Про М. А. Булгакова и нашу жизнь. 4.Александр Данилович Шиндель. ПЯТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ(1991 г.). Глава 5. Представьте, что, подобно автору, мы способны наблюдать, как отлитый в строчках текст вдруг начинает преображаться в движущиеся картинки. Только теперь перед нами не "Белая гвардия", а "Мастер и Маргарита". И когда мы переворачиваем титульный лист, мысленно мы как будто поднимаем занавес. Что мы видим? Видим пруд. Сквер. Пустынные аллеи. Ларек с газированной водой. Скамейку в сквере. И двух человек на скамейке: один - редактор литературного журнала, другой - помоложе - поэт. Мы слышали, о чём они разговаривают. Издали появляется фигура третьего. Этот третий приближается, присаживается на скамейку рядом с двумя первыми, вступает в беседу - и так далее, по тексту. Мы видим классический первый план. Только не пьесы, а романа. Этот план стремительно разворачивается в мощный сюжетный пласт - со своими героями, со своей интригой. Фактически под первым планом можно подразумевать все, что связано с пребыванием Воланда в Москве БЕЗ УЧАСТИЯ МАСТЕРА. Да и по сюжету Воланд ведь узнает о существовании мастера только после великого бала - от Маргариты, так что эти темы (Воланд - Москва и Воланд - мастер) даже по всем формальным признакам разделены и относятся к разным сюжетным пластам. Заметим, что и Воланд в этих пластах предстает перед нами по-разному. Как сделан первый план? Тот, что наиболее открыт, наиболее популярен, цитируем и ценим основной массой поклонников романа? Он сделан, как блистательное шоу, ревю, как классическая комическая оперетта, то есть по лучшим образцам легкого и - рискнем - чисто ассоциативно-музыкального жанра, который всегда собирает самую массовую и самую демократическую аудиторию. Весь природный артистизм Булгакова, его непреодолимая склонность к мистификациям и розыгрышам в те счастливые моменты жизни, когда душа его избавлялась от гнетущего состояния, - все то редкостной силы обаяние,, в котором время от времени буквально купались его друзья и близкие, - все это сделало первый план неотразимым. Почувствовав с первых же страниц эту атмосферу, читатель просто не в силах из неё выйти, и многие пребывают в ней до самого финала, не всегда отдавая себе отчет в том, что это блистательное ревю имеет в романе как минимум две равновеликие функции. Одна - явная - видна всем. Другая - функция маскарадного костюма, функция ЭЛЕМЕНТАРНОГО ПРИКРЫТИЯ - воспринимается далеко не каждым. А ведь суть романа именно в том, что ПРИКРЫТО этим обворожительным первым планом. Открытое вмешательство нечистой силы в бытовую жизнь граждан, моментально узнаваемую даже в наше время, как бы предлагает читателю условие веселой игры. Игры фантасмагорической, самим этим условием исключающей элемент подлинности происходящего. Смерть в игре не воспринимается, как смерть: отрезанная голова Берлиоза - не трагедия, потому что сам Берлиоз - опереточный персонаж, манекен, одетая в костюм редактора кукла. Потому смотрим дальше: смотрим, как другой опереточный персонаж пытается поймать нечистую силу! Незаметно, по воле автора, и мы становимся участниками шоу. Охотно принимаем игру, втягиваемся в неё, до поры не замечая, как в это же увлекательное действо из неощущаемой нами глубины то здесь, то там, пока еще очень осторожно, эпизодически вкрапливается жестокая и совершенно безусловная реальность, которая уже никуда не исчезает, когда весь разыгранный спектакль дойдет до финала. Это делается чисто сценическими приемами. Скажем, на переднем плане сцены идет диалог героев. При этом режиссер может "привязать" ваше внимание к персонажам не только содержанием диалога, но и техническими средствами. Ну, самое простое: убрать свет из глубины сцены, а на беседующих актеров направить два резких луча, подчеркивающих световой контраст между первым планом и тем, что происходит в глубине. Как правило, в затемненном пространстве могут происходить какие-то подготовительные работы, которых зрителю видеть не надо. Такова в принципе логика реализации самого важного. Но нормальная логика предполагает наличие нормальных условий. То есть того, чего у Булгакова никогда не было. В таком случае представьте себе единственно возможное обратное решение: создать контраст, чтобы ОТВЛЕЧЬ ВНИМАНИЕ ОТ ГЛАВНОГО. Другими словами - выбросить на поверхность нечто яркое и привлекательное, причем - сработанное по первому классу, иначе весь замысел сорвется! - а самое важное оставить в затемненной глубине. Но затемнить с таким расчетом, чтобы читатель, который догадается о принципе построения, мог ясно рассмотреть и тот, второй, более глубокий горизонт... Однако полагаться в таком деле на волю случая нельзя. Стало быть, в первом, освещенном, плане должно быть что-то такое, что должно побудить читателя всматриваться повнимательнее в затемненную глубину. Давайте проверим. Что больше всего угнетало Булгакова, доводило его до нервного истощения, до утраты смысла работы и существования вообще? Пожизненная идеологическая блокада, которая перекрыла ему все пути к читателю? Блокада - это результат. Угнетало его ощущение своей поднадзорности как постоянное доказательство его несвободы. В частности, угнетало понимание, что он живет в Эпоху Всеобщего Доносительства и всесилия тайных служб. Угнетала двуличность общества, в котором нельзя было быть самим собой и которое самые страшные пороки человеческой природы оценивало, как добродетель. Так вот: в "Мастере и Маргарите" нет ни одной главы, где не присутствовала бы тема доносительства и тайного сыска. И эта тема решается в двух вариантах: в игровом - открытом, и в реалистическом - полузакрытом втором плане. К открытому плану можно отнести все, что касается хода следствия по "Делу Воланда и компании". Одна из самых ярких иллюстраций этого плана - попытка чекистов заловить кота в "нехорошей квартире". Полагаю, что и в подобных веселых сценах был немалый вызов всесильному ведомству, ибо ни ежовские, ни бериевские работники, наводившие ужас на всю страну, конечно же, не привыкли воспринимать себя в роли комических персонажей. Однако тут по крайней мере у Булгакова оставался какой-то маневр для отхода: разве чекисты не понимают шуток? Но вот второй план, затененный, связанный с жизнью мастера и вполне реалистическими сторонами бытия, уже всякие защитные маневры исключал начисто. Этот более глубокий план в начале всех событий просачивается в роман безымянным вкрадчивым голосом. Помните, что было, когда Иван Бездомный, в подштанниках, с иконой и зажженной венчальной свечкой, появился, наконец, в ресторане писательского дома? Он пытался рассказать об иностранце-консультанте, который убил Берлиоза, и предлагал всем немедленно заняться отловом иностранного профессора. И во время этой речи... Впрочем, вот текст: "- Виноват, виноват, скажите точнее, - послышался над ухом Ивана Николаевича тихий и вежливый голос, - скажите, как это убил? Кто убил? - Иностранный консультант, профессор и шпион! - озираясь, отозвался Иван. - А как его фамилия? - тихо спросили на ухо". Бог с ним, с голосом. Допустим, находится человек по служебным обязанностям в писательском ресторане. Писатели ведь не только пишут. Они ведь еще и разговаривают. Ну да ладно. Посмотрим дальше. Помните, как Азазелло уговаривал Маргариту пойти к Воланду? И как он ей процитировал абзац из романа мастера? А как Маргарита реагировала, помните? Вот как: "- Я ничего не понимаю, - тихо заговорила Маргарита Николаевна, - про листки еще можно узнать... проникнуть, подсмотреть... Наташа подкуплена? да?". Все самые страшные мысли - все о том же. "Скажите мне, кто вы такой? Из какого вы учреждения?" Но и это мелочи, как и бесконечные "фигуры", молчаливо переминающиеся с ноги на ногу то в подворотне, то в подъезде, то ковыряющие радиатор под видом сантехников. Таких мелочей полно рассыпано по всему роману. Ну а вот как мастер-то попал в сумасшедший дом? Если вы мне ответите, что мастер имел неосторожность напечатать часть романа, после чего его начали публично травить в газетах, а травля довела его до нервного истощения... Если вы скажете также, что мастер стал испытывать непонятные страхи, галлюцинации, что в один несчастный вечер он сжег роман и в конце концов сам пришел в сумасшедший дом, то я замечу, что из вашего рассказа выпала одна неброская, но существенная деталь... Вы упустили из виду, что некий знакомец мастера, по имени Алоизий Могарыч, написал на мастера донос, после чего мастер попал ТУДА. И об этом он сам рассказывал впоследствии Иванушке в сумасшедшем доме: "- Через четверть часа после того, как она покинула меня, ко мне в окна постучали... То, о чем рассказывал больной на ухо, по-видимому, очень волновало его. Судороги то и дело проходили по его лицу. В глазах его плавал и метался страх и ярость". Всего несколько строк... Так вот, забрали мастера, как он сам помнил, "в половине октября", а выпустили "в половине января, ночью, в том же самом пальто, но с оборванными пуговицами..." Мастеру, конечно, очень повезло: ОТТУДА обычно не возвращались, а его, вероятно, за ненадобностью, выкинули через три месяца как сумасшедшего. Но ему тех трех месяцев вполне хватило, о чем можно судить по судорогам, страху и ярости. А вот когда он уже вышел ОТТУДА и обнаружил, что его подвальчик заселен, вот тогда только он пришел к выводу, что на всем свете есть только одно место, где он может находиться. И пошел в сумасшедший дом. Так что нервное истощение - это только полдела. Нервное истощение в конце концов можно пережить. Булгакову это было хорошо известно. Но когда еще добавляется Лубянка (или Лефортово?) - то это уже, как говорится, совсем по другому разряду... Да и Воланд, прошу обратить внимание, Воланд, который никогда не ошибался, впервые увидев мастера, единственный раз во все романе заговорил языком автора: Вообще отметим, что в романе ПО ПРЯМОМУ ПРИКАЗУ Воланда был убит только один человек, и этот факт стоит того, чтобы поинтересоваться: за какие прегрешения? Убит был барон Майгель. Доносчик. Штатный осведомитель. Прошу также отметить, что ни один приличный человек в романе от рук Воланда не пострадал. Правда, приличных людей в романе очень немного. Это закономерно, ибо изображено порочное общество. Поэтому число пострадавших от Воланда столь велико. Важно здесь то, что при всем разнообразии наказаний высшей меры удостоился только один: доносчик.(То же, кстати, можно сказать и об Иуде, если рассматривать сюжет романа мастера). В глазах Булгакова это был смертный грех. Потому в романе кара следует не только за донос, но и за НАМЕРЕНИЕ донести. Вспомните судьбу Варенухи, который, несмотря на своевременное предупреждение по телефону, всё-таки понес лиходеевские телеграммы-молнии КУДА СЛЕДУЕТ. Что из этого вышло? Как вы помните, Варенуха был перехвачен Бегемотом и Азазелло в общественном туалете и, хотя наказание ему было уже определено (и не слабое: предстояло поработать обыкновенным вампиром), оба приятеля, так сказать, в инициативном порядке, от чистого сердца врезали ему по уху... (Каждый раз, когда дохожу до этой коротенькой воспитательной сценки, почти физически ощущаю, с каким удовольствием Булгаков её писал). Таким образом, если, говоря языком булгаковского героя, "глядеть в страницу", можно проследить абсолютно реалистический второй план и понять, как могут чисто драматургические принципы "работать" в прозаическом произведении. Это необходимо было выяснить еще и для того, чтобы убедиться, что булгаковская проза в "Мастере" не имеет ничего общего с так называемой эзоповской манерой письма. Манерой, построенной на применении аллегорий, намеков, моментов акцентированного умалчивания, всем том, что опирается в первую очередь на осмысление подтекста. Слабость эзоповской манере состоит именно в расчете на подтекст. Подтекст у каждой эпохи свой. Уходит эпоха - уходит и подтекст, без которого некоторые ранее известные произведения в прямом восприятии просто перестают существовать. У Булгакова всё входит в текст. Форма повествования рассчитана на ассоциативное восприятие. При этом пределы ассоциативности жестко ограничены мелкими, но точными реалистическими деталями - мы это только что видели. Булгаков был первым, кто совершенно осознанно изобразил это общество в целом, как общество патологическое. Причем изобразил тогда, когда само общество еще не имело никаких критериев (исторически не успело накопить) и считало себя вполне здоровым. По этой причине скорее всего роман о Мастере - будь он напечатан в конце тридцатых годов - был бы отвергнут общественным сознанием. Со временем, когда едва ли не треть населения страны усвоила опыт лагерной и ссыльной жизни, появилось и осознание кризиса. Тогда и возникли произведения, в которых болезненные процессы, подорвавшие общество изнутри, уже изображались в традиционной реалистической манере: обществу потребовалось конкретное знание, без которого оно просто может не выжить. Но Булгаков, понимая все происходящее не хуже, чем мы сегодня, ВОСПРИНИМАЛ все несколько по-иному. Он воспринимал это, как абсурдное иррациональное бытие. А сие - родная стихия дьявола. Потому дьявол как одно из ведущих действующих лиц появился здесь не случайно. Его необходимость Булгаковым была интуитивно осознана раньше того, чем появилась фигура мастера, которая потом встала в центр. Неожиданный (и потому очень сильный) результат проявился в том, что вызванный Булгаковым Князь Тьмы при ближайшем рассмотрении оказался хоть и темен душой, но при этом настолько величественен, что та московская жизнь, та сталинская Москва, в которой он вынужден был задержаться, чтобы в ночь полнолуния дать свой традиционный бал, никаких чувств, кроме устойчивой брезгливости, у него вызвать не могла. Оказалось, что булгаковский мастер живет в насквозь порочном мире, не имеющем будущего. Этот мир, говоря языком автора, покрыт "гниловатой плесенью". То есть являет из себя нечто родственное тому самому вечному тлению и праху, из которого Воланд раз в году извлекает погибшие души, должно быть, для того, чтобы, окинув мертвым глазом свое поистине вселенское кладбище, убедиться, что порядок в мироздании незыблем. По крайней мере - в той своей части, которая на весь срок, отпущенный роду человеческому, отдана ему, Воланду, под надзор. Поэтому вопреки расхожим поверьям о губительном лике черной силы булгаковский Воланд совсем не агрессивен, в чем-то даже по-отцовски снисходителен, а временами благороден и щедр. Краткое пребывание в Белокаменной должно было убедить его в том, что здесь - всё в порядке. Что балом правят шустрые ребята, которые руками миллионов подданных без устали торят прямую дорогу в ад. Что работа идет дружно и с песнями, а достигнуто это незамысловатым трюком: там, где во все времена было начертано "Ад", здесь намалевали наскоро "Рай". Этот номер был, пожалуй, почище тех, что выкидывали Фагот с Бегемотом... Булгаковский Воланд попал в странную ситуацию: работа по совращению душ, так сказать, в порядке массового оболванивания граждан, здесь уже сделана другими, и Воланду остается только выносить приговоры, что он и делает. Сложности у него возникают лишь с мастером и его возлюбленной. М.Чудакова в своей книге о Булгакове утверждает, что мастер не заслужил света, а только покой потому, что пользовался услугами Воланда. "Мастер слепо идет туда, куда направляет его Воланд", - пишет М.Чудакова. Подобное объяснение никак нельзя принять. Скорее уж Маргарита должна была стать законной добычей Воланда, поскольку, согласившись быть королевой на балу сатаны, она, как некогда Фауст, подписала известный контракт. Пусть не кровью - в наш век это было бы чистым анахронизмом. Тут важен сам факт сделки с дьяволом. Но Высший Суд принял во внимание МОТИВЫ поступка. А мотивом была любовь, то есть чувство, посеянное самим Создателем, в отличие, скажем, от Фауста, которым двигало тщеславное стремление вкусить плоды познания в тех сферах, куда доступ смертному воспрещен. Поэтому Маргарита была оправдана, прощена и разделила с мастером его вечную судьбу отнюдь не в аду. Эти две души - всего две из необозримых накоплений - Воланд вынужден был отдать. Хотя вспомним, какое недовольство и неприкрытое раздражение этот акт вызвал у Воланда! Он-то прекрасно понимал, что именно эти души стоят многих и многих других. Понимать-то понимал, а все же отдал. Но если Маргарита искупила свой грех любовью, то чем искупил свои грехи мастер? И для начала - был ли он вообще грешен? Был. Он был грешен до тех пор, пока в нем не проснулся ТВОРЕЦ. Ибо прожить десятилетия так, чтобы потом даже не суметь вспомнить о прожитом - а сколько людей живут таким образом до конца! - это грех. Не понять, на что тебе дана Создателем жизнь, продремать ее, - страшный грех! Но мастер в конце-концов понял это. И как только понял - начал жить. Его жизнь - это его творчество, его роман. Это самый высокий созидательный акт, который доступен человеку. Можно сказать, что, уединившись и занявшись своим романом, мастер услышал в себе голос Божий. Поэтому он никак - ну никак! - не мог "слепо идти" за Воландом. И Воланд это понимал, потому он и сказал мастеру: "ваш роман вам принесет еще сюрпризы". Ясно ведь, что все то, в чем проявляется божественное начало, дьяволу недоступно. Это - если говорить о традициях, которые преломились в образе булгаковского Воланда. Но Воланд в романе не совсем традиционен в силу того, что мышление самого Булгакова было не столько религиозным, сколько светско-философским. Отсюда и сами понятия "покоя" и "света" носят не совсем тот смысл, который им придают религиозно мыслящие люди. "Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени?" - спрашивает Воланд у Левия Матвея. Здесь подбор понятий: "добро-зло" и "свет-тень" - переводится из контекста религиозного мышления в область чистой философии. Предполагаю, что в такой постановке вопроса реализуется очень важная для Булгакова мысль о механизме равновесия добра и зла, от которого и зависит устойчивость миропорядка. Когда зло накапливается в опасных размерах (тьма сгущается, света соответственно становится меньше)- механизм равновесия приходит в действие: Воланд начинает собирать свою жатву, чем и способствует восстановлению status qwo. Именно поэтому, сознавая свою роль, как необходимую, он и говорит Левию Матвею: "Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом?". Совершенно очевидно, что это далекий от религии спор. Но в своих "теневых" пределах Воланд вполне традиционен, и на те порочные силы, которые действуют в отношениях между людьми, отвечает своей, куда более могущественной, силой - в духе совета, данного им же Степе Лиходееву: "Следуйте старому мудрому правилу - лечить подобное подобным". Потому и в Белокаменной он не гость, а хозяин. Причем хозяин единственный и законный. Ибо граждан в этом городе уже сожрал порок. Воровство, взяточничество, доносительство, шпиономания, алчность, вранье... Да, это была бы уже сплошная тьма, если бы не заразительный булгаковский смех. Булгаковский мастер, как уже было замечено, живет в мире, у которого нет продолжения. Оставаться в этом мире - значит неминуемо погибнуть. Спасение мастера - в попытке освободиться от общества. Только таким путем мастер может вернуть себе ту свободу духа, без которой жизнь человека просто не имеет смысла. Добиться в одиночку такой внутренней свободы, преодолев чудовищную силу притяжения целой общественной системы? Это можно было бы считать немыслимым, если б не лежал перед нами роман "Мастер и Маргарита" - зафиксированный путь того, кому это однажды удалось. Чтобы получить такую внутреннюю свободу и независимость от общества, в котором ты физически существуешь, нужно суметь подняться для начала как минимум до высоты Воланда. И если вы ощущаете в романе могущество этого мрачного духа, то только потому, что автору удалось набрать такую высоту. Вот почему, когда подворовывающий буфетчик плетет что-то о второй свежести, мы смеемся. Смеемся, потому что поднятые в тот момент над своей же обыденностью, мы смотрим на общество, в котором живем, глазами Воланда. За одну минутную возможность освободиться от кошмара существования, созданного собственными руками, мы благодарны Воланду и относимся к нему вполне доброжелательно. Так каким же должно быть это бытие?! Вырванные гением писателя из бесконечного круговорота, в котором наши силы, наши способности и сами наши жизни используются лишь как дешевое топливо для поддержания этого некогда навязанного нам членовредительского процесса вращения, мы начинаем смеяться над убожеством и бессмысленностью происходящего... Это мы-то - вечные потребители жизни "второй свежести". Но мы обречены на "вторую свежесть", пока будем помнить о реальном существовании "третьей", "четвертой" и еще черт знает какой "свежести". Да что там буфетчик или домоуправ или тайно алчущие разорвать в лоскуты подмосковный поселок Перелыгино писатели! Когда "девственный" человек Иванушка Бездомный с необыкновенной прямотой предлагает упрятать в Соловки Канта - тут уже начинаешь смеяться без удержу, потому что кем это надо быть, чтобы в тридцатые годы придумать ситуацию, в которой бы оказались бессильными Соловки?! Надо быть Булгаковым. Свое поразительное восхождение к свободе он совершил тогда, когда страна руками миллионов заключенных строила города, плотины, комбинаты, заводы, железные дороги и каналы. Под ложный политический тезис о нарастающем сопротивлении классового врага власть получила неограниченную возможность переводить миллионы свободных граждан на положение абсолютно бесправной и баснословно дешевой рабочей силы. В двадцатом веке в огромной стране была фактически отреставрирована и запущена базисная модель рабовладельческого строя с той лишь разницей, что возводились не пирамиды, а гигантские индустриальные комбинаты. В государстве образовался безразмерный поддон - ГУЛАГ, куда мог попасть абсолютно каждый, и одно это парализовало волю многомиллионного населения страны. Мы, вероятно, не стали неорабовладельческой формацией лишь потому, что невозможно построить то, чего не может быть в природе. Рабовладельческий строй и индустрия несовместимы. Поэтому в тех переменах, до которых дожило нынешнее поколение советских людей, есть неизбежность закономерного хода времени и надежда на то, что исторический опыт наконец будет усвоен. Даже несмотря на отчаянное сопротивление очень многих, чье мышление непоправимо изуродовано прошлым. А теперь попытайтесь мысленно вернуться в тридцатые годы, в самый разгар "охоты за ведьмами", и представьте, что мог испытывать Михаил Булгаков - человек духовно куда более свободный, чем мы с вами, живущие 60 лет спустя... Кое-что в этом отношении он нам оставил. Прямое признание о своей смертельной усталости. Есть это в романе... "Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший". В романе мало подобных строк, которые непосредственно идут от автора. Без всякого грима он иногда краем сцены проходит мимо играющих свои роли актеров. Тем ценнее эти строки. Но большая часть из того, что нас интересует, выражена через внутреннее состояние мастера. наиболее интересен в этом отношении момент прощания: "- Навсегда! Это надо осмыслить, - прошептал мастер и лизнул сухие растрескавшиеся губы. Он стал прислушиваться и точно отмечать все, что происходит в его душе. его волнение перешло, как ему показалось, в чувство глубокой и кровной обиды. Но та была нестойкой, пропала и почему-то сменилась горделивым равнодушием, а оно - предчувствием постоянного покоя". И если вам захочется когда-нибудь узнать, что мог чувствовать Булгаков незадолго до своего ухода, перечитайте внимательно эти строки. Ибо то, что мастеру могло показаться, Булгаков знал наверняка. он правил рукопись до самой своей смерти, но этих строк не тронул. ... Как уже было замечено, весь первый план (похождения Воланда и компании) лишен болевых ощущений. Боль возникает с появлением мастера. Но мы застаем мастера в тот момент, когда он уже находится в глухом тупике. так по крайней мере он сам осознает свое положение. Для него дом скорби - это пересадочная станция в иной мир. И он спокойно дожидается своего часа. Его жизнь мы оглядываем ретроспективно - она вся в прошлом. Мы ощущаем болевые импульсы, идущие оттуда, но печальный итог, который у нас перед глазами, как бы смягчает остроту болевого восприятия. Болевые импульсы будто задевают нас по касательной и затем куда-то уходят. Куда? Глава 6. © Copyright: Глафира Кошкина, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
