***Когда мне дают в работу очередную поэтическую книгу, я, ещё не погрузившись в работу, предвкушаю своё заочное общение с незадачливым пиитом, который, как и во времена Пушкина, обычно, «груб, и глуп, и завистью размучен, Все тискает в свой непотребный лист – И старый вздор, и вздорную новинку»... Вот, бадяга, думаю, ни черта не меняется на этом свете! По пальцам можно было пересчитать те случаи, когда приходилось ошибаться. И читать, если не: «Приветствую тебя, мое светило! Я славил твой небесный лик, Когда он искрою возник, Когда ты в буре восходило», то, по крайней мере: «Стрела пронзает их сердца, Они летят в паденье диком... Но и в паденье – нет конца Хвалам, и клёкоту, и крикам!». Ан нет! Обычно другое приходится перечитывать, и, тьфу, пропасть, заучивать против воли это самое наизусть, поскольку налипают навязчивые строчки на мысли, как гэ-эс на подошву. И вот, наконец, на днях, дали мне в редакции докторскую диссертацию, которая представляла собой столь внушительный том, что я еле дотабанил этот труд до дому. Задача, объяснили мне, проста как мычание: проверить на грамотность и подредактировать шероховатости стиля. Ну, думаю, этот-то учёный наверное – голова! Эт-т, тебе не стишата кропать, вона, какой «Капитал» наваял! Взял красный фломастер и, вперёд, за дело. Но... споткнулся на первой же строчке. «Сплеск интересса к точьным наукам стнановиться так-же наипервейшим делом...» Нет, думаю, это какая-то пародия или кто-то из редакторов решил меня разыграть! Читаю далее – всё такая же галиматья! Словечки всё такие, язвительные да простонародные, типа: «четкостная картина, покамест погодим, взаправду говоря, в таком-же акспекте, по-проще некуда, чин чинарём...» Да уж, как бы сказал Киса Воробьянинов, как это всё можно править? Вот маленький фрагментик сочинения моего Кулибина. «Короче знаминатель становиться болше числителя и так же ровняеться будующей вероятности ожидаевшегося события. Что бы вычисленый результат был преемлем, удостовериваемся беря производную. Хотьбы это навряд совпалось с ожидавшеемся. Тогда пиша уровнение с неизвесным значением рассчёта делаеться ясно что как-бы мы не увиличивали разнозть меж ду слогаемыми ...» Звоню учёному. Голос, против ожидания оказался молодой и задорный. «Чё ты там тормозишь, – говорит, – дадено править – дык правь поскорей! Защита на носу, а ты тут лезеш!» Звоню знакомому профессору, говорю, так, мол, и так, какой-то неграмотный доктор физико-математических наук упал на мою измученную душу, редакьтуру у миня требуеть. А ахинею править невозможно, на то она и ахинея. «Не парься, дорогой! – успокаивает меня профессор. Он всё равно защитится, а эту «Войну и мир» так никто и не откроет. Поправь его малёк, и – приходи в гости. Выпьем немного за торьжество точьных наук!» Вот ж...па! Как тут быть? И я добром вспомнил своих простоватых лириков и их нехитрые куплетики. Неть, они гаразда лутше, хотя бы тем, что их сочинения намного короче! © Copyright: Виктор Меркушев, 2010.
Другие статьи в литературном дневнике: |
