О травлеНо царь – самодержец, человек своей эпохи. Грозный всегда, при любых обстоятельствах не терял своего лица и оставался человеком своей эпохи. Средневековая Европа утопала в крови казнённых жертв. Что стоила одна только Бастилия с её утончённой системой пыток и казней! Взять, к примеру, ту же железную клетку или доченьку (премиленькое названьице), в которой заключённому нельзя было ни сесть, ни лечь. Сам епископ Верденский не избежал подобной пытки, как только впал в немилость короля, пребывая в ужасной клетке долгие 10 лет. Или комната ублиеток. Последнее заведение было уготовано для будущих жертв. Приговорённого приводили в просторную комнату, якобы на допрос, который плавно переходил в непринуждённую беседу, а затем случалось то, что не укладывается в рамки современных понятий. Под бедолагой разверзался пол, и он падал в узкую камеру прямиком на колесо, сплошь утыканное острыми кинжалами. Смертельно раненого, но ещё живого, некто в маске разрел на куски, довершая казнь. Был человек и не стало. Причём свершались подобные акты, за редким исключением, по навету, скажем, секрютерок или дам, приближённых к высоким сановным особам, которым по какой-либо причине (чаще всего прихоти) переставал нравиться тот или иной человек из ближнего круга. Это мог быть даже муж или наскучивший любовник, строптивый жених или бог знает кто ещё. Первым делом писульки собирались на золочёный поднос. Затем дорабатывались, превращаясь в доносы. Последние регулярно поставлялись гонцами и относились в особую канцелярию, где уже детально разбирались, прорабатывались и по ним принимались действия. Словом, бедные заключённые Бастилии! Они и знать не знали даже перед ликом смерти, что за твари их подставили!.. И русский царь не уступал соседям… Гнев Грозного, необузданный и страшный, зачастую обращался против тех, кто и в виновных не ходил. Однако, следует отдать должное Грозному. Он никогда не направлял свою ярость на умные и полезные книги, что с готовностью предпринимали в Европе, заточая даже книги в казематы, не говоря уже о тех, кто их написал. Так случилось, скажем, с Дидро. Оговор, – вот что оказывалось самым гнусным и самым действенным проявлением власти сановных особ. По нему заточали кого угодно и когда угодно. Не избежал подобной участи и архитектор Аристотель Фиорованти, астроном Галилео Галилей. Счёта нет великим именам! Зато как, не покладая рук, корпела инквизиция… Лучшие ботаники приглашались для выращивания редкого сада и ухода за благоухающим цветником близ замка. Комната, куда весьма любезно вели на казнь, источала ферамоны из великолепной оранжереи, расположенной поблизости. У жертвы кружилась голова… от счастья. Более того, ему зачитывали вердикт, что он свободен с этой минуты и навсегда. И как только «счастливчик» вскакивал, под ним разверзался пол. Возглас радости мгновенно сменялся криками ужаса и нестерпимой боли. Но отчёт был уже приготовлен заранее… Куда спешить? И блаженная улыбка комиссара растекалась по губам, в предвкушении повышения или солидного куша. Он витал в облаках, видя в дымке грёз райские кущи и довольные лица близких, которые окружали его заботой и почтением. А на этого дурачка и простофилю плевать. Сам виноват. Не умеет жить… © Copyright: Ольга Барсова, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
