Наша городская библиотека пять дней не работала, занимаясь списанием старых книг. Книги на иврите и английском действительно выглядели потрепанными, потому что все они - в мягких бумажных обложках, а вот на русском языке - в подавляющем большинстве - в твердых и выглядят весьма прилично.
Покопавшись в них, я нашла довольно редкие издания - от прозы Мандельштама до миров Брэдбери, не говоря уже о произведениях знаменитых отечественных и зарубежных авторов.
И среди этого великолепия выделялись и сверкали своей нежно-салатовой иллюстрированной обложкой "Похождения бравого солдата Швейка". Книга выглядит как новенькая, хотя издана еще в 2000 году издательством "Эксмо-Пресс". А ее-то за что списали?
Я понимаю, что Мандельштам и Брэдбери во многом рассчитаны на знатока и любителя определенного жанра литературы. Но "Швейк" - на любой вкус, да и личность широко известная. Мне даже стало жалко от такого несправедливого отношения к нему, как, признаться, и к большинству списанных книг. С ними поступили, как злая мачеха - к неродным детям.
Впрочем, в роли "злой мачехи" в данном случае выступила как раз русскоязычная библиотекарь, единственная русскоязычная сотрудница в библиотеке. В отношении книг на русском языке она здесь и бог, и царь, и воинский начальник.
Но я не задала ей естественный в сложившейся ситуации вопрос:"Зачем вы списали эти книги?". Потому что заранее знала ответ:"Так я решила!".
Ирина, -так зовут ее,- когда-то работала в какой-то профсоюзной библиотеке тогда еще Ленинграда, о чем уведомлены все русскоязычные читатели городской библиотеки, чтобы знали, с какого уровня специалистом они имеют дело.
Своих ивритских коллег она презирает и считает их в лучшем случае дилетантами, а в худшем - совершенно никчемными работниками.
Ирина любит, чтобы с ней советовались, но взрывается, когда ей задают вопросы, которые, как ей кажется, ставят под сомнение ее профессиональную квалификацию.
Я как-то сталкивалась с ней несколько раз на этой почве, хотя никаких подковырок мои вопросы не содержали, и была удивлена ее неожиданной бурной реакцией.
После этого я стараюсь приходить в библиотеку, когда не ее смена, ибо порою дело доходит до смешного. Скажем, не успела она еще расставить сданные книги по полкам, и они огромными стопками лежат на столе. Я начинаю в них копаться и уже знаю, что Ирина тут же, бросив все дела, примчится, чтобы начать убирать книги,
Вначале это меня злило, потом я даже стала веселиться:начну перебирать книги и посматриваю в ее сторону, скоро ли она заметит меня и примчится убирать книги, что называется, у меня из-под носа.
Ситуация и смешная, и нелепая, поэтому я и стараюсь приходить в библиотеку в отсутствие "своей" библиотекарши. И понятно, почему я не задала ей вопроса о списанных книгах. Я просто часть их забрала домой, чтобы они не валялись в пыли в "предбаннике" библиотеки.
А "Швейка" я взялась перечитывать. И словила себя на том, что воспринимаю его совершенно иначе, чем когда-то. Советские литературоведы и критики, говоря о романе Гашека, всё свое внимание сосредотачивали исключительно на образе Швейка, эдакого как будто недотепы и примитива. В общем, соглашаясь с ироничным утверждением автора и самого героя, что Швейк просто идиот.
И в принципе и я так когда-то считала.
Ныне я роман Гашека восприняла совершенно по-иному. Он поразил меня глубиной, точной, едкой сатирой и,-как это не прозвучит, на первый взгляд, парадоксально,- серьезностью и умом Швейка. Дай Бог, чтобы таких "идиотов", умеющих зрить в корень, было на белом свете побольше!
И еще один момент, может быть, главный, во всяком случае для меня:я словно вживую увидела и почувствовала, чем была Австро-Венгерская империя. Раньше я как-то не задумывалась над этим:повода не было. А теперь, в столетие после начала Первой мировой войны, интерес к ней не мог не вспыхнуть. И поэтому каждая деталь в романе Гашека привлекает особое внимание, заставляет задумываться и размышлять. В частности, об этом странном симбиозе - австрийских немцев и венгров, таких разных по культуре и мировосприятию, который просуществовал пятьдесят один год.
И какие разные народы в него входили:чехи, сербы, итальянцы... Могли ли они в будущем ужиться, даже если бы не вспыхнула война?
Я стала думать о Российской империи, о "советской -СССР, в котором, как утверждала статистика, проживало 130 разных народов и народностей. Видимо, распад империй неизбежен. А неизбежный ли процесс - их создание?
Видимо, это две стороны одной медали. Теперь самая большая "империя" - Европейский Союз, ее начали создавать после Второй мировой войны, но уже звучат голоса о ее неизбежном распаде.
В общем, в какой-то степени я даже должна быть признательна библиотекарю Ирине за списанные книги. Когда бы я еще перечитала "Швейка"? И перечитали ли бы?
