Замыкание
Круг замкнулся. Советскость, в том числе романтический нигилизм, инженерия, русско-еврейская семейственность, "свои" - двор, атлетика, институт и школа, интеллигентское мессианство, провинциальный анархизм, ветхозаветное почитание авторитетов, приоритет любви и достоинство, как высшая самоценность.
То, что в семидесятых бродило снаружи, через пятьдесят лет оказалось внутри. Ни больше, ни меньше.
Инженер-адвокат с замахом на глубину, ходок-культурист, а точнее истовый физкультурник, прозаичный дилетант, гитарист-любитель, иронический просветитель-романтик и внеполитичный анархист-монархист, следующий традициям русско-советской интеллигенции. Бытовой отщепенец, неприятель мещанского образа мыслей и ярый ненавистник новой этики.
***
Люди, запретите мне кто-нибудь играть в слова. Не поверите, четыреста семидесятый уровень. Яхтсменка, а до этого был сенсуалист.
Безголовый идиот и тот бы сказал, надоело. Сказал бы, что ты там ищешь, крейсер Аврора, есть же косынка. Или не знаю, крестики-нолики, морской бой, города в конце концов. Москва-Абакан. Нет блин, поддирание, бережность, жеманность. Дом два, песня голос, Тина Канделаки.
Это так я бросил пить. Разумеется не глотками из горлышка, графоманствовать. Шило на мыло. Поначалу было весело, потом подвернулась задача - ну та, с формулами и графиками, потом три процесса, что то еще. Куар, муар и пиар.
Тем в башке крутиться - воз и маленькая тележка. Атомный проект, к примеру. Наш, местный, сороковка который. Мериканцы уже тысячу кин сделали. Проект Манхэттен, а мы только аэропорт Игорем прозвали. Призрак оперы, где Берия бродит по заброшенной взлетной полосе и вглядывается, вглядывается, вглядывается. Мурашки по коже.
Инженер как ни крути из той традиции, интеллигентской. Русский джентльмен из Челябинска с пятой графой в пополаме.
Думал, никогда не кончаться, думал, навсегда. Думал, так и будут ходить в горсад на шахматы, по воскресеньям на тропу пенсионеров, а по праздникам - строгий костюм и рубашка с галстуком. Круглые очки, имя отчество, тишина, ватман, почеркушки. Кефир на ночь и гимнастика утром. Добрым утром.
Думал, мел с доской крепче железа. Ладно, пусть из стекла, на роликах, с губочкой вместо тряпки, но ведь от руки. От себя, изнутри наружу.
Таки сделали. И танкоград, и сороковку с семидесяткой, а потом пришло вожделенное сегодня - молочная река, кисельные берега и ванильное небо.
***
Разговор в вагоне
Ваня (в кучерском армячке): Папаша! кто строил эту дорогу?
Папаша (в пальто на красной подкладке): Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька!*
Так начинается всякая другая дорога
* Н.А. Некрасов. Железная дорога
Другие статьи в литературном дневнике:
