О политических иллюзияхБольшинство мыслящих людей склонно менять свои политические взгляды. У кого-то разочарование в одних взглядах и принятие новых – процесс мучительный, и происходит он под влиянием определённых событий в стране, у кого-то это случается совершенно спонтанно, и так же спонтанно левый, ставший вдруг правым, спустя год может опять стать левым. У меня как раз второй случай. Мои взгляды менялись под влиянием естественной потребности пересмотреть и освежить свои воззрения, при этом внутри себя я осознавал, что могу на один и тот же предмет смотреть с диаметрально противоположных сторон в одно и то же время. Я достаточно хорошо овладел и доказательной базой, и риторикой, и демагогией всех политических сил: и коммунистов, и анархистов, и либералов, и националистов, и консерваторов (единственное, кем мне не случалось быть – это монархистом). Но в последнее время я начинаю понимать, что сколько бы нового я ни узнавал об истории и политической теории, многие мои самые ранние воззрения – не юношеские даже, а подростковые – были самые верные. Как раз в юности произошло некое затмение, когда я стал ультралевым, чем-то средним между анархистом и коммунистом. Сколько бы разумных объяснений для своей позиции и ни искал (и ни находил), надо признать, что главным, что меня питало, были юношеские эмоции. Тут и свойственная определённому возрасту тяга к радикализму любых форм и оттенков, и бунт против родителей, и инстинктивная ненависть студента-филолога с плохой успеваемостью к сильным мира сего (в тогдашнем моём сознании – обезличенных, унифицированных полуолигархов-получиновников в дорогих пиджаках, которые трахают в закрытых клубах люксовых моделей, и дети которых нюхают кокс и слушают Тимати, при этом я отчего-то не понимал, что сам богаче многих московских мажоров). Зато в 14-15 лет я чисто интуитивно, не имея ещё и крох высшего образования, доходил до того, к чему сейчас в каком-то смысле и вернулся. Тогда, подростком, я был либералом, самым классическим либералом, который только может быть, сторонником просвещённой, конституционной демократии европейского типа. Некий уклон в левизну, конечно, был – самой близкой мне партией казалось «Яблоко». Но я был однозначным противником коммунистов, однозначным противником анархистов. Я был против левых. Я интуитивно чувствовал угрозу, исходящую и от совков-пенсионеров с портретами Сталина, и от молодых левых радикалов, наподобие нынешних анархистов. Я тогда написал повесть с названием «Разгром анархистов», в которым странным образом смешал фэнтези и реалии российской политики. Неприятие того общественного устройства, о котором мечтают анархисты – общество горизонтальных связей, отсутствие деления на классы, отсутствие власти и т. д.. – я объяснял очень просто. В обществе, из которого будут выкинуты власть и социальные иерархии, мгновенно появятся снова и власть, и социальные иерархии. И возьмут эту власть сильнейшие. Причём такие сильнейшие, в которых сила будет сочетаться с беспринципностью, цинизмом, полным имморализмом и страстью к диктату. Анархия не продержится. Анархия приведёт к череде наиболее жестоких, хоть и недолговечных и перманентно свергающих друг друга диктатур. Сейчас я, глядя на вещи объективно, без юношеских эмоций, понимаю ровно то же самое, что понимал в 14 лет. И горы теоретических трудов, написанных теоретиками анархизма, не смогут отменить описанного мной выше закона. Всё просто, никакой политологии. Одна лишь только человеческая природа. При этом я остаюсь правым анархистом (анархо-индивидуалистом). Конечно, я не хочу, чтобы все в обществе стали такими индивидуалистами, но себе я разрешаю им быть. Эти, в отличие от анархо-коммунистов, не лгут и не обещают иллюзорных утопий вопреки человеческой природе. © Copyright: Лобанов Александр, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
