецедентно успешных военных действий? Во-первых, конечно, он учит нас, что наёмное войско, в противоположность национальной «бескорыстной» армии, – всегда ненадёжно, малобоеспособно и в трудную минуту только и норовит, что предать, продать и разбежаться. Во всяком случае – так бывает в сочинениях кабинетных историков, которые обожают этот тезис и возводят его в аксиому, нимало не заботясь о сколько-нибудь серьёзном исследовании сравнительной боеспособности и стойкости призывных и наёмных армий в различных ситуациях. Таковое исследование обнаружило бы, что хотя нередки бывали случаи предательства или трусости со стороны наёмников (особенно, если кидать своих солдат на деньги), подобное же поведение национальных армий – случается нисколько не реже. Но при прочих равных наёмная армия всё же оказывалась и более стойкой, и более боеспособной, чем призывная (просто потому, что это профессионалы, имеющие хорошую, внятную мотивацию: корыстный интерес). Поэтому, собственно, и римские легионеры, на пике могущества Империи, - по сути были наёмниками. Ибо и Марий, и Август, проводя военные реформы в пользу профессионализации и «меркантилизации» армии, руководствовались не абстрактными догматами новоявленных «комиссаров от истории», а реальным анализом военных событий, прежде всего – причин успеха малочисленного, но очень качественного войска Ганнибала. Ну а так же – как наёмник Ксантипп спас Карфаген в Первую Пуническую, как наёмные греческие гоплиты уберегли Дария от полнейшего разгрома при Иссе, когда стада персидских «патриотов» разбегались от одного дыхания конницы Александра, и много других занятных историй.

Во-вторых, пример этот учит нас, что Ганнибал был действительно незаурядным тактиком. Возможно, и гениальнейшим во все времена. Но – весьма странным стратегом. И хоть убейте, но глубокого смысла в его переходе через Альпы, угробившем половину армии, я всё-таки не вижу. Переправиться в Италию на кораблях было бы не только возможно (как это показала его же эвакуация из Италии несмотря на усилившееся господство римлян на море), но и гораздо комфортнее. В конце концов, в Первую Пуническую римляне побеждали в морских баталиях почти исключительно благодаря абордажной тактике при малочисленности «морской пехоты» у карфагенян. Но когда твои корабли нагружены под завязку крепкими иберийскими мечниками – брать их на абордаж будет особо изощрённой формой самоубийства. Возможно, Ганнибал, вопреки финикийскому своему происхождению, просто боялся моря (и стеснялся в этом признаться). Но на суше – он был воистину выдающимся полководцем (впрочем, если б не решение Варрона оставить триариев в лагере при Каннах – ещё неизвестно, каков был бы исход битвы; ветераны-копейщики – вполне могли бы отбросить карфагенскую конницу, не дав ей зажать легионы в капкан).

Ну и третье, чему учит нас эта история, - несмотря на свои блистательные победы, несмотря на катастрофические потери римлян, Ганнибал всё же не рискнул пойти на сам Рим. Некоторые ставят ему в упрёк подобную «нерешительность», но, думается, Ганнибал, будучи истинно грамотным в военном деле парнем, прекрасно понимал: для действенной и долгой осады такого огромного города, как Рим, у него сил недостаточно, а на штурм – тем более. И даже если удастся преодолеть стены, то в городских боях будут утрачены как преимущества его отличной конницы, так и влияние его тактического гения: такими боями просто невозможно сколько-нибудь централизованно и адекватно управлять. Зато – в полный рост наконец раскроются выдающиеся качества римской пехоты, с её прекрасным оснащением и стойкостью. А что сопротивление будет отчаянным и тотальным – сомневаться не приходилось. И Ганнибал имел основания опасаться разделить судьбу другого небесталанного стратега, Пирра Эпирского (того самого), который сумел (хитростью) беспрепятственно войти в Аргос, но стал терпеть неудачи в уличных боях и не сумел оттуда выйти, получив бульником по голове от какой-то боевитой греческой старушки.

Сложно сказать, имел ли Карфаген в целом шансы выиграть Вторую Пуническую (в смысле, свести её к почётному миру с Римом, сохранив за собой Испанию, Нумидию и, возможно, восстановив своё присутствие на Сицилии), но что бесспорно: каковы бы ни были военные успехи карфагенян (а успехи превыше Ганнибаловых – трудно вообразить) – у них не было шансов покорить Рим вчистую. Слишком мощный демографический и экономический потенциал, слишком высокая решимость сражаться до последнего.

Теперь же – другая история. Шесть веков спустя. Некто Аларих, король готов, был, несомненно, хорошим военачальником и толковым правителем. В канонической (школьной) версии готов изображают обычно тупыми злобными варварами в звериных шкурах, но этот портрет – далёк от действительности. То есть, сами по себе шкуры оспаривать не приходится. Но это из серии: "Народ сей столь беден, что даже женщины ходят там в шкурах диких зверей!" - "Народ сей столь богат, что даже женщины имеют там шубу из соболей!"
Несомненно, готы были тупыми злобными варварами, когда начали своё движение на юг от Балтики по Висле, но уже к концу третьего века они были вполне «окультуренным» народом, давно находившимся в орбите Pax Romana, и всё, чего хотели готы – войти в этот мир на сколько-нибудь приличных условиях (скажем, федератства: получение постоянного права на земли в обмен на охрану римских границ). Собственно, они в своё время, истратив изначальное буйство переселяющихся, гонимых голодом варваров, осели на землях восточнее и севернее Дуная вплоть до Днепра, создав довольно приличную Черняховскую культуру, которая и по сей день вдохновляет «суверенных велико-Укров».

Государство остроготов времён Германориха – уже имело многие черты цивилизованности и вполне могло бы развиться в нечто вроде Киевской Руси семью веками ранее и на тех же землях, но – было сметено гуннами в середине четвёртого века.

Визиготы, западная ветвь того же народа, попросила у Рима убежища за Дунаем. Римляне предоставили им убежище, однако ж, обращались весьма свински. Пользуясь нуждой этого покамест не устроившегося на новой земле народа, который хотел бы стать и мог бы стать хорошим союзником, их обирали до нитки, всячески притесняли, загоняли им провиант втридорога, и, за неимением у беженцев других средств расплаты, требовали продажи в рабство детей в обмен на продовольствие.

Я не могу осуждать подобные торговые мероприятия применительно к другим варварам (о чём напишу в дальнейшем), но с готами, уже вкусившими осёдлой государственности и обретшими чувство некоего национального единства (и достоинства), вполне готовыми быть союзниками Рима, – так поступать, наверное, было немудро. Тем более немудро было – когда жители местных городков, видя униженное положение готов, усугубляли его актами уже неприкрытой агрессии. Понятное дело, грандиозный «цыганский табор» у тебя под боком – не самое приятное соседство, но избивая этих соседей, угоняя в рабство их детей и насилуя их женщин, нужно всё-таки понимать, что рано или поздно они могут огорчиться до крайности.

И готы огорчились. И восстали. Они не хотели быть врагами римлян, но – им не оставалось ничего иного, поскольку римляне, обещав убежище и даровав земли, обращались с ними хуже, чем с врагами. И вот готы двинулись вглубь Балкан, разоряя, как говорят, многие греческие города. Когда силы Восточной Римской империи во главе с императором Валентом попытались разбить готов под Адрианополем – были разбиты сами, а император погиб. Римляне при этом потеряли порядка тридцати тысяч человек (максимальная оценка), что, возможно, несколько превосходит потери у Требии, но гораздо меньше – чем при Каннах.

Тем не менее, поражение под Адрианополем считают катастрофой, после которой, де, Восточная Империя уже не могла восполнить силу своих легионов. Это может показаться абсурдом, но это – правда. Потому что население балканских и греческих городов – благоволило не столько к своим римским защитникам, сколько – к готам. И все историки отмечают, что готское воинство, изначально не столь уж многочисленное (да ещё и голодающее) – прирастало за счёт всякого рода пролетариев из «покорённых» греческих городов (с точки же зрения этих пролетариев – «освобождённых»).

Но Империя быстро опомнилась, и Стилихон, полководец Запада, вандал по происхождению, нанёс визиготам ряд серьёзных поражений. При том имел возможность покончить с ними совсем, но не стал этого делать, поскольку понимал: готы вовсе не желают всю жизнь грабить и разорять римские земли. Тем более не желают они – крушения римского мира. А чего желают – признания их права служить этому миру, войдя в него на справедливых основаниях.

Надо сказать, когда Аларих со своими готами осел в Илирии (нынешняя Югославия), он официально имел статус генерала Восточной Римской Империи. Чем очень гордился и на что уповал – что ему и его народу будут предоставлены права федератов в Западной Империи, как они договорились со Стилихоном после очередного поражения, нанесённого готам этим «варваром» на римской службе.

Но император Запада Гонорий, малолетний долбоёб с манией величия, имел свои соображения. И выработал (не без помощи советников) замечательный план. Во-первых, замочить Стилихона, много раз спасавшего римские пределы от нашествия варваров (причём, если Аларих был вполне цивилизованным парнем, с которым можно было и стоило говорить о союзе, то Радагаст – именно что отмороженный кровожадный дикарь, имевший свору себе под стать; и его-то Стилихон разбил именно так, как подобает римскому войску разбивать отмороженных варваров).

Во-вторых – перебить живущие на территории Италии семьи германцев, составлявших чуть ли не большинство (и наиболее боеспособную часть) римских легионов. Говорят, причиной упадка военной мощи Рима стало засилье германских варваров в армии, которые были нелояльны императору и всегда готовы были перекинуться к врагам Рима. Я бы рискнул дополнить: весьма трудно сохранять лояльность тем, кто вырезает твоё семейство только потому, что так решил полоумный молокосос в Равенне с подачи своих расистов-советников. А так-то германцы привлекались к военной службе на благо Рима ещё со времён Цезаря, служили верой-правдой (Арминий – не в счёт, поскольку там речь шла о «национально-освободительной» борьбе против несколько некорректной римской экспансии в Германию, а не о работе германских наёмников на Рим), только деньги вовремя плати, и тот же Стилихон – живое свидетельство того, насколько в действительности полезно было сотрудничество римлян с германцами. Тут же разом были частью истреблены, частью озлоблены как раз те германцы, которые давно жили в Италии, давно считали себя полноправными римлянами (и были гражданами по закону), но вот им показали, что все их надежды на врастание в Pax Romana – напрасны.

Ну и в-третьих, надо было показать Алариху, что его надежды на взаимовыгодное сотрудничество с Римом – тоже фикция. Что этого не будет никогда, каким бы паинькой Аларих себя не проявил. И что же? Тогда он решил, что не будет паинькой. Что он просто пойдёт к Риму и осадит его с тем, чтобы заставить Гонория принять свои условия: федератство готов, предоставление им нормального качества земель в обмен на услуги по обороне границ (чего визиготы изначально и добивались от римлян).

Захватывать и разорять Рим – менее всего входило в планы Алариха. Он использовал угрозу Риму только лишь для давления на императора. И нужно было быть поистине таким клиническим малолетним долбоёбом, каким был Гонорий, чтобы не обратить надежды Алариха к выгоде Рима, чтоб усилить его войско германскими беженцами из Италии, чтоб обескровить собственное войско истреблением германцев, и чтобы в конечном счёте всё же вынудить Алариха занять Рим.

Но этот расклад по готско-римским отношениям – только присказка. Суть же истории вот в чём. Суть – в сравнении того Рима, который противостоял Ганнибалу, и того – который даже не сделал попытки противостоять Алариху.

И ведь что был Ганнибал? Это был гениальный полководец, представлявший мощнейшую торговую империю, главного на тот момент соперника Рима. Пусть войска самого Ганнибала были не столь многочисленны (но всяко больше того, чем мог располагать Аларих), за ним виделась Карфагенская держава с её почти неограниченными (как тогда представлялось) военными и финансовыми ресурсами. Но и войск самого Ганнибала хватило для того, чтобы нанести римлянам серию сокрушительных поражений не где-то на границах, а в Италии.

А что был Аларих? Предводитель горстки беженцев, которые, конечно, разорили некоторые города на Балканах и в Греции, но потом были неоднократно биты римскими войсками. Если под Адрианополем готы действительно одержали впечатляющую победу (но это было давно), то в Италии – никаких эпических побед на пути к Риму они не одерживали.

И вот контраст. Ганнибал, раздербанивший в Италии дюжину лучших римских легионов (не считая ауксилии), всё же не решился идти к Риму, который, пусть был обескровлен, но всё равно казался слишком опасным (да и был слишком опасным).
Аларих же – пошёл из Иллирии прямиком на Рим, не встретил на пути никакого серьёзного сопротивления, но сходу осадил Рим и в продолжении всего двухлетнего противостояния – лишь торговался об условиях снятия осады, надеясь на приемлемый для готов договор с Гонорием, а римляне, вместо того, чтобы за это время создать новые легионы (как это было сделано после Канн) и отбросить готское воинство от своих стен и Остии – тоже торговались, изнемогая от голода. Когда же Аларих, от отчаяния обрести сколько-нибудь приемлемое соглашение с Гонорием, решил всё-таки взять Рим – он это проделал без особого труда и без сколько-нибудь значительной борьбы.

И это притом, что численностью жителей Рим начала пятого века A.D. вряд ли уступал Риму конца третьего века B.C. Уж полмиллиона жителей – там точно было в 410 году. Жителей. Но – римлян ли? И дело не в этнической принадлежности. Дело – в духе, в качестве народа, в его мотивации.

Приходится признать, что те полмиллиона недопырков, которые населяли Рим в начале пятого века, - нихера не были римлянами. И тут не этническое происхождение имеется в виду – а способность воспринимать свой город как некую ценность, которую следует защищать. Как не был римлянином и этот обсос Гонорий, который проводил настолько идиотскую политику, что она не могла не привести к позорному краху вроде бы несокрушимой империи. Как не были римлянами его советники, толкавшие Гонория на такую политику (вроде истребления лояльных германцев).

Уж ей-богу, лучше б на месте Гонория оказался какой-нибудь типус вроде Калигулы или Нерона. Эти ребята, погрязшие в собственном гедонизме и тщеславии (как следует из официальных жизнеописаний времён последующих династий, где многое могло быть преувеличено) – по крайней мере не мешали толковым людям Рима обустраивать свои частные и, соответственно, государственные дела. И их безумные правления (если действительно безумные), будучи в каком-то роде обособленными от внедворцовой жизни, – не были всё же такой угрозой для Империи, как малахольные прихоти Гонория, реально пытавшегося воздействовать на все аспекты гражданской жизни (вплоть до отмены гладиаторских игр).

Но параллельно деградации правителей – шла и деградация граждан.

Повторю, что бесспорно, успехи варваров никогда не могли бы состояться, если б им в каждом городе оказывалось хоть минимальное сопротивление из числа хоть как-то обученных и вооружённых ополченцев. Но правда жизни в том, что значительная часть городского пролетариата воспринимала нашествие варваров не как напасть, а как возможность пограбить собственный город, в этом смысле солидаризируясь с варварами (а потом, зачастую, примыкая к их войску). И, рискну утверждать, разорение многих городов причиной своей имело не столько маниакальное стремление варваров изничтожить более высокую культуру, сколько – разнузданность местного городского пролетариата, грабившего и уничтожавшего достояние более успешных граждан с энтузиазмом даже превыше варварского (поскольку, в отличие от пришлых варваров, пролы имели к «буржуазии» вполне личную ненависть).

Соответственно, при многих прочих причинах падения римских городов перед варварами, главной всё же следует признать – наличие полчищ весьма странных «горожан», которые не видели в своём городе источник процветания для себя, который должно защищать, но видели, наравне с варварами, - предмет для разграбления. То есть, причина столь лёгкого падения городов перед варварами – зашкаливающее количество городского пролетариата. Ну, собственно, пролетариат и в Новое Время был той деструктивной силой, которая приводила к власти новых варваров, будь то большевики в России или же наци в Германии.

Недавно мы обсуждали с одним приятелем, воскресенским помещиком, где была совершена в римской истории та ошибка, после которой невозможно уже было отыграть назад, после которой невозможно было уже сохранение римского духа и римского могущества.

С одной стороны, сама по себе столь огромная империя – это уже ошибка. Она неизбежно подвержена кризису управляемости, неизбежно провоцирует сепаратистские настроения в тех областях, которые своей культурой не уступают метрополии, но это можно парировать, введя нечто вроде федерального управления, разумно распределив полномочия от центра к провинциям. Так – вполне сносно существуют США, Индия, и так может ещё долго просуществовать Россия, если восстановить её федеральные начала (иначе, конечно, если не возобновить выборность губернаторов, ответственность местной власти перед местным же населением и преимущество местного налогового оборота перед федеральным – Россия, увы, грохнется и распадётся в ближайшие лет пятнадцать).

С другой же стороны – что было фатальной ошибкой Римской Империи, так это всё нарастающая социальная политика. А это дело такое, что палец плебсу в рот положишь – руку отгрызёт всенепременно, просто в силу своего «удавского» рефлекса. И «плебс» (чернь) не виноваты, что никогда не испытывают благодарности за оказанные им благодеяния, но всегда требуют большего. Это просто биологическое свойство человека, что когда ему чего-то дают незаслуженно – он это воспринимает как должное и превращается из гражданина (налогоплательщика) – в халявщика.

Мы это видели на примере новейшей России, где младореформаторы сделали беспрецедентный подарок народу, дав не только ваучеры, позволявшие участвовать в распределении промышленных активов, но и, что важнее, предоставили безвозмездное приобретение прав собственности на жилую недвижимость. И что же – кто-то благодарен этим младореформаторам за то, что нищих они сделали богачами, «рантье», и что качество жизни в России мгновенно выросло в разы, и наша страна, в ипостаси СССР чуть ли не самая презренная на глобусе, самая убогая после КНДР, сделалась вполне себе преуспевающей державой Золотого Миллиарда? Нет! Скоты, даже облагодетельствованные, никогда не бывают благодарны. Когда им что-то дают – они всегда считают, что им дали МАЛО (как будто обязаны были давать хоть сколько-то). Плебс – никогда не меняется, будь то Римская Империя, Веймарская Республика или Российская Империя 1917. Что хоть немножко вразумляет плебс с его жаждой халявы и с готовностью поддержать любого жулика, обещающего халяву, - бомбы на голову. Которые в случае с Веймарской Республикой (и её трансформацией) пришли очень быстро, в темпе нашего времени, а римлянам – пришлось подождать.

Ну и поворотный пункт во внутренней политике Римской Империи, как я считаю, был учреждением Траяном так называемых «алиментарных выплат». В принципе – это детские пособия для всех граждан. Где-то 16 сестерциев в месяц на мальчиков и 12 – на девочек (никакого сексизма, но мальчишки ведь впрямь жрут больше).

Что ж, Траян – был замечательным человеком. Очень хорошим военачальником, очень хорошим политиком. Притом – он был чистый, неиспорченный парень, искренне неравнодушный к судьбам «простых людей» (и это была не рисовка, когда он вступался за них, - это был его модус вивенди).

Имея огромную популярность, он не тиранствовал, не сводил счёты, вообще почти никого не казнил, - и всей душой желал улучшить существование римского народа. Как это сделать? Ну вот стало ему известно, что зачастую некоторые граждане не имеют средств для прокормления своих детей. И это, конечно, ужасно. И значит – нужно поддержать римских детей за счёт государства. Благо оно, во времена Траяна, достигло пика своей экспансии, своего могущества, и казалось бесконечно богатым. А будущее этого государства – дети. И, значит, их нужно поддерживать.

Но что дальше? А дальше получается, что, вместо того, чтобы как-то крутиться, служить Империи или наживать состояние в частных коммерческих делах, чтоб обеспечить семью, тебе выгоднее побыстрее завести детей, получая на них неплохие пособия, а когда твои дети повзрослеют – им выгоднее тоже завести семью и детей, и… это замкнутый круг.

Для любого последующего императора – было невозможно отказаться от социальных выплат по идеологическим причинам. Они лишь увеличивались в абсолютных значениях, отражая (и способствуя) инфляции. Ну и так – до тех пор, пока главнейшие города Римской Империи не оказались заселены людьми, которые нихера ничего не делали полезного для общества, но жили на содержание от государства. То есть, это были большие бордели, где проститутки обоего пола получали деньги даже не за сексуальный свой труд, а за сам факт их существования. Ну и надо ли удивляться, что эти люди («граждане», с позволения сказать) – были много хуже нормальных проституток по своим моральным и волевым качествам? Надо ли удивляться, что эти сонмища привычных с детства халявщиков готовы были примкнуть к любым завоевателям, если те обещают ещё большую и скорую халяву?

Таким образом, благой и моральный почин Траяна, предпринятый им на пике могущества Римской Империи, обернулся, в конечном итоге, её же концом. Ну, я так думаю.

А что я думаю о возможностях сохранения Рима – так это: НИКОГДА не проводить государственную политику в угоду нищебродам, которые должны или «барахтаться в молоке», выбиваясь в достойные граждане, - или умереть.
НИКОГДА – не скорбеть о тех нищебродах, которые таки умерли, не сумев обрести своё место в мире свободного рынка человеческих ресурсов.
НИКОГДА – не делать своим врагом буржуазию, особенно финансовую, как-то влияя на её дела помимо истребования соблюдения добровольно заключённых договоров (что, собственно, и является главной и почти что единственной внутриполитической функцией государства: защита прав собственности и, как следствие, принуждение к исполнению договоров). А то, на протяжение всей истории, это была любимая фишка всех государей: о да, ростовщики разоряют вас, мой народ, непомерными процентами – так я ужо призову их к порядку и ограничу процент! Это демагогия, которая давала свои плоды в ближайшем будущем (народ любит, когда ему скашивают долги), но была деструктивна – в долгой экономической игре, поскольку отваживала финансовую буржуазию от ведения дел в этом царстве, где у тебя запросто могут отнять обретённую и ожидаемую прибыль волюнтаристским решением.
НИКОГДА – не мешать самозакладу свободных граждан и тем более – не вмешиваться в отношения хозяина с его рабами более, чем это необходимо для безопасности государства.
Тут, видимо, следует пояснить особо. Нам, современным жителям Нового Мира, с детства вбивали в головы, будто бы рабовладение – это особый уклад социально-экономических отношений, весьма примитивный, следующий непосредственно за первобытно-общинным и предшествующий феодальному.
На самом деле, конечно, это полная чушь. В действительности, всю эту марксистскую схему «эволюции» социально-экономических укладов по типу «способов производства» - давно следует выкинуть на помойку. Поскольку составляли её, эту схему, люди, нисколько не сведущие ни в экономике, ни в психологии Человека (зато – сведущие в психологии быдла, и потому действительно успешно они привили быдлу, включая образованное, свои безумные теории).

В действительности, нет рабовладения как «способа производства». Есть лишь – разные градации частной свободы человека и, как следствие, свободы экономических отношений, и фиксация этой свободы в политическом устройстве.

На одном полюсе – крайняя несвобода всех индивидов, которые лишены всякой частной собственности и всяких частных прав. Это – изначальное, полуживотное состояние человеческой популяции, где люди ещё не обрели свой главный видовой признак: право собственности на средства производства (как гарант независимости индивида). Люди живут общиной, не имеют ничего частного, и, соответственно, их строй называется – коммунизм («общинизм»). Такую организацию можно видеть у многих дикарей, и – в мечтаниях филистёров, думавших, что в промышленный век она тоже возможна. Блистательный крах СССР показал: нет, невозможна. Едва только люди не могут быть принуждаемы к такому существованию тотальной идеологией, высосанной из внешней угрозы, - они расправляют крылья и обрушивают такой тип общественной организации к чёртовой матери (что внушает гордость за русских в частности и за человечество в целом).

На другом же полюсе – крайняя свобода социально-экономических отношений, которая, в числе прочего, позволяет человеку закладывать, как крайнюю крайность, и свою свободу. И если человек не может расплатиться по контракту, где в обеспечение заложил свою свободу, он становится рабом. Что вполне нормально и вполне либерально. Не говоря уж о пленниках, которые были бы уничтожены, когда б им не предоставлялась возможность стать рабами победителя.

Что самое забавное в рабстве – оно НИКОГДА на самом деле не исчезало. Только лишь, в некоторых странах, воспрещено было ЧАСТНОЕ рабовладение. При том, что государственное рабовладение – процветает по сию пору (только лишь называются государственные рабы не «рабами», а «каторжниками» или «осуждёнными», или – whatever; да, и когда они не работают – их не стегают плетьми, а помещают в карцер или БУР, что никак нельзя признать за понуждение к труду посредствам физических наказаний :-) ).

Соответственно, если говорить о нравственных началах социально-экономического устройства, то мы сейчас находимся где-то на уровне Персидской Империи доалександровских времён (где тоже не было частного рабовладения). Но до Греко-Римской цивилизации – мы всё ещё не «допёрли». Нам всё ещё работать над этим. И лишь восстановление частного рабовладения – станет сигналом, что мы поднялись до уровня нравственности и экономических свобод, которые существовали две тысячи лет назад.

Но притом, что рабовладение вовсе не является «общественным строем», его защита – показатель либеральности и вменяемости государства. Ибо во все времена рабовладение подвергалось ожесточённым нападкам со стороны… философов-гуманистов? Ну – и это тоже. Однако же главными протестантами против рабовладения – были представители городского и сельского пролетариата.

Нас в школах учат, что рабовладение было экономически проигрышно, поскольку рабы вовсе не были заинтересованы в результатах своего труда, поскольку они даже портили скот и упряжки для пахоты, и бла-бла-бла.

Всё это – полнейшая чушь. Нет, рабы, конечно, могли быть нерадивы, а виллики – могли быть жуликами. Всё то же самое, что может быть в любом хозяйстве, когда хозяин – лопух. И в кабаке у тебя может нарисоваться вольнонаёмный официант, который плюёт в суп, поскольку несчастлив своей судьбой. Но всё же – где с большей вероятностью официант будет это делать: когда, в случае изобличения, его уволят – или когда распнут на кресте? Вот я, до аграрной своей ипостаси, был и директором ресторана. Где очень тактично намекнул: если кто-то плюнет в суп клиенту, не говоря уж о большем, и будет на сём пойман – не будет никаких разбирательств по КЗоТу, не будет никакого суда. Будет просто так, что человек потеряется. И никогда больше не объявится. Ей-богу, я бы не убил какого-то мальчишку за плевок в тарелку супа (хотя высек бы так, что он мёртвым позавидовал бы), но важно было – дать понять: никакие ****ые социальные законы РФ тут не действуют, у нас тут – как в Древнем Риме.

В целом же, рабовладельческое хозяйство (при прочих равных, при равенстве свойств организатора) – не просто эффективно, а – ОЧЕНЬ эффективно. И ОЧЕНЬ производительно.

Будь оно иначе – никогда бы не вставал вопрос о политическом запрете или ограничении рабства. Ведь достаточно было бы разорить рабовладельческие хозяйства чисто экономической конкуренцией, разве нет :-) ?

Но фишка в том, что, напротив, рабовладельческие хозяйства ВСЕГДА разоряли мелких фермеров, отчего те, стекаясь в города, и бухтели.

И многие поколения римских политиков всё как-то пытались вдохнуть жизнь в мелкие фермерские хозяйства, так или иначе ограничивая возможности рабовладельческих латифундий.

Этого – делать не стоило ровно в той же мере, в какой не стоило потворствовать размножению люмпенов, оплачивая их приплод.
Это казалось очень гуманным – но это ошибка.
Что нужно было сделать – стиснуть кулаки и сказать народу: «Народ – а не пошёл бы ты нахуй, когда не служишь нам, но паразитируешь на налогоплательщиках и требуешь всё больших себе халяв за счёт людей, которые обогащают Империю? Когда ты ставишь себя так – ты не народ уже, а элементарное быдло. Причём – не производительное быдло. То есть, даже не быдло – а навоз из-под быдла, что ли? И если не хочешь быть таким – или богатей, открывая собственные полезные для общества коммерческие дела, или – иди на госслужбу. В те же легионы».

Иногда думается, что во втором-третьем веке Римской Империи требовалась самая малость жёсткости в обращении с собственным плебсом (городской чернью, в смысле), чтобы сохранить своё могущество. Жёсткости, заключавшейся лишь в одном: если чего-то хочешь получить в этой жизни – иди и трудись. Но по самому факту, что ты родился гражданином величайшей империи, – никто тебе ничем не обязан. Если не рад тем обстоятельствам, в которых родился и вырос, - предъявляй претензии своим дуракам-родителям, которые тебя зачали и выродили, будучи нищебродами. И если ты считаешь себя лишним в этой Империи – возможно, оно и правильно. Можешь покончить с собой в любой момент. Но если ты чего-то хочешь от жизни и имеешь в себе силы большие, чем для совершения суицида от преждевременного разочарования, – ты всегда можешь сослужить службу тем, кто оплатит тебе эту службу.

Решение же Траяна обеспечивать нищебродов пособиями на детей – оно было очень гуманным, но оно было совершенно убийственным для Рима. Траян думал, что наплодятся новые граждане – а наплодились нахлебники. Чем дальше – тем больше. И вот, закономерно, к началу пятого века даже в италийских городах, включая сам Рим, при всей многочисленности этих городов, не нашлось даже полусотни тысяч людей, которые могли бы взять оружие и противостоять агрессору.

Ибо, даже самым деятельным из них, - а чего защищать-то? Налоговую систему, которая драла с них три шкуры, чтобы заручиться поддержкой плебса? Или – сам этот плебс, городской пролетариат, который давно уж не имел ни отечества, ни чувства римской гордости, но готов был лечь под всякого, кто позволит им ещё более привольно грабить истинных квиритов?

Что было главной ошибкой предшествующих римских императоров (не считая утверждения христианства, конечно) – что они в принципе создали такой огромный слой городского пролетариата, заискивая перед ним там, где лучше было бы дать ему издохнуть от голода.

Как бы могла сохраниться система Римской Империи (пусть даже с распадом её на несколько частей) – это если бы дать волю «свободному рынку».
Варварские земли – источник рабов. Причём, не надо ходить туда с легионами в завоевательных походах. Просто – узаконить покупку рабов на пограничных пунктах, а уж добычей их – вполне способны были бы заниматься частные корпорации, где были бы представлены и римляне, и знать коллаборационистских варварских племён. Тут любое новое варварское нашествие очень быстро разбивалось бы об экономический интерес: выгоднее продать своё войско в римское рабство и построить на эти деньги себе термы близ Колона, чем грабить римские города.
В более поздние времена, в Африке – это замечательно действовало, когда европейские работорговцы даже палец о палец не ударяли, чтобы добыть рабов-негров, а всю работу за них совершали негритянские же вожачки.

Внутри же Империи – НИКАКИХ социальных мер по ограждению неэффективного крестьянства или ремесленничества от корпораций, использующих рабский труд. Или – сам рабов покупай, или – марш в легионы либо в надсмотрщики. Потому что дешёвая продукция рабовладельческих хозяйств – она выгодна ПОТРЕБИТЕЛЮ (а значит, выгодна и экономике в целом). Как при этом разоряются лохи, не способные дать более дешёвую продукцию, - никого не ****.

Ну и третий аспект: если кто-то полез в кабалу к ростовщику – его можно оттуда выкупить (не в ущерб ростовщику), но так, чтобы этот перец чётко знал: теперь он – собственность того, кто его выкупил. И право на свободное гражданство – теперь следует заслужить снова, кем бы он там ни родился.

И вот если б такую жёсткую политику Римская Империя проводила всё время и последовательно – может, не рухнула бы. Ибо такая политика – отражала бы самое ценное, что было в Римском Праве. Именно – возможность всякого дееспособного лица вступать в какие угодно договоры, и – роль государства, как блюстителя договорных отношений.

Понятное дело, искушение осчастливить всех сирых и убогих – всегда бывало очень велико у правителей , но – нельзя ему поддаваться. Если поощрять людей, которые ведут себя безответственно (например – плодят детей, не имея средств к их взращиванию), то на выходе ты получишь население, состоящее почти исключительно из безответственных дармоедов. Что римляне и получили к концу своей Империи.

Мы сейчас – не должны повторять их ошибки. Ей-богу, нельзя сейчас запретить частную благотворительность в отношении особо убогих стран мира (прежде всего – в Африке), но если мы воздержимся от государственной благотворительности в отношении всяких нахлебников – уже будет большое дело (по крайней мере, мы не будем использовать средства налогоплательщиков к их же погублению).

Намедни смотрел сюжет из Испании, где молодёжь протестует против безработицы тем, что сидит в палаточном лагере посреди Мадрида и нихуя не делает.
Гхм. Мне думалось, что протестовать против безработицы уместнее было бы – пойти работать, что ли…

Если ж серьёзно – то это очень тревожный термин, «безработица». Не явление – термин. Поскольку явления такого – в действительности нет. Никогда не бывает ситуации, чтобы с одной стороны было много людей, желающих работать, а с другой – не нашлось бы никого, кто бы принял их трудовые услуги. «Безработица» - это миф.

Что бывает – скопище уродов с манией величия, которые возомнили о себе невесть что, а с другой – государство, которое поощряет мегаломанию этих уродов, оплачивая им их безделье. Реально, нет пособий – нет и «безработицы». Ибо если для тебя это реально вопрос выживания (как должно быть) – ты, как миленький, пойдёшь работать там, где твой труд нужен (ну, как я, допустим, работал грузчиком, будучи профессорским сынком, имея хорошее знание двух иностранных языков и опыт литературных переводов; и не гнушался, мне это было прикольно, это был хороший экспириенс... и неплохие деньги по сравнению с тем, что получали недопырки-аспиранты на кафедре у Бати).

Этих тварей, которые, типа, испанская молодёжь, протестующая против безработицы, - естественно, я не считаю ни равными себе, ни вообще людьми. Я их считаю – той же мразью, которая составляла пролетариат римских и греческих городов на закате Империи. А их вожачков – той же мразью, что составляла правящие круги Римской Империи в то же время.

И вы ещё спрашиваете, почему я настаиваю на восстановлении частного рабовладения? Да потому, что я не хочу слыть преступником, делая то, что должен делать на благо Цивилизации (безо всяких, блин, расовых либо сословных предрассудков). Потому – что мы, зная исторический опыт, не дадим нашей нынешней цивилизации (столь развитой технически и почти подобравшейся к Юлианскому периоду в нравственном отношении) – угаснуть так же бесславно, как угасла Римская Империя.

Мы – будем держаться свободы гражданско-правовых сделок, а сколько идиотов погубят себя, принимая убийственные для себя обязательства, - то проблема идиотов, но – благо человечества, которое тех идиотов вычеркнет из своих рядов.

Vis et Vir, короче. Как девиз той крыши, которая даёт возможность развитию материальной культуры нашей Цивилизации.

При этом, меня часто спрашивают, как я намерен обеспечить счастье простых людей, когда стану правителем.
Мне очень диковинен этот вопрос, ибо, вроде, я никогда не давал оснований считать, будто бы «счастье простых людей» - является сколько-нибудь ценностью для меня.
Нет. Ценностью для меня – является честная деловая среда, где всякий бизнесмен, заключая договор, вправе рассчитывать на его соблюдение.
Но счастье «простых людей» - не только что не является для меня целью, но не является даже косвенным критерием оценки правления. Ведь, скажем, непреложный факт: после крушения СССР уже в первые же десять лет качество жизни бывших советских граждан выросло многократно, самое меньшее – раз в пять. Тем не менее, есть масса витий, которые вопиют о падении качества жизни, несмотря на все объективные факты, и безумные их выкладки – имеют сторонников.

Как бы я, спрашивается, спорил с ними, если б мы имели мерилом эффективности правления пресловутое народное счастье? В восемьдесят восьмом году – весьма богат и счастлив был тот, кто имел видеомагнитофон Шарп. А в девяносто восьмом году – уже и легковушка БМВ не была символом какого-то необычайного успеха (видеомагнитофоны же – имели практически все желающие). Это вода в песок было бы, любые наши споры. Любые мои факты – они бы покрывали своими галлюцинациями.

Но когда я говорю, что частная буржуазия получила возможность обрастать состоянием, включая средства производства, и именно это для меня мерило успеха государства, – они могут как угодно вертеться, ужеобразно, сковородочно, но – этого они отрицать не могут, что бизнес получил бОльшую свободу. Они могут только говорить, что от той свободы якобы основная часть населения обнищала. На что я мог бы выдвигать опровержения (ибо динамика благосостояния граждан в девяностые отражает что угодно, но только не обнищание), но я поступаю проще. Я говорю: а похуй! Главное – бизнес получил свободу. И это – само по себе стоило бы даже гражданской войны. От которой, впрочем, вы, трусливые твари, тогда уклонились. Честно, мне тогда, в юношестве, казалось, что найдутся поборники социалистического «способа производства» (считай: грабежа), которые встанут за него грудью. И мы с ними решим наши разногласия на предмет того, какой быть России, в честном бою, стенка на стенку, автомат на автомат.

Но вот нашлось – ГКЧП, которое, на самом деле, нифига не было антирыночным выбором, а было лишь чуточку более консервативным и «великодержавным» течением. И притом было оно таким жалким, на самом деле, что скорее смех вызывало, нежели трепет (при этом многие люди, входившие в ГКЧП – да вполне достойные даже патриции; они просто не считали возможным реально проливать кровь в тех обстоятельствах, которые сложились; и не сыскали сторонников, которые бы встали с ними в ряд).

Теперь же мне, в Новой России, часто говорят: а вот если пресечь Протекционизм, то многие тысячи рабочих с разорившихся отечественных предприятий пойдут на улицы (бузотёрить, разрушать, убивать). А вот если уменьшить социальную политику, включая дотации убыточным отраслям и регионам, то «потерпевшие» тоже пойдут на улицы (крушить, разрушать, убивать».

На это я отвечаю очень просто. Человек, который свои экономические проблемы решает за счёт насилия против других граждан, – называется разбойник. С ним не надо вести переговоров, его не надо умасливать – его надо заковать в кандалы и юзать на каторге, покуда он не искупит причинённый его действиями вред либо не издохнет (вариант – зачислить в штрафные подразделения вооружённых сил, где у него, при должной личной отваге и сноровке, будет шанс быстрее очиститься от преступлений, совершённых по глупости в юности).

Когда государство начинает лебезить перед разбойниками, - это failed state, в общем-то. Поскольку первейшая задача государства – охрана налогоплательщиков от разбойников. И вовсе – не путём умиротворения разбойников из средств налогоплательщиков. В общем случае – разбойников уничтожают, а не торгуются с ними.

Другое дело, что в иных случаях разбойников можно сделать своими союзниками против внешней угрозы, как можно (и следовало) поступить с готами (благо, они и не просили ничего большего, чем легально данная им земля и права «хоть сколько-нибудь граждан» в Римском Мире)..

Это исключение – никогда не должно относиться к тем, кто имел право гражданства по рождению, имел полную возможность доказывать свою полезность в нашем обществе, в нашей экономике, но не нашёл ничего лучшего, чем стать либо мародёром, либо попрошайкой. К таким – следует быть абсолютно безжалостным, и если эти «граждане» довели себя до состояния нищеты – да издохнут в ней. А если они продались в рабство каким-то ростовщикам или прочим бизнесменам – да исполнен будет договор, заключённый в письменной форме по установленным правилам.

В чём главное значение Рима для нашей цивилизации – он впервые выразил ту мысль, что два свободных человека, сошедшись, имеют право заключить какой угодно договор, и он должен соблюдаться, если оформлен надлежащим образом, исключающим фальсификацию. В этом – суть Римского Права, положившего основу для гражданско-правового законодательства на столетия вперёд.

Конечно, уже и в самом Риме возникали многие ограничения этой изначальной диспозитивности. Всё – из благих и добрейших намерений императоров.
Чего мы должны избегать – именно этого. Нарушения диспозитивности договоров между людьми, встревания в этот процесс во имя «спасения дураков от подонков». Пусть подонки нам не очень симпатичны, но они полезны хотя бы тем, что гробят дураков. А дуракам – туда дорога.

И если жёстко придерживаться истинно либеральных установок (государство вмешивается в отношения граждан, только когда между ними возникает внедоговорное насилие), если никогда не тратить деньги налогоплательщиков на те нужды, под которые налогоплательщики явно не подписывались (сиречь – ни на что, кроме безопасности налогоплательщиков), если б устоять на этом, если б Рим устоял на этом – то, может, он устоял бы. Во всяком случае, не развёл бы у себя ожирелых паразитов, которые палец о палец не хотели ударить во спасение своего города.

У нас, впрочем, у России – есть второй шанс дать всему миру пример, каким должно быть честное, либеральное государство.

Мы вполне можем ввести законодательство настолько здравое и свободное, что превзойдём не только нынешний Запад (это несложно, при их деградации), но и – Римскую Империю.

И пока там в Испании оборзевшие, пережравшие недоросли сидят на площади, сетуя на «безработицу», пока в Греции, Англии и Франции их коллеги буянят на улицах, а импотентные тамошние правительства не знают, что с этим поделать, - мы легко и просто восстановим частное рабовладение как высший атрибут цивилизованности свободного общества (и как отдушину для юношества, желающего пограбить налогоплательщиков под предлогом «социальной справедливости»).

И сколько бы нам ни шипели, мол «так не модно в Европах», - мы ответим: «Пошли нахуй! Вам, а не нам – уместно было бы стать наследниками Римской Империи. Но вы – предпочли стать жалкими, презрения достойными дегенератами. Так хотя бы – не надо завидовать нам столь явно, копошась на дне выгребной ямы легиона, когда мы – проносим мимо заброшенного вами золотого Орла!»

Что могу точно сказать: восстановление института рабства в такой значительной державе, как Россия, будет, конечно, очень скандальным поначалу, но вскоре умные люди поймут, что мы правы. Не хочется Оруэлла лишний раз полоскать, но – не то, чтобы «свобода – это рабство», а просто истинная экономическая свобода – невозможна без легального права иметь своих частных рабов (то есть, их можно иметь нелегально, как имею их я, – но это как бы коррумпирующий фактор в государственности, что в долговременном отношении - нежелательно).

И это следует понять всем цивилизованным людям, покуда наша цивилизация не гавкнулась.

P-s.: Да если мои эти записки случилось прочесть какому-то абстрактному гуманисту и он воскликнул: "Какая дикость! Да не может быть, чтобы современный цивилизованный человек писал такое всерьёз!" - предлагаю задуматься над вот каким вопросом, отчасти освещённым в этих записках.

Итак, вы имеете ресторан. Не где-то в диком Риме времён Каракаллы, а здесь и сейчас, в Москве.
И вот вы установили, благодаря камере наблюдения, что один из ваших официантов плюёт в блюда, когда относит их. Вот хотя бы - плюёт, а не нечто большее.
И что будете делать вы? Если этот факт вскроется - оно будет убийственно для репутации вашего ресторана. А если просто уволить этого ублюдка - вполне реально, что он тиснет в какой-нибудь газетёнке статью, типа, я харкал в явства этих капиталистических свиней, а они даже не догадывались, гы-гы-гы.

Значит, нужно сделать так, чтобы он никому об этом не рассказывал (и никогда больше так не поступал).
Убить его? Самый простой вариант, но - мы реально в двадцать первом веке живём, и даже финансовые олигархи - не могут мочить граждан за просто так. То есть, хозяин ресторана должен быть кем-то вроде меня, чтобы прокуратура не распутывала дело о возможном убийстве именно потому, что оно - не возможное, а реальное, и за ним стоит не много не мало Тёма Крейсер (с которым связываться по-любому себе дороже, поскольку этот отморозок имеет не столько денежный ресурс, сколько силовой).

Но на самом деле мой авторитет (ладно, организации, к которой я имею честь принадлежать) - он потому и столь велик, что мы НЕ рубим бошки направо-налево. И уж точно - не убиваем официантов, как-то проштрафившихся. Да даже если яда кто попробует поднести кому-то из наших - всё равно не убьём.

И в случае с попыткой отравления - это будет "Nice try, kid! And now - get lost!" Ну, это враг НАС? А мы - милосердны ко врагам НАШИМ (мы предпочитаем угорать над их потугами, чем жестить с ними).

Но мудак, который плюётся или ссыт в явства в ресторане, который находится под нашей маркой, - это вопрос не столько нашей безопасности, сколько - качества услуг, за которые мы ручаемся перед людьми.

Ну и для начала, конечно, весь персонал наших ресторанов получает очень хорошо. В настоящее время - где-то от четырёх тысяч евро в месяц. А когда я был директором одного такого ресторана (то была оперативная необходимость), там официант получал две штуки баксов в месяц, не считая чая.
Но, возможно, такая высокая базовая зарплата и вскружила голову тому парню, что он стал считать клиентов ничтожествами. И когда один клиент оскорбил его - официант не нашёл ничего лучшего, как тайком плюнуть в суп. Что очень глупое мальчишество, конечно.

Замечу, в том ресторане была блистательно налаженная система охраны, которая, если "гость" быкует - берёт его под белы ручки и до свидания. И совершенно похер, что это за кекс, каких он там газет-параходов владелец, и чей он там брат-сват-племянник. Это было совершенно безразлично даже без моего участия в делах ресторана, ну а когда я "директором" был, уже к тому времени одна из влиятельнейших теневых фигур российской политики, - любого хулигана любого ранга было вразумить очень просто. Я сам поражался порой, как изначально борзые люди мигом пускали в штаны, увидев мою в целом очень доброжелательную и просветлённую репу. Не по ресторанным делам - а по жизни. Ей-богу, никогда не хотел быть "страшилищем" - но чем я ещё могу быть для людей, которые хоть немножко в курсе моей биографии, её "драчливо-эпических" глав? :-)

По ресторанным же делам - было установлено, по видео, что мальчишка реально плюнул в тарелку супа, предназначенного для клиента. Когда я его допрашивал, он сознался, что это сделано было из личной неприязни к одному из гостей, в котором парень признал главу банка, кинувшего их семью (на самом деле - совсем другой чел, хотя тоже бородатый и пузатый).

Ну и вот что, спрашивается, было делать с тем дурным пареньком? Закопать его живьём?
Нет, это не наш метод. Я просто распорядился его высечь, дать полсотни розог (что не так уж круто - но ощутимо для парня, никогда не подвергавшегося телесному наказанию), заснять это на видео, показать персоналу заведения. С него же - взять расписку на полмиллиона долларов, которая бы уничтожила всё их семейное достояние, будучи обращена к действию, а его самого - зачислить в резерв наших воинских подразделений (поскольку он даже не пикнул под розгами, что изобличало в нём хотя бы одно из приемлемых для наших бойцов качество: переносимость боли).

Сейчас, по прошествии семи лет - он неплохой лейтенант в Мицаре. И он очень благодарен мне, что его тогда не вышвырнули из Системы нахер. Хотя понимает, что тогдашний его поступок, по степени имбецильности, - вполне располагал к тому.

Что ему помогло - мы, после его вопиющего проступка, рассматривали этого юношу как раба, с чем и определили ему лучшее место (не желая, чтобы это место было под землёй).
Ну а что сделаете вы с официантом, который плюётся в суп? Уволите? Так он и без трудовой книжки очень легко устроится на новое место!
Нет, ребят. Единственное, что огораживает нас от плюющихся официантов, - это возможность их порабощения и суровой порки за ненадлежащее поведение. Макдональдс решает эту проблему чуть по-иному, но Макдональдс - это уж больше тоталитарная секта, нежели сеть общепита. В обычных же ресторанах - приходится пороть официантов, если они застуканы за плеванием в блюда. Это не очень сообразуется с трудовыми кодексами европейских стран - но вы бы ведь хотели не соответствия им, а - распятия ублюдка, нахаркавшего в ваш суп? :-)

Нам же - приходится идти на компромиссы. Потому что мы действительно считаем, что за плевок в суп - слишком жестоко карать распятием, сажанием на кол или четвертованием. Порабощения и лёгкой порки - достаточно. Но поскольку это не предусмотрено законами нынешней "цивилизации" - нам приходится делать это по своим законам Цивилизации.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.05.2011. Инновации и рабовладение
• 27.05.2011. Окончательное решение вопроса с will и shall
• 23.05.2011. Наконец соизволил посмотреть,
• 22.05.2011. Римляне, Варвары, Мы
• 18.05.2011. Почему полезен хроноложец Фоменко
• 17.05.2011. К исламскому вопросу
• 16.05.2011. Немножко поругались с
• 10.05.2011. Война и немцы