Глаза слезились, кое-где из ран сочилась кровь, синяки и ссадины опоясали тело, будто его стегнули семижильной плеткой. Идти дальше стало вовсе невозможно, и бедолага приуныл.
- На всё воля твоя, - взявшись за нательный крест, обратился он к небесам с последней надеждой быть услышанным. - Я здесь лежу, побит камнями. Хотя в обычаях иных, у русских нет такой печали. И окольцован. И забыт. Но где же выход? Где та воля, что сердце пробудила в споре. И с кем? Жестокая стезя… О, бог. Услышь. Прошу тебя! Перед тобою на колени я пал. И сир, и бос почти. Мне отпрысков не годно племя. Я жить хочу, тобой храним.
И вдруг вверху, совершенно неожиданно проявилась икона, о которой было много споров среди братии. Но так и не нашлось единства.
- Псеглавец… Христофор.
И монах потерял сознание.
Пришёл в себя он оттого, что его лицо кто-то гладил мягкой влажной тряпкой и часто дышал в лицо.
- А? Кто?
То был пёс. Он накинулся на ноги монаха и стал облизывать раны шершавым языком.
- Друг. Христя.
Пёс гавкнул.
Монаху ничего не оставалось, как принять ниспосланное свыше за данность. Ведь такие чудеса бывали. В древнем Риме пропала моровая язва, когда понтифик Григорий пронёс с молитвой по улицам икону Божьей матери.
- Чудеса творятся наяву.
Христя залаял.
- Ничего, Христя. Дойдём до места. Я тебе и себе буду сооружу. Крепкую, чтоб ни дождь, ни мороз не тронул.
К той минуте загадочное космическое явление изжило себя, и монах, воспряв духом, привёл себя в порядок. Ему повезло. Раны оказались поверхностными.
Удовлетворившись малым, он достал пергаментный свиток и уголь. Тут же набросал эскиз увиденного небесного тела и свои выводы. Монах был бегло знаком с китайскими летописями и записями астрономов, живших века назад. Один из них, грек Гиппарх время от времени наблюдал неожиданно появляющиеся звёзды, которые сам монах назвал блуждающими. Каталог звёздного неба другого астронома, современника Тихо Браге, всплывший в памяти, поражал разумным истолкованием астрономических процессов и явлением новых звёзд, которым учёный давал имена, характеристики и заносил с аккуратностью педанта в свой, ставший быстро известным, журнал. Астроному не мешали, его, довольно кипучую деятельность поощряли, снабжая всем необходимым инструментом, что он попросит.
- А знаешь, Христя, есть такая легенда о Буде?
Пёс гавкнул.
- Вот видишь. Согласен. Буда не только место для житья. Это ещё и имя. Так вот. Поговаривают одни осведомлённые люди, что в давние времена, века назад, жил такой вождь, который страха не ведал и завоевал много земель. Звали его Аттила. А у этого вождя был брат, Буда. Вначале братья ладили. И вместе добивались успехов в сражениях. Но так получилось, что однажды изменил Буда брату. А может быть, тому только померещилась измена. И с той поры, повелел Аттила никому и никогда не произносить имя ненавистного брата. Но просчитался Аттила. Буда выстроил при жизни замок, который по сей день называют Будайским и проводят рыцарские турниры. Но это ещё не вся легенда, Христя. Мудрый король Матьяш, видя, как полюбились подданным местечки Буда и Пешт, решил соединить их мостом в одно целое. Уговорив и выписав из Италии великих мастеров-зодчих Фиораванти и де Майано, король добился своего. В величественных покоях на сводах видна и поныне карта Звёздного Неба, где астрономы ставили особые отметки из звёзд.
Размечтавшись, монах незаметно преодолел значительное расстояние. Повсюду его сопровождал резонанс произошедшей космической драмы.
Камни, лежавшие прямо на дороге, вследствие химических процессов превратились в чёрные и блестящие. От них исходил едкий запах гари и дым. Странник закашлялся, повёл носом и добавил, севшим голосом:
- Сера… Как есть она!
Однако то было не совсем так. Один из мешочков, подвязанный к поясу, развязался, и содержимое высыпалось. Это и спасло жизнь страннику. Ведь там была соль. Под воздействием высоких температур она обратилась в натрий и взорвалась, а едучий дым, окутавший монаха, оказался ничем иным, как хлором.
Схватился монах за второй мешочек, с четверговой солью. Тот оказался цел. В Стоглаве вычитанное «Соль под престол кладут. И до семого четверга по велице дни тако держат. И ту соль дают на врачевание людем и скотом» произнёс тихо.
Христя присмирел, наблюдая за хозяином и повиливая хвостом.
