Морально-педагогическоеБудучи феодалом, капиталистом и рабовладельцем, я предпочитаю использовать на своей плантации детский подневольный труд. Поверьте, это выгодно. Причём, не только в плане сиюминутной экономической отдачи, но и в плане кадровых перспектив. Подростки – это, возможно, самый ценный ресурс на планете. Их достоинство хотя бы в том, что они ещё не сформировались, у них есть потенциал развития, и есть надежда, что они не вырастут такими же идиотами (в большинстве случаев), как их родители. Если, конечно, вовремя отшить последних от воспитательного процесса и взять дело в умелые, компетентные руки. При этом, конечно, я не хочу сказать, будто ВСЕ родители – идиоты, но мне приходится иметь дело со специфическим контингентом, поскольку в рабство ко мне идут, естественно, не просто так, а когда иная альтернатива – реальный тюремный срок. Как правило, кражи, угоны, бакланка, наркота. Проходящих по насильственным я в целом брать избегаю, поскольку имею экзистенциальную неприязнь к гопникам и мне трудно будет сотрудничать с персонажами, которым всё больше хочется вышибить мозги, а не вправлять их. Но бывают исключения, когда и «разбойнички» представляются небезнадёжными, а их дело – преувеличенным. Правда, всех, кто шёл по насильственным, я честно предупреждаю: «Парень, здесь сотрудники – ветераны спецназа. Вздумаешь колотить понты на тему, какой ты резкий пацанчик, - тебя никто разубеждать не будет. Ты так и умрёшь героем, с гордо поднятой головой и сопли пузырями». Однако в целом – ребята довольно приличные, толковые, хотя наворотили глупостей, повлекших проблемы с законом. Я решаю эти проблемы, если они согласны, а за это – они отрабатывают передо мной долг (в условиях гораздо лучших, нежели возможны в колонии). Всё очень просто и ясно, без пафосных нотаций и занудных проповедей. Но как же меня бесят эти припадки тупой-слепой родительской любви! (А с родаками обычно приходится иметь дело, даже в случаях с совершеннолетними). «Нет, я не верю, это какое-то недоразумение! Не мог мой мальчик этого сделать!» Слушаешь эту байду и думаешь: «А чего он, собственно, сделал-то? Зарезал девочку, похищенную из детского садика, зажарил её окорочка в духовке и съел со сладострастным утробным урчанием, одновременно сношая детскую головёнку в пустую глазницу? Нет, этого он не делал. И, надеюсь, действительно не способен на подобные изыски. Так ему этого никто не предъявляет. Ему предъявляют кражу. Ну и с какого хрена нормальный, здоровый семнадцатилетний подросток не может чего-то стырить? Ручек у него нету, что ли? Или ножек? Или мозгов? Нет, ваш мальчик, конечно, не финансовый гений, но зря вы на него клевещите, выставляя совсем уж полным дебилом. План был интересный. Раздобыли форму работников торговой сети, разведали, чо-как, вели наблюдение, вызнали, как кого зовут и что говорят между собой. Обрядившись – заявились прямиком на склад, затарились ноутами в коробках, да и вынесли с чёрного хода. Менеджер было поинтересовался, - так ему обстоятельно ответили, мол, Семён Петрович, директор, попросил подготовить заказ для фирмы. А что морды менеджеру неизвестны – так у них текучка, что в Макдональдсе. Проканало. Если б бдительные менты не спалили их на погрузке ноутов в жигу, да если б младший подельник не задал дёру, обстремавшись, - умыкнули бы за милую душу. А вы говорите: «Не мог!» Ну, прямо совсем уж отказываете родному отпрыску в изобретательности и артистизме». «Ах, он не так воспитан, чтобы брать чужое? И с чего это вы так решили? С того, что когда-то, годиков в пять, сказали ему, что красть грешно? А потом, всю дорогу – скулили про то, как буржуины-богатеи ограбили простой народ и живут припеваючи? Впрочем, и без вашего этого нищебродского гундежа – он давно уже вышел из того возраста, в котором родительские мантры воспринимаются как должное, без критического анализа. У него, извольте видеть, собственная активная гражданская позиция. Что не приколочено к полу гвоздями – ****ить однозначно (а что приколочено – ****ить вместе с гвоздями и с полом)». «И это, замечу, довольно характерная жизненная позиция для подростка, обладающего самостоятельным мышлением. Тут уж скорее патологией приходится считать чрезмерный пиетет к чужой собственности, в таком-то возрасте. Да, он прекрасно знает, что совершает преступление и что общество этого не одобряет, а поэтому желательно не попадаться, – но у него пока нет причин считать свои действия аморальными. Истинное понимание того, почему красть плохо, - приходит гораздо позже. И далеко не ко всем. К примеру, есть весьма значительная прослойка вполне взрослых людей, которые не понимают этого и в тридцать, и в сорок, и в глубокой старости. Более того, они даже подводят идейную, внешне благопристойную базу под грабёж и вполне искренне считают себя оченна моральными индивидами. Такие типы называются «социалисты». И их довольно много. Возможно – большинство. Зачастую они имеют учёные степени и научные публикации, но не понимают очень простой вещи: с людьми гораздо выгоднее договариваться добровольно и к общему согласию, нежели обворовывать их, а мир, построенный на грабеже, – обречён на деградацию». «Но это для нас простая мысль, для взрослых и самодостаточных людей. Для социалистов, включая университетскую профессуру, - это уже невподъёмная идея, сильно превосходящая их интеллектуальные возможности. Так чего вы хотите от семнадцатилетнего пацана, который только вступает в жизнь, у которого пока нет ни опыта, ни знаний, чтобы продавать свои услуги на добровольных началах за привлекательную цену, а жить хочется хорошо и на это нужны деньги? Вы серьёзно считаете, что его инстинктивный, природный позыв к присвоению чужой собственности могут сдержать какие-то догмы из сборника древнееврейских анекдотов или слова, услышанные от родителей в пять лет? Ну, вы себя не считайте фигурой, равной Черчиллю (хотя и на Черчилля ему тоже посрать)». «Нет, что поможет ему перестать быть воришкой, каковым вполне естественно и извинительно быть в его обстоятельствах, - так это понимание, что сотрудничать с людьми – ВЫГОДНЕЕ, чем грабить их. И в этом – я ему помогу. Я покажу пример того, как это делается, использование других людей к своей выгоде. Путём улучшенного социального партнёрства, как я это называю. Хотя можно назвать «индентурным услужением» или «временным рабством». Это всё малозначительные стилистические нюансы. Что важно: я лично уверен на сто пятьдесят процентов, что он реально пытался спереть ноуты (да он и сам этого не отрицает) – но мне это в целом пофиг. Я его не осуждаю за это. И я не намерен выносить ему мозг, рассказывая, какой он плохой мальчик и как он должен встать на путь исправления. Да мне вообще плевать на его внутренний мир и тонкие движения души. Мне важно – чтобы он научился сотрудничать с людьми и не создавать им проблем (особенно – мне). Я даже «воспитанием» это стараюсь не называть. Предпочитаю слово «форматирование». Под свои нужды, ради своей прибыли. В этом мой корыстный интерес, и его я продавлю теми средствами, которые сочту необходимыми и достаточными. Я гарантирую, что он не станет инвалидом, – но ****юлей будет огребать столько, сколько сам попросит». «Ну а его корыстный интерес – уйти от обвинения по 158-й, вдовесок к тем двум годам условняка по 213-й, что на нём уже висели, и провести ближайшее время не в затхлой колонии, занимаясь неведомой и никому не нужной хернёй, а поработать малешко на свежем воздухе, погрузиться в увлекательный мир корнеплодов, но при этом всё же иметь мобильную связь, доступ к компу и Интернету. Заодно – научиться водить машину, стрелять, а главное – быть полезным и ответственным членом общества. Если он не окажется полным идиотом – то через полтора года он не только рассчитается с долгом и заработает мал-мало для себя, но будет стоить гораздо дороже, чем сейчас». «И плевать на моральную сторону, но у него просто идеи не возникнет снова тырить компы. Это будет слишком невыгодно для жителя того мира, в котором он окажется. Это будет какая-то нездоровая «балагановщина». А он – не Шура Балаганов. Нормальный пацан как пацан. Ворует – потому что ничего другого не умеет. Кто-то вот аж до семнадцати лет не научил его зарабатывать достаточные деньги честным путём. Ибо сам этого никогда не умел и не считает возможным. Ну да не будем показывать пальцем. Однако ж, парень хоть какие-то усилия предпринял, чтобы вырваться из нищеты, на которую кое-кто его обрёк. И теперь этот кое-кто говорит: «Наш сын не мог пойти на воровство, мы его не так воспитывали!» Да по счастью – болт он положил на ваше воспитание. Своим умом крепок. Другое дело, что маловато покамест умишка у него – ну да это дело наживное, если мозг абстракциями всякими не засирать». И вот я думаю себе эти мысли всякий раз, когда слышу родительское это квохтанье: «Нет, наш мальчик не мог взять чужое», но вслух не говорю. Хотя порой так и подмывает вопросить: «Чего вы тут дурочку передо мной валяете? Я вам что, следователь или прокурор? Вы сами-то верите, что он этого не делал? А если делал – то чего, проклянёте, что ли? «Ах, мой сын оказался вор!» Да лучше уж вор, чем лох конченый. Только что, в мире взрослых – и воры считаются лохами, поскольку не самый разумный и продуктивный выбирают себе промысел. Жаль, что в действительности очень мало людей имеют склонность взрослеть (хоть когда-то!) до осознания НЕВЫГОДНОСТИ воровства. И не воруют лишь потому, что не имеют достаточно «яиц» даже для этого, а вовсе не по моральным соображениям, как им самим порой представляется. Но поставь, скажем, на голосование вопрос об экспроприации крупных состояний с целью раздачи бюджетных субсидий «особо нуждающимся» - все эти праведные «недоворишки» проголосуют за милую душу. И плевать им будет не то что на моральность такого грабительского отношения к чужой собственности, но и на неизбежный коллапс экономики, после которого они же, в первую очередь, окажутся у разбитого корыта (ибо крупные буржуины попросту уведут капиталы обратно в тень или за бугор, за что их невозможно осуждать). Вообще, вот я очень спокойный парень, и меня мало что раздражает, но кто меня реально бесит, так это всякие чмошники, ошибочно принимающие собственную трусость за «высокие нравственные устои».Это из серии «Сара, то, что мы принимали за оргазм, - оказалось бронхиальной астмой». «Я знаю, что воровать грешно, это сидит глубоко-глубоко во мне. Не приведи Господь, чтобы я взял чужое». Уточняешь, бывало: Естественно – глухое непонимание: Ну да. Не люди. И, конечно, мы не признаём никаких прав на «дары» леса за той фауной, которой, собственно, эти дары и предназначены природой (ну не ради же безволосой обезьяны без году неделя из Африки старалась родная среднерусская эволюция!) С людьми, с собратьями по виду, вооружёнными разумом, - приходится считаться и признавать их частные права. Во-первых, потому что в ином случае можно огрести по морде, а во-вторых – практика показала, что человеческое сообщество добивается лучших результатов, когда строится на добровольном сотрудничестве людей, а не на беспределе. И если с первой частью обычно всё бывает понятно уже в раннем детстве, то со второй – у большинства и вполне «заматерелых» индивидов возникают серьёзные проблемы. И они начинают городить всякую херню, будто им какой-то свет свыше воспрещает вредить ближнему ради своей корысти. Потом, правда, выясняется, что нифига не мешает, как только появляется возможность постервятничать безопасным для себя образом. Поэтому – я против того, чтобы привлекать к моральному «форматированию» личности идею каких-то божественных императивов. Это – лишние сущности. Вполне достаточно – совершенно рационального понимания моральных норм как правил наиболее взаимобезопасного и взаимовыгодного сосуществования гомосапов в популяции. И если хотя бы это удаётся втолковать (привести сознание к оптимальному решению «дилеммы узника», грубо говоря) – уже великое дело. Уже можно гордиться, что помог человеческой «болванке» выбиться в Люди, стать высокоразвитой интеллектуальной личностью, которая хотя бы стремится соизмерять свои действия с последствиями и знает, чего ей надо, а не существует в мире догматических табу и неосознанных душевных порывов, переменчивых, как японская погода. © Copyright: Артем Ферье, 2012.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
